Причина ее ненависти в моих поступках! Бедный, бедный мой Иван!..— Владимир не стал преследовать ее, но не простил.— О, если бы вы могли простить меня! За все горе, что я причинил вам! Андрей, я отвезу Машу в Петербург, за границу — мы вылечим ее. Она не будет нуждаться ни в чем. И мы навсегда останемся вместе!— К сожалению, это еще не полный список наших несчастий, отец.— Говори, — отдышался князь. — Я хочу испить эту чашу до дна.— Обуреваемая ревностью и обидой, маменька пыталась отнять у Корфов их имение. Она сговорилась с предводителем уездного дворянства…— Забалуев? Этот никчемный шут и лизоблюд?— К сожалению, он еще и заядлый картежник, проигравший все свое состояние и теперь претендующий на наше. Ибо матушка заключила с ним договор и выдала за него замуж Лизу.— Этого не может быть!— И теперь Забалуев живет в нашем доме и отравляет нам жизнь.— Лиза! Девочка моя!.. — Долгорукий схватился руками за голову. — И меня не было рядом! Я писал бесполезные письма и наслаждался любовью вдали ото всех, а моя девочка отдана была в лапы омерзительного проходимца! Мне нет прощения! Я виновен, виновен, виновен!..— Отец! — остановил стенания князя Андрей. — Сейчас не время предаваться отчаянию. Вы вернулись, вы живы, и мы должны все исправить. Я собирался написать прошение императору о содействии в разводе…— Я сам напишу его! Я поеду в Петербург и добьюсь для Лизы свободы.— Папа… — голос Андрея дрогнул — впервые за весь разговор. — Я не знаю, как и сказать — счастье это или нет? Я переполнен чувствами, я потрясен, я в смятении и растерянности одновременно. Я не верю, вы ли это или это чудесный сон. Но я благодарю Господа за ваше возвращение!— Благодари Лизу, — прошептал князь… * * * — Андрей Платонович! — в комнату Забалуева влетел конюх и порученец Долгорукой Дмитрий.— Ты чего орешь, как резаный, — недовольно поморщился тот, потирая ухо. — Видишь, я отдыхаю. Я думаю, мне тишина требуется и большая сосредоточенность.— Про Петра Михайловича слышали?— А что про него слушать! Помер он, уже год, как помер, или ты забыл?— Вернулись наш барин — целый и невредимый! С Лизаветой Петровной приехал!— Что за бред! — поморщился Забалуев.— И вовсе не бред — сами подите, посмотрите! Живой и здоровый! В гостиной с молодым барином разговаривают.— Врешь! — Забалуева подкинуло. Он рывком вытянул часы из кармашка на жилете — у него же встреча в два часа с княгиней.— Ладно, Андрей Платонович, я пойду, — попятился не на шутку струхнувший под его взглядом Дмитрий.— Иди, иди! Проваливай! — Забалуев засуетился. «Вот чего не доставало! — чтобы покойники оживали да сами в семью возвращались, как ни в чем не бывало. Только это что же теперь получается? Значит, князь опять в доме хозяин, и тогда не видать ему денежек, как своих ушей? Плохо это, ох, как плохо, просто отвратительно! Надо быстрее к княгине бежать, пока не передумала или мужу все не рассказала». Забалуев зайцем метнулся в коридор и бросился наверх в кабинет Долгорукого.Княгиня, как и обещала, ждала его там — сидела за столом, с примерным равнодушием барабаня пальчиками по расходной книге.— Рад видеть вас, Мария Алексеевна, в заботах и здравии. Никак решили счета просмотреть? Раз уж муженек ваш объявился, надо будет дела передавать?— Ваша правда, да вот сижу и думаю — почему это Петруша так долго не идет?— И действительно, почему? — Забалуев бочком стал перемещаться к ней поближе.— Говорите, должен по податям? Вот я здесь решила все проверить по книгам. Да только не нашла ничего. Чист мой Петенька перед законом. Все заплачено — по полной и в срок!— Значит, не дадите мне денег, дорогая теща?— Не дам. Ни сейчас, ни после. И вот еще…Забалуев вздрогнул, ему показалось, что глаза княгини смотрят на него совсем по-прежнему — холодно и жестко.— Уезжайте-ка вы отсюда, Андрей Платонович, сами. И побыстрее.— Вы никак угрожаете, добрейшая Мария Алексеевна?— Я с утра в лесок ходила, — расплылась в идиотской улыбке Долгорукая, — там цветов наросло — видимо-невидимо. А цветы-то все алые. Говорят, где такие цветы — там покойники в землю зарыты. И если те цветы собирать, то покойники за ними из земли восстанут. Потому что это и не цветы вовсе, а головы. Вот восстанут они и пойдут свои головы обратно вызволять.