А вы богаты, влиятельны и к тому же предводитель уездного дворянства.— Все это хорошо, но маловато.— Ладно, — устало кивнула Долгорукая, — уговорили. Завтра в город поедем — отпишу вам поместье.— Мария Алексеевна, благодетельница! — радостно воскликнул Забалуев, но осекся — слишком громко получилось, и дальше уже зашептал. — Никогда не забуду вашей доброты.— И я не забуду, — тихо сказала Долгорукая.— Я ваш, весь ваш! Можете на меня рассчитывать!— Хотелось бы верить… — кивнула Долгорукая.— Верьте, верьте, а уж я вас не подведу. И давайте выпьем за наш союз!— Надеюсь, вы принесете опечатанную бутылку из подвала?— А вы шутница, Мария Алексеевна! Я сейчас прямо и распоряжусь.— Да разве ж это шутка! Так, баловство. А вот когда я по-настоящему шутить начну, сразу догадаетесь. Только смотрите, чтобы поздно не оказалось, — шепотом добавила Долгорукая вслед уходившему Забалуеву.Когда Корф пришел в себя, то первое, что он увидел, было лицо Сычихи. Владимир сильно встряхнул головой, пытаясь сбросить это наваждение, но лицо никуда не исчезло, а в голове к шумам и глухой боли прибавилось кружение.— Ты почему здесь? — с трудом разлепляя иссохшие губы, спросил Корф.— Не помнишь? Совсем ничего не помнишь?— А что я должен помнить?— Как гулял в трактире, подрался с трактирщиком?— Не знаю, может быть… — Владимир сделал попытку приподняться на узкой и низенькой деревянной кровати, но тут же вынужден был опереться на спинку — в глазах вспыхивали и гасли маленькие серебряные звездочки, а слабость была такая, что тело казалось невесомым и совершенно чужим.— Давно я так?— Время торопится, и тебе надо торопиться.— Куда, зачем? — обреченно махнул рукой Владимир. — Я один, без денег. Отравитель моего отца женился на моей бывшей невесте! Я не вернул поместье, не наказал убийцу!— Но ты еще можешь это сделать, — Сычиха попыталась положить ладонь ему на лоб, но Владимир отшатнулся.— У меня нет свидетельств выплаты этого проклятого долга. У меня нет ничего против Забалуева. Что я могу? Я устал воевать. Мне надоело.— Это не ты говоришь, это брага. И разве ты не воин?— Но почему, почему за все приходится воевать?! За правду, за любовь и даже за то, что мне и так принадлежит по праву?— Зря только тратишь силы на вопросы, вместо того, чтобы искать ответы.— А что изменится оттого, что истина откроется мне? Все чудесным образом перевернется? Воскреснет отец, Анна полюбит меня?— Найди убийцу отца, и ты вернешь себе поместье. И любовь вернется к тебе.— Что ты меня гипнотизируешь? Я же не девица — верить в твои заговоры и видения.— А ты и не верь, ты просто встань и иди.— Куда?— Чтобы жить в будущем, надо понять прошлое. Ищи там, — тихо сказала Сычиха и исчезла, словно на самом деле привиделась ему.Но нет, она, конечно, была в его комнате — на столе остывал приготовленный ею отвар. Корф понял: это для него и, поморщившись от горечи, выпил всю кружку. Через полчаса он почувствовал облегчение в голове и во всем теле. Руки, ноги — все было на месте. Он стал бодрым, уверенность вернулась к нему. Пожалуй, Сычиха права: валяться в пивной недостойно героя войны и дворянина. Больше никаких слабостей — он должен найти убийцу отца. Как она сказала — ищи ответы в прошлом? Хорошо, он тотчас же отправится в имение Забалуева и попробует разыскать там свидетельства своей правоты.Владимир заплатил хозяину гостиницы за лошадь и отправился на поиски дома Забалуева. Ему пришлось немало поплутать по проселочным дорогам — судя по всему, Забалуев большого хозяйства не держал, поэтому мало кто видел его крепостных. Да и в гости он никого не приглашал, все больше сам навещал соседей и приятелей по карточной игре.Когда Владимир добрался до имения Забалуева, солнце уже перевалило зенит. Под выпавшим утром снегом дом казался обычным особняком — не лучше и не хуже его собственного. Но подойти Владимиру к дому не дали. Едва он появился на дорожке, на него бросились с лаем три мохнатые собаки. Они не нападали, но обступили и принялись рычать, выразительно демонстрируя солидные клыки. Следом за собаками показались сторожа — три дюжих мужика в дохах и с ружьями наперевес.— Здорово, братцы! — крикнул им Корф. — Собак-то отозвали бы.