Никита подумал о Модестовиче'. О том, что управляющий опомнился и за старое взялся, ему Варвара потихоньку рассказала, когда он Анну из леса принес.— Разве так бывает? — удивился тогда Никита. — Ведь Божий человек стал — не нарадуешься!— Бывает, бывает, — кивнула Варвара. — Наш-то херр от удара умом повредился, да видать сани-то его обратно повернули.— А как будто непохоже, — засомневался Никита.— Меня не обманешь, — покачала головой Варвара. — Я человека насквозь вижу — не больной он, прячется. А скоро снова в силу войдет, ох, и наморочимся мы с ним!..— Убью стерву! — словно надумав что-то, воскликнула вдруг Полина и подбежала к шкафу, где Варвара хранила разные опасные склянки с потравою.— Ты что?! — бросился к ней Никита. — Что делаешь-то?— Да клопы одолели, покоя от них нет, — тут же нашлась Полина.— Грех это, Полечка, если дурное удумала, — тихо сказал Никита. — Не губи душу злобою, у тебя же — молодость, здоровье, красота…— А на что они мне, когда свободы нет?— Хочешь, я помогу тебе вольную добыть?— Много вас — помощников… Мне один уже обещал вольную, а потом умом тронулся. Сыта я обещаньями по горло! Вам, мужикам, от меня только и надо одно…— Но я тебе и вправду помогу, — горячо сказал Никита, стараясь быть как можно более убедительным.— А попросишь за это чего? — Полина с интересом, но все еще недоверчиво взглянула на него исподлобья.— Ничего, — честно ответил Никита.Полина на минуту задумалась.— А, ладно, — махнула она рукой и отошла от шкафчика. — Все равно всех гадов не изведешь! Неси вольную. Только помни: обманешь — Аньке не жить!— Остынь, Поля! — «обиделся» Никита. — Мне обманывать не резон. Я помочь тебе хочу. По-настоящему.— Что же… — Полина собиралась еще что-то сказать ему, но прислушалась и заторопилась. — Идет кто-то… Пора мне. А ты — как сделаешь, милости прошу в мою светелку! Да не красней, я от благодарности не отказываюсь. Это я с виду тертая, а по-человечески завсегда пойму — за добро плачу я одной лишь ласкою.Полина сладострастно провела ладонью по груди Никиты и быстро вышла из кухни.— Ох, — выдохнул он, — не девка, а кузница — и припечет, и придавит!— Зачем Полина полетель, как куропатка? — шутливо грозя от двери пальчиком, появился на кухне управляющий.Вот черт немецкий! — вздрогнул Никита. — Словно чувствует, что думали о нем…— Это ты ее, Никитушка, пугаль? — Модестович обежал кухню, словно вынюхивая что-то, и, ничего не обнаружив, повернулся к Никите.Может, спутала что Варвара, и управляющий не опомнился, снова засомневался Никита — глаз у Модестовича был мутный, раскосый, голова как-то странно перекатывалась от одного плеча к другому, и все движения тоже были странными — осторожными и плавными.— Как же, — заметил Никита, — ее испугаешь, она сама, кого хочешь, застращает и на пушку возьмет!— Девица — гренадер? — умильно рассмеялся Модестович и, вытянув из-под стола котенка Анны, принялся его гладить — жестко и против шерсти.Лучик отчаянно замяукал и, сильно оцарапав управляющего, спрыгнул на пол. С Модестовича вмиг слетело все его фальшивое добродушие, и, нещадно матерясь на двух языках вперемежку, он заметался по кухне, и при этом отчаянно размахивал пострадавшей левой рукой.Никита усмехнулся и вкрадчиво спросил:— Карл Модестович, как вы насчет того, чтобы фальшивую бумагу по-быстрому составить?— Что ты, Никитушка! — Модестович остановился и с наивной улыбкой захлопал рыжими ресницами. — Это грех большой перед Богом!— Так я не о грехе, я об услуге прошу. За деньги.— Об услуге? Да какая же это услуга, если деньги предлагаешь? — Модестович укоризненно покрутил головой и театрально повращал глазами. — Обидел ты меня, Никитушка… Пойду к себе, полью на окошке цветы — у меня там такая герань распустилась…— Хватит пугало из себя корчить! — взорвался Никита и, схватив управляющего руками за горло, для пущей убедительности сжал пальцы. — Веди себя, как человек, Карл Модестович, а то мое терпение лопнет, и я доложу барину, какой ты на самом деле юродивый!Модестович захрипел и знаками стал умолять, чтобы Никита ослабил хватку. Тот понимающе улыбнулся и отпустил свою жертву. Модестович сначала закашлялся, а потом повернулся к Никите — злой и совершенно нормальный.