Для этого и только на эти цели в «Доме Локвудов» открыт счет на сумму в десять тысяч фунтов, из которых Джордж может брать столько, сколько сочтет нужным для вывода Анастасии в свет. На этом месте мистер Феншоу замолчал и пристально оглядел собравшихся, переводя серьезный взгляд с одного на другого, давая понять, что сейчас последует нечто неожиданное.
— Продолжайте, Феншоу, — нетерпеливо воскликнул Джордж, желая поскорее выслушать, какие распоряжения отдал брат относительно остальной суммы.
Откашлявшись, Феншоу продолжал:
— «Что касается упомянутого выше опекунства, я должен поставить несколько условий. Первое. Опекун не должен заставлять Анастасию мириться с любыми обстоятельствами, которые она сочтет невыносимыми, а именно чрезмерно грубым либо жестоким обращением или чересчур суровым наказанием, могущим отрицательно сказаться на ее душевном состоянии. Второе. Опекун не должен выдавать Анастасию замуж против ее воли. В его обязанности входит лишь ввести ее в высшее общество. Чинить препятствия к замужеству Анастасии по велению ее сердца он не имеет права. Если какое-либо из этих условий не будет соблюдено, если Анастасия почувствует себя несчастной или сочтет, что с ней плохо обращаются, ей надлежит немедленно поставить об этом в известность мистера Феншоу, который примет срочные меры по назначению другого опекуна. В этом случае средства, предусмотренные мною для вывода Анастасии в свет, должны быть изъяты у моего брата Джорджа и переданы вновь назначенному опекуну.
Пункт второй, менее приятный, касается того, кого я назначаю распорядителем наследства, только что полученного моей дочерью. Не секрет, что мой брат Джордж и я придерживаемся разного мнения относительно значимости денег и того энтузиазма, с которым их надлежит зарабатывать и копить. Посему я особо подчеркиваю, что опекунство Джорджа и присмотр за моей дочерью должны быть ограничены рамками вопросов, не имеющих отношения к финансам, за исключением вышеуказанной суммы в десять тысяч фунтов, выделенной мною для вывода Анастасии в свет. В том случае, если Анна и я умрем до того, как Анастасия выйдет замуж либо достигнет возраста двадцати одного года, настоящим я назначаю управляющего, которому надлежит осуществлять надзор за наследством моей дочери, включая ее капиталовложения в компании «Колби и сыновья», а также давать консультации с наибольшей для нее выгодой. Человек, которому я решил доверить пост управляющего, — Деймен Локвуд. Его светлость является человеком необыкновенной честности и прямоты, а также человеком, чье знание моих финансов уступает лишь умению выгодно их вложить. А посему назначаю его единственным управляющим финансами Анастасии до того момента, пока она не выйдет замуж — либо вообще не выйдет замуж, — после чего ответственность за ее финансы надлежит возложить на ее мужа. В случае если она умрет, так и не выйдя замуж, либо до того как ей исполнится двадцать один год, все мое состояние надлежит разделить поровну между моим братом Джорджем и его дочерью Бреанной».
Мистер Феншоу помолчал и, смущенно кашлянув, отпил глоток воды из стоявшего на столе стакана.
— Вот, в сущности, и все.
Не успел он договорить последние слова, как Джордж встал. Сделал он это неторопливо, даже как бы нехотя, однако Анастасия почувствовала, что он весь кипит от злости.
— Эти условия абсурдны, Феншоу, — заявил он, опершись ладонями о стол. — Должно быть, Генри был не в своем уме, когда писал завещание.
— Поверьте, милорд, он находился в здравом уме, — ответил Феншоу со спокойной уверенностью, указывающей на то, что он был готов к подобной реакции. — Завещание было написано одиннадцать лет назад, как раз перед тем, как Генри уехал с семьей в Америку. С тех пор мы с ним не теряли связи, и все это время он оставался непреклонен относительно условий завещания. Мистеру Картеру, поверенному Генри в Америке, было дано распоряжение, также неукоснительно выполнять условия данного завещания, с той лишь разницей, что в случае, если бы Анастасия предпочла остаться в Филадельфии, условия опекунства должны были быть немного изменены. Однако в обоих случаях управляющим всем имуществом Генри на предстоящие три месяца назначен маркиз Шелдрейк.
— Три месяца? — откликнулся маркиз. Голос его звучал не удивленно, а скорее деловито. Он внимательно посмотрел на мистера Феншоу, всем видом показывая, что хотел бы знать все факты, прежде чем делать какие-либо выводы.
