Открыв глаза, Виктория замерла под его горящим взглядом.
– Так вы пахнете розами... везде?
Это был не вопрос, а скорее утверждение, сказанное хрипло, как на последнем издыхании. Что бы она ни собиралась ответить на это, дар речи пропал, когда его пальцы заскользили по ее телу.
– Вам, должно быть, по десять раз в день говорят, какая вы красивая.
Виктория коротко и нервно усмехнулась:
– Не так много, конечно, но говорили.
– А сегодня это уже было?
– Пока нет.
Он дотронулся указательным пальцем до ее нижней губы.
– Вы такая красивая...
– Спасибо, хотя...
– Что? Вы предпочитаете слово «бесподобная»? Хорошо. Бесподобная!
– Нет, просто... это ничего не означает.
– Что именно?
– Действительную красоту. По крайней мере не должно означать.
– О чем это вы?
– Я хочу сказать, что красота человека от него не зависит. Она не является достижением вроде профессии врача и не требует ни таланта, ни усилий; она не делает человека добрым или скромным. Порой кажется, что моя красота – это все, что восхищает людей. Да, мне повезло оказаться дочерью своих родителей, но ведь я ничего для этого не сделала...
Натан выглядел озадаченным.
– Удивлен слышать от вас такое. Мне казалось, что вы немало внимания уделяете красоте.
Виктория мысленно отругала себя за привычку бормотать все подряд. Она когда-нибудь научится держать язык за зубами? Но сейчас она уже довольно далеко зашла, так зачем останавливаться?
– Не отрицаю, что мне нравится красивая одежда и я стараюсь выглядеть наилучшим образом. Этого-то от меня всегда и ожидают. Но в сердце я всегда храню образ мамы, которая была так красива, что люди не могли оторвать от нее глаз. Однако, несмотря на красоту, она не была счастлива.
Она вспомнила свою маму, очаровательную длинноволосую женщину, всегда весело смеявшуюся при гостях, а потом плакавшую в спальне.
– После моего рождения у нее было два выкидыша, что привело к меланхолии, от которой уже нельзя было излечиться. Она умерла, едва дожив до сорока лет, все еще красавицей. А что толку? Мне нужна была мама, и не важно, какая – красивая или безобразная. Я бы отдала все, что у меня есть, всю эту кому-то нужную красоту ради одного дня с ней, ее редкой улыбки.
На ресницах Виктории блеснули слезы.
– Я хочу сказать, что внешняя красота... бесполезна.
Натан смотрел на нее так, будто видел впервые в жизни. Ей стало стыдно – Господи, ну опять она наговорила лишнего!
– Вы продолжаете удивлять меня, Виктория, – сказал он медленно, – а сюрпризов я не люблю.
Она моргнула и прищурилась.
– Что ж, спасибо вам. Никогда не слышала более теплых слов! Правда.
Натан помотал головой, словно одумываясь:
– Простите, я не это имел в виду. – Протянув руку, он убрал прядь с ее щеки. – Не будете сердиться?
Раздражение исчезло также быстро, как и появилось. Он смотрел так искренне и серьезно, но и потерянно. Казалось, он был обеспокоен. Может, где-то в другом королевстве жила женщина, которая отвергла его вопросы, его мягкий голос.
– Не буду, – прошептала она.
Он смотрел на ее губы, и ей очень захотелось еще одного поцелуя. Но он быстро встал и сказал:
– Пора возвращаться.
Виктория опустила глаза, чтобы он не заметил ее разочарования. Конечно, решение правильное – так подсказывал ее разум: пикник на покрывале, поцелуи и откровения с Натаном – все это неразумно. Но сердце требовало своего – провести на этом самом покрывале остаток дня.
Все эти чувства не входили в изначальный план. А только два дня назад Виктория считала, что сможет невозмутимо покинуть это место, свободная от Натана. Но прошло совсем немного времени, и она сидит здесь, переполненная чувствами, и никакой свободы...
Если за два дня он так резко перевернул все ее планы, то что же будет через две недели?
Глава 14
Современной женщине нужно понимать, что иногда мужчины, говоря одно, подразумевают другое. Например, фраза «Не хотите прогуляться под луной?» означает «Я хочу поцеловать вас». Однако когда вы слышите «Я вас хочу», ошибки быть не может. Вопрос только в том, ответит ли женщина взаимностью.
