В это воскресенье им нечего делать, можно они придут взглянуть? – Джос внезапно озорно улыбнулся. – Я побился об заклад, что попаду в самое яблочко с двухсот ярдов.
Гиллиам с трудом отвлекся от тяжелых мыслей и ответил:
– Неужели? Кстати, по-моему, это предел для твоего арбалета. И на что ты поставил?
– Александр знает гнездо ястреба. Он мне покажет. У Дикона есть четыре камня, которые блестят красным цветом, а у Джона – резная палка. Остальные придут просто посмотреть.
– Да, куча настоящих сокровищ, – улыбнулся Гиллиам. – А с чем расстанешься ты, если проиграешь?
Джос рассмеялся.
– Не проиграю. Я уже двенадцать раз попадал в яблочко.
– Мальчик, что пообещал ты? – строго спросил Гиллиам.
– Только позволить поиграть со щенками, – неуверенно проговорил Джос. – И еще они могут взять одну из стрел, которые мне подарила леди Николь. Но я не проиграю, клянусь. – Гиллиам рассмеялся.
– Нельзя быть таким самоуверенным, Джос. Никогда нельзя ставить на то, что ты не хочешь потерять. А теперь иди. Но сперва переоденься.
– Хорошо, милорд! – крикнул он и бегом бросился к Эшби.
Три мальчика, которых он собирался победить, подошли к нему, когда он им махнул, другие тоже побежали следом. Если бы английский у Джоса не был таким же, как у Гиллиама, ему было бы совсем легко объясняться с деревенскими ребятами.
– Он стал еще больше, – сказала Николь, наблюдая за убегающим Джосом. – Он совсем вырос из своей одежды.
– Да, – согласился Гиллиам. После ухода Джоса в его голосе снова послышалось беспокойство. – Еще полгода, и он будет таким, каким ему полагается быть. А ты обратила внимание, какой у него голос? Очень скоро ему не будет скучно с девчонками. Тебе придется рассказать бедняге Джосу, почему надо держаться от них подальше.
– А почему мне? Разве это не мужская обязанность?
Николь взяла мужа за руку.
– Нет, твоя. Потому что я не могу ему врать, будто это большое удовольствие, – быстро ответил муж и улыбнулся. Он хотел пойти в сторону дома, но Николь удержала его.
– Гиллиам, прошло две недели и никаких происшествий. Ты обратил внимание? Я думаю, прошлые случаи были делом рук обычных воров. Сейчас у нас полный покой, значит, они ушли в другие земли.
Святая неделя была первой спокойной неделей, пасхальная тоже обошлась без потерь для Эшби, никого не убили, ничего не украли.
Гиллиам разочарованно посмотрел на жену.
– Да, скорее всего сосед перестал нам досаждать, чтобы отметить Пасху, как положено добродетельному человеку. Я молился, чтобы он наконец отступился от нас. Камнерезы и каменщики должны начать работу в мае Не могу же я охотиться за де Окслейдом и одновременно защищать наши каменоломни? Это выше моих сил.
– Почему ты так уверен, что это Окслейд? Докажи мне.
Гиллиам пожал плечами, словно удивляясь вопросу Николь.
– Потому что он делает именно то, что делал бы я, если бы хотел погубить человека, забрать его жену и отнять дом.
Нахмурившись, Николь посмотрела на Гиллиама.
– Но если ты так уверен, почему не пойдешь прямо к де Окслейду и не вызовешь его? Мы давно живем в какой-то мучительной неопределенности. Надо наконец поставить точку!
Он покрутил пальцем у ее виска.
– Моя милая женушка. Ты рассуждаешь слишком прямолинейно. Давай-ка я попробую тебе объяснить. Допустим, я де Окслейд, а твой отец еще жив. Допустим также, что мы с ним однажды встретились на дороге и поругались Потом я бы предупредил твоего отца, что намерен украсть у него Эшби. Через несколько дней пропадает несколько овец. Потом еще несколько. Поля затоптаны. Дома разрушены. И так далее. Я не оставляю