— Да, — подтвердила Анастасия и с удивлением услышала собственный тоненький голосок.
Целая лавина чувств нахлынула на нее, для осознания и обуздания которых потребовалось призвать на помощь всю силу воли. Здесь были и горькая радость оттого, что отец так тщательно взвесил все ее будущее, и невероятное, сродни малодушию, облегчение потому, что дядя Джордж сможет лишь в самой минимальной степени распоряжаться ее жизнью. И яростное, до боли, возмущение тем, что какому-то незнакомцу, которого она видит впервые в жизни, дано право решать за нее вопросы, связанные с ее собственными финансами. Особенно когда у нее уже наметились кое-какие планы относительно вложения своих капиталов, планы, которые отец наверняка бы одобрил.
Одна мысль об этом неожиданном препятствии заставила ее гордо вскинуть голову.
— Да, — повторила она, глядя Деймену Локвуду прямо в глаза. — Три месяца. В октябре мне исполнится двадцать один год.
Маркиз слегка приподнял темную бровь.
— Понятно. — Его острый взгляд, скользнув мимо Анастасии и Бреанны, остановился на Джордже, недовольство которого не осталось для него незамеченным. — Условия завещания Генри представляют для вас какие-то трудности, Джордж?
А маркиз, похоже, не из тех, кто ходит вокруг да около, подумала Анастасия и замерла, ожидая его ответа. Еще никто не разговаривал с Джорджем Колби так смело, не опасаясь натолкнуться на грубость. Впрочем, людей, обладавших такой огромной властью, как Деймен Локвуд, немного, а может быть, их вообще нет. Анастасия повернулась и внимательно посмотрела на дядю. Тот покачал головой, но желваки на его скулах так и ходили.
— Нет, Шелдрейк, — наконец с трудом выговорил он. — Никаких трудностей они не представляют. Однако шок я испытал сильнейший.
— Вы уверены? — настаивал Деймен. — Если да, то лучше будет, если мы обсудим это сейчас.
Анастасия с любопытством взглянула на маркиза. Тот пристально и совершенно спокойно смотрел на Джорджа.
Заметив этот взгляд, дядя Джордж тотчас же взял себя б руки.
— А вы поставьте себя на мое место, — продолжил он. — Назначив вас распорядителем своего состояния, мой брат совершенно откровенно намекнул на то, что я могу обидеть Анастасию. А это оскорбительно. Но… — Джордж покачал головой: — я всегда знал, как он меня ненавидит и с каким неодобрением относится к тому, что я все свое время посвящаю нашему семейному бизнесу. И все же я подумать не мог, что он сомневается в моих деловых качествах настолько, чтобы не доверить мне распоряжаться не только его денежными средствами, но и капиталовложениями компании «Колби и сыновья». Это просто позор!
Деймен нахмурился.
— Лично я считаю решение Генри вполне благоразумным. Оно обеспечит счастье его дочери и процветание как ее самой, так и его компании. И потом у меня в Америке гораздо больше связей, чем у вас, и для меня не составит никакого труда осуществлять надзор за отделением компании «Колби и сыновья» в Филадельфии. — Маркиз кашлянул, и Анастасия могла бы поклясться, что он говорит больше для нее, чем для ее дяди. — Кроме того, речь идет всего о трех месяцах. По прошествии их ваша племянница станет хозяйкой собственной судьбы. — Он слегка усмехнулся. — Если, конечно, какой-нибудь молодец не вскружит ей голову раньше и она не решит выйти за него замуж.
— Очень сомневаюсь, что это произойдет, милорд, — ответила Анастасия, охваченная противоречивыми чувствами: раздражением от этого абсурднейшего замечания и восхищением тем, как убедительно и тонко маркиз сумел объяснить положение дел, пощадив при этом уязвленное самолюбие дяди. — Я не страдаю головокружениями. На сей раз Деймен даже не сделал попытки скрыть усмешку.
— Очень хорошо. В таком случае остается всего три месяца. — Он поднялся. — Может быть, нам следует назначить день, когда мы могли бы встретиться и обсудить все вопросы относительно вашего наследства?
— Подождите. — Феншоу предупреждающе поднял руку. — Не уходите. Есть еще одно дело, которое нам следует рассмотреть.
— По-моему, вы сказали, что закончили чтение папиного завещания, — нахмурилась Анастасия.
