Можно было познакомиться с последними модами, которые демонстрировали эти накрашенные и напудренные леди и джентльмены в париках. Один-два раза встречные господа в своих креслах пристально посмотрели на меня, и я отпрянула, стараясь спрятаться от них вглубь портшеза, потому что ощущала себя провинциалкой. Яркий контраст с этими блестящими пассажирами составляли нищие и уличные торговцы. Все это меня завораживало; шум стоял невообразимый. Продавцы газет дули в свои жестяные трубы, чтобы известить о том, что у них в продаже есть «Газетт» или какая-нибудь другая газета; мастера по ремонту кузнечных мехов и точильщики ножей сидели на корточках на булыжной мостовой, занимаясь своим делом и то и дело криком зазывая клиентов; булочник продавал свои пироги, стоя рядом с молочницей.Я улыбалась, думая о том, как обрадуется Ланс, когда увидит меня. Добравшись до его двери, я попросила носильщика подождать, чтобы он доставил меня домой в том случае: если Ланса нет дома.Я постучала в дверь, и лощеный лакей Ланса открыл ее.— Здравствуй, Томас, — сказала я. — Это визит без предупреждения.Он смотрел на меня, словно не веря своим глазам. Первый раз я видела его в замешательстве. Конечно, он хорошо знал меня, потому что мы часто навещали дом на Альбемарл-стрит.— Сэр Ланс дома? — спросила я. Томас замешкался с ответом, что было странно, так как такого с ним прежде не случалось.— О да, госпожа Кларисса, но… Я вошла внутрь.— Я рада, что он дома. Я была бы разочарована, если бы его не оказалось. Пойду и найду его. Это будет сюрприз.Томас вытянул вперед руки, словно пытаясь удержать меня, но я прошла мимо него, посмеиваясь и представляя лицо Ланса, когда он увидит меня.Я открыла дверь столовой, ожидая увидеть его за завтраком, но его там не было.— Госпожа… нельзя! — Томас стоял за моей спиной.Я не обратила на него внимания и быстро поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.Наверно, он еще спит. Я его поддразню, лентяя эдакого. Конечно, мне не стоит идти в его спальню:Дамарис не одобрила бы этого, но ведь между нами особые отношения. Я не соблюдаю условностей, но Ланс сам часто говорил, что условности предназначаются для прозаичных людей, а индивидуальности отбрасывают их, когда это целесообразно. И вот сейчас я их отбрасывала.Я подошла к двери его спальни. Томас тяжело дышал позади меня. Я постучалась в дверь.— Войдите, — откликнулся женский голос. Я открыла дверь. За туалетным столиком сидела дама в пеньюаре, расчесывая длинные черные волосы.— Поставь поднос там, — сказала она, не поворачивая головы.Я стояла как вкопанная. Что делает эта женщина в спальне Ланса?Потом появился и сам Ланс. Я смотрела на него в изумлении. На нем были светлые бриджи, и он был по пояс голый.— Я уже готов к завтраку, дорогая, а ты? — сказал он и вдруг застыл, увидев меня.Залившись краской, я повернулась и выбежала из комнаты, чуть не сбив Томаса, который стоял, замерев от ужаса. Спускаясь по лестнице, я слышала как Ланс звал меня:— Кларисса, Кларисса, вернитесь.Я ничего не хотела слышать, выбежала из дому и бросилась к портшезу, который, слава Богу, ждал меня.Теперь я уже не замечала ярких улиц и не слышала хриплых выкриков уличных продавцов. Я видела только Ланса и женщину в его спальне. Ланса… который просил моей руки.«Больше не хочу его видеть», — с жаром говорила я себе, чувствуя себя очень несчастной.Ланс, конечно, не оставил дела так. Он пришел ко мне днем. Я сказала, что у меня болит голова, и отказалась выйти из комнаты. Но он настаивал, пока я не вышла к нему.— Я хочу объясниться, — сказал он.— Все и так ясно, — резко ответила я.— Да, конечно, — уныло согласился он.— Эта женщина… кто она?— Мой очень близкий друг.— О, как вы бесстыдны!— Дорогая Кларисса, вы очень молоды. Да, вы сделали правильный вывод. Эльвира Верной моя любовница и является таковой уже некоторое время.— Ваша любовница! Но вы же просили моей руки.— А вы отвергли меня. Неужели вы отказываете мне в праве утешиться?— Я не понимаю вас.— В мире есть еще очень много такого, что вам предстоит узнать, Кларисса.— Мне уже очень многое о вас известно! Что если люди узнают…— Дорогая моя, очень многие знают. В такой ситуации нет ничего ужасного или необычного. Это дружеское соглашение. Эльвира и я хорошо подходим друг к другу.