Я рассказала ему свою историю. Она оказалась очень романтичной: моя красавица мать… мой несравненный отец, великий Хессенфилд…— Великий Хессенфилд, — повторил юноша, и его глаза заблестели. — Он всегда был героем для нас.Меня всегда учили, что я должен вырасти таким, как он.— Он был чудесный. Он катал меня на своих плечах.— Вы катались на плечах великого Хессенфилда!— Я была его дочерью.— И вы способны шпионить для другой стороны!— Но я все время твержу, что я вовсе не шпионила.— На самом деле вы приехали сюда, чтобы помогать нам?— Нет, нет. Я не хочу ваших войн. Я хочу, чтобы остался старый Георг.— И это говорит дочь Хессенфилда?— Вот именно.Я рассказала ему, о смерти моих родителей, как меня взяла к себе наша преданная служанка, и о тете Дамарис, которая приехала в Париж и нашла меня.— Да, — сказал мой страж, глядя на меня с восхищением. — Могу представить, что все это случилось с вами.Потом он рассказал о себе. Его история была обыкновенной по сравнению с моими приключениями. Когда мальчику было пять лет, отец его умер в битве при Бленхайме.— Не за якобитов? — спросила я.— Нет. Отец не был якобитом. Меня послали к дяде вскоре после смерти моей матери; я узнал все об их деле и стал якобитом, и вы можете сколько угодно насмехаться надо мной, но я говорю вам: король Яков возвращается, чтобы править нами.— Не стоит быть чересчур уверенным в благополучном исходе. Ведь вы можете ошибаться.— Скоро дядя вернется из Престона с хорошими вестями.— И что тогда будет со мной?— Многое зависит от того, что будет необходимо делать.Я содрогнулась.— По крайней мере, их пока здесь нет. Мы поговорили о других вещах, в том числе о лошадях и собаках. Я рассказала о Демоне, а он признался, что у него есть мастиф. Он мне покажет… Внезапно он запнулся.— Но ведь вы пленница, — сказал он.— Вы могли бы освободить меня… только чтобы посмотреть собак.— А если вы убежите?— Вы поймаете меня и привезете обратно.— Вам опять смешно.— Извините, я не хотела.Итак, день прошел неплохо, а когда стемнело, он принес мне меховой плед и две свечи.Вспоминая все это, я поняла, что это был очень счастливый день.Даже теперь мне трудно осознать, что же именно случилось со мной в те дни, которые я провела в мансарде. Казалось, они были озарены каким-то мистическим светом. Каждое утро юноша приносил мне овсяную кашу и оставался со мной, потом уходил и возвращался с обедом. Уже к концу второго дня мы перестали делать вид, что принадлежим к разным лагерям. Я откровенно радовалась его приходу, да и он не притворялся, что не хочет быть со мной.Его звали Ричард Френшоу, но он сказал, что близкие ему люди зовут его Дикон. Я тоже стала звать его Дикон. Иногда мы просто молча смотрели друг на друга. Мне казалось, что он самый красивый человек из всех, кого я видела, — красивый совсем другой красотой, чем мои родители. Наверно, это можно было назвать влюбленностью, но никто из нас сначала не понимал этого, вероятно потому, что ни с кем из нас подобного раньше не случалось.Мы все время спорили. Дикон с жаром защищал якобитов. Я смеялась над ним и дразнила его, говоря, что мне все равно, какой король сидит на троне, и я только хочу, чтобы люди вокруг меня жили счастливо, не ссорились и не сердились из-за того, что у кого-то другая точка зрения.Думаю, мне легко удалось бы убедить его отпустить меня. Я могла бы попроситься посмотреть лошадей, вскочила бы на какую-нибудь из них и ускакала; могла бы взять у него ключ от мансарды. Но я не стала этого делать, потому что не могла допустить, чтобы он обманул доверие своего дяди. В Диконе была какая-то внутренняя честность.Он привел своего мастифа, чтобы показать мне. Пса звали Шевалье, в честь будущего короля. Я ему понравилась, и это еще больше сблизило нас с Диконом. Служанка, которая приносила мне горячую воду в первый день, понимала, что происходит между мной и Диконом. У нее было романтическое сердце, и она, кажется, с удовольствием наблюдала, как между нами возникает любовь. Мне стали приносите из кухни всякие деликатесы, и я хотела, чтобы это продолжалось и продолжалось… Казалось, я провела в мансарде больше трех дней. Это было как сон. Как сказал мне потом Дикон, он чувствовал то же самое.