Он приблизился к ней с лукавой улыбкой. Догадываясь о его намерениях, Мег протянула руку, отталкивая его от себя. Его это несколько удивило, но, увидев ее серьезное выражение, он прекратил свои попытки обнять ее.
— Вам не понравится то, что я скажу, но, поскольку вы отвечали упорным отказом на все мои просьбы освободить меня от нашей помолвки, я вынуждена сказать вам подлинные причины моего отказа.
Сначала она хотела было прямо высказать ему свое мнение, но, подумав немного, сказала:
— Помните, год назад на балу, когда мы танцевали вальс, на нас налетел мистер Уайт?
Улыбка мгновенно исчезла с лица Уортена. Как будто поняв ход ее мысли, он тоже стал серьезен. С кивком головы он ответил:
— Очень хорошо помню. Мне известно, что мистер Уайт — друг Монтфорда.
— Этого я не знаю. Но что касается дальнейшего, я полагаю, вы должны понять, что ваши поступки кажутся мне совершенно необъяснимыми. Мистер Уайт, конечно, извинился передо мной; но вас он обвинил в грубости и невоспитанности, а вы только улыбнулись ему в ответ.
Вздохнув, Уортен оперся на каменные перила террасы. Мег ожидала, что он станет оправдываться, но он не сказал ни слова.
Наконец она спросила:
— Ну что вы так смотрите на меня? Вы же умный человек, лорд Уортен, неужели вы ничего не скажете в свою защиту?
Она внезапно поняла, что все время надеялась, что у него найдется достойный ответ; ей хотелось в него верить.
— Я не услышал ничего такого, на что бы стоило отвечать, — сказал он. — Мистер Уайт не заслуживал ответа — ни тогда, ни сейчас.
Такое упорство рассердило Мег. Почему он не скажет ей то, что она хочет знать?
— Тогда я выскажусь более откровенно. Почему, когда он назвал вас грубияном и, вытащив у вас из кармана платок, обмахнул им себе сапоги, вы никак не реагировали на это? Почему вы не вызвали его? Ситуация требовала этого!
Он отвечал ей вопросом на вопрос.
— И это все, что вас волнует? То, что я не требую удовлетворения от каждого негодяя в Лондоне?
— Он посмеялся над вами, и вы оставили эту насмешку без ответа.
— Ничего лучшего он не заслуживал.
— А если бы он оскорбил меня, вы бы тоже оставили это безнаказанным?
— Поскольку этого не произошло, мне трудно дать вам удовлетворительный ответ.
— Я прошу вас ответить мне, как бы вы поступили. Если вы говорите, что любите меня, и если бы мистер Уайт — или кто-нибудь другой — оскорбил меня в вашем присутствии, что бы вы сделали?
Уортен улыбнулся.
— Подбил бы ему глаз, поколотил бы его как следует.
Казалось, он был уверен, что она этим удовольствуется.
Мег была глубоко расстроена и унижена.
— Вы бы вступили в потасовку, как простой человек с улицы? Вы бы затеяли вульгарную драку, чтобы мое имя трепали потом по всей Англии?
Уортен воспринял ее слова как пощечину.
— Чего вы на самом деле добиваетесь от меня, Маргарет? И почему, если бы я ударил оскорбившего вас человека, вы не сочли бы себя отомщенной?
Мег надменно вздернула подбородок.
— Меня бы это бесконечно унизило. Настоящий джентльмен никогда бы не вступился за даму таким диким способом.
Лицо Уортена стало серьезным.
— Вы хотите сказать, Маргарет, что настоящий джентльмен не удовольствовался бы ничем, кроме дуэли?
Мег облегченно вздохнула: наконец-то они добрались до сути дела.
— Да, — отвечала она спокойно.
Звуки кадрили разносились в ночном воздухе, нарушая окружавшую их тишину.
— Скажите мне все, Мег, — повелительно сказал он. — Откройте мне ваше сердце.
Мег глубоко вздохнула и начала:
— Я думаю, вам не хватает чувства чести, лорд Уортен, вы боитесь столкнуться лицом к лицу с теми, кто позорит вас. Мне так казалось последние несколько месяцев. Вы знаете, что для этого у меня были основания — серьезные основания. Случай с мистером Уайтом — это только один из многих за последний год. Чего я не могу понять, так это почему мужество изменяет вам. Чарльз и мой отец не раз говорили мне, как прекрасно владеете вы шпагой и пистолетами. И еще один пример. Вам известно, что мы дружим с лордом Монтфордом, и хотя мне было неприятно, когда он вызвал вас на музыкальном вечере у миссис Норбери, факт остается фактом: наша честь была оскорблена. Я все слышала! Вы в ответ вы только сказали, что не станете с ним драться! Большего унижения мне не приходилось испытывать, тем более что вы только что просили моей руки. Вы понимаете теперь, насколько неуместным представляется мне ваше предложение?