— Тогда почему вы не женитесь на ней?— Это не тот род отношений.— А мне показалось, именно тот… О, как я хорошо сделала, что отказала вам. Если бы…— Если бы вы согласились выйти за меня замуж? Тогда я прекратил бы всякие отношения с Эльвирой и начал свою жизнь как респектабельный женатый человек.— Вы такой… находчивый.— Послушайте, Кларисса, в какой-то мере мне нравится Эльвира, но я хочу жениться на ней не более, чем она выйти за меня. Мы просто нравимся друг другу. Но вас я люблю и хочу жениться на вас. Вы должны мне поверить.— Я не верю вам и не желаю вас больше видеть.Я считаю это… ужасным и думаю, у вас уже было множество любовниц.— Некоторое количество, — согласился Ланс.— Тогда возвращайтесь к ним и оставьте меня в покое. Как хорошо, что я избежала всего этого.— Значит, все-таки вы думали обо мне?— Я говорила вам, что люблю другого и жду его. Но это вас не касается, потому что больше я вас никогда не увижу.Он смотрел на меня с улыбкой, полунежной, полунасмешливой. Одной из черт, которая меня в нем раздражала, была его неспособность сохранять серьезность в любой ситуации; в то же время это и восхищало меня, придавало ему еще больше достоинства, словно он чувствовал себя компетентным в любом вопросе.После ухода Ланса я поняла, как я рассержена, как уязвлена и унижена. Но с какой стати? Меня совершенно не касается, что он делает. Пусть у него будет целый дом любовниц, если ему хочется.Ланс продолжал наносить нам визиты. Встречая меня, он вел себя так, словно ничего не случилось. Я не понимала его. У меня перед глазами все еще стояла Эльвира Верной в его спальне. Я почти не знала, что такое заниматься любовью, и меня это очень увлекало. Иногда я видела Эльвиру Верной. Она казалась уверенной в себе и искушенной. «Совсем старуха», — думала я, слегка злорадствуя.Я стала ревновать, если Ланс не уделял мне достаточно внимания. Я не понимала себя. О нем я думала больше, чем о Диконе. Казалось, Ланса лишь слегка развлек тот инцидент и ему ни капельки не было стыдно.Однажды он сказал мне:— Я не святой. Я даже не монах. Эльвира и я подходим друг другу… в данный момент.— Наверно, можно сказать, что любовницы занимают в вашей жизни такое же место, как игра, — резко ответила я.— Наверно, можно, — согласился он. — Какой же я беспутный! Но и привлекательный к тому же, а, Кларисса?Он обнял меня, крепко прижал к груди и вдруг поцеловал.Я вырвалась, задыхаясь и изображая гнев, которого вовсе не чувствовала. На самом деле я трепетала от возбуждения.После этого я стала ощущать, что жизнь скучна, если его нет рядом. Я очень много думала о нас. Ланс со своими любовницами и игрой, будет далеко не идеальным мужем. А какой я буду женой для него — влюбленная в другого, который для меня потерян? Я часто рассказывала Лансу о Диконе, о его чистоте, храбрости, целомудрии.— Он сослан за море на много-много лет, — сказал Ланс. — Мало кто возвращается обратно. И вы собираетесь провести всю свою жизнь в одиночестве, ожидая чего-то, что никогда не случится? Люди с годами меняются. Ваш Дикон, даже если и вернется, уже не будет тем честным и храбрым мальчиком, который уезжал отсюда. А что сделают эти годы с вами, моя милая Кларисса? Берите то, что вам предлагают сейчас. Подумайте, что мы сможем сделать друг для друга: вы отвлечете меня от моих пороков, а я заставлю вас забыть о несбыточной мечте.Я много думала о том, что он сказал. Наши отношения изменились. При встрече Ланс обнимал меня и целовал каким-то странно волнующим образом. Иногда мне казалось, что он смеется надо мной, поскольку я так неопытна, что думаю, будто для мужчины ужасно иметь любовницу.— Если я соглашусь выйти за вас, вы должны будете в тот же момент распрощаться со своей любовницей.— Идет, — сказал он.— Вы должны пообещать быть верным мужем.— Обещаю.Он поднял меня и прижал к себе, а когда Дамарис вошла в комнату, он сказал:— Наконец-то это произошло. Кларисса согласна выйти за меня замуж.