— Здорово, барин, коль не шутишь! — неласково откликнулся один из них. — Фу, псины, фу!— Мне бы хозяина твоего повидать, Андрея Платоновича, — с благодарностью кивнул Корф, видя, что собаки отбежали и два других мужика увели их за поводки к крыльцу.— Нет его, — покачал головой сторож.— Так проводи меня в дом. Я его подожду.— Не велено!— Как же не велено?! Мы с твоим барином договорились. Если я уйду, он приедет и тогда уже точно велит тебя выпороть за такое гостеприимство!— Не стращай, барин, и не лезь на рожон! Мы зайцев бьем без промаха.— А вот это я сейчас и проверю, — Корф стремительно сделал шаг к сторожу и выхватил у него ружье. Мужик оторопело уставился на него и пуще прежнего замотал головой.— Зря ты это, барин, — с угрозой в голосе сказал один из вернувшихся сторожей. — Фирс у нас ротозей известный, ружье зарядить забывает.— А вот мы свои завсегда наготове держим, — поддержал его третий сторож.— Ладно, — кивнул Корф, поняв, что диспозиция неудачная, и осторожно опустил на землю отобранное у Фирса ружье. — Все, спектакль окончен. Так и передам вашему барину, мол, хорошие у вас, Андрей Платонович, сторожа!— Мы воробьи стреляные, нас на мякине не проведешь, — усмехнулся второй сторож.— Давай, давай, пока мы тебе шкуру не попортили! — с обидой в голосе пригрозил ограбленный Корфом сторож.— Да не, Фирс, пусть катится восвояси, нам из-за него на каторгу идти неохота, — сплюнул вдогонку Корфу третий мужик.Этот странный случай только подтвердил, что в нынешней и прошлой жизни хозяина дома что-то нечисто. Теперь уже Владимир был в этом уверен. Но как проникнуть в дом, хранящий не одну, наверное, тайну? Одному вряд ли удастся преодолеть этот заслон. Что же, пора звать на помощь Михаила. Уезжая, Репнин сказал, что найти его можно в таборе у цыган близ поместья Забалуева. Гитарные переборы ветер доносил до слуха и сейчас. Значит, это судьба. Владимир направил коня в сторону озера и пришпорил его. Вперед!..— Снова слышу голос твой, / Слышу и бледнею. / Как расставался я с душой, / С красотой твоею. / Если б муки эти знать, / Чуя спозаранку, / Ох, не любил бы, не ласкал смуглую цыганку, — пел красивый бархатный баритон, и голос становился все ближе и ближе.Но что это? Владимир вздрогнул — второй, зазвучавший рядом с мужским, женский голос принадлежал Анне. Корф никогда и ни с каким другим не спутал бы его. Владимир осадил коня и спешился. Он боялся нарушить ладность песни и то очарование, каким веяло от проникновенных голосов.— Зачем, зачем передо мной / Образ этот милый / Ох, не смогла меня ты полюбить. / Я забыть не в силах.Владимир привязал коня к дереву и подошел ближе к кибиткам — да, это была Анна. Они сидели у костра — седовласый величавый старик, молодая красавица-цыганка и Репнин.— Снова, снова слышу голос твой. / Слышу и бледнею. / Ох, расставалась я с душой, / С красотой твоею, — пела Анна, и как когда-то сердце зашлось от тоски. Владимир отступил назад, под ногою хрустнула ветка.Песня оборвалась. Репнин, выхватив из-за пояса пистолет, вскочил со своего места и бросился в ту сторону, откуда послышался шум. Корф на всякий случай поднял руки и вышел из-за кибитки.— Владимир? Дружище, как же я рад! — приятели обнялись, Седой жестом пригласил Корфа к костру.— Я думал, вы уходите из наших мест с первым снегом, — с благодарностью кивнул Корф Седому.— Мы бы и уехали, да должок тут один остался — надо бы получить.— Забалуев?— Он самый, — подтвердил Седой, раскуривая трубку.— А что здесь делает Анна, Михаил? Она уже давно должна была жить в Петербурге.— Карл Модестович помешал, — тихо сказала Анна.— И мне пришлось устроить похищение и спрятать ее у цыган, — добавил Репнин.— Это не выход, Миша. Мы можем все исправить только одним способом — уличить Забалуева в убийстве и вернуть поместье.— Пока ты будешь возвращать свое поместье, Анна может попасть в руки какого-нибудь самодура!— Похоже, ты сейчас не способен принимать правильные решения. И уж не знаю, то ли это дым от костра, то ли опять тебе любовь в голову ударила.— А что за это время предпринял ты? Где был, что делал, пока я Анну спасал?— Тоже спаситель нашелся — забрался в глухой лес и отсиживается.— Я-то хотя бы оборону занял, а ты до передовой вообще не дошел — отдал все Долгорукой без боя и руки опустил!