Постепенно Шарлотта успокоилась. Решение пришло неожиданно. Она должна уговорить отца в этот же день вернуться сначала в Брайтон, а затем в Эмберли-парк. Она надеялась, удалив сэра Джона от соблазнов морского курорта, выведать у него все секреты.
А сейчас ей оставалось мечтать о море, целительном для ее души. Она наберется терпения и узнает правду, какой бы горькой она ни оказалась.
Теперь Шарлотта была убеждена, что произошла какая-то страшная ошибка, но какая — не имела представления. Отец рассказал о своих долгах и простом плане — деловом предприятии с участием надежных партнеров. Потеря состояния не казалась непоправимой, и Шарлотта была уверена, что отец справится с этой бедой. Но о какой же тайне говорил тогда Стоунлей? Что такого ужасного могло произойти между мужчинами, если лорд поклялся уничтожить ее отца? Что сделал сэр Джон, чтобы вызвать в Стоунлее такую ненависть? Шарлотта понимала, что пока ей недоступен образ мыслей лорда, однако она полагала, что знает его достаточно, чтобы утверждать, что этот человек не потерял понятия чести. Достаточно вспомнить, как он переживал, случайно ранив Мод. Более того, она верила, что он способен на тонкие чувства. Что же в таком случае произошло?
Как жаль, что ее отец не хочет быть с ней откровенным.
Шарлотта открыла глаза и прижала руку к груди. Сердце билось спокойно. На кровати лежало вечернее платье из темно-лилового шелка. Нежная ткань мастерски отглажена, даже на узеньком рюше вокруг выреза не было ни единой морщинки. И тут же невольно мысли девушки унеслись совсем в другом направлении — понравится ли Стоунлею ее наряд? Понравится, решила она с легкой улыбкой, потому что он прост, элегантен и женственен. Тонкие кружева ручной работы фестонами шли по подолу платья, и, когда Шарлотта наденет его, они коснутся ее белых шелковых туфель. Такие же кружева украшали и пышные рукава платья, а темно-лиловые шелковые ленты переплетут ее прическу в греческом стиле, похожую на корону.
Печаль охватила девушку.
Сегодня вечером ее здесь не будет. Она должна увезти отца, чтобы дать утихнуть скандалу, причиной которого он стал, и поразмыслить, как помочь ему, как прекратить вражду.
Шарлотта обвела взглядом комнату с красивой мебелью красного дерева, выдержанную в синих и темно-розовых тонах. Как могло случиться, что ее отдых в Брайтоне привел к таким событиям — ее сердце разрывается надвое, нервы напряжены до предела, бедная Мод ранена.
Может ли быть хуже?
Вряд ли.
Через несколько минут Шарлотта вышла из комнаты и спустилась вниз, где, к своему удовольствию, увидела Эмили Гастингс, негромко беседующую со своим мужем и лордом Перселлом. Мужчины поздоровались с девушкой, вскоре лорд Перселл уговорил полковника выпить с ним по бокалу хереса, и они ушли, а Эмили повела Шарлотту по черно-белым плиткам пола в Голубую гостиную.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине. Полковник видел твоего отца. Он уехал, Шарлотта, и оставил тебя на наше попечение.
— Что?
Шарлотта остановилась у дверей гостиной.
— Да, он, видимо, решил, что так будет лучше. Ему не хотелось портить тебе развлечения. Скажи, Стоунлей действительно схватился за шпагу?
Шарлотта позволила Эмили взять себя под руку и провести в гостиную.
— Только после того, как мой отец спровоцировал его самым недостойным образом. Эмили, ты знаешь, почему они так ненавидят друг друга?
— Не знаю, но это каким-то образом связано с сестрой Стоунлея.
Шарлотта удивилась, что никто никогда не упоминал о сестре лорда.
— Я думала, у него нет братьев и сестер. Почему никто не говорит о ней?
Эмили села на диван у одного из больших окон и жестом пригласила Шарлотту присоединиться.
— Элизабет не вполне здорова. Последние десять лет или даже больше ее держат в деревне. Она старше Стоунлея лет на восемь. Поначалу она вела обычный образ жизни детей ее круга, но со временем ее шалости стали пугающими. Она гуляла по городу, переодетая мальчиком, как Каро Лэм, и с такими же последствиями, бедняжка. Однажды она подожгла свою спальню и ходила по улицам в ночной сорочке. Но самое худшее, по-моему, — ее попытка утопиться в Темзе. Элизабет безумна с рождения, Шарлотта. Но не пугайся, у Стоунлея нет ничего подобного. Я рассказала тебе об этом, потому что ты спросила о своем отце, а он, хотя я не знаю подробностей, был как-то связан с Элизабет.