— Верно. — Поверенный сложил завещание, убрал его в ящик стола и вынул следующий документ. — Теперь, когда вы вернулись в Англию, мне предстоит обсудить с вами еще одно дело. — Он помолчал, видимо, подбирая нужные слова, и продолжил: — Видите ли, ваше возвращение намного облегчило мне задачу. Если бы вы решили остаться жить в Филадельфии, мне бы все равно пришлось вас вызывать. Условия этого документа должны быть соблюдены до того, как вам с Бреанной исполнится по двадцати одному году, что произойдет в октябре и декабре этого года.
— Именно поэтому вы пригласили приехать и меня, мистер Феншоу? — спросила Бреанна.
— Да, именно поэтому.
— Значит, Генри оставил, помимо своего завещания, еще какой-то документ? — поинтересовался Джордж.
— Не Генри, милорд, а ваш отец.
Джордж удивленно захлопал глазами, однако ни Анастасия, ни Бреанна не были удивлены. Из письма, которое послал им мистер Феншоу, они уже поняли, о чем пойдет речь. Развернув бумагу, Феншоу перевел взгляд с одной девушки на другую и сказал:
— Условия завещания покойного виконта просты. Незадолго до смерти он открыл на ваше имя крупный счет в банке, деньги с которого вы можете получить по достижении вами двадцати одного года.
— И на какую сумму этот счет? — спросил Джордж.
— По пятьдесят тысяч фунтов.
— Боже правый! — ахнул Джордж. — Я об этом понятия не имел!
— Ваш брат тоже, — заметил мистер Феншоу. — Никто не знал о существовании этого счета, кроме вашего отца, меня и, конечно, лорда Шелдрейка, в чьем банке лежат эти деньги. — Он на секунду взглянул на Деймена, после чего снова перевел взгляд на Анастасию и Бреанну. — Но вы можете получить деньги лишь при одном условии. Много лет назад ваш дедушка подарил вам по монете. Помните об этом?
— Да, мистер Феншоу, помним, — ответила за обоих Анастасия.
— И вы привезли эти монеты сюда, как я вас просил?
— Нет, мистер Феншоу, не привезли.
— А почему? — с интересом спросил поверенный.
— Потому что, когда дедушка дал нам эти монеты, он попросил спрятать их в надежное место и никому не показывать. Что мы и сделали.
— Понятно. — Мистер Феншоу повертел в руке перо. — Это осложняет дело.
— Какие монеты? — выпалил Джордж. — Что все это значит?
— Одну минутку, милорд, — бросил мистер Феншоу и вновь обратился к девушкам: — Вы говорите, что не привезли с собой монеты. Позвольте объяснить, почему так необходимо их предъявить. В свое время, когда дедушка вам их дарил, он упоминал о том, что эти монеты представляют огромную ценность, хотя и не имеют большой денежной стоимости?
— Да.
— Вот, что он имел в виду. Для того чтобы получить наследство, вам обеим необходимо передать ваши монеты мне. Только в этом случае я имею право отдать распоряжение, чтобы деньги были выплачены вам по достижении вами двадцати одного года.
Ни Анастасия, ни Бреанна даже не пошевелились.
— Бреанна, о какой монете говорит мистер Феншоу? — спросил Джордж, повернувшись к дочери. — Ты никогда мне об этом и словом не обмолвилась.
Бреанна, побледнев, объяснила:
— Дедушка просил нас сохранить все в тайне. Никто не должен был знать о монетах. Только он, Стаси и я.
Джордж вздохнул. У него был такой вид, словно он вот-вот бросится на дочь с кулаками и задаст ей хорошую порку за то, что она обманула его. Однако, немного поразмыслив, он решил с этим повременить.
— Странный уговор, — зло бросил он. — Хотя нет никакого смысла ругать тебя за то, что ты сделала в детстве. Мы просто поедем домой, возьмем монету, и ты отдашь ее мистеру Феншоу, выполнив тем самым странную прихоть твоего деда.
— Я не могу этого сделать, отец.
Джордж вздрогнул.
— Что ты сказала?!
— Мы не можем отдать монеты, дядя Джордж, — подтвердила Анастасия. — Даже ради того, чтобы получить наследство, каким бы большим оно ни было. Дедушка хотел, чтобы мы спрятали монеты в надежном месте и никогда, ни при каких обстоятельствах никому их не отдавали. — Она помолчала. — Даже собственным родителям.
Джордж тихо выругался.