Мы жаждали узнать друг о друге все. Малейшая деталь казалась нам чрезвычайно важной Со мной происходило что-то самое необычное и самое красивое в жизни.На четвертый день, когда Дикон переступил порог моей комнаты, я сразу поняла, что что-то случилось. Он был очень бледен, и волосы у него были растрепаны. Я знала, что он обычно проводил рукой по волосам в минуты волнения.Я быстро подошла к нему и положила руки ему на плечи, впервые дотронувшись до него. Его реакция была мгновенной. Он обнял меня и крепко прижал к груди. Несколько секунд он молчал, а я ни о чем его не спрашивала, наслаждаясь этим чудом близости к нему.Наконец Дикон оторвался от меня, и я увидела, как он напуган. Он сказал:— Тебе нужно бежать. Они возвращаются. Сейчас они всего в нескольких милях отсюда. Один из группы опередил всех, чтобы сообщить новость. В Престоне потерпели поражение. Большая часть горцев сдалась, остальные отступают. Мой дядя скоро вернется… и я боюсь, он убьет тебя.Это вернуло меня с небес на землю. Я должна была знать, что наша идиллия долго не продлится. Дикон изменился. Он тоже все помнил.Пристально глядя на меня, он сказал:— Тебе нельзя здесь оставаться. Ты должна уйти.— Нам придется расстаться, — прошептала я. Он отвернулся и кивнул. Меня охватило ужасное чувство одиночества.— Я больше никогда тебя не увижу, — сказала я.— Нет… нет… Этого не может быть. Кларисса! — Он притянул меня к себе и поцеловал, вновь и вновь повторяя мое имя.Вдруг он встрепенулся.— Нельзя терять времени. Тебе нужно уехать отсюда.— Ты… меня отпускаешь? Он кивнул.— Твой дядя…— Если тебя здесь найдут, то могут убить.— Но ведь все поймут, что ты отпустил меня.— Я что-нибудь придумаю… — пробормотал он. — Пойдем… сейчас же. Они могут появиться в любой момент. Тебе надо соблюдать осторожность. Иди за мной… тихо.Дикон закрыл за нами дверь и тщательно запер ее. Я последовала за ним вниз по лестнице, по галерее. Он шел впереди, кивая мне, когда путь был чист. Мы благополучно дошли до зала и вышли к конюшням. Он быстро оседлал лошадь.— Вот, тебе это пригодится. Поезжай в Йорк. Оттуда пошли известие своей семье. Может быть, твой дядя все еще там. Из Йорка в Лондон ходит карета. Каждый понедельник, среду и пятницу она отправляется от «Черного лебедя» на Коуни-стрит. Обычно дорога занимает четыре дня, если все обходится благополучно. Не думаю, что они последуют за тобой на юг. Им надо будет ехать в Шотландию, чтобы присоединиться к своим единомышленникам.— О, Дикон, ты сделал это для меня. Я никогда не забуду…Обычно я не слезлива, но на этот раз слезы стояли у меня в глазах. Я видела, что и он с трудом справляется со своими чувствами.— На дорогах опасно, — сказал он. — Одинокая девушка… — И он начал седлать другую лошадь.— Дикон… что ты делаешь?— Поедем вместе. Как же я отпущу тебя одну? Мы окунулись в морозный утренний воздух.— О, Дикон, ты не должен! Подумай, что ты делаешь…— Некогда разговаривать. Поехали… галопом… Надо как можно скорее отъехать отсюда.Я знала, что нахожусь в опасности. Якобиты могли меня убить, если бы, вернувшись, нашли меня там. Действительно, нельзя было задерживаться. Они отступили и должны немедленно выехать в Шотландию. Им не захотелось бы тратить на меня времени, но, с другой стороны, вряд ли бы они меня отпустили. Да, мне грозила опасность. Но я еще никогда в жизни не была так счастлива.Подковы наших лошадей звенели на морозной дороге; было весело скакать рядом с Диконом. Сельская местность была даже красивее, чем весной. Черные кружева ветвей сплетались на фоне неба, серые кисточки орешника дрожали на ветру, жасмин у дверей коттеджа уже пускал желтые ростки — все это завораживало меня. Я слышала песню жаворонка, парящего над полями. Странно, что в такой момент я замечала подобные детали. Может быть, это потому, что Дама-рис научила меня ценить красоту природы.Так или иначе, я была счастлива, и мне не хотелось заглядывать вперед. Дикон и я уехали вместе, он спас меня, но какой ценой для себя — я могла только догадываться.Днем он предложил сделать остановку:— Надо не только нам самим отдохнуть, но и лошадям дать отдых.Мы вошли в трактир под названием «Рыжая корова», согласно вывеске, скрипевшей над дверью.