— Он был в нее влюблен?
— Не думаю.
— Меня окружают тайны, намеки, слухи. Я не в состоянии сложить целого из этой мозаики. Я хотела уговорить его уехать со мной, а оказывается, он сделал это без меня…
Эмили как будто хотела сказать что-то, но воздержалась.
— Что такое? — спросила Шарлотта, беря Эмили за руку. — Скажи мне, о чем ты подумала.
Эмили подняла к украшенному внушительной лепниной потолку свои миндалевидные глаза и тяжело вздохнула:
— За все то время, что я вращаюсь в свете, я так и не поняла, когда нужно говорить, а когда стоит промолчать. Но сейчас я выбираю молчание, потому что боюсь навязывать тебе решение, которое ты еще не готова принять. Тебе кажется, что впереди тебя ждут неприятности. Ты не ошибаешься. Их даже больше, чем ты можешь предположить. Моя дорогая Шарлотта, ты оказалась в Брайтоне в самое неподходящее время. Насмешка судьбы, но ты, несомненно, самым неожиданным образом повлияешь на отношения твоих знакомых и близких. И я не хочу ничего менять, считаю — твое вмешательство в эти события окажется благотворным. Я знаю одно: если ты сейчас что-то предпримешь, то для возврата вашего состояния не останется ни малейшей возможности. Поэтому я и храню молчание. Могу лишь посоветовать — наслаждайся отдыхом в доме леди Перселл. А когда в воскресенье ты вернешься к отцу, спроси его об Элизабет. А до того я от души прошу тебя следовать велениям своего сердца.
Шарлотта поняла, что Эмили говорит о лорде, и в ней окрепло убеждение — ее подруга хочет, чтобы она, Шарлотта, влюбилась в Стоунлея. Она почувствовала, как теплеет у нее на сердце, ведь она уже так близка к этому. А может, пожелание Эмили уже запоздало?
Но что произойдет, если она узнает то, что знает миссис Гастингс?
— Скажи мне, — настойчиво шепнула она.
— Нет. Я не у себя дома, и момент неподходящий; как бы то ни было, воскресенье все равно наступит. И ждать тебе не так уж долго.
— А, Эмили, моя дорогая племянница, — вмешался апатичный мужской голос. — Как поживаешь? Я вижу, ты знакома с прелестной мисс Эмберли.
Эмили побледнела.
— Здравствуй, дядя. У меня все хорошо, спасибо. Да, действительно, мы с Шарлоттой подружились совсем недавно.
Маркиз Текстед с любопытством прищурился сначала на Эмили, потом на Шарлотту.
— Захватывающее зрелище! Так ты взяла на себя невыполнимую задачу сватовства? Бедный Стоунлей. Он всегда любил тебя.
Эмили стиснула зубы. Шарлотта впервые увидела, как в гневе потемнели ее глаза. Достаточно было нескольких слов Текстеда, чтобы возникло напряжение между дядей и племянницей.
— Вы говорите глупости, — сдержав себя, ответила Эмили. — И всегда говорили.
— Ну, разумеется, — промолвил он. — Мисс Эмберли рассказала тебе о всех волнениях, которые мы здесь пережили?
— Да, и лорд Перселл тоже.
— Какое зрелище! — сказал Текстед. — Хотя, по-моему, у Стоунлея было некоторое преимущество, но они оказались вполне достойными противниками. Не будь невольного вмешательства мисс Дансфолд, мы стали бы свидетелями схватки на равных… не исключительной, но значительной.
— А ты, конечно, знаток в таких делах.
— Да, — ответил Текстед.
Шарлотта почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Она почти совсем не знала маркиза Текстеда, чтобы судить о нем, но то, каким тоном было произнесено последнее слово, не оставляло сомнений: он считает себя авторитетом в такого рода делах.
Эмили, очевидно не желая оставаться с дядей дольше, поднялась и обратилась к Шарлотте:
— Я еще не разобрала свои вещи. Мне нужна твоя помощь, чтобы выбрать платье для сегодняшнего вечера.
Шарлотта поняла миссис Гастингс. Она подхватила выдумку:
— Ты тоже поможешь мне. У меня есть темно-лиловое платье, которое, как мне кажется, подходит к этому случаю, но голубое, по словам папы, больше идет к моим, как он их называет, прекрасным глазам.
— Извини нас, дядя. — Эмили взяла Шарлотту под руку, увлекая ее из гостиной. Девушка с удивлением почувствовала, что ее подруга дрожит.
Дамам не удалось отойти и несколько шагов, как их остановил апатичный голос Текстеда:
— Мисс Эмберли! — Они обе обернулись к нему. — Должен сообщить, что у вас на платье кровь.