— То-то я и вижу, что у вас по дому живые покойники разгуливают! — вскричал Забалуев.— Чур меня, чур! — заголосила Долгорукая, бросая в него курительной трубкой князя, что всегда лежала на столе. Забалуев едва успел увернуться и выбежал из кабинет, чертыхаясь почем зря.А вслед ему страшным хохотом надрывалась Долгорукая.— Что здесь происходит?! — в кабинет, прихрамывая, вошел князь Петр. — Что такое, Маша?— Маменька! Почему вы здесь? Вам лежать надо! — появился следом за ним взволнованный Андрей.— Тараканы, Петруша! Тараканы! — Долгорукая бешено принялась вращать глазами и шарахаться от пустоты. — У нас в имении завелись тараканы! Я увидела одного и бросила твоей трубкой.— Успокойся, я прикажу слугам, чтобы их потравили.— Хорошо, что ты приехал. Хорошо. С тобой спокойней, — расплакалась княгиня. — А я сломала твою трубку!— Не беда. Куплю другую.— Да где же здесь в лесу трубку купить?— А вот мы в Петербург поедем. Ты не хотела бы пожить там немного?— Одна?— Нет. Нет, что ты? Мы теперь всегда будем вместе. Будем ходить в театры, на званые вечера. Я хочу, чтобы ты опять стала прежней Машенькой. Веселой, счастливой. Чтобы ты не боялась тараканов, и чтобы ты снова полюбила меня.— Я всегда.., тебя любила, — прошептала княгиня.— Прости меня, прости, — князь Петр приблизил жену к себе и поцеловал ее локон, упавший на лоб.— Андрюшенька, — вдруг заметила сына Долгорукая, — такая радость! Папа перевозит нас в Петербург! Иди, собери игрушки, и Лизе скажи, чтобы собиралась. И Сонечке, чтобы картины свои не забыла с красками.— Вот и славно, — Долгорукий еще раз поцеловал ее, как маленькую, и кивнул Андрею. — Отведи маму в ее комнату. А я в кабинете осмотрюсь, я так давно здесь не сиживал…Когда они ушли, князь Петр занял свое любимое кресло за столом и откинулся на спинку. Кожа привычно приняла очертания его тела, и он опять ощутил забытое чувство комфорта и ясности жизни. Как будто не было многих лет наваждения и прошедшего года душевных страданий.Господи, что это было? Пожалуй, впервые за все это время Долгорукий задал себе этот вопрос и не смог быстро найти для него точного ответа. Долгое время он жил, как в тумане, считая дни до очередного свидания с Марфой. Его тянуло к ней, как будто он был неизлечимо болен, а она оказалась единственным лекарством, на время снимающим невыносимую боль. Боль отсутствия любви. Тоску неизрасходованной ласки. Жажду телесной гармонии. Она была отдохновением от быта и вдохновением для сердца, которое за годы брака стало подзабывать эту возбуждающую вибрацию в области солнечного сплетения. Сплетения линий жизни и точки смерти. Марфа! Что мы наделали с тобой?— Отец, — в кабинет, постучавшись, вошла Лиза. — Андрей сказал мне, что мы отправляемся в Петербург?— Там сейчас практикует известный психиатр Саблер, — кивнул князь Петр. — Я был с ним когда-то знаком.— Это прекрасно, и мы будем рады помочь тебе. И наконец-то заживем, как прежде. Но сначала тебе надо отдохнуть. Я велела Татьяне, чтобы она подготовила твою комнату. Пойдем, я провожу тебя.Лиза подошла к отцу и протянула ему руку. Долгорукий принял ее, оперся и поднялся с кресла.— Все так и будет, Лизонька. Мы обязательно заживем, как прежде. Всенепременно!Лиза проводила отца до его комнаты и хотела открыть дверь, но князь остановил ее.— Тебе и самой следует отдохнуть. Здесь я уже справлюсь, ступай, родная, ступай.Лиза ласково поцеловала отца и ушла. Князь Петр открыл дверь и замер на пороге — Андрей в его комнате обнимал с детства прислуживавшую в доме Татьяну. И они целовались.— Андрей! Да как ты… — Долгорукий не решился завершить фразу.Татьяна вырвалась из объятий Андрея и, закрывая лицо руками, выбежала из комнаты.— Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит?!— Ничего, — пожал плечами Андрей, стараясь не смотреть отцу в глаза. — Татьяна готовила комнату к твоему приходу, а я зашел проверить, все ли в порядке.— Андрей, это то, чего я боюсь, или ты просто балуешь со служанками?— Надеюсь, ты не собираешься читать мне нотации? — с вызовом ответил ему Андрей. — Я давно уже не маленький, да и вы учитель никудышний.— Не старайся наказать меня более, чем я уже наказан. Идешь по моим стопам?