— Я могу сама идти!— А я знаю!Он продолжал спускаться по лестнице к карете, где их ожидали Юстин с Клинтоном, которые были так озадачены неожиданным появлением, что не смогли скрыть удивления.— Небольшая прихоть, — коротко объяснил Уорик. Ондайн даже не успела попрощаться с ними, потому что ее без церемоний запихнули в обитую бархатом карету, дверца которой немедленно за ней захлопнулась. Она услышала голоса прощавшихся мужчин. Все заняло считанные секунды, и, не успела она дотянуться до дверной ручки, как карета быстро покатилась по дороге.Четхэм занял привычное место на козлах рядом с Джеком. Ондайн еще раз всхлипнула от отчаяния, затем опустила голову на бархатное сиденье и закрыла глаза, почувствовав себя настолько усталой, что все вокруг перестало иметь для нее какое-либо значение.Они ехали уже много часов. Где-то посреди тряской дороги, растирая онемевшее тело, она подумала, что будет бороться. У нее оставалась надежда, которая, как известно, умирает последней.Ондайн попыталась припомнить события, предшествовавшие трагедии.В тот бесконечно длившийся день они с отцом приехали во дворец по приглашению Карла, чтобы посмотреть на турнир. Паж представил их королю, которого сопровождали двое стражников. Итак, ее не видел никто, кроме короля и нескольких королевских стражников.Карл! Она должна увидеться с ним… наедине. Она припадет к ногам короля и с отчаянием в глазах упросит его выслушать ее. Тогда, быть может, вопреки наветам он… Да! Король слыл проницательным человеком, снисходительным к подданным. Это было одной из причин, почему его так любили, как короля и как человека.И потом, король благоволил к женщинам. Он был кавалером — высочайшим из кавалеров! В тот день монарх не раз проявлял к ней интерес. Если бы ей удалось поговорить с ним, рассказать свою историю, он, возможно, дал бы ей шанс доказать свою невиновность.Ее сердце забилось сильнее. Нет! Ничего не получится!Но она должна хотя бы попытаться!Карета не останавливалась до самой темноты. На дворе стояла глубокая ночь, когда Уорик распахнул дверцу и сказал, что они приехали на постоялый двор.Ондайн недружелюбно посмотрела на него и вырвала руку, когда он попытался ей помочь. Он пожал плечами и оставил ее в покое. Ее ноги так затекли в дороге, что она стала спотыкаться и в конце концов вынуждена была смириться с его помощью.Джек прошел в таверну, чтобы приготовить комнаты, в то время как Уорик нашел столик и заказал ужин. Вскоре Джек вернулся и уверил графа, что им отвели самую лучшую комнату в доме.На ужин подали жареную дичь с вареными овощами и эль. Уорик и Джек стали обсуждать предстоящую дорогу, а тем временем Ондайн занялась содержимым своей тарелки, выпив довольно много эля, который согрел и сморил ее. Она заснула прямо за столом и очнулась, когда Уорик дотронулся до нее:— Пойдем. Я отведу тебя в постель…— Нет…— Леди, вы чуть было не упали в поднос с едой, — сказал Джек, поднимаясь из-за стола. Уорик взял ее за руку и повел вверх по шаткой лестнице, подальше от пьяного шума таверны.С некоторой тревогой Ондайн отметила, что комната на двоих. Но эль и усталость взяли свое. Девушка не протестовала даже, когда Уорик помогал ей с крючками. Она спокойно подождала, пока он закончит, и вскарабкалась на кровать. Через минуту она поняла, что он рядом. Всю ночь ей казалось, что она спит в его объятиях, а когда ее снова потревожил страшный сон, она могла поклясться, что слышала нежный шепот:— Спокойно, любимая, спи спокойно. Ничего не бойся. Я здесь…Наутро рядом его не было.В следующую ночь, которую они провели в доме Мэгги, сторожить Ондайн Уорик оставил Джека. Лондон был совсем близко. Глава 11 Уорик сидел в темном углу таверны, глядя то на Джека, то на свою жену, и казалось, глубоко задумался. Он смотрел, как она смеется, смотрел на ее фигуру и проклинал себя на чем свет стоит.Она определенно сводила его с ума!Что он за идиот? На его шее пульсировала вена, выдавая страшное внутреннее напряжение. В конце концов, она его жена, черт побери.. Еще немного, и он готов был просто ворваться в комнату и, не обращая внимания на страх и гнев в ее глазах, напомнить ей, что она обещала любить его, уважать и во всем ему подчиняться.