Мне кажется, Симон решил, что раз он принадлежит к роду Валуа, то может прибрать к рукам все, что захочет. Ты знаешь, Адриан, хоть он, конечно, злодей, но ты не должен по нему судить обо всем нашем народе. Мой народ чудесный, талантливый, работящий…— Даниэлла, любовь моя, эта война между королем Эдуардом и королем Иоанном не кончается только потому, что Эдуардом тоже овладела навязчивая идея. Я знаю много прекрасных французов. Твоя мать была самой красивой, умной и доброй женщиной на свете. Ты тоже француженка, любовь моя. Конечно, по одному Симону нельзя судить о целом народе. Французы — народ замечательный. — Даниэлла заулыбалась, польщенная его словами. Адриан прижал ее к груди и прошептал: — Я так боялся, что Симон…— Он до меня ни разу не дотронулся, — прервала его Даниэлла. — Я не изменяла тебе.— Я ни минуты не сомневался в этом. Я просто молил Бога, чтобы Симон не слишком мучил тебя. Теперь ничто не может заставить меня усомниться в тебе. Но неужели ты действительно ошпарила его?― Да.— Ты не раз боролась со мной, и я отлично представляю, какой ты можешь быть, если разозлишься. Твое поведение всегда пугало меня. Ты иногда ведешь себя глупо. А что, если бы Симон отомстил тебе? Ведь я был далеко и не мог тебе помочь.— Я не вела себя глупо. Котелок с кипящей водой случайно оказался у меня в руках. К тому же Симон был убежден, что ты мертв и я рано или поздно стану его женой. А зачем ему жена-калека?— Хватит говорить о нем. Ты не должна жалеть его, Даниэлла. Он был в заговоре с Арманьяком. Симону наплевать даже на свой народ. Он думал только о своих личных интересах. Ты ничего не замечала раньше, потому что в твоих глазах он старался выглядеть достойно.— Ты должен понять меня, Адриан. Я дала клятву матери, и эта клятва была для меня священна. Я верила, что выполню ее, если предупрежу Иоанна о том, что его собираются убить.— Эдуард никогда не отдавал приказа убить короля Иоанна.Даниэлла кивнула.— Ты знаешь, я боялась, что ты не придешь мне на помощь.— Я всегда приду тебе на помощь, потому что люблю тебя.— Ах, Адриан!— Там, под стенами замка, я даже не подумал о существовании подземного хода. Если бы ты не намекнула мне на Авий, я сам никогда бы не догадался. Я слишком переживал, не мог найти себе покоя, стремясь поскорее спасти тебя, и не мог мыслить ясно. Тогда, в Авийе, я был гораздо сообразительнее.— Я узнала о подземном ходе от Симона. Он грозился поместить меня в темницу и там пытать. Он привел мне много примеров из прошлого, когда людей пытали, убивали и сбрасывали в море. Подумать только! Я столько лет ненавидела тебя за то, что ты способствовал взятию Авийя, а ведь это случилось еще до моего рождения. И если бы не взятие Авийя, моя мать никогда бы не встретилась с Робертом, моим отцом.Сейчас было самое время рассказать жене то, что произошло сразу после взятия Авийя и чего она не могла знать, но Адриан не мог заставить себя сделать это. Еще не время, решил он. Им сейчас так хорошо вместе, наконец-то между ними установилось согласие, их связала любовь, искренняя и глубокая. Зачем омрачать эти удивительные мгновения?И он только крепче прижал жену к себе, решив, что придет время, и они вернутся в Шотландию или поедут в Гаристон, и как-нибудь холодным зимним вечером, когда они будут сидеть у камина……тогда он и расскажет ей всю правду. Сейчас не время. Сейчас ему хочется ласкать ее.— Все закончилось благополучно, Даниэлла. Боюсь, что Ланглуа отрубят голову, хотя принц Эдуард часто проявляет милосердие по отношению к тем, кто беспрекословно выполнял приказы своих монархов. А Симон уже мертв.Даниэлла вздрогнула.— Я больше не хочу говорить о нем. Обними меня крепче.Адриан обнял ее, и они долго занимались любовью, и это было прекрасно, как никогда раньше, потому что сейчас они открыто говорили о своих чувствах, шептали друг другу ласковые слова. Они любили друг друга и никак не могли утолить свою страсть.