— Я люблю ее.— Мой мальчик, наши чувства, наши страсти надо держать на замке, чтобы не причинить никому боли.— Зачем вы мне об этом говорите?— Я говорю о том, через что прошел сам — любовь к простолюдинке не приведет тебя ни к чему хорошему.— Но разве не ради такой любви вы бросили нас? И не смогли бросить ее!— Это другая история.— Вот именно — другая, маменька никогда вам не изменяла!— О чем ты, Андрей?— Моя невеста, ты помнишь, я был дружен с княжной Репниной, я даже сделал ей предложение, и мы обручились, — Андрей остановился на паузу, чтобы собраться с духом и признаться. — Боюсь, что жизнь при дворе не прошла для Наташи бесследно. Недавно я узнал, что у нее есть любовник. И этот любовник — наследник престола, Александр Николаевич.— Ты в этом уверен? Возможно, это всего лишь слухи, цесаревич известен своей влюбчивостью.— Я сам видел, как они целовались!— Значит, ты делаешь это с Татьяной, чтобы наказать княжну? Видишь ли, сын…— Оставьте меня в покое! Я не нуждаюсь в ваших наставлениях. Впрочем, и следовать вашему примеру я тоже не собираюсь. Чтобы не оказаться между двух огней, я намерен разорвать помолвку с Наташей. По-моему, это будет честнее, чем юлить, выкручиваться, скрываться, а потом ползать на коленях и молить о прощении.— Как ты можешь быть таким жестоким?— А вы?.. — Андрей махнул рукой и выбежал из комнаты отца, оставив его одного и с разбитым сердцем.В коридоре к нему наперерез метнулся Забалуев.— Андрей Петрович! Не проходите мимо.— Что вам нужно, сударь?! — Андрей гневно обжег его взглядом с головы до ног.— Фу, как мы стали сердиты, — Забалуев скривил губы и поморщился. — Вы так и не надумали оказать мне посильную финансовую помощь?— Я надумал дать вам пинком под зад!— Какая несдержанность! — покачал головой Забалуев, но на всякий случай чуть отодвинулся от него. — Тогда, быть может, вы выслушаете еще одно мое предложение? Весьма выгодное, смею вам сказать.— Что еще за гадость вы придумали?— Почему гадость? Я готов уступить вам собственную усадьбу. По сходной цене. Не отказывайтесь, Андрей Петрович. Лучшего подарка к свадьбе трудно придумать. Думаю, Наталья Александровна будет довольна.— Вы готовы уступить мне вашу развалюху? — рассмеялся Андрей.— Прекрасное имение — лес, угодья, недорого возьму.— Побойтесь Бога, Андрей Платонович! От вашего леса остались одни щепки, а от угодий — пыль. Знаете ли, да ваше имение даром взять — оскорбление для приличного человека.— Но можно все поправить, отремонтировать. Выйдет прекрасное семейное гнездышко. А, Андрей Петрович? Только как родственнику.— Боюсь, вы опоздали со своим выгодным предложением. Свадебный подарок может вскоре не понадобиться. И больше вам не удастся нас шантажировать. Ваше время истекло, господин разоритель уездного дворянства!— Постойте, Андрей Петрович! — бросился за уходящим Андреем Забалуев. — Куда же вы? Почему не понадобится? Что вы задумали? Постойте, да постойте же…«Ах ты, черт!» — Забалуев без сил прислонился к стене в коридоре — он был сражен. Все его планы вытянуть деньги, чтобы покрыть долг в казне, рушились один за другим. Забалуев заметался, еще чего доброго Репнин выполнит свою угрозу и упечет его на веки вечные, отправит на каторгу. И тогда все — пиши пропало!В этот момент он услышал в коридоре шаги. Забалуев отступил в тень — мимо него прошла в гостиную Татьяна. В руке у нее были саквояж и ридикюль — Забалуев вздрогнул. Он как-то видел, что в таком ридикюле Долгорукая возила свои украшения. Задержав дыхание, Забалуев на цыпочках двинулся за Татьяною следом. Он видел, как она поставила ридикюль на столик в гостиной и вышла с саквояжем в прихожую. И тогда Забалуев в один прыжок оказался в гостиной и схватил ридикюль.— Андрей Платонович, что это вы делаете? — воскликнула только что вошедшая в гостиную Лиза.— Я? Что? Где? — Забалуев бросил ридикюль на пол.— Но это же маменькин! В нем она хранит свои украшения!— Я так и думал, вот и решил проверить закрыто ли на ключ, — брякнул Забалуев.— Вор! Вор! — во весь голос закричала Лиза.— Да как вы смеете, Елизавета Петровна, вы что, вы считаете… — засуетился Забалуев.