Он сжал зубы, борясь с искушением. Да, она его жена, взятая им из-под виселицы в качестве приманки, которую он в душе поклялся защищать и которой обещал свободу. Уорик не смел думать о ней как о своей жене. Он обязан помнить о Женевьеве — молодой и невинно убитой. Нет, он не должен любить Ондайн! Он может только охранять ее, особенно при дворе, когда поблизости окажутся Хардгрейв и леди Анна. Уорик почему-то надеялся, что убийца попадет в ловушку именно во дворце. Ему не верилось, что злоумышленником был его собственный брат… или Клинтон. Наверняка это Хардгрейв.Рядом снова раздался мелодичный смех Ондайн и поглотил все его внимание. Уорик вздохнул.Ему не следовало оставаться с ней в одной комнате. Он не должен был обнимать ее. Он хотел ее и в глубине души знал, что между ними нарастает буря безумия и страсти, угрожающая смести обоих.Утром Ондайн нервничала. Уорика не было. Она прилежно оделась, молясь о королевской милости, и спустилась вниз.Увидев Уорика в общей комнате, девушка даже споткнулась от неожиданности. Она привыкла видеть мужа в будничной одежде, которую он обычно носил в Четхэме. Казалось, он не придавал своей внешности никакого значения. Но на этот раз Ондайн была сражена его нарядом. Она почувствовала, что голова у нее закружилась, в горле пересохло, а пульс участился. Сегодня он был прекрасен в рубашке со шнуровкой, бархатном плаще и темно-голубых панталонах. Распущенные по плечам темные волосы, густые и волнистые, убеждали, что даже в торжественных случаях ему не нужно носить парик. Для этого человека мода ничего не значила; с одинаковым успехом он мог ей следовать или не следовать. Высокий и темный, с карими глазами, постоянно меняющими выражение, он был воплощением мужественной красоты и впечатляющей силы. И можно было поклясться, что ни один мужчина на свете не носил с таким шиком шляпу с пером.При виде Ондайн он сорвал шляпу с головы и низко поклонился. В это утро он тоже нервничал, огонь плясал в его глазах, а манеры казались более чем странными.— Миледи! Как приятно видеть вас с нами!— Неужели? У меня просто не было выбора.— Любая другая девушка умерла бы от счастья при одной только мысли побывать при дворе.— Да, любая другая — возможно, — ответила Ондайн и настороженно посмотрела на Уорика, но он больше не касался этого вопроса.Во время завтрака граф оставался образцом галантности, продолжая тем самым держать ее нервы на взводе. Расплатившись с Мэгги за постой, он любезно подсадил Ондайн в карету и вежливо поклонился, как бы оправдываясь, что снова предпочел компанию Джека на козлах. Ондайн нахмурилась, а он улыбнулся:— Миледи, дорогая! Куда же подевались все ваши упреки?— Спасибо, мой господин, их больше нет. Только, думаю, не стоит отрабатывать на мне свое очарование, которое вы, как плащ, то набрасываете на себя, то скидываете.Он ответил ей сдержанной усмешкой:— Отрабатывать? И для чего же, вы думаете, может мне потребоваться такая практика, графиня?— Это уж ваша забота, Уорик, не так ли?Улыбка на мгновение исчезла с его лица, а затем вернулась, уже скептическая и отчужденная.— Да, графиня, так. Прошу прощения. Следующая остановка у Хэмптон-Корта.Так и случилось. Ондайн даже не заметила, когда они успели перебраться через Темзу, ослепительно голубую под непривычно безоблачным небом. Их встречали массивные ворота Хэмптона. Повсюду сновал бесчисленный люд: стражи в ливреях, господа и дамы в роскошных шляпах с перьями, пажи, клерки, священники, посудомойки, конюшие, садовники и купцы. Простолюдины торопились; знать прохаживалась неспешной походкой, Ондайн отодвинула занавески и смотрела с любопытством вокруг. Карета въехала через главные ворота, доставив их к самому дворцу. Ондайн взглянула на гигантские часы на дворцовой площади и только тогда осознала, что отсчет ее жизни теперь ведется не на дни, а на часы и минуты.Ворота за въехавшими затворились. Через секунду дверца кареты распахнулась, и Уорик, сверкнув в ее сторону глазами, любезно протянул руку и помог выйти. Ондайн рассеянно посмотрела на него, на всех этих толпящихся людей. Ее интересовал только один вопрос: где король?