Когда корабль причалил к английскому берегу, супруги решили не оставаться на ночлег в порту, а сразу отправились в Лондон. Они стремительно вошли в покои Адриана в Тауэре и, к своему немалому удивлению, застали там королеву Филиппу, которая убаюкивала их ребенка.Она, приложив к губам палец, подала им знак не шуметь.— Слава обгоняет вас, рыцарь Мак-Лахлан, — сказала Филиппа. — Благодаря смекалке вы одержали новую победу во имя английской короны. Мы очень благодарны вам за это.— Я бы не смог этого сделать, если бы не моя жена, — скромно ответил Адриан.Королева в удивлении повела бровью, затем посмотрела на Робина. Ребенок еще не заснул, но глазки его слипались.— Твой отец думает, что своими светлыми волосенками ты обязан ему, — сказала королева, глядя с улыбкой на ребенка, который в ответ заагукал. — Твой папа, по всей вероятности, не заметил маленькую родинку на твоей попке. Конечно, у твоих родителей нет и не будет возможности посмотреть на эту часть тела короля, и откуда им знать, что эта родинка передается по наследству. Слава Богу, что у твоей матери нет этого отличительного знака всех Плантагенетов, и поэтому моя гордость не ущемлена.Адриан с явным беспокойством посмотрел на Даниэллу, проклиная себя за то, что не рассказал ей правду, но кто бы мог подумать, что, вернувшись к себе домой, они застанут там королеву. Что Филиппа заведет разговор о сходстве их сына с королем и будет говорить об этом как о чем-то само собой разумеющемся. И все это будет слушать Даниэлла, обожавшая свою мать и поверившая в легенду об английском рыцаре, которого считала своим отцом.Даниэлла, бледная, широко раскрыв глаза, с удивлением смотрела на королеву.Заметив ее взгляд, Филиппа поднялась, сделала несколько шагов и передала ребенка графине.— Вы не должны забывать, на кого похож ваш сын, и быть осторожными в высказываниях, — предупредила королева. — Бедная девочка, я привела твои чувства в смятение, но мне казалось, что тайна твоего рождения уже известна всему свету. Король всегда был мне хорошим мужем, и я знаю, что он меня любит, но у него тоже есть маленькие слабости. Я не была знакома с твоей матерою, и, когда ты вошла в мою семью, Ленора уже умерла, поэтому у меня нет к ней чувства ненависти. Я вырастила тебя и люблю как собственную дочь. Адриан, возьми на руки ребенка. Твоя жена настолько потрясена, что того и гляди уронит такого чудесного парнишку.Адриан взял из рук Даниэллы Робина, а королева, погладив напоследок ребенка по щеке, выплыла из комнаты.Потрясенная, Даниэлла посмотрела на Адриана и, не сказав ни слова, отошла от него. Адриан положил ребенка в колыбель и, подойдя к жене, обнял ее за плечи.— Ты все знал ― упрекнула она его.— Принц Эдуард сказал мне об этом лишь перед самым отплытием. Он любит тебя, Даниэлла, и, если бы меня не нашли, он сам поехал бы спасать тебя. — Адриан повернул жену к себе. — Даниэлла, я понимаю, как тебе сейчас плохо. Все эти годы ты выступала против Эдуарда, ненавидела его за то, что он привез тебя в Англию, затем отдал мне в жены… Ты верна памяти человека, которого считала своим отцом, и хранила верность тому королю, которого считала своим. Ты не должна расстраиваться из-за того, что Эдуард — твой отец. Он — великий король, умный человек и храбрый воин. Ему присуще чувство милосердия…— У меня нет чувства ненависти к Эдуарду, — прервала мужа Даниэлла.— Тогда в чем же дело?Даниэлла засмеялась, и Адриан, испугавшись за жену, крепко прижал ее к себе.— Даниэлла, Даниэлла… — повторял он, стараясь ее успокоить.