Я говорила себе, что должна перестать думать о Диконе. Встреча с ним была лишь маленьким эпизодом в моей жизни. Мой будущий муж — Ланс, добрый, практичный, нежный, принимающий жизнь такой как она есть, радующийся жизни, но никогда не позволяющий ей подчинить его. Я тоже хотела так жить. Он был игрок. Он играл с жизнью. Он играл при каждом удобном случае, и если проигрывал, то пожимал плечами и уверял, что следующий раз выиграет.Я узнала, что в семье Ланс был единственным ребенком. Его отец умер, когда он был еще мальчиком, а его мать пережила отца только на несколько лет. Он унаследовал имения на границах Кента и Сассекса и мог бы быть очень богатым, если бы не жил так широко и не проигрывал так много за карточным столом. Моя семья, конечно, интересовалась его финансовым положением. Теперь я знаю, что бабушка Присцилла всегда боялась, как бы на мне не женились только из-за моих денег, поскольку я была богатой наследницей.Моей матери было оставлено наследство, и оно перешло ко мне, ее ближайшей родственнице. За ним присматривал Ли, у которого были к этому способности. Во время пребывания моей матери во Франции наследство увеличилось, и я должна была получить его, когда достигну совершеннолетия. Деньги будут моими, когда мне исполнится восемнадцать лет или когда я выйду замуж.Было еще наследство от моего отца, которое, по решению лорда Хессенфилда, ответственного за это наследство, должно быть поделено между мной и Эммой. Он выставил условие, что деньги мы не получим до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать, и это было странно, потому что Эмма была на несколько лет старше меня. Я не знала, почему он так решил, ведь он же признал Эмму, но, несмотря на это, она должна была ждать своей доли. Если бы кто-нибудь из нас умер, ее доля перешла бы другой сестре.Однако я не очень много думала о своих деньгах. Семья моя была уверена, что они не повлияли на желание Ланса жениться на мне. Он был достаточно обеспечен и без них.И теперь я не только стояла на пороге своего замужества, но и становилась богатой женщиной. Иногда я чувствовала себя счастливой, но тут же вспоминала Дикона.Наступил день бракосочетания. Я лежала, прислушиваясь к звукам пробуждающегося дома. В шкафу висело мое свадебное платье. Ланс был в Эверсли-корте вместе с дядей Карлом. Джереми должен был вести меня к венцу. Присцилла хотела, чтобы свадьба была традиционной, каким она помнила этот обряд в прошлом.Пока я раздумывала обо всем этом, дверь открылась, и в комнату вошла маленькая фигурка. Это была Сабрина, уже почти четырехлетний ребенок, жизнерадостная, очаровательная девчушка. Она забралась ко мне на кровать и свернулась калачиком около меня.— Сегодня свадьба, — прошептала она.Я прижала ее к себе. Я всегда очень любила Сабрину. Она была очень хорошенькой; говорили, что она похожа на мою мать, Карлотту, которая была одной из красавиц семьи. Сабрина знала о своей привлекательности и пользовалась этим, чтобы получить то, что хотела. Она всегда носилась по дому: вот она на кухне стоит на стуле, смотрит, как делают пироги и пирожные, сует палец в сладкую начинку, когда никто не смотрит; через минуту она уже на конюшне, упрашивает конюха покатать ее по кругу на ее новом пони; вот она играет с тачками садовников; вот прячется на галерее и выпрыгивает на Гвен, служанку, которая боится призраков. Она постоянно испытывала непреодолимое желание делать то, что ей не разрешают — такой была Сабрина.Но она обладала огромным обаянием и быстро обнаружила, что одна ее обворожительная улыбка, соединенная с притворным раскаянием, способна вытащить ее из любой неприятности.А сейчас Сабрина щебетала о свадьбе. Это моя свадьба, да? А когда будет ее свадьба? Она наденет розовое шелковое платье (Нэнни Керлью еще дошивает его). У нее будут цветы в волосах… и она будет стоять рядом со мной. Значит, это и ее свадьба тоже.Она обняла меня, и ее личико приблизилось к моему.— Ты уедешь отсюда, — сказала она.— Я часто буду приезжать.— Но это теперь не твой дом. Ты едешь в дом дяди Ланса.— Он станет моим мужем. Ее личико слегка сморщилось.— Останься здесь, — прошептала она, еще крепче обняла меня за шею и умоляюще добавила:— Останься здесь с Сабриной.— Жены всегда живут со своими мужьями, ты же знаешь.— Пусть Ланс живет здесь.— Мы часто будем приезжать сюда, вот увидишь Она покачала головой. Это было не то же самое.— Я не хочу, чтобы ты выходила замуж.