«Дамский путеводитель к счастью и душевному комфорту»
Чарлза Брайтмора
Через три часа, возвратившись в Крестон-Мэнор и оставив Викторию в гостиной с тетей, Натан бродил из угла в угол по комнате и силился разобраться в путанице мыслей. Думать следовало о местонахождении драгоценностей, искать их, но он обещал Виктории не делать этого без нее, а оставаться с ней наедине он уже не мог. Эта женщина лишила его покоя, просто посидев рядом на пикнике! Мучительно хотелось отнять у Виктории бисквит и заключить ее в свои объятия. Натан вообразил, что полежит себе на спине с закрытыми глазами и будет спасен, но лежать один он тоже не может, оказывается, из-за бурного желания положить Викторию на себя сверху.
Он убрал волосы назад и вздохнул. Черт возьми, ему ведомы страсти, но это... Он безумно хотел Викторию. Столь болезненного тяготения он еще не испытывал. Натан всегда считал себя человеком спокойным, уравновешенным и терпеливым – она лишила его всех трех качеств. Боже, ему хотелось не поцеловать, а прямо-таки съесть ее; не снять платье, а сорвать его зубами; не обольщать ее, а прижать к ближайшей стене и раствориться в ней; заняться с ней любовью – безумно, страстно и горячо... и не останавливаться. Да, если бы Виктория знала хоть половину из того, что он хотел с ней сделать, она никогда не оправилась бы от шока.
Когда на пикнике потребность в прикосновении и поцелуе стала невыносимой, Натан сдался, но, заставив себя сдержаться, дотрагивался очень осторожно и сразу остановился, что стоило ему немалых усилий. Очень хотелось остаться, продлить их свидание наедине, но были определенные границы, за которые он не смел заходить. Еще раз поцеловать или прикоснуться означало вовсе потерять самоконтроль.
Он остановился у окна и посмотрел вниз: вид роскошных газонов, высоких деревьев и моря на горизонте всегда успокаивал его. Но только не сейчас. Все тело дрожало, Натан был расстроен, как никогда, и это, черт возьми, было только из-за нее!
Закрыв лицо руками, он тихо застонал. Верил ли он в то, что мог отвергнуть ее? Да, и у него это получилось бы при физическом увлечении Викторией. Тогда Натан легко заявил бы свои притязания на женщину, которую украшала... только красота. А если бы Виктория оказалась еще и мелочной, поверхностной и надоедливой, как мечталось вначале, то проблема решилась бы в один миг.
Но как можно устоять перед женщиной, в которой, кроме красоты, собралось еще столько удивительных и манящих качеств! Натан захотел Викторию, как только впервые увидел, но каждая секунда, проведенная с ней наедине, открывала ему много удивительных сторон ее внутреннего мира, что делало его желание все сильнее.
Виктория не боялась отстаивать перед ним свое мнение. Она оказалась незаурядной личностью, находчивой, умной; искренне ему посочувствовала, выказав глубокое понимание. Она верила в то, что он не был виноват в краже драгоценностей. В конце концов, она пыталась подружиться с его утками, полюбила его кошку и собаку! И они ответили ей взаимностью. Несмотря на видимое благополучие, она переживала одиночество, а когда призналась, что могла бы отдать все, что имела, даже красоту, чтобы еще хоть раз увидеть маму... Она была так уязвима, он не ожидал этого. Впрочем, он не хотел, чтобы она запала ему в душу. Он не собирался беспокоиться о ней, но сердце щемило, а разум отказывался работать. Эта женщина никогда не будет его женой. Через несколько недель у нее помолвка с другим...
– Нет!
Натан придавил глаза кулаками, чтобы избавиться от ужасающей картины: она целуется с другим мужчиной. Хватит! Пора перестать мечтать о ней, стереть из памяти ее образ, аромат, вкус – все. Драгоценности – вот на чем следует сосредоточиться всецело. Он или найдет их, или, потеряв надежду навсегда, соберет пожитки, зверюшек и вернется в свой мирный угол.
Что же... ах да, надо срочно поплавать. Холодная вода всегда приводила Натана в норму. Он успокоится и вернет себе здравомыслие.
Радуясь удачной идее, Натан почти выбежал из комнаты и, влетев в холл, тихо спросил у Лэнгстона:
– А где все?
– Ваш брат отбыл в Пензанс, сообщив, что вернется поздно, – доложил дворецкий тихим голосом, – а ваш отец, леди Делия и леди Виктория пьют чай на террасе.
Отлично, ему не придется ни с кем разговаривать.
– Если кто-нибудь спросит, вы меня не видели. Буду к ужину.
– Слушаюсь, доктор Натан.