Шарлотта оглядела себя, но ничего не увидела. Эмили прошептала:
— Это на спине.
Шарлотта почувствовала, что краска заливает ее щеки.
— О Боже, — произнесла она, с ужасом поняв, что пятно осталось от рук Стоунлея, когда он обнимал ее.
— Совершенно верно, — пробормотал Текстед, усмехнувшись с видом обвинителя. — Но как необыкновенно захватывающе.
Эмили прошептала сквозь стиснутые зубы:
— Не обращай на него внимания, Шарлотта. Пойдем. Мы быстро приведем платье в порядок. Проклятье на этого человека!
Едва они оказались в передней и начали подниматься по лестнице, как Эмили рассмеялась.
— Ты стала свекольного цвета, бедняжка! Так, значит, он поцеловал тебя! Я надеялась на это, но предоставила решать ему. Он ранен в левую руку?
Шарлотта только кивнула.
— Глупец, — сказала Эмили. — Надеюсь, он глубоко страдает из-за любви к тебе! Очень надеюсь!
— Он целовал меня не первый раз, — едва слышно покаялась Шарлотта. — Я чувствую себя очень порочной. Я порочна. Как я могла позволить это мужчине, с которым не связана никакими отношениями!
Эмили мечтательно вздохнула.
— Никогда никому этого не говорила, но я вышла за полковника потому, что он единственный из моих поклонников, включая Стоунлея, подстерегал меня в передних, гостиных, в ложе в опере и целовал. Я до сих пор холодею от удовольствия при воспоминании об этом. Я шокировала тебя? Я всегда страстно желала пережить любовную историю.
Шарлотта взглянула на идущую рядом с ней настоящую леди и не смогла представить, как полковник Гастингс совершает подобные безумства.
Эмили широко улыбнулась.
— Неужели ты не понимаешь? Он не мог с собой справиться, и за это я его любила и люблю. Если, находясь рядом с тобой, мужчина не теряет хоть части своего самообладания, то все остальное напрасно.
Шарлотта ничего не смогла ответить, признание Эмили заставило ее вновь пережить приводящие в смятение подробности поцелуев лорда, которым она отдавалась совсем недавно, — его руки, крепкие объятия, влажное тепло его губ. Она, должно быть, вздохнула, потому что Эмили сжала ее руку и обозвала глупой гусыней.
Когда дамы поднялись по лестнице и пошли в коридор, куда выходили двери нескольких спален, Шарлотта заметила:
— Вы с дядей, кажется, не ладите. Эмили глубоко вздохнула.
— Да. Я не могу. Он… он не из тех людей, которыми я восхищаюсь. Если бы я знала, что он будет здесь, то послала бы леди Перселл свои извинения и не приехала.
— Почему же она не сообщила тебе, что пригласила его?
Эмили пожала плечами.
— О ее светлости я знаю лишь то, что она мастерица по части ссор и интриг.
— Тогда зачем ты вообще здесь?
— Потому что я обожаю Перселла. Он прекрасный человек, и ему не повезло с женой. Но в том-то и дело, Шарлотта, он любит ее до самозабвения. А то, что она не может ответить ему взаимностью, плохо не только для него, но и для нее.
25.
— Скажите же мне, Шарлотта, — тихо произнес лорд Стоунлей, — мои объятия смутили вас?
Они стояли у низкой ограды выходящей на холмы террасы. Дюжина китайских фонариков в саду отбрасывала причудливые тени на деревья, и мошкара уже вилась вокруг огней. В ночном воздухе вопрос лорда прозвучал тревожно. Шарлотта оглянулась по сторонам. Гости в ожидании ужина прохаживались по галерее и террасе.
На девушке было темно-лиловое шелковое платье, на руке висела расшитая жемчугом белая сумочка. Шарлотта не ожидала, что он заговорит об этой их встрече, но оказалось, что ей приятна его прямота и искренняя озабоченность.
— Очень, — негромко ответила девушка, повернувшись к китайским фонарикам и отгородившись, таким образом, от Эмили, лорда Текстеда и миссис Найт. — Я лишь хочу понять, что за чувство захватило мое сердце, почему я снова жажду очутиться в ваших объятиях?
Она услышала возглас удивления, Стоунлей повернулся и посмотрел ей в лицо.
— Что вы так смотрите на меня? Вы ожидали, что я от смущения начну все отрицать? Я вышла из этого возраста. Кроме того, должна заметить, вы очень сведущи в искусстве… э… поцелуев.