После минутного молчания она добавила:
— Вы же не станете отрицать, что всякий, кого вы уважаете, получив такой вызов, сейчас же попросил бы Монтфорда назвать своих секундантов?
— Да, — спокойно отвечал Уортен. — Многие мои друзья и знакомые давно бы уже вызвали Монтфорда.
Мег развела руками.
— Таковы причины моего отказа, решительного и окончательного. Будь я другой, будь у меня меньше уважения к вопросам чести, я, без сомнения, приняла бы ваше предложение с большим удовольствием.
Слезы защипали ей глаза. — Я готова верить, что у вас есть причины пренебрегать насмешками, но я не одобряю вашего поведения в свете. Ну а теперь, после всего того, что вы услышали от меня, не согласитесь ли вы расторгнуть эту помолвку и дать мне свободу?
Мег дожидалась ответа. Она видела, что он обдумывает ее слова, потому что брови его были сдвинуты и было заметно, как он сжимал зубы. Она высказалась так откровенно, поскольку у нее не было другого выхода. Но о чем он думает? Лорд Уортен слегка отвернулся. С трудом сдерживаемая ярость душила его. Ее слова раздирали ему сердце. Он видел, что она сопротивлялась его ухаживаниям, но ему никогда не приходило в голову, что она могла рассматривать его поступки как неблагородные и бесчестные. Боже, это было все равно, как если бы она назвала его трусом! Что может быть позорнее для мужчины, который ценит свои убеждения, свою честность, свою способность противостоять напастям, вторгающимся в жизнь каждого человека?
Женщина, которую он собирался сделать своей женой, считала его трусом всего лишь потому, что он не дал презренной твари вроде Монтфорда или того же Уайта втравить себя в дуэль. Мег не представляла себе, что здесь были еще более сложные обстоятельства. Ей было неизвестно, например, что ее «друг» отлично знал, что Уортен никогда не примет его вызов, и пользовался этим при каждой удобной возможности. Каким-то образом Монтфорд узнал правду о несчастном случае с Джеффри на охоте и о клятве, данной Уортеном, никогда больше не выходить на поединок!
Уортен вглядывался в ночные тени. В центре сада перед террасой был птичник. За подстриженной живой изгородью из тисов темнели высокие стволы и густая листва буков, росших по склону холма, поднимавшегося над долиной на девятьсот футов. Вид этих деревьев напомнил ему об одной ночи, десять лет назад, когда среди леса раздался выстрел и его брат Джефф с криком упал на землю.
С тех пор Уортен тысячу раз пережил ужас той ночи. Он не спал неделями, потому что его мучили кошмары, и он просыпался, обливаясь потом. Тысячу раз он пытался во сне исправить содеянное, и только одна мысль спасала его: в последний момент, когда он в пылу обуревавшей его ревности прицелился в Джеффри, какой-то непонятный инстинкт толкнул его под руку и, вместо того чтобы убить Джеффри, он только навсегда его искалечил. О Боже, изуродовал его на всю жизнь! Своего родного брата!
И Мег считает его трусом! В нем бушевала такая ярость, что он сжал каменные перила террасы так сильно, что у него заныли руки. Как могло случиться, что во всем Лондоне — а с его титулом и положением он имел неограниченный выбор — он полюбил женщину, чьи взгляды целиком противоречили его собственным. А у нее были действительно необычные взгляды. Все его знакомые дамы питали отвращение к дуэлям Его собственная бабушка, например, узнав, что ее старший сын собирается драться на дуэли, приказала слугам связать его и запереть в сарай на целую неделю.
Но Мег не имела ничего против ужасного обычая лишать человека жизни за то, что он сказал что-то не с той интонацией, толкнул тебя в дверях, назвал грубияном или обмахнул твоим платком свои сапоги. Уортен не сомневался, что вызови он тогда Уайта, тот бы уже лежал на кладбище в своей деревне — а чего ради?
Однако судьба оказалась жестокой к нему, послав ему любовь к женщине, превозносившей дуэли. Он чувствовал, как будто ему снова швырнули в лицо обвинение за поединок с братом.