Вздохнув с облегчением, Натан выскользнул из дома.
Виктория бросила кусок сахара в чай. Это была уже третья или пятая чашка. Рассеянно кивая, она терпела скучный отчет тети Делии о какой-то вечеринке, на которой она и лорд Ратледж побывали вместе дней десять назад. Могла и не кивать, поскольку о Виктории забыли. Вот уже час, как они сели за чай, но оживленная беседа между тетей Делией и отцом Натана не прекращалась ни на секунду. Виктория думала извиниться и уйти к себе, но ее удерживала чудесная вечерняя погода. В доме она осталась бы наедине со своими мыслями, а это сейчас ни к чему. Времени подумать у нее будет предостаточно – вся ночь впереди.
Кроме того, Виктории очень нравилось видеть тетю Делию довольной и веселой. Было множество мужчин, с которыми она время от времени ходила в оперу, недостатка в партнерах на балу тоже не было, но она упорно твердила, что все они – только хорошие друзья.
Виктория ни разу не видела, чтобы тетя Делия смущалась и краснела. Ее щеки розовели, когда она смеялась над очередной шуткой лорда Ратледжа, несомненно, довольного собой.
Услышав шорох за спиной, она обернулась. Через террасу к ней приближался По, высоко, по-королевски подняв голову. Подойдя к девушке, он тюкнул мордой в ее бедро: дескать, прибыл. Тихо засмеявшись, Виктория стала почесывать пса за ушами, а он начал принюхиваться.
– Бисквит, да? – промурлыкала она.
Нетерпеливый умный взгляд собаки подтвердил: догадка верна. Виктория отломила кусочек и протянула мохнатому другу, который, смахнув угощение, положил голову к ней на колени. Глаза По светились обожанием.
– Хм, полагаю, это выражение благодарности, но ты, видимо, хочешь еще.
В ответ пес привстал, облизнулся и с трепетом взглянул на бисквит, остававшийся на тарелке Виктории.
– А, хочешь сказать, что настоящие друзья всегда делятся.
По тут же плюхнулся на землю и поднял правую переднюю лапу.
Виктория рассмеялась:
– Это, видимо, твой окончательный ответ, и, к счастью для тебя, его невозможно опровергнуть.
Она разломила бисквит на кусочки. Скармливая псу последнюю крошку, Виктория что-то уловила краем глаза. Повернувшись, она увидела мужчину, идущего по лесу, за конюшнями. Буквально через секунду он исчез из виду, но это, несомненно, был Натан, Виктория вскочила с места, будто ее ветром сдуло.
– Господи, Виктория, что с тобой?
Она отвела взгляд от леса, где исчез Натан, и успокоила перепуганную тетю:
– Все хорошо. Я... э-э... на меня пчела налетела! – Для убедительности она помахала руками. – Ее уже нет. Но раз я встала, пойду, пожалуй, прогуляюсь, если вы не против.
– Конечно, дорогая, иди, – ответила тетя Делия.
– Да, такой погодой надо наслаждаться, – сказал лорд Ратледж, улыбаясь, – хотя солнце скоро сядет. Возвращайся до темноты!
Пообещав, что так и сделает, Виктория решила не терять ни секунды. Держа слово, что не будет ходить в одиночку, она свистнула По, приглашая его в сопровождение. Пес потрусил за Викторией, которая на всех парах покинула террасу, желая поскорее узнать, чем занят Натан.
Конечно, он всего-навсего мог пойти прогуляться по лесу, но шел, опустив голову, будто не хотел быть замеченным. Ей неприятно было бы в очередной раз бездоказательно обвинять его в поисках драгоценностей, и она решила проследить за Натаном и убедиться, что он остался верен слову.
Улыбнувшись, Виктория зловещим голосом сказала собаке:
– Лучше бы твоему хозяину не искать сокровище без меня, потому что если это так... – Она замолчала, будто пытаясь придумать страшное наказание, затем продолжила: – Если это так, то он – бесчестный лгун.
Возможно, это было бы к лучшему. Окажись он действительно таким, ее неудержимая привязанность и симпатия к нему исчезнут. Мужчины-лгуны, даже очень красивые и привлекательные, всегда оставляли ее равнодушной. Виктория ускорила шаг.
– Идем, По, узнаем, что делает шпион-профессионал.
Войдя в лес, она побежала по дорожке, а достигнув развилки, остановилась и посмотрела на пса.
– Как думаешь, куда он пошел?