— Перестаньте ссориться, господа, — прервала их Анна. Еще немного, и спор мог легко перерасти в драку и дуэль. — В нашем положении бессмысленно держать обиды друг на друга. Если вы снова приметесь враждовать, то ничего хорошего из этого не выйдет. Так что лучше обменяйтесь рукопожатием и помиритесь. Я прошу вас.— Анна права, — подумав, признал Репнин. — Мир?— Мир, — нехотя, сквозь зубы согласился Корф. — И хочу, чтобы ты знал: я тоже не бездействовал. Сегодня я пытался пробраться в поместье Забалуева, но сделать это оказалось не так просто. Дворня вооружена. Дом охраняют собаки. Одному там не справиться.— Ты, кажется, просишь моей помощи? — хмыкнул Репнин.— Я прошу, чтобы ты довел начатое дело до конца. Ведь это была твоя идея — пробраться в дом Забалуева.— Я поеду с вами, — решительно сказала Анна.— Женщина на корабле… — покачал головой Корф.— Анна, мне кажется, вы недооцениваете опасность предстоящего предприятия, — поддержал сомнения друга Репнин.— Я пойду с вами. Потому что я знаю, как пробраться в дом, а вы нет.— Тише, — вдруг остановил их Седой. — Слушайте.— Чужой, — подтвердила сидящая рядом с ним Рада.— Надо спрятать Анну. Рада, помоги, — обернулся к ней Репнин.— Хорошо, барин," — Рада поднялась и кивнула Анне. — Идем со мной. Я спрячу тебя так, что и князь не найдет.Не успели девушки и Седой скрыться за кибитками, на поляну вышел сам Карл Модестович.— Что будем делать? — шепнул Репнин и в следующую секунду упал, получив мощнейший удар в челюсть.— Подлец! — закричал склонившийся над ним Корф. — Я знаю, это ты. Ты увез ее. Где ты ее спрятал? Где она?— Да мне нет до нее никакого дела. Я с Анной порвал отношения, и тебе это хорошо известно, — со злостью сказал Репнин, держась за щеку. Он не сразу понял игру Корфа, но быстро опомнился.— Она исчезла. Ты знаешь, куда. Отвечай!— Не знаю и знать не хочу. Уходи отсюда по добру по здорову. Я здесь у друзей-цыган, сейчас мы вместе объясним тебе, что к чему.— Не верьте ему, Владимир Иванович, — вмешался управляющий. — Он сам мне деньги предлагал, чтобы я Анну с ним отпустил.— И ты те деньги, конечно же, взял? — Корф свирепо посмотрел на управляющего.— Если бы я деньги взял, стал бы я сейчас Анну искать!— Так ты тоже за ней сюда пришел?— Вот, дорога привела. Видать неслучайно, раз и вы здесь…— Значит, правильно привела, — кивнул Корф и снова обернулся к Репнину. — Говори, где она?— Да я о ней и думать забыл. Купить хотел, не отрицаю. Может, мне приятно видеть, как она в моем доме на кухне картошку чистит да полы моет. А тебе-то она зачем, ты ведь не хозяин ей уже?— Так я тебе и поверил!— Не столь уж и важно, веришь ты мне или нет. С цыганками мое сердце успокоилось. Они песни поют страстные, объятия их — жаркие, поцелуи — сладкие. Мне до вашей Анны дела нет. Нужна она вам — так ищите, а меня не трогайте. Понятно?— Как не понять! — Карл Модестович подмигнул появившейся на словах Репнина Раде. — Из-за такой красавицы можно забыть все на свете! Однако я все же проверю, не здесь ли предмет вашего спора.— Я только что все проверил, Карл Модестович. Нет ее здесь, — Корф с безнадежностью махнул рукой. — Поеду дальше искать.Что ж, если Корф отчаялся, значит, и впрямь чисто здесь, — рассудил управляющий.— Я, пожалуй, тоже пойду. А ты, красавица, всем скажи — ищут, мол, беглую крепостную, что выдает себя за барышню. Деньги за нее обещаны хорошие. Ваш вожак знает, где меня найти.Друзья собрались вместе не сразу.— Однако, Михаил Александрович, вы были весьма убедительны, когда говорили с Карлом Модестовичем, — обиженно заметила Анна.— Сказал первое, что в голову пришло. Простите, моя царица!.— А мне показалось, вы были довольно искренни. Я даже поверила, что вы хотели сделать меня своей рабыней.— Разве только в страшном сне, Анна! — принялся оправдываться Михаил.— Все, друзья мои, довольно разговоров — нам пора действовать. Модестович в любой момент может вернуться. Кто знает, действительно ли он поверил нам, — остановил милую перебранку Корф. — Я сделал вид, что ушел, и обернулся вокруг табора. Надеюсь, мне удалось запутать управляющего хотя бы на время.— Пора — значит, пора, — улыбнулся Репнин. — Мы ведь теперь в расчете?