— Если кто-нибудь спросит тебя, — предупредил он меня, — мы брат и сестра, живем в Торли Мэйнор. Никто никогда не усомнится в этом, так как, насколько мне известно, Торли Мэйнор не существует. Мы едем к нашему дяде в Йорк. Наши грумы с вещами едут впереди нас Мы — Клара и Джек Торли.Я кивнула. С каждым моментом приключение становилось интереснее.Властным тоном Дикон приказал накормить и напоить лошадей. Потом мы вошли в трактир. Час, который я провела в гостиной трактира, был самым счастливым. Огонь в большом камине давал тепло и уют; жена трактирщика принесла нам чашки с гороховым супом, горячий ячменный хлеб с беконом и сыром и две больших кружки с элем. Никогда, даже в голодные дни в Париже, еда не была такой вкусной. В гостиной трактира «Рыжая корова», что на пути в Йорк, был рай, и мне не хотелось покидать его.Я смотрела на Дикона с откровенным восхищением. Мы были счастливы, что мы вместе, и нам не хотелось думать о том, что может принести нам этот импульсивный поступок. Для Дикона это, скорее всего, означало катастрофу. Он предал своего дядю, который был его опекуном; он изменил делу якобитов; и все это он сделал ради меня.Древние часы в гостиной шумно отсчитывали минуты. Они постоянно напоминали, что время бежит. Хотелось бы мне остановить их!Я сказала:— Я бы осталась здесь до конца жизни.— Я тоже, — откликнулся Дикон.Мы молчали, думая об этом блаженном моменте.— Скоро надо выезжать, — сказал наконец Дикон. — Нам нельзя так долго оставаться.— Ты думаешь, они будут преследовать нас? Он покачал головой.— Нет. Им надо ехать на север… в армию. Вторжение в Англию будет позднее.— А ты, Дикон?— Мне нужно быть с ними.— Давай еще немного побудем здесь.Он покачал головой, однако не сделал попытки встать. Я смотрела на пламя в камине, рисующее фантастические картины замков и всадников — такие же красивые и волшебные, как и вся эта гостиная.Вдруг я заметила, что небо потемнело и за окном летят снежинки. Я промолчала об этом, потому что Дикон сразу же сказал бы, что надо немедленно ехать.Вошла жена трактирщика, полная, краснолицая, улыбающаяся женщина в домашнем чепце на растрепанных волосах.— Ветер поднялся, — сказала она. — Дует с севера. «Дует ветер с севера — будет много снега», — так говорят. Вам далеко ехать?— До Йорка, — ответил Дикон.— Господи помилуй! Вы не попадете туда до темноты. Вас застанет снегопад, если попытаетесь сегодня добраться туда.Дикон подошел к окну: снег был очень густым. Он в отчаянии повернулся ко мне.Я сказала:— Может быть, нам остаться здесь на ночь? Мы можем заплатить? Дикон кивнул.— Ну что ж, ваш отец, наверно, предусмотрел это. Вы живете поблизости?— В Торли Мэйнор, — храбро сказал Дикон.— Не слышала о таком. Издалека приехали?— Около двадцати миль.— Тогда понятно. Господин Торли, если вы заплатите мне сейчас, я приготовлю вам комнату. Никаких затруднений.— Моя сестра и я подумаем, что лучше сделать, — сказал Дикон.— Думайте быстрее, молодой джентльмен, а то, я слышу, лошади въехали во двор. В такую ночь путники будут искать ночлега.Когда она ушла, мы со страхом посмотрели друг на друга. Кто эти новые посетители? Что если, обнаружив наше исчезновение, сэр Томас Френшоу послал кого-нибудь за нами, чтобы привезти обратно, а может быть даже приехал сам?Я протянула руку, и Дикон взял ее, пытаясь меня успокоить.— Тебе не надо было ехать со мной, — сказала я. — Ты мог бы отпустить меня, а им сказать, что это не твоя вина.— Нет, я должен был поехать с тобой. Как бы ты справилась одна?Мы стояли, глядя друг на друга, и в тот момент опасности не сомневались, что любим друг друга, и что жизнь будет пуста, если нас разлучат.Наши страхи моментально улеглись, ибо вновь прибывшие были обыкновенными путниками, которые при такой резкой перемене погоды решили не продолжать путь, а провести ночь в трактире «Рыжая корова».Они вошли в гостиную с шумом и криком, нарушив наше уединение и эту чудесную близость с Диконом. Мы сели рядом на деревянной скамье в углу, в то время как трое мужчин и три женщины заняли стол и им подали горячий гороховый суп.Женщины смотрели на нас с любопытством и дружески улыбались нам. Мы готовы были к вопросам, и когда они стали задавать их, мы рассказали, что являемся братом и сестрой, едем в Йорк и что наши грумы с багажом следуют за нами.