— Ах, Адриан… Не беспокойся за меня, со мной все в порядке. Но я вспоминаю клятву, которую дала матери. Похоже, она имела в виду совсем другого короля. Умирая, она просила меня быть преданной Эдуарду, моему отцу. Ты даже не представляешь, Адриан, как мне сейчас тяжело. Все эти годы я пребывала в заблуждении. Я вела постоянную войну с Эдуардом, а он оказался моим отцом! Чего я только не делала ради короля Иоанна! Сколько же страданий я доставила своему настоящему отцу…— Ты не должна упрекать себя в этом, — сказал Адриан. — События последних десятилетий можно толковать по-разному. Эдуард отстаивает интересы Англии, которая на протяжении многих веков владела землями во Франции. Они были под протекторатом английских королей, но сейчас все смешалось и обе династии связывают теснейшие родственные узы. Теперь трудно сказать, кто по праву должен владеть этими землями.— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — с улыбкой заметила Даниэлла. — Ведь ты всегда защищал интересы Эдуарда.— А теперь я всегда буду защищать твои интересы.— Прежде всего нам надо установить между собой мир, — сказала Даниэлла со слезами на глазах.— Это легко сделать, но ты должна знать, что сейчас, как никогда раньше, я благодарен судьбе за Авий, за то, что тогда мы взяли его. Если бы случилось иначе, я никогда бы не встретил тебя. Как хорошо, что ты есть на свете!В этот миг заплакал ребенок, и Даниэлла направилась к колыбели, промолвив с улыбкой:— Я не могу выразить словами, как я благодарна судьбе. Если бы много лет назад ты не придумал, как взять замок моей матери, у нас никогда бы не было Робина.Даниэлла достала ребенка из колыбели и положила его рядом с собой на постель. Адриан тоже прилег, и они стали с умилением смотреть, как засыпает малютка.— Мне кажется, что цвет его волос такой же, как у Плантагенетов, — сказал Мак-Лахлан.— Скорее всего у него будут такие же глаза, как у них, — извиняющимся тоном произнесла Даниэлла.— Мне кажется, что они немного зеленые, как у его матери-француженки, — заметил Адриан, укладывая спящего сына в колыбель.Мак-Лахлан вернулся в постель и лег рядом с женой, заключив ее в объятия.— Ах, Адриан, — сказала Даниэлла, — я все еще вспоминаю то время, когда, уже полюбив тебя, продолжала служить королю Иоанну. Я не хотела предавать короля Эдуарда, но считала своим долгом выполнить клятву. И все это время… — Даниэлла вздохнула. — Нет, я все-таки не могла позволить, чтобы те люди убили короля Иоанна.— Ты должна знать, что король Эдуард не способен на такое хладнокровное убийство. А твой король Иоанн — очень хороший человек, умный, благородный. Он и в плену ведет себя с достоинством. Я просто восхищаюсь им.— И все же… — начала Даниэлла, глядя на мужа счастливыми глазами, — не могу простить себе, что так часто доставляла тебе неприятности.— Я тоже огорчал тебя, но я люблю тебя, люблю всем сердцем. Жаль, конечно, что ты дала клятву верности не тому королю. Возможно, если бы не это, ты вела бы себя лучше.— Лучше?Глаза Адриана заискрились весельем, и он рассмеялся. Как хорошо, что он лежит рядом с любящей женой, как приятно ощущать ее тепло! Они любят друг друга, и это главное.— А возможно, и нет. Ты всегда горячо отстаивала то, во что свято верила.— Разве это плохо?— Нет. Именно это я и люблю в тебе. Я люблю тебя, Даниэлла. Я люблю тебя за многое, и меня восхищает твоя преданность тому, во что ты веришь и всегда горячо отстаиваешь. Моя любовь к тебе не зависит от времени и от того, во что ты веришь.— Ах, Адриан, я тоже всегда восхищалась тобой и уважала тебя, хоть и пыталась ненавидеть. Я ревновала тебя, сама не понимая почему, страстно желала, чтобы ты всегда принадлежал только мне, хотя и не отдавала себе в этом отчета.— Любовь моя, я буду принадлежать тебе всю жизнь.Даниэлла улыбнулась мужу. Ее улыбка вдруг стала призывной. Адриан приник к ней, их губы слились в жарком поцелуе, и безумная страсть охватила их…— Ни слова больше о королях, — прошептал Адриан, — королевах, рыцарях, графах и графинях!— Оставим их в прошлом… — промолвила Даниэлла.— Ведь нам принадлежит будущее, — с жаром заключил Адриан. — Король заслужил свои, королевские, радости. А мы предадимся своим. И обещаю тебе: их будет много…Даниэлла кивнула и с улыбкой на устах обвила руками шею Адриана.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44