— Напугал кота сметаной! Откуда у тебя деньги-то на фальшивую бумагу, конюх жеребячий?— Я у Долгоруких расчет получил.— Врешь! — не поверил Модестович. — Чтобы княгиня кому заплатила за работу по справедливости?— Не княгиня, Андрей Петрович со мной рассчитывались.Модестович призадумался.— Это другое дело… Ты ко мне завтра приходи, я подумаю, что можно сделать.— До завтра мне ждать некогда, сейчас пошли!— Да где же я тебе нужную бумагу возьму? — оторопел от его напора управляющий. — Мне сначала на образец посмотреть надо. Примериться.— А я тебе свою вольную покажу, но в руки не дам. Сам рядом сяду и следить стану, как ты рисовать начнешь.— Больно ты, Никитка, прыткий, — Модестович с подозрением уставился на Никиту. — А зачем тебе вольная? Ты ведь уж давно от барина свободу получил?.. А, кажется, я догадался! Опять с Анькой бежать надумал? Да полно тебе, не сердись! Мне на вас обоих плевать, у меня свои планы есть, а в них деньги играют роль немаловажную. Сделаю я все для тебя, только уговор — деньги сейчас, и чтоб я видел, что они у тебя есть.— Хорошо, — кивнул Никита и снял с шеи нагрудный мешочек, в котором хранил заработанные у Долгоруких ассигнации. — Вот, все, что под расчет получил.Модестович хмыкнул и принялся ловко пересчитывать бумажки, потом удовлетворенно облизнулся и, скрутив деньги бочонком, быстро спрятал их в потайной карманчик сюртука.— А вольная-то хороша будет? — словно между прочим поинтересовался Никита.— Не сомневайся, — самодовольным тоном заявил Модестович, — никто не заметит, что подделка. У меня глаз-алмаз и твердая рука. А имя какое вписывать будем?— Не надо имени, сам потом впишу.— Дело твое, — пожал плечами управляющий. — Желание клиента — закон!Никита понял, что Модестович подумал об Анне, и не стал его разубеждать. Они с Варварой договорились, пока Анна в себя не придет, никому о ее вольной не рассказывать. Вот самой полегчает, пусть все и объявит!— Так пошли, что ли? — заторопил управляющего Никита.— Как скажешь, — улыбнулся тот и с величайшей вежливостью указал ему на дверь, пропуская вперед.— Э, нет! — хмыкнул Никита. — Мы с тобой, голубчик, рука об руку пойдем, чтоб вернее было.— Недоверие для художника оскорбительно! — возмутился Модестович.— Да какой ты художник! Ты — мошенник и вор!— А Чего же ты тогда мошенника просишь о помощи?— Надо! — нахмурился Никита.— Ох, темнишь ты! — снова погрозил ему пальцем Модестович и подумал: «Но я твою тайну разгадаю!»Конечно, вряд ли управляющий имел право называться художником, но каллиграф он действительно оказался отменный. И, глядя на то, как умело Модестович подделал почерк Корфа и срисовал виньетки, накрученные нотариусом, заверявшего подлинность документа, Никита уверовал в свою удачу. Ему было не жаль потраченных денег — теперь он мог отвести от Анны самую близкую беду, избавить поместье от присутствия Полины.В то, что Полька польстится на эту бумагу, Никита не сомневался. Конечно, в глубине души он понимал, что его благие намерения достигаются далеко не чистыми средствами, но цель спасти Анну оправдывала для него все. Никита был готов принять на себя грех обмана — ведь не невинную Душу он соблазняет! Полина сама, кого хочешь, обманет и оболжет. И потом — уж очень хороша была подделка, ни за что не скажешь, что документ только-только высохнуть успел. Ни дать ни взять, самолично барином подписанная вольная.Никита еще раз внимательно сравнил свою вольную с той, что подал ему Модестович, и с облегчением вздохнул — как близнецы! Даже и не угадаешь, какая из них настоящая.— Нравится? — ухмыльнулся Модестович.— Ничего, — буркнул Никита, пряча от него довольно блестевшие глаза, и тут же бросился на поиски Полины.Она, по обыкновению, толклась в гостиной, высматривая молодого барона.— Твоя вольная, — тихо сказал Никита, подойдя к ней и протягивая документ.— А где имя-то мое? — недоверчиво спросила она, развернув вольную.— Сама впиши, ты же говорила, что тебе имя твое не нравится. Придумай новое, покрасивее.— Значит, мне теперь прямая дорога в Петербург? — растерялась Полина.— Да хоть в Париж! — кивнул Никита.