— Маленькая негодница, — отозвался лорд, нисколько не обидевшись. — Не знаю, поверить вам и застыть от вашей дерзости или положить вас поперек колена и наказать, как вы того заслуживаете, дразня меня.
Став за Стоунлеем, Шарлотта, прикрывшись веером, прошептала:
— Только не поперек колена, уверена, это будет очень неудобно. Кроме того, вы изомнете мое новое платье. — И она пошла прочь от ограды.
Он быстро оказался перед ней.
— Очень милое платье и вам к лицу, оттеняет ваш нежный румянец и прекрасные глаза.
Спустившись с террасы и ступив на садовую дорожку, освещенную фонариками, Шарлотта поблагодарила лорда за комплимент.
— Теперь вы должны ответить мне, — приказным тоном повелела она. — А вас смутили мои поцелуи?
Шарлотта круто повернулась и оказалась лицом к лицу со Стоунлеем. Если и на этот раз она надеялась застать его врасплох, то ошиблась.
— Смутили — это не то слово, — непринужденно ответил он, словно уже ждал этого вопроса и хорошенько его обдумал. — Признаюсь, я не намеревался преследовать вас. Но, когда вы рядом, я испытываю нечто необъяснимое… ну, пожалуй, я не совсем точен, поскольку нахожу вас чертовски привлекательной. Однако всякий раз я пребываю в каком-то замешательстве, когда вы оказываетесь рядом со мной, и не могу сдержать свой порыв. Возможно, это проделки Купидона, своим волшебством сметающего чувство приличия и понятие пристойности. Я ответил на ваш вопрос? Понимаю, недостойно воспользоваться столь печальной ситуацией, как ваши обмороки, но я удивляюсь, почему мое стремление поступать, таким образом, стало неотъемлемой частью наших с вами отношений. Я все время хочу обнимать вас.
Шарлотта слушала бы его бесконечно. Его слова вызывали волнение, заставляли сердце ускорять свой бег. Она тоже теряет голову в его присутствии. Ее мучит, что желание видеть его противоречит всем доводам рассудка. Шарлотта вспомнила признание Эмили о полковнике Гастингсе — как он использовал любой момент, чтобы поцеловать ее, когда думал, что их никто не видит. Девушка улыбнулась.
— О чем вы думаете? — спросил Стоун-лей. — Ваши глаза блестят, вы улыбаетесь. Фонарик за моим правым плечом освещает ваше лицо. Черт побери, да вы красавица! Как жаль, что мы не одни, и в то же время я рад этому. А теперь скажите мне, возмутительница спокойствия, что у вас на уме?
Появление слуги, известившего, что ужин подан, избавило Шарлотту от необходимости отвечать.
26.
На следующее утро, подойдя к Желтой гостиной, Шарлотта услышала свое имя. Она остановилась у открытой двери и прислушалась.
— Да, я говорю о мисс Эмберли, — процедила миссис Найт. — Ты видела, как он смотрел на нее? Говорю тебе, он уже готов надеть на нее узду. Вот увидишь.
Миссис Уиндем, нервно наматывая на палец свой рыжий локон, захлопала глазами на давнюю подругу.
— Ты шутишь. С чего бы ему соединяться с мисс Эмберли, если он презирает ее отца?
— Ты разве не видела их вчера вечером на террасе? Он увивался вокруг нее, как когда-то вокруг тебя, Юджиния, если мне не изменяет память?
Шарлотте уже давно следовало показаться, но ноги словно приросли к полу, а сердце, кажется, перестало биться.
«Надеть узду»?
Господи, какое ужасное выражение, но что миссис Найт имеет в виду?
— Кто-то должен предостеречь эту девочку, — с неподдающейся описанию улыбкой проговорила миссис Уиндем.
Миссис Найт, которая, если судить по ее внешности, просто не умела улыбаться, к удивлению Шарлотты, растянула губы ниточкой.
— И в самом деле, следовало бы.
Обе женщины рассмеялись, словно удачно пошутили.
Шарлотта поняла, что сейчас войти в Желтую гостиную она просто не сможет, поэтому, не спеша, попятилась. Она уходила медленно, хотя ей хотелось бежать, что сразу же стало бы достоянием сплетен прислуги. Но зная, что явилась объектом забавы для миссис Найт и миссис Уиндем, Шарлотта готова была опрометью бежать из Лонгревза.
Она укрылась в розарии, среди благоухающих роз — густо-красных, розовых и нежно-белых, — и солнце приветливо поджидало ее. Шарлотта уселась на каменную скамью рядом с солнечными часами, позволив теплым лучам пронизать все ее тело. Она почувствовала умиротворение, взбудораженный разум обрел покой. Девушка поняла, что дамы имели в виду Стоунлея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26