По принюхался и указал на тропу, ведущую к озеру. Плотно сжав губы, Виктория последовала за псом, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Но из-за деревьев она ничего не видела, а слышала только чириканье птиц и шелест листьев. На тропу падали длинные тени от угасавших лучей, что предвещало сумерки.
Они приближались к повороту, когда По сорвался на бег и скрылся. Следующее, что услышала Виктория, был треск в кустах.
– По, – прошептала она, как могла, громко.
Куда он мог деться? Погнался, видимо, за белкой или кроликом. А вдруг он обнаружил Натана? Черт возьми, ей не хотелось, чтобы Натан ее увидел. В любом случае отговорка у Виктории уже была наготове: она вышла прогуляться с собакой. Чистая правда.
Она свернула и увидела узкую тропу, которая вела направо. Кажется, По устремился в том направлении, и Виктория пошла, ступая осторожно, чтобы не шуметь. Спустя мгновение она увидела озеро меж деревьев. Дорога резко сворачивала влево, и, зайдя за угол, девушка наткнулась на По, сидевшего, высунув язык и виляя хвостом. Перед ним было что-то темное, какой-то бесформенный предмет, и Виктория взмолилась, чтобы это не были останки несчастной жертвы.
– Вот ты где, – ласково сказала она, осторожно приближаясь и с подозрением поглядывая на странный объект, не подававший признаков жизни. Виктория похолодела от ужаса.
– Пожалуйста, – взмолилась она, – только не белка и не кролик, только не...
Ботинок?
Она резко выпрямилась, будто кто-то дернул ее сзади на себя. Желая скорее рассмотреть, она подошла и увидела, что это не один ботинок, а пара, лежавшая сверху на сложенной в стопку одежде. Понятно, кому это все принадлежало, – стоптанные ботинки Натана и его бриджи она узнала бы где угодно. А если вся его одежда была здесь, то он был...
Ух! Становилось жарко. Виктория вспомнила, как он говорил, что обожает купаться в озере. Ясно, что сейчас он этим и занимался, не будет же он драгоценности искать голым!
Крадучись, она стала пробираться сквозь густую листву к озеру. Вода была похожа на голубое стекло, отражавшее на поверхности оранжевые и красные пятна заката. Натана нигде не было видно. Кошмар! То есть... прекрасно.
Можно удрать незамеченной. Ее взгляд упал на сложенную одежду. Хм...
Быстро посмотрев по сторонам и убедившись, что она одна, Виктория снова уставилась на одежду, которая, казалось, так и просила: «Возьми меня, возьми скорее!»
Нет, она не могла так поступить! Или могла? Что-то позволяло ей это сделать. Он же привык к таким играм, говорил, что все детство этим забавлялся. Когда еще представится такая замечательная возможность! Никогда. Чуть не подпрыгивая от радости, Виктория быстро собрала все в охапку и поднялась. Взглянув еще раз в сторону озера и по-прежнему не обнаружив никого и ничего, она повернулась. И замерла.
Натан стоял прямо перед ней. Мокрый, блестевший... ручейки воды стекали по его телу.
Святые небеса! Господи помилуй!
На лицо, на лицо смотри! Но непокорный взгляд остался прикован к его торсу, на который она смотрела, как вор, внезапно напавший на полный мешок денег. Капли воды, словно бусинки, текли по его сильной широкой груди, застревая среди темных волосинок, затем, достигнув живота, собирались в тонкую струйку, которая продолжала путь к его... о Боже!
Все, на что была способна Виктория, – это стоять, не отрывая глаз. Он был великолепен! Хотя сравнивать ей! было не с кем, она не сомневалась, что Всевышний потрудился на славу, создавая Натана. Несомненно, все остальное, его руки и ноги, было так же прекрасно. Виктория обещала себе убедиться в этом, как только ее глаза опять смогут двигаться. Интересно, была ли в «Настольной книге шпиона» описана такая ситуация: онемевшая похитительница одежды, доведенная до оцепенения, с парализованными глазами – перед прекрасным, бесподобным, голым и мокрым мужчиной.
– Прямо как в сказке «Кот в сапогах». Не находите?
Его низкий, изумленный голос привел ее в чувство, и она подняла глаза: в его взоре сверкнул злой огонек. Хм, возможно, остроумный ответ придет ей в голову через год-два, или ждать придется еще дольше. А сейчас Виктория смогла выдавить из себя только один звук:
– А?
– «Кот в сапогах», сказка такая. Нет лишь короля, который мог бы предложить мне свою мантию. – Он приподнял бровь. – Вряд ли вы пожелаете снять платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Так вы пахнете розами... везде?