Они поднялись по внушительной лестнице и вошли в просторный зал, где какой-то человек, скорее всего главный царедворец, приветствовал Уорика и сказал, что по приказу короля его ожидает самый лучший прием.В глубине зала слуга с гордостью отворил двойные двери, открывая для обозрения огромный рабочий кабинет с книгами и шкафами, многочисленными креслами и диванчиками с роскошной обивкой и лакированными круглыми столами, стоявшими перед окнами, откуда на их глянцевую поверхность падало солнце, отражаясь волшебным светом.— Спальная комната, — сказал слуга, ведя их дальше, — находится за кабинетом.Еще одни двойные двери стремительно распахнулись. За ними оказалась прекрасная и уютная спальня с огромной кроватью под балдахином на четырех столбах, щедро украшенных богатой и изысканной резьбой, и занавесками из легкой газовой ткани и тяжелой парчи.Окно выходило в сад, вдалеке виднелась Темза. В этой комнате тоже стояли кресла и гардеробы, а в углу — маленький столик, как будто специально предназначенный для легкого завтрака полусонной парочки, только что вылезшей из теплой смятой постели.Внесли сундуки. Слуга показал Ондайн шнур звонка и уверил, что, если ей что-нибудь потребуется, горничная придет в считанные минуты. Судя по его предельно вежливой манере и пристальному взгляду, Ондайн догадалась, что скоро станет предметом для пересудов, столь обычных в любом светском обществе. Но не это сейчас ее волновало. В голове Ондайн мутилось от страха: ведь теперь в любой момент она могла встретиться с королем.Уорик с напряженным вниманием ходил по комнате, простукивая стены. Он обменялся взглядами со слугой, и тот заверил, что комнаты в полном порядке.Ондайн хотела спросить что-то, но Уорик перебил ее:— Его величество играет в теннис. Мы проедем до кортов на ботике и встретимся с ним там.Прекрасно! — решила она. У нее будет время, чтобы преодолеть страх и робость. Выйдя из дворца, Ондайн заторопилась через сад к гавани, где стояли ботики.— Неужели вам так не терпится засвидетельствовать почтение королю? — не выдержал Уорик. — Я думаю, к чему бы это?Она ответила ему деланной улыбкой:— Да к тому, что, как я слышала, король — ослепительной красоты мужчина, мой господин. Он джентльмен до мозга костей и ценит прекрасный пол, к которому я имею счастье принадлежать.Ондайн ощутила, как его пальцы конвульсивно стиснули ее запястье; затем хватка ослабла, и он улыбнулся:— Но наш король темнокож, как настоящий испанец, миледи.— Да, и это мне говорили. И тем не менее он прекрасен. Уорик промолчал и кивнул головой, указывая куда-то вперед:— Вон там ботик, миледи. Сами все увидите через пару минут. Они взошли на борт суденышка, которое доставляло гостей к теннисным кортам. Уорик подвел Ондайн к скамье, но она не села, а предпочла стоять у борта и ощущать на лице встречный ветер. Уорик был рядом, и она чувствовала на себе его пристальный взгляд.Впереди замаячили корты. Ботик причалил; опустили трап. Уорик вывел Ондайн на берег и провел вдоль причала.У входа на корты слуги в нарядных ливреях поднесли им кубки с вином. Праздных наблюдателей было не очень много. Следившие за игрой дамы полулежали в шезлонгах вокруг поля. Джентльмены, одетые согласно этикету, подбадривали игроков. То и дело слышался звук мяча, перелетающего через сетку.Ондайн против воли остановилась и увлеклась игрой, позабыв даже о своем чрезвычайном волнении. Она никогда еще не была на теннисном корте, хотя и слышала, что король — большой поклонник этого вида спорта.Уорик слегка обнял ее за плечи, и на короткий момент она почувствовала себя в полной безопасности.Может быть, стоило все ему рассказать?! Наверняка он защитил бы и поддержал ее…Увы, ни один человек не смог бы защитить ее от обвинений в убийстве и предательстве, исходящих от самого короля.— Королева Екатерина, — прошептал Уорик, указывая на лужайку.Женщина, которую увидела Ондайн, была немолода, но лицо ее оставалось прекрасным и полным очарования. Она улыбалась и хлопала в ладоши, беседуя с окружавшими ее дамами.— А вон там сорвиголовы: Букингем, лорд Буркхаст и Сэдли.— Сорвиголовы? — пробормотала Ондайн.