— А все остальные хотят.— А Сабрина не хочет.Она посмотрела на меня так, будто этого довода было вполне достаточно, чтобы свадьба не состоялась.— Когда ты подрастешь, то можешь приехать и пожить у нас, — сказала я.— Завтра? — спросила она, просияв.— Это слишком быстро.— Но я ведь подрасту.— Только на один день. А нужно подрасти побольше.— На два дня? На три?— На несколько месяцев, наверно. Иди открой дверцу шкафа, и ты увидишь мое платье. Сабрина соскочила с кровати.— О-о-о! — только и смогла выговорить она, гладя складки атласа.— Не трогай, — предупредила я. Она повернулась ко мне и спросила:— Почему?Сабрина всегда хотела всему получить объяснение.— У тебя могут быть грязные пальчики. Она посмотрела на них, потом на меня, медленно улыбнулась и нарочно потрогала платье. Это было типично для Сабрины. «Не трогай» означало «Я должна потрогать во что бы то ни стало».— Не грязные, — сказала она, успокаивая меня. Потом малышка набросилась на мои туфли из белого атласа с серебряными пряжками и серебряными каблуками. Она взяла одну туфлю, погладила атлас и улыбнулась мне с озорным огоньком в глазах, сообразив, я думаю, что если нельзя трогать платье, то, значит, нельзя трогать и туфли.В дверь постучали. Это была Нэнни Керлью.— Я знала, что найду вас здесь, мисс, — сказала она. — Извините, мисс Кларисса, этот ребенок всюду сует свой нос.— Это необычное утро, Нэнни, — сказала я. — Она заразилась общим возбуждением.— Это моя свадьба, — объявила Сабрина.— Пойдем, — твердо сказала Нэнни. — У мисс Клариссы есть о чем подумать, кроме вас, миледи. Сабрина посмотрела с удивлением.— О чем? — спросила она, словно для нее было непостижимо, что могло существовать еще что-то, помимо нее, достойное внимания.Но Нэнни крепко взяла ее за руку и с извиняющейся улыбкой утащила ребенка. Исчезая, Сабрина одарила меня одной из своих обворожительных улыбок.Следующим посетителем была Жанна. Она вошла, напустив на себя важный вид.— А, уже проснулись? Надо так много сделать. Я сказала, чтобы вам принесли поднос. Так будет лучше.— Жанна, я совсем не хочу есть.— Это не разговор, миледи. Вы должны есть. Или вам хочется упасть в обморок у ног своего мужа? О, это великий день! Я так счастлива! Сэр Ланс… он хороший человек. Он обаятельный человек. — Она закрыла глаза и послала воображаемый поцелуй Лан-су. — Я сказала себе: «Вот этот — для моей малютки. Это муж для Клариссы. Такой красивый… в парчовом жилете… одевается как француз».— Это самая высокая похвала из твоих уст, Жанна. Не сомневаюсь, что Лансу это понравится.— А теперь вставайте. Ванна, потом еда, а потом волосы. Я сделаю вас сегодня очень красивой.— Такой же красивой, как Ланс? — спросила я.— Я говорю, что никто не будет такой красивой, как миледи. Это ее день. Она будет самой красивой невестой…— Благодаря искусным рукам Жанны.— Так… так… — бормотала она.С годами Жанна и я очень подружились. Она всегда жалела, что ее не было со мной, когда я ездила на север. Она обожала Сабрину.— В ней много очарования, — заметила Жанна, — но и озорства. За ней надо следить. Вы такой не были, нет.— У меня не было ее обаяния.— Это чепуха. — Джин забавно употребляла отдельные слова, и иногда я замечала, что сама делаю то же. — У вас есть обаяние, — продолжала она, — но вы были хорошей маленькой девочкой… более заботящейся о других, чем о себе, может быть. Вы больше похожи на леди Присциллу и Арабеллу. Ни на отца, ни на мать вы не похожи… они прежде всего заботились о себе. Маленькая Сабрина такая же.— Она еще ребенок.— Я много знаю о детях. Какие они в три года, такими же будут и в тридцать лет.— Моя дорогая, мудрая Жанна…— Такая мудрая, что сию же минуту заставлю вас встать. У нас еще есть время, но давайте не будем терять его попусту.Я отдала себя в ее руки и смирно сидела перед зеркалом, пока она причесывала мне волосы, красиво укладывала их вокруг головы.Я наблюдала за ней в зеркале. Она была сосредоточена, ей нравилось меня причесывать, она гордилась мной. Милая Жанна!— Большое спасибо тебе за все, — с чувством сказала я ей. — Что мне сделать, чтобы доказать тебе, как я ценю все, что ты для меня сделала?Она легонько тронула мое плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38