Это был не вопрос, а скорее утверждение, сказанное хрипло, как на последнем издыхании. Что бы она ни собиралась ответить на это, дар речи пропал, когда его пальцы заскользили по ее телу.
– Вам, должно быть, по десять раз в день говорят, какая вы красивая.
Виктория коротко и нервно усмехнулась:
– Не так много, конечно, но говорили.
– А сегодня это уже было?
– Пока нет.
Он дотронулся указательным пальцем до ее нижней губы.
– Вы такая красивая...
– Спасибо, хотя...
– Что? Вы предпочитаете слово «бесподобная»? Хорошо. Бесподобная!
– Нет, просто... это ничего не означает.
– Что именно?
– Действительную красоту. По крайней мере не должно означать.
– О чем это вы?
– Я хочу сказать, что красота человека от него не зависит. Она не является достижением вроде профессии врача и не требует ни таланта, ни усилий; она не делает человека добрым или скромным. Порой кажется, что моя красота – это все, что восхищает людей. Да, мне повезло оказаться дочерью своих родителей, но ведь я ничего для этого не сделала...
Натан выглядел озадаченным.
– Удивлен слышать от вас такое. Мне казалось, что вы немало внимания уделяете красоте.
Виктория мысленно отругала себя за привычку бормотать все подряд. Она когда-нибудь научится держать язык за зубами? Но сейчас она уже довольно далеко зашла, так зачем останавливаться?
– Не отрицаю, что мне нравится красивая одежда и я стараюсь выглядеть наилучшим образом. Этого-то от меня всегда и ожидают. Но в сердце я всегда храню образ мамы, которая была так красива, что люди не могли оторвать от нее глаз. Однако, несмотря на красоту, она не была счастлива.
Она вспомнила свою маму, очаровательную длинноволосую женщину, всегда весело смеявшуюся при гостях, а потом плакавшую в спальне.
– После моего рождения у нее было два выкидыша, что привело к меланхолии, от которой уже нельзя было излечиться. Она умерла, едва дожив до сорока лет, все еще красавицей. А что толку? Мне нужна была мама, и не важно, какая – красивая или безобразная. Я бы отдала все, что у меня есть, всю эту кому-то нужную красоту ради одного дня с ней, ее редкой улыбки.
На ресницах Виктории блеснули слезы.
– Я хочу сказать, что внешняя красота... бесполезна.
Натан смотрел на нее так, будто видел впервые в жизни. Ей стало стыдно – Господи, ну опять она наговорила лишнего!
– Вы продолжаете удивлять меня, Виктория, – сказал он медленно, – а сюрпризов я не люблю.
Она моргнула и прищурилась.
– Что ж, спасибо вам. Никогда не слышала более теплых слов! Правда.
Натан помотал головой, словно одумываясь:
– Простите, я не это имел в виду. – Протянув руку, он убрал прядь с ее щеки. – Не будете сердиться?
Раздражение исчезло также быстро, как и появилось. Он смотрел так искренне и серьезно, но и потерянно. Казалось, он был обеспокоен. Может, где-то в другом королевстве жила женщина, которая отвергла его вопросы, его мягкий голос.
– Не буду, – прошептала она.
Он смотрел на ее губы, и ей очень захотелось еще одного поцелуя. Но он быстро встал и сказал:
– Пора возвращаться.
Виктория опустила глаза, чтобы он не заметил ее разочарования. Конечно, решение правильное – так подсказывал ее разум: пикник на покрывале, поцелуи и откровения с Натаном – все это неразумно. Но сердце требовало своего – провести на этом самом покрывале остаток дня.
Все эти чувства не входили в изначальный план. А только два дня назад Виктория считала, что сможет невозмутимо покинуть это место, свободная от Натана. Но прошло совсем немного времени, и она сидит здесь, переполненная чувствами, и никакой свободы...
Если за два дня он так резко перевернул все ее планы, то что же будет через две недели?
Глава 14
Современной женщине нужно понимать, что иногда мужчины, говоря одно, подразумевают другое. Например, фраза «Не хотите прогуляться под луной?» означает «Я хочу поцеловать вас». Однако когда вы слышите «Я вас хочу», ошибки быть не может. Вопрос только в том, ответит ли женщина взаимностью.