— Отпетые бездельники, дорогая. Им его величество обязан всевозможными придворными сплетнями о дебошах, которые не имеют никакого отношения к самому Карлу и доставляют ему одни только хлопоты. Его величество вовсе не такой повеса, как о нем многие думают, — сказал задумчиво Уорик, — но, правда, ловелас отменный. Ему удается сохранять дружеские отношения со всеми своими любовницами, не говоря уж о жене. Но король прислушивается и к мнению таких, как Пепис, Рен и тому подобные. Их, моя дорогая, тебе следует опасаться.— Больше чем вас, господин? — спросила Ондайн с невинным видом.— Гораздо больше.— А вон там… Кто это? — Девушка указала на противоположный конец поля, где напротив шезлонга королевы стояло кресло. В нем сидела прекрасная женщина с темными волосами, миниатюрная, но ладно сложенная. Человек, которого Уорик назвал герцогом Букингемским, что-то говорил ей. Она засмеялась грациозно и слегка жеманно, манерами напоминая кошечку.— Луиза, герцогиня Портсмутская. Ондайн вздохнула:— Любовница короля! В присутствии его жены! Уорик добродушно рассмеялся:— А вот это прекрасное создание, стоящее лицом к сетке, — Нелли Гвин.Но вовсе не Нелли Гвин приковала взгляд Ондайн, а ослепительной красоты брюнетка.Она болтала с Луизой, смеялась, смотрела на игру. Поразительно красивая, высокая, исполненная грации, с полными яркими губами, эта женщина была окружена сладкой и обволакивающей атмосферой томной чувственности, которая безотказно действовала на присутствующих. Она потягивала вино, играла кистью винограда, зажатой между пальцами, и то погружалась в глубокую задумчивость, то снова разражалась беззаботным смехом, то как будто слегка скучала.— Кто это?— Леди Анна, — ответил Уорик. — Пойдем; королева нас заметила.Ондайн окаменела. Так вот, оказывается, она какая — леди Анна! Гнев закипел в ней, но, подумав, она готова была чуть ли не рассмеяться над собой. Что с ней? Неужели она забыла, что пришла сюда встретиться с королем?Уорик подхватил жену, быстро подошел к шезлонгу королевы и склонился в глубоком поклоне:— Ваше величество.Ондайн присела в реверансе и подивилась искренности и радушию этой женщины с глубокими печальными глазами.— Уорик! — Королева сохранила легкий акцент родного португальского языка. — Какое удовольствие вас видеть, милорд!Он сделал шаг вперед, намереваясь поцеловать ее руку. Фрейлины, стоявшие позади королевы, вежливо удалились. Екатерина, ненавидевшая этикет, потянулась вперед, чтобы поцеловать Уорика в щеку, когда взгляд ее лучистых глаз упал на Ондайн.— Ах, графиня! Подойдите-ка сюда. — Она взяла Ондайн за руку и осмотрела ее с явным одобрением. — Но, Уорик, где вы нашли такую красавицу? Она прелестна! То-то я смотрю, все вокруг головами вертят — что за прекрасная пара? Ах! — вдруг вскрикнула Екатерина, хлопая в ладоши. — Игра закончена… Мой благородный супруг снова выиграл!Ондайн обернулась в испуге. Ей и в голову не пришло, что один из игроков на корте — король, хотя теперь, оправившись от неожиданности, она увидела, что победитель действительно не кто иной, как сам Карл. Он пожал руку своему сопернику, принял от слуг большое полотенце и повернулся к ним.Сначала король даже не взглянул на Ондайн; его большие темные глаза устремились на Уорика. Он улыбнулся, и под его аккуратно подстриженными усами губы расплылись в широкой улыбке. При виде короля Ондайн замерла. Она как будто видела его впервые.В жилах короля, помимо крови династии Стюартов, смешалась кровь шотландских и французских королевских семей, не говоря об итальянском линьяже Медичей, герцогов тосканских, благодаря которым он скорее всего и получил такой темный цвет кожи, придававший ему столько очарования.— Уорик! — радостно воскликнул король и похлопал ее мужа по плечу; тот приветствовал короля с не меньшим энтузиазмом. — Поговаривают, что ты женился!— Так и есть, ваше величество. Леди Ондайн, моя жена. Наконец этот момент наступил! Король смотрел прямо на нее.Превозмогая оцепенение, молясь от всего сердца, она присела, не отрываясь глядя в глубоко посаженные глаза Карла. Ах, как он смотрел на нее! Бесконечно долго! Но может быть, ей только так показалось, потому что все вокруг происходило как будто в тумане. Она молчала и молилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50