Стараясь не обращать внимания на его гнев, Анастасия повернулась к мистеру Феншоу:
— Когда мне было шесть лет, я не очень понимала, почему дедушка просил нас с Бреанной сохранить эти монеты. А теперь, кажется, понимаю. Он хотел, чтобы мы крепко берегли то, что, как он опасался, обречено умереть вместе с ним, — нашу семью. На одной стороне этих монет изображен фамильный герб, а на другой — Медфорд-Мэнор. Эти монеты — символ нашего рода, и дедушка, похоже, считал, что мы не дадим ему умереть. Он ничего не говорил о том, чтобы мы что-то купили на эти монеты, наоборот, настаивал на том, чтобы мы всегда их хранили. Что ж, если таково было его желание, мы его выполним. Разве что если вы вычитаете в этом завещании нечто такое, из чего можно будет сделать вывод, что дедушка передумал. При всем уважении к вам я не считаю, что наследство — достаточный повод для того, чтобы отдавать вам эти монеты.
— Твоя логика просто смехотворна… — начал было Джордж, но мистер Феншоу снова поднял руку, призывая его к тишине, и, не отводя от Анастасии взгляда, спросил: — Значит, вы отказываетесь отдать мне вашу монету?
— Да, мистер Феншоу. Прошу вас, поймите, я не хочу вас оскорбить своим отказом. Вы — давний и близкий друг нашей семьи. Но даже если бы эту монету попросил у меня родной отец, я бы и ему ее не отдала. Ведь дедушка настоятельно просил нас этого не делать.
— Понятно. — Повернув голову, Феншоу взглянул на Бреанну. — А вы?
Расправив плечи и положив руки на колени — такого решительного жеста Анастасия у нее еще не видела, — Бре-анна без всякого колебания проговорила:
— Я считаю точно так же, как и Стаси. Моя монета останется там, куда я ее положила.
— Да вы с ума сошли! — взревел Джордж и, вскочив, лихорадочно потер затылок. — Позвольте мне поговорить с ними, Феншоу. До их дня рождения остается еще несколько месяцев. Уверен, к тому времени они передумают.
— В этом нет необходимости, — ответил Феншоу.
— Простите?
— Я сказал, в этом нет необходимости. Я услышал все, что должен был услышать. — Положив перо на стол, он продолжил: — Совершенно очевидно, что ваш дедушка в вас не ошибся. У вас есть все те качества, которые, как он надеялся, у вас будут, и преданность — не самое меньшее из них. Вы великолепно выдержали испытание, которому он просил вас подвергнуть.
— Испытание? — в один голос спросили девушки.
— Да. Виконт хотел, чтобы вы всегда хранили монеты, которые он вам подарил, по всем причинам, перечисленным Анастасией. Он хотел быть уверен, что ничто не заставит вас с ними расстаться, даже большое наследство. — Круглые щеки Феншоу зарделись. — Могу добавить — выдуманное наследство.
У Джорджа подкосились ноги.
— Вы хотите сказать, что никакого наследства нет?
— Нет, оно есть, однако оценивается не той суммой, которую я только что назвал.
— Вы сказали — по пятьдесят тысяч фунтов.
— Да. На самом же деле наследство, которое покойный виконт начал копить со дня рождения Анастасии, состоит из прибылей, полученных за последующие годы. И сумма его составляет четыреста тысяч фунтов, то есть по двести тысяч фунтов каждой девушке.
— Четыреста тысяч фунтов… — тихо пробормотал Джордж.
— А в действительности сумма эта составляет около шестисот тысяч фунтов, — подал голос Деймен. — С учетом процентов, накопившихся за эти годы.
Джордж нервно сглотнул. Глаза его как-то странно остекленели. Переведя взгляд с Деймена на Феншоу, он спросил:
— Вы хотите сказать, что отец держал эти деньги отдельно от тех, которые оставил мне и Генри?
— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Феншоу. — Исходя из каких-то своих соображений, ваш отец решил передать эту сумму в наследство не своим сыновьям, а своим внучкам. И в тот день, когда он подарил вашей дочери и вашей племяннице монеты, он отдал об этом соответствующие распоряжения. Если бы Бреанна и Анастасия добровольно отдали свои монеты в обмен на пятьдесят тысяч фунтов каждая, все четыреста… простите… шестьсот тысяч фунтов были бы переданы на благотворительные цели. Более того, если бы обе девушки умерли бездетными, оставшаяся часть наследства тоже пошла бы на благотворительные нужды. — Мистер Феншоу ткнул пальцем в конец документа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34