— Вас выкинут из этого дома прежде нашего развода! Я прикажу исправнику следить за каждым вашим шагом, и, если вы еще раз что-нибудь украдете, он вас тотчас же посадит под арест.— Я вижу, вы тоже лишились рассудка! Какой исправник, какой арест? И вообще, как вы смеете так разговаривать с законным супругом? Я — ваш господин! Перед Богом и людьми! Извольте быть со мной уважительным и во всем подчиняться!— А вот это вы, Андрей Платонович, размечтались! Я вас больше не боюсь. Теперь здесь папенька хозяин. А он так просто этого не оставит, вас выкинут из нашего дома!— Ваш папенька мне не указ, я ваш законный супруг! — в тон ей закричал Забалуев. — Хотите жаловаться? Бегите! Управимся и с вашим папенькой.— Что это значит? — в гостиную, держась одной рукой за стену, медленно вошел князь Петр. — Кто вы такой, чтобы кричать на мою дочь в ее собственном доме?— Я? — побагровел Забалуев. — Я ей законный супруг! Венчаный и супругой вашей одобренный!— Однако это еще не дает вам право обижать ее.— Он пытался украсть мамины драгоценности, — воскликнула Лиза.— Наглая ложь! — высокомерно сказал Забалуев.— Довольно! — прервал его Долгорукий. — Если вы не хотите, чтобы вас тотчас же выставили за порог, умерьте свой пыл и немедленно извинитесь перед Лизой.— Да за что же? — всплеснул руками Забалуев. — Она меня почти публично оскорбила, выставили вором, и я же еще и должен извиняться? Увольте, Петр Михайлович! Это вы еще должны у меня прощения просить — пораспустили своих дамочек. Одна меня уже оболгала, обвинив в том, что сама и совершила, — дружка вашего, между прочим, любезного, барона Корфа, отравила. Но, слава Богу, есть еще на земле справедливость — меня оправдали! А теперь вторая за меня взялась — в воровстве обвинила. Да есть ли этому предел?!— Папенька! — расплакалась Лиза. — Да что же это? Неужели же нет на него никакой управы?— Вот что, дорогой зятек, — едва сдерживая злость, резюмировал Долгорукий. — Я не желаю больше ни видеть, ни слышать вас. Я не могу сейчас прогнать вас, ибо сделанного не вернешь, и вы еще считаетесь мужем Лизоньки. Но имейте в виду — как только я получу Высочайшее согласие на развод, вы и минуты в этом доме не останетесь.— Что здесь такое, отец? — на шум в гостиную спустился Андрей. И следом потихоньку вышла Долгорукая.— Все в порядке, — кивнул ему князь Петр, обнимая взволнованную Лизу. — Господин Забалуев уже уходит. — Забалуев осклабился и, изобразив реверанс, направился к двери. Андрей не посторонился, задев его плечом. Забалуев поморщился, но задираться не стал и, втянув воздуху, ужался до той степени, чтобы можно было протиснуться в оставленное Андреем пространство в растворе двери.— Петруша… — решилась подать голос Долгорукая. — Я уже все собрала, уложила, можно ехать. Остались только детские вещи. Андрюшенька, ты уже разобрался, какие игрушки ты берешь с собой? Лиза, а ты проследила за Соней — взяла ли она карандаши и краски?— Нет, маменька, — растерялся Андрей.— Так пойди в свою комнату, поторопись. С ума с вами сойдешь, с озорниками. А ты, Лиза, готова уже?— Я стараюсь, маменька, — Лиза с грустью посмотрела на отца. — Я обещаю вам, что все проверю. И Соне помогу.— Хорошо, ступай, ступай, — кивнула ей мать.— Дети так соскучились по тебе, Петруша, — нежно сказала Долгорукая, проводив Лизу мечтательным взглядом. — В Петербурге ты, видимо, не сможешь уделять им достаточно времени. А они так соскучились по тебе!— Ты права — сейчас я особенно нужен им.— Как бы дети не замерзли по дороге в Петербург. Зима все-таки.— Да уж, не жарко. А что, если отложить нашу поездку до весны?— Петя, да в своем ли ты уме? У тебя семь пятниц на неделе. Я же все собрала.— Маша — ты прекрасная мать и верная супруга.— А я это знаю… — как-то странно улыбнулась Долгорукая и, потрепав мужа по щеке, направилась к себе.Войдя в комнату, она воровато оглянулась по сторонам и что есть силы сжала кулаки.— Ненавижу! Ненавижу! — прошипела она в пустоту и вздрогнула — пустота зашевелилась и ожила. — Кто здесь? Кто?— А не признала, милая? — голосом Сычихи ответила темнота, и тотчас же она сама вышла на свет.— Какого лешего ты здесь? Кто тебя звал? Хочешь, чтобы собак на тебя спустила? — зашипела Долгорукая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17