«Дамский путеводитель к счастью и душевному комфорту»
Чарлза Брайтмора
Через три часа, возвратившись в Крестон-Мэнор и оставив Викторию в гостиной с тетей, Натан бродил из угла в угол по комнате и силился разобраться в путанице мыслей. Думать следовало о местонахождении драгоценностей, искать их, но он обещал Виктории не делать этого без нее, а оставаться с ней наедине он уже не мог. Эта женщина лишила его покоя, просто посидев рядом на пикнике! Мучительно хотелось отнять у Виктории бисквит и заключить ее в свои объятия. Натан вообразил, что полежит себе на спине с закрытыми глазами и будет спасен, но лежать один он тоже не может, оказывается, из-за бурного желания положить Викторию на себя сверху.
Он убрал волосы назад и вздохнул. Черт возьми, ему ведомы страсти, но это... Он безумно хотел Викторию. Столь болезненного тяготения он еще не испытывал. Натан всегда считал себя человеком спокойным, уравновешенным и терпеливым – она лишила его всех трех качеств. Боже, ему хотелось не поцеловать, а прямо-таки съесть ее; не снять платье, а сорвать его зубами; не обольщать ее, а прижать к ближайшей стене и раствориться в ней; заняться с ней любовью – безумно, страстно и горячо... и не останавливаться. Да, если бы Виктория знала хоть половину из того, что он хотел с ней сделать, она никогда не оправилась бы от шока.
Когда на пикнике потребность в прикосновении и поцелуе стала невыносимой, Натан сдался, но, заставив себя сдержаться, дотрагивался очень осторожно и сразу остановился, что стоило ему немалых усилий. Очень хотелось остаться, продлить их свидание наедине, но были определенные границы, за которые он не смел заходить. Еще раз поцеловать или прикоснуться означало вовсе потерять самоконтроль.
Он остановился у окна и посмотрел вниз: вид роскошных газонов, высоких деревьев и моря на горизонте всегда успокаивал его. Но только не сейчас. Все тело дрожало, Натан был расстроен, как никогда, и это, черт возьми, было только из-за нее!
Закрыв лицо руками, он тихо застонал. Верил ли он в то, что мог отвергнуть ее? Да, и у него это получилось бы при физическом увлечении Викторией. Тогда Натан легко заявил бы свои притязания на женщину, которую украшала... только красота. А если бы Виктория оказалась еще и мелочной, поверхностной и надоедливой, как мечталось вначале, то проблема решилась бы в один миг.
Но как можно устоять перед женщиной, в которой, кроме красоты, собралось еще столько удивительных и манящих качеств! Натан захотел Викторию, как только впервые увидел, но каждая секунда, проведенная с ней наедине, открывала ему много удивительных сторон ее внутреннего мира, что делало его желание все сильнее.
Виктория не боялась отстаивать перед ним свое мнение. Она оказалась незаурядной личностью, находчивой, умной; искренне ему посочувствовала, выказав глубокое понимание. Она верила в то, что он не был виноват в краже драгоценностей. В конце концов, она пыталась подружиться с его утками, полюбила его кошку и собаку! И они ответили ей взаимностью. Несмотря на видимое благополучие, она переживала одиночество, а когда призналась, что могла бы отдать все, что имела, даже красоту, чтобы еще хоть раз увидеть маму... Она была так уязвима, он не ожидал этого. Впрочем, он не хотел, чтобы она запала ему в душу. Он не собирался беспокоиться о ней, но сердце щемило, а разум отказывался работать. Эта женщина никогда не будет его женой. Через несколько недель у нее помолвка с другим...
– Нет!
Натан придавил глаза кулаками, чтобы избавиться от ужасающей картины: она целуется с другим мужчиной. Хватит! Пора перестать мечтать о ней, стереть из памяти ее образ, аромат, вкус – все. Драгоценности – вот на чем следует сосредоточиться всецело. Он или найдет их, или, потеряв надежду навсегда, соберет пожитки, зверюшек и вернется в свой мирный угол.
Что же... ах да, надо срочно поплавать. Холодная вода всегда приводила Натана в норму. Он успокоится и вернет себе здравомыслие.
Радуясь удачной идее, Натан почти выбежал из комнаты и, влетев в холл, тихо спросил у Лэнгстона:
– А где все?
– Ваш брат отбыл в Пензанс, сообщив, что вернется поздно, – доложил дворецкий тихим голосом, – а ваш отец, леди Делия и леди Виктория пьют чай на террасе.
Отлично, ему не придется ни с кем разговаривать.
– Если кто-нибудь спросит, вы меня не видели. Буду к ужину.
– Слушаюсь, доктор Натан.
Вздохнув с облегчением, Натан выскользнул из дома.