— Спасибо, — растроганным голосом сказала Полина. — Вот уж не ожидала, что ты самым верным окажешься — как сказал, так и сделал. И когда успел?— Она у меня давно была, — не моргнув глазом, соврал Никита, — я ее у барина для Анны просил. Но тебе ведь важнее! У нее и так все есть.— И то правда, — глаза Полины загорелись особым, мстительным светом. — Значит, ей — ничего, а я теперь — совсем свободная?— Так и есть.— Ах, как хорошо! — разулыбалась Полина. — Уела я Аньку! А ты, Никитушка, молодец, я ведь думала — врешь все, чтоб от зазнобы своей мою обиду отвести. Хочешь, я тебе заплачу?— Что ты, что ты! — Никита заволновался и отодвинулся от опасно близко придвинувшейся к нему Полины. — Я же от чистого сердца, помочь тебе хотел… Из неволи вызволить, чтобы новая жизнь у тебя началась.— Новая жизнь? — спохватилась Полина. — И в самом деле! Чего это я? Меня господа бароны да князья ждут, а я тут с тобой прохлаждаюсь, время теряю на прислугу всякую! Посторонись-ка, идет новая звезда императорских театров!Никита церемонно поклонился Полине, и та прошествовала мимо него, точно и впрямь сию минуту воцарилась, если уж не на престоле, то — на сцене. * * * — Очнулась, милая?Анна открыла глаза и увидела над собой родное лицо Варвары.— Почему ты плакала, Варя?— Соринка в глаз попала, — отмахнулась та с такой счастливой улыбкой, что Анна тут же ей поверила.— А для чего меня стережешь? — Анна попыталась подняться и покачнулась — у нее сразу закружилась голова. Варвара поддержала ее под руки и помогла сесть на постели. — Что со мной?— А ты совсем ничего не помнишь, девонька?— Помню… — Анна подумала немного и стала перечислять:— Мы ехали в санях, перевернулись…Потом я бежала по лесу… Дуэль помню. Миша… Где Миша?— Наверное, скоро приедет. А больше ничего? — Варвара с сочувствием посмотрела на Анну и под ее удивленным взглядом решила не томить больше расспросами. — Голубушка ты моя! Ты же вольную получила!— Вольную? — Анна взяла из рук Варвары подписанный Корфом документ и нахмурилась.— Отчего затуманилась? — растерялась Варвара. — Счастье наконец-то улыбнулось тебе! Жалко только, что ты нас покидаешь.— А кто тебе сказал, что я уезжаю?— Владимир Иванович и сказал. С любимым-то женихом, да из этого дома уехать… — Варвара не успела закончить фразу — Анна вдруг лицом посветлела, и глаза ее вмиг наполнились слезами. — Да что с тобой? Что случилось-то, Аня?— Миша… Ах, Варя! — Анна разрыдалась.— Да что ты, Господи? — кинулась утешать ее Варвара. — Анечка, что ты, что?!— Я же его спасти хотела, Варя, а он мне не поверил…— О чем это ты? Кто не поверил? Почему не поверил?— Я ведь сама ему все рассказала — что к Владимиру ночью в спальню вошла… А он.., он и слушать меня не захотел…— Так князь не знает, что между вами ничего там не было?— Знает, только верить мне больше не хочет.— Значит, вот что, — твердо сказала Варвара, подавая Анне батистовый носовой платок. — Успокойся! Поссоритесь, помиритесь, не в первый раз. Коли любит, простит!— Да, видно, не так он меня сильно любит, если не верит мне, — Анна утерла слезы и впервые взглянула в лицо Варвары с прежней ясностью. — Мало того, что не верит, он еще думает, что я к Владимиру пришла, потому что хотела остаться с ним.— Милая ты моя! — всплеснула руками Варвара. — Начудили вы, вижу! Все хороши — что сама ты, что суженый твой разлюбезный! И Владимир Иванович хорош! Да ладно тебе! Слезы утри и успокойся. Главное, что жива и здорова.— Почему ты так говоришь?— Потому что тебя Никита нашел — брела по лесу в беспамятстве, чуть не заболела. Но сейчас все будет хорошо.— Никита? Я совсем не помню. Добрый он…— И тебя любит, — вставила Варвара.— Он-то любит, — кивнула ей Анна, — да только я для него партия совсем не подходящая. Запуталась я!..— Вижу, вижу, все вижу, — Варвара прижала голову Анны к своей груди и провела пухлой, теплой ладонью по ее мягким, волнистым волосам — совсем, как в детстве. — Думается мне, время пришло тебе в самой себе разобраться, чувства свои проверить.— Как же мне теперь жить, Варечка? — вздохнула Анна.— А об этом мы с тобой подумаем на досуге, — решительным тоном сказала Варвара и велела:— Давай-ка, голубушка, поднимайся не спеша, а я тебе подмогну. Пойдем на кухню — поесть тебе надо, а то последние силы выплачешь. Чаю крепкого налью с вареньоцем. Вишневое, что со свежей варки, пока ты там по балам да театрам разъезжала…После чая Варвара позволила, наконец, Анне поиграть с Лучиком.