— Мой брат был искалечен на дуэли, — наконец сказал он хрипло. — Об этом мало кому известно, но вы можете себе представить, как я отношусь к дуэлям.
Он смотрел на Мег сквозь пелену поднимавшейся в нем ненависти к Монтфорду, невольно вогнавшему между ним и Мег этот клин. Он искал слова, которыми ответить ей. Когда он заговорил, голос его звучал приглушенно, так что он бы не удивился, если бы Мег его не услышала.
— Вы должны сами ранить или убить человека на расстоянии тридцати шагов, прежде чем осуждать меня или любого другого, кто выступает против поединков. Вы не понимаете на самом деле, о чем вы говорите. А что до того, чтобы судить меня на этом основании, право же, я был о вас лучшего мнения. Но если вы думаете, что я откажусь от помолвки потому, что вы считаете меня — и притом ошибочно — трусом, вы очень ошибаетесь. А теперь я должен проводить Джеффри в «Лозу», где он сможет дать отдых своей искалеченной на дуэли ноге. Поймите, наконец, что до конца дней мой брат не сможет танцевать, не сможет бегать, что каждый день приносит ему страдания, а я мучаюсь его болью. Врач говорит, что к пятидесяти годам он сможет передвигаться только в кресле. Это, по-вашему, романтично, Мег? Это почетно?
Он не мог больше говорить. Резко повернувшись, он удалился, оставив ее одну на террасе.
Мег онемела от этих слов и при виде его лица, когда он вновь переживал это ужасное воспоминание. Неужели Джефф был осужден провести остаток своей жизни в кресле — из-за дуэли? Сквозь занавеси она видела, как Уортен подошел к брату. Слегка поморщившись, Джефф поднялся и тут же пошатнулся, тяжело опираясь на трость. У Мег замерло сердце, когда Уортен подхватил его под локоть. А она-то думала, что Джефф выглядит таким интересным со своей тростью! А он уже десять лет не танцует и никогда больше не сможет танцевать!
Мег отвернулась, чтобы не видеть, как Уортен уводит брата под руку из бального зала. Слезы струились у нее по лицу. Слова отца, сказанные на днях, пришли ей на память с мучительной остротой: «А ты видела когда-нибудь, как человек истекает кровью?»
10
— Вы уверены, что не стоит привести сюда одну из собак? — спросила миссис Поттс. Экономка Стэйплхоупа сидела на краешке софы в гостиной. Она вся изогнулась, пытаясь заглянуть за софу, где ее хозяйка ползала в этот момент на коленях, осматривая пол.
— Нет! — воскликнула Каролина. — Я не пущу в дом грязных охотничьих собак сэра Уильяма. Пусть лучше кухарка принесет нам кусочек сыра. Садовник говорил, что у него есть мышеловка, которой мы можем воспользоваться.
Миссис Поттс со стоном извлекла платок из рукава черного бумазейного платья. Каролина взглянула на нее.
— Боже мой! Что случилось?
Миссис Поттс закатила глаза и откинулась на софе, прижимая платок к губам. Это была худенькая женщина, небольшого роста, с орлиным носом и большими серыми глазами. Она снова издала стон.
— Не спрашивайте меня, миледи! Умоляю вас, не поминайте при мне о садовнике и его мышеловках! Последний раз, когда мы их ставили, бедной мыши, пытавшейся достать кусок заплесневелого сыра, наполовину снесло голову — и ее нашли только через несколько дней! Мне потом неделю было дурно!
— Боже мой! — воскликнула Каролина. — Ну ладно, быть может, я заманю его кусочками пирожного и поймаю в коробку. Но где же он обитает, этот мышонок сэра Уильяма?
Она обыскала все около софы, где два дня назад сидел ее муж, не обнаружив ни мышонка, ни места, где бы он мог спрятаться. Встав, она осмотрела камин, но и там не обнаружила никаких тайников.
— Мы должны избавиться от этой твари до субботы. Я не хочу, чтобы миссис Бернел или кто-либо еще из дам попадали в обморок, если нашему маленькому гостю вздумается внезапно появиться!
— Ах! — Миссис Поттс закивала, помахивая у себя под носом флакончиком с ароматическим уксусом. — Я так счастлива за мисс Маргарет! Подумать только, она выходит за пэра Англии. И этот бал — какая прекрасная идея! Кстати, я только сегодня утром говорила с кухаркой, и она заверила меня, что бульона для ужина будет приготовлено достаточно. Она также хотела вам сообщить, что сумеет приготовить ужин на двенадцать персон, как вы велели. Она немного обиделась, что вы сами не сказали ей об этом раньше.