— Что? Ах, да, в расчете, — кивнул Корф. — Думаю, твоя боль скоро пройдет. Моя успокоилась к вечеру.— Что такое, господа? — с недоумением поинтересовалась Анна. — Вы что-то скрываете от меня?— Так, былое! — отмахнулся Репнин. — Не стоит и разговора. Спасибо тебе, Рада, за Анну.— Зачем цыганке слова? Сердцем благодари, любовью своей, — прошептала Рада, с грустью смотревшая на них. — Только вот сердце твое занято, а любовь слепа.— Прости меня, — тихо сказал Репнин. — Видишь ли, Анна…— Опять, Анна! — воскликнула Рада и пошла прочь от костра.Репнин смутился, поймав на себе взгляда Корфа и Анны, и махнул — не стоит переживать, не о чем…Когда они подошли к дому Забалуева — Репнин узнал у цыган кратчайшую дорогу к имению — уже смеркалось. Охранники, по-видимому, разделились и дневалили по одному на посту у небольшого костра возле крыльца. Собаки далеко не отбегали, видать, тоже мерзнуть не хотели. Первый снег, не растаявший днем, напоминал о конце осени, вечерами было уже по-зимнему зябко.— Голову на отсечение, это тот самый мужик, с которым я давеча сцепился! — признал его Корф, выглядывая из-за угла дома.— Побереги голову и лучше подумай, как заставить его открыть двери, — посоветовал Репнин.— Надо подумать…— Пока мужчины думают, женщины обычно действуют, — сказала Анна и с криком «Помогите! Помогите!» открыто побежала к дому.— Анна! Куда вы?! Подождите! Что она задумала? — Корф растерянно смотрел на Михаила. Репнин только пожал плечами — кто их поймет, этих женщин!— Помогите! — Анна с рыданием бросилась к сторожу. — Умоляю! Карета разбита, мой муж — ему плохо! Цыгане напали!— Цыгане? Чур меня, чур! — принялся креститься сторож. — Эй, Матюха, Митька, сюда!— Что за крик? — выскочил на крыльцо второй сторож.— Умоляю вас, — застонала Анна. — Нога… Мы были на свадьбе в соседнем поместье. Ехали домой, лошадь понесла. Карета перевернулась. Господи, нога, так болит нога! Мне плохо…— Чего это вы, барышня, на меня падаете. Я мужик, я не барин какой-нибудь, — перепугался сторож.— Зато ты у нас самый молодой, — подбодрил его товарищ. — Помоги-ка барышне в дом подняться.— Там, кажется, собаки, я боюсь, — побледнела Анна, цепляясь обеими руками за доху сторожа.— Не боись, барышня. Митька! Собак запри! А ты, Матюха, веди госпожу в комнаты, пусть посидит, отдохнет. А где карета-то?— Там, за пригорком, я через лес бежала, заплутала, — Анна склонила голову на скрещенные руки.— Устала, поди ж ты, — посочувствовал сторож. — Ладно, мужики, пошли мужа ейного из-под кареты извлекать. Вдруг, неровен час, это знакомцы нашего барина, будет потом попрекать, что не помогли.— Вы не думайте, — словно очнулась Анна. — Муж заплатит вам за работу. Только помогите ему!— Вот, водички принес, — Матюха подал стакан Анне.— Спасибо тебе, милый, — улыбнулась она и отпила глоток. И, едва сторожа ушли, бросилась к дальнему от входа окну и открыла его.— Господа, — позвала Анна в темноту двора, тотчас же откликнувшуюся голосами Репнина и Корфа. — Добро пожаловать в поместье Забалуева, господа!— Да… — протянул Корф, оглядывая коридоры и гостиную забалуевского дома.— Неужели здесь можно жить? — с недоумением воскликнула Анна.— Жить, конечно, нельзя, а вот изображать жизнь можно, — усмехнулся Репнин, стараясь не задевать запыленных и покрывшихся паутиной вещей.— Теперь понятно, почему господин Забалуев так хотел переехать в наше имение — свое-то изгнило от ветхости.— Ты прав, Владимир, — кивнул Репнин. — Забалуев — мошенник, всех водил за нос, рассказывая о своих богатствах.— Мошенничество еще ничего не значит. Нам надо доказать его участие в убийстве отца. Анна, вот свечи. Помогите посветить здесь, — попросил Корф. — Ага, здесь шкафчик с аптекой. У нас в доме такой же, там хранятся лекарства.— Похоже, здесь сто лет никто не был и ничего не открывал, — покачал головой Репнин.— Только не этот шкафчик. Смотрите — его точно открывали, и не так давно. Везде полным полно пыли, а на шкафчике — следы рук!— И, правда, что это здесь? — Михаил пошарил рукой по полочкам и извлек несколько пузырьков.— Кажется, вот это лекарство от облысения, — прочитала одну надпись Анна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17