— Вот поела, силы набралась, — ворчала Варвара, — теперь можешь и с котенком повозиться.Анна взяла Лучика на руки и прижала к себе. Тот нежно замурлыкал, довольный прикосновением хозяйки. Анна улыбнулась и в знак благодарности ласково поцеловала котенка в розовый, чуть влажный носик. В ответ котенок пару раз уморительно чихнул и принялся скрести коготками по кружевам ее платья. Девушка вздохнула, ощутив прилив нежности, и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Анна подняла голову и увидела стоявшего в дверях кухни Владимира.— Доброе утро! — с непривычной мягкостью произнес он.— Доброе утро, — Анна смутилась и покраснела.— Вы как будто плачете? Отчего? Мне казалось, у вас нет причин для столь явного расстройства. Не на всю же жизнь вы с Варварой расстаетесь…— А я еще пока никуда не уезжаю, — тихо, но твердо сказала Анна.— И слезы — это от лука, конечно? — с едва заметной иронией поинтересовался Корф, кивая на Варвару, подозрительно равнодушно крошившую овощи у плиты.— Да.— Что ж, понимаю… Князю требуется время, чтобы подготовиться к семейной жизни, надо и поместье в порядок привести.— Я постараюсь как можно скорее найти себе новое пристанище, — гордо сказала Анна.— Я сказал лишь, что Репнину… — смутился Корф.— А я не хотела бы с вами говорить о Репнине, — прервала его Анна.— Согласен. Я тоже не горю желанием слушать ваши рассказы о будущей семейной жизни. Но все же, учтите, никто вас отсюда не гонит. Вы можете оставаться здесь, сколь угодно долго.— Благодарю вас. За все. За вольную…— Я только выполнял предсмертное повеление своего отца, — холодно остановил ее Корф. — Да, кстати, извольте зайти в библиотеку. С вами желает объясниться князь Оболенский, а мне не хотелось бы вмешиваться в ваши личные дела. Не смею вас больше беспокоить!— Ты что же это, в рот воды набрала?! — Варвара угрожающе повернулась к Анне всем корпусом, едва Корф вышел за порог. — Почему не сказала, что с князем рассталась?— Я… Я испугалась. Мне его ухаживания ни к чему. Я на сцену поступлю.— Думаю, однако, ты сама не знаешь, чего тебе надо!— Ты еще скажи, что я Владимира люблю! — накинулась на нее Анна. — Нет, скажи, скажи! Да за что же это мне!..В действительности Корф был приятно удивлен, увидев Анну на кухне. Такая привычная и, пора уже себе признаться в этом честно, любезная сердцу картина — Анна здесь, в его доме, как будто ничего не случилось и не изменилось ничего. Впрочем, это только так кажется — он проявил благородство и теперь расплачивается за свой необдуманный поступок, совершенный под влиянием минутного порыва. Корф горько усмехнулся и остановился на минуту перед дверью в библиотеку. Он не хотел, чтобы Оболенский видел его чувствительность.— Сергей Степанович! Простите, что задержался, — сдержанно обратился Владимир к ожидавшему его гостю.— Ничего страшного, я понимаю — дела, — Оболенский вежливо ответил поклоном на поклон. — Слишком много забот пришлось вам принять на себя в связи с кончиною вашего батюшки. Но я не задержу ваше внимание надолго. Я хотел бы лишь подтвердить наши прежние договоренности относительно Анны.— Я сделал бы это с удовольствием, — развел руками Корф, — но, боюсь, должен разочаровать вас.— Вы передумали продавать Анну?— Нет. Дело в другом. Вряд ли она теперь сама захочет играть в театре… — начал объяснять Корф.— Отчего же нет? — раздался от двери голос Анны.— И князь Репнин не будет возражать? — раздраженно бросил в ее сторону Корф.Он был удивлен и раздосадован и ее неожиданным приходом, и смелостью вмешательства в их разговор с Оболенским.— Репнин? Вы продали Анну моему племяннику? — растерялся Оболенский.— Нет! Как вы могли подумать?! — воскликнул Корф, но не смог продолжить. Эмоции захлестнули его. — Прошу прощения, я оставлю вас ненадолго…— Я очень рад вас видеть, — ободряюще обратился к Анне князь после ухода Владимира:— Но я ничего не понимаю. Что здесь происходит?— Владимир Иванович подписал мне вольную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19