— Двое таких молоденьких на дороге! — воскликнула старшая из них. — Господи! Я бы не хотела, чтобы мои дети так путешествовали.— У моего брата сильная рука, — сказала я.— Я вижу, вы гордитесь им. Мы тоже едем в Йорк. Пусть они едут с нами, а, Гарри? — обратилась она к одному из мужчин.Человек по имени Гарри добродушно посмотрел на нас и кивнул.— Чем нас больше, тем безопаснее, — сказал он, подмигнув.Жена трактирщика суетливо вошла в гостиную.— Хотите остаться на ночь?— Думаем, придется остаться, хозяйка.— Трактир битком набит, — ответила она, обвела всех взглядом, почесала голову, сдвинув для этого чепец, затем тщательно вернула его на место. — Все, что я могу сделать, это дать вам постели в галерее. Мы называем ее «Ночлег на одну ночь». — Она хихикнула. — В такие ночи желающих всегда больше, чем кроватей.Женщина, которая разговаривала с нами, сказала, что она рада в такую погоду иметь крышу над головой.Жена трактирщика посмотрела на нас.— Двое молодых гусят тоже будут спать на галерее. Это все, что мы можем предложить.Сердце мое упало. Я видела, что эти добрые, сердечные люди вторглись в нашу сказку. Теперь мы были только членами группы.— Могло быть хуже, — шепнул мне Дикон. — Мог приехать мой дядя, чтобы вернуть нас… кто знает, для чего.Весь вечер снег валил так, что совершенно укрыл дорогу и засыпал подоконники. Наши попутчики не волновались. Это было для них веселым приключением. Та же женщина подошла к нам и стала задавать вопросы. А как же наша бедная матушка? Она станет беспокоиться о нас, верно? Но она будет думать, что с нами грумы. Неужели мы сыграли с ними злую шутку и нарочно потерялись?Я решила, что это удачно, если они будут так считать, и постаралась выглядеть застенчиво-лукавой.— Ну и плуты! — сказала самая молодая из женщин, грозя нам пальцем.И мы едем из Торли Мэйнор? Господа, значит? Да, она понимает. Это написано у нас на лицах… Ну ничего, они присмотрят за нами. Они тоже едут в Йорк, и нам лучше поехать с ними. На дорогах могут встретиться грубияны, которые не раздумывая перережут горло за кружку эля. Ну, ничего. Нам повезло. Мы стали попутчиками Мэксонов и Фрили, занимающихся изготовлением шерсти. Они — партнеры и едут в Йорк со своими семьями, чтобы продать шерсть.Они были добрые, хорошо к нам отнеслись и понравились нам.Потом они запели. Их пронзительные голоса заполнили гостиную, а трактирщик и его жена приходили время от времени, чтобы выполнить их просьбы. С таинственным видом нам было сказано, что на ужин подадут молочного поросенка; все одобрительно закричали, а один из мужчин добавил:— И побольше начинки, хозяйка!— И-и-и, я позабочусь об этом, — был ответ хозяйки.Снег продолжал падать; свечи оплывали; компания пела. У самого молодого мужчины был хороший голос. Он пел:Вы, джентльмены Англии!Ваша жизнь весела и легка.Вам нет дела до лишений и бед —Суровой судьбы моряка.В конце каждого куплета все подхватывали:Когда ветры бушуют над морем, о-о!Когда ветры над морем бушуют!И я знала, что всякий раз, когда вновь услышу эту песню, я опять буду вспоминать эту гостиную с горящим камином и снег, падающий за окном.В надлежащее время появился молочный поросенок, и вся наша веселая компания вместе с другими путниками, остановившимися в «Рыжей корове», отдала ему должное. Мужчины говорили о волнениях.— Говорят, претендент идет сюда… может быть, даже уже высадился на берег.— Он должен оставаться там, где находится сейчас. Я быстро взяла Дикона за руку и предупреждающе сжала ее, испугавшись, что он выдаст себя. Компании не понравится, что среди них есть якобит.— Они дошли до Престона, — сказал один из путников. — Но мы были уже готовы к встрече и разбили их наголову, этих горных шотландцев. Зачем они пришли в нашу страну? Ничего в этом хорошего не было, это ясно.— Мы быстро отправили их назад.— Как вы думаете, будет война? — спросила одна из женщин. — Никакой войны мы не хотим. Я помню, как дедушка говорил мне, что это такое, когда в стране война.— Ведь совсем недавно была война, — заметила одна женщина.— О, это происходило не здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38