Виктория бросила кусок сахара в чай. Это была уже третья или пятая чашка. Рассеянно кивая, она терпела скучный отчет тети Делии о какой-то вечеринке, на которой она и лорд Ратледж побывали вместе дней десять назад. Могла и не кивать, поскольку о Виктории забыли. Вот уже час, как они сели за чай, но оживленная беседа между тетей Делией и отцом Натана не прекращалась ни на секунду. Виктория думала извиниться и уйти к себе, но ее удерживала чудесная вечерняя погода. В доме она осталась бы наедине со своими мыслями, а это сейчас ни к чему. Времени подумать у нее будет предостаточно – вся ночь впереди.
Кроме того, Виктории очень нравилось видеть тетю Делию довольной и веселой. Было множество мужчин, с которыми она время от времени ходила в оперу, недостатка в партнерах на балу тоже не было, но она упорно твердила, что все они – только хорошие друзья.
Виктория ни разу не видела, чтобы тетя Делия смущалась и краснела. Ее щеки розовели, когда она смеялась над очередной шуткой лорда Ратледжа, несомненно, довольного собой.
Услышав шорох за спиной, она обернулась. Через террасу к ней приближался По, высоко, по-королевски подняв голову. Подойдя к девушке, он тюкнул мордой в ее бедро: дескать, прибыл. Тихо засмеявшись, Виктория стала почесывать пса за ушами, а он начал принюхиваться.
– Бисквит, да? – промурлыкала она.
Нетерпеливый умный взгляд собаки подтвердил: догадка верна. Виктория отломила кусочек и протянула мохнатому другу, который, смахнув угощение, положил голову к ней на колени. Глаза По светились обожанием.
– Хм, полагаю, это выражение благодарности, но ты, видимо, хочешь еще.
В ответ пес привстал, облизнулся и с трепетом взглянул на бисквит, остававшийся на тарелке Виктории.
– А, хочешь сказать, что настоящие друзья всегда делятся.
По тут же плюхнулся на землю и поднял правую переднюю лапу.
Виктория рассмеялась:
– Это, видимо, твой окончательный ответ, и, к счастью для тебя, его невозможно опровергнуть.
Она разломила бисквит на кусочки. Скармливая псу последнюю крошку, Виктория что-то уловила краем глаза. Повернувшись, она увидела мужчину, идущего по лесу, за конюшнями. Буквально через секунду он исчез из виду, но это, несомненно, был Натан, Виктория вскочила с места, будто ее ветром сдуло.
– Господи, Виктория, что с тобой?
Она отвела взгляд от леса, где исчез Натан, и успокоила перепуганную тетю:
– Все хорошо. Я... э-э... на меня пчела налетела! – Для убедительности она помахала руками. – Ее уже нет. Но раз я встала, пойду, пожалуй, прогуляюсь, если вы не против.
– Конечно, дорогая, иди, – ответила тетя Делия.
– Да, такой погодой надо наслаждаться, – сказал лорд Ратледж, улыбаясь, – хотя солнце скоро сядет. Возвращайся до темноты!
Пообещав, что так и сделает, Виктория решила не терять ни секунды. Держа слово, что не будет ходить в одиночку, она свистнула По, приглашая его в сопровождение. Пес потрусил за Викторией, которая на всех парах покинула террасу, желая поскорее узнать, чем занят Натан.
Конечно, он всего-навсего мог пойти прогуляться по лесу, но шел, опустив голову, будто не хотел быть замеченным. Ей неприятно было бы в очередной раз бездоказательно обвинять его в поисках драгоценностей, и она решила проследить за Натаном и убедиться, что он остался верен слову.
Улыбнувшись, Виктория зловещим голосом сказала собаке:
– Лучше бы твоему хозяину не искать сокровище без меня, потому что если это так... – Она замолчала, будто пытаясь придумать страшное наказание, затем продолжила: – Если это так, то он – бесчестный лгун.
Возможно, это было бы к лучшему. Окажись он действительно таким, ее неудержимая привязанность и симпатия к нему исчезнут. Мужчины-лгуны, даже очень красивые и привлекательные, всегда оставляли ее равнодушной. Виктория ускорила шаг.
– Идем, По, узнаем, что делает шпион-профессионал.
Войдя в лес, она побежала по дорожке, а достигнув развилки, остановилась и посмотрела на пса.
– Как думаешь, куда он пошел?