— У сэра Уильяма и у меня были такие планы, но мы решили сохранить их в тайне, чтобы устроить Мег сюрприз в день ее помолвки, — отвечала Каролина с принужденной улыбкой. У нее было предчувствие, что вечер кончится катастрофой, но она не желала посвящать прислугу в такие подробности.
— К тому же сэр Уильям и я обедаем в этот день с лордом Уортеном в «Виноградной лозе» и вернемся, только когда гости уже соберутся. Лорд Уортен и Мег не должны ничего знать о наших приготовлениях, пока они не войдут и бальный зал.
Каролина замолчала, задумавшись. Правильно ли она поступает?
Она придумала этот план, случайно услышан разговор Мег с Уортеном накануне. Она возвращалась из парка, где прогуливалась в одиночестве, стараясь немного успокоиться. Неожиданное появление Джеффри потрясло ее до глубины души.
Подойдя к каменным ступеням террасы, она услышала голос Мег. Каролина никогда не подозревала, насколько серьезны убеждения ее падчерицы. Позже, когда она рассказала все сэру Уильяму, он с готовностью согласился отметить помолвку Мег приемом гостей, тем самым приведя всю эту затею с ее замужеством к благополучному завершению в церкви святого Майкла.
Слушая разговор Мег с Уортеном, Каролина многое пережила вновь. Сильнее всего было переполнявшее ее чувство огромной вины. Она в такой же мере была ответственна за хромоту Джеффри, как и оба брата. Она узнала о предстоящей дуэли за несколько дней. Неужели это все произошло десять лет назад? Ей казалось, что это было вчера. Она пыталась предотвратить поединок, послав письмо Уортену с лордом Монтфордом, но зло было непоправимым. Они должны были стреляться. Лорд Монтфорд сказал ей, что их не удалось отговорить.
Когда Каролина впервые, очень молодой, появилась в свете, она была такой же кокеткой, как Мег. И у нее было так же развито воображение — два недостатка, которые она с тех пор упорно старалась преодолеть. Братья соперничали из-за нее, и она наслаждалась их вниманием, поощряя то одного, то другого. Они не были ее единственными поклонниками, но ей доставляло особое удовольствие видеть, как загораются у них глаза, и она всеми способами вызывала их на соревнование друг с другом. Следствием стала дуэль и увечье, полученное Джеффри.
Каролине казалось странным, что судьба свела их вновь, словно желая, чтобы тяжелое прошлое отступило перед счастливым будущим. Она ужаснулась, услышав мнение Мег о характере Уортена. Все это было слишком страшно, слишком знакомо, чтобы отнестись к этому спокойно. Неужели боги снова наказывают их?
Но что бы там ни замышляли боги Олимпа, Каролина знала, что она всеми средствами должна способствовать этому роману. Конечно, ей хотелось быть единственной хозяйкой в Стэйплхоупе, но больше всего она желала, чтобы Уортен получил то, что он заслуживал, — любимую женщину.
После дуэли Каролина осознала самую ужасную истину. Ее сердце давно принадлежали Уортену, но ее глупость, ее легкомыслие стоили ей его любви. После того как три знаменитых лондонских хирурга подтвердили невозможность полного выздоровления Джеффри, она уже не могла больше с ним видеться. В тот день в ней умерло все ее кокетство, и она думала только об одном: чтобы ее тщеславие не стало причиной еще чьей-нибудь беды.
Неужели Мег ждет та же судьба? Неужели из-за ее заблуждений, ее легкомысленного романтизма она тоже утратит любовь Уортена? Каролина не могла этого допустить.
Приняв решение, она решительно тряхнула головой.
— Я надеюсь, наш сюрприз доставит им большое удовольствие, — сказала она миссис Поттс. Но сомнения не покидали ее.
— Я в этом уверена! — отвечала миссис Поттс, запихивая платок в рукав.
Глядя на стол, Каролина нахмурилась.
— Но где же этот мышонок! Я так и вижу, как он сидит на плече у кого-нибудь из гостей, выпрашивая крошки!
Мег встала из-за письменного стола, подобрала обломки перьев, уже дважды сломанных за последние пять минут, и бросила их в сторону камина. К ее изумлению, они аккуратно опустились прямо на сложенные уголья.
— И это единственное, что мне удалось за четыре часа! — вслух сказала она.
Она взглянула на двадцать с лишним страниц, лежавших перед ней на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30