По принюхался и указал на тропу, ведущую к озеру. Плотно сжав губы, Виктория последовала за псом, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Но из-за деревьев она ничего не видела, а слышала только чириканье птиц и шелест листьев. На тропу падали длинные тени от угасавших лучей, что предвещало сумерки.
Они приближались к повороту, когда По сорвался на бег и скрылся. Следующее, что услышала Виктория, был треск в кустах.
– По, – прошептала она, как могла, громко.
Куда он мог деться? Погнался, видимо, за белкой или кроликом. А вдруг он обнаружил Натана? Черт возьми, ей не хотелось, чтобы Натан ее увидел. В любом случае отговорка у Виктории уже была наготове: она вышла прогуляться с собакой. Чистая правда.
Она свернула и увидела узкую тропу, которая вела направо. Кажется, По устремился в том направлении, и Виктория пошла, ступая осторожно, чтобы не шуметь. Спустя мгновение она увидела озеро меж деревьев. Дорога резко сворачивала влево, и, зайдя за угол, девушка наткнулась на По, сидевшего, высунув язык и виляя хвостом. Перед ним было что-то темное, какой-то бесформенный предмет, и Виктория взмолилась, чтобы это не были останки несчастной жертвы.
– Вот ты где, – ласково сказала она, осторожно приближаясь и с подозрением поглядывая на странный объект, не подававший признаков жизни. Виктория похолодела от ужаса.
– Пожалуйста, – взмолилась она, – только не белка и не кролик, только не...
Ботинок?
Она резко выпрямилась, будто кто-то дернул ее сзади на себя. Желая скорее рассмотреть, она подошла и увидела, что это не один ботинок, а пара, лежавшая сверху на сложенной в стопку одежде. Понятно, кому это все принадлежало, – стоптанные ботинки Натана и его бриджи она узнала бы где угодно. А если вся его одежда была здесь, то он был...
Ух! Становилось жарко. Виктория вспомнила, как он говорил, что обожает купаться в озере. Ясно, что сейчас он этим и занимался, не будет же он драгоценности искать голым!
Крадучись, она стала пробираться сквозь густую листву к озеру. Вода была похожа на голубое стекло, отражавшее на поверхности оранжевые и красные пятна заката. Натана нигде не было видно. Кошмар! То есть... прекрасно.
Можно удрать незамеченной. Ее взгляд упал на сложенную одежду. Хм...
Быстро посмотрев по сторонам и убедившись, что она одна, Виктория снова уставилась на одежду, которая, казалось, так и просила: «Возьми меня, возьми скорее!»
Нет, она не могла так поступить! Или могла? Что-то позволяло ей это сделать. Он же привык к таким играм, говорил, что все детство этим забавлялся. Когда еще представится такая замечательная возможность! Никогда. Чуть не подпрыгивая от радости, Виктория быстро собрала все в охапку и поднялась. Взглянув еще раз в сторону озера и по-прежнему не обнаружив никого и ничего, она повернулась. И замерла.
Натан стоял прямо перед ней. Мокрый, блестевший... ручейки воды стекали по его телу.
Святые небеса! Господи помилуй!
На лицо, на лицо смотри! Но непокорный взгляд остался прикован к его торсу, на который она смотрела, как вор, внезапно напавший на полный мешок денег. Капли воды, словно бусинки, текли по его сильной широкой груди, застревая среди темных волосинок, затем, достигнув живота, собирались в тонкую струйку, которая продолжала путь к его... о Боже!
Все, на что была способна Виктория, – это стоять, не отрывая глаз. Он был великолепен! Хотя сравнивать ей! было не с кем, она не сомневалась, что Всевышний потрудился на славу, создавая Натана. Несомненно, все остальное, его руки и ноги, было так же прекрасно. Виктория обещала себе убедиться в этом, как только ее глаза опять смогут двигаться. Интересно, была ли в «Настольной книге шпиона» описана такая ситуация: онемевшая похитительница одежды, доведенная до оцепенения, с парализованными глазами – перед прекрасным, бесподобным, голым и мокрым мужчиной.
– Прямо как в сказке «Кот в сапогах». Не находите?
Его низкий, изумленный голос привел ее в чувство, и она подняла глаза: в его взоре сверкнул злой огонек. Хм, возможно, остроумный ответ придет ей в голову через год-два, или ждать придется еще дольше. А сейчас Виктория смогла выдавить из себя только один звук:
– А?
– «Кот в сапогах», сказка такая. Нет лишь короля, который мог бы предложить мне свою мантию. – Он приподнял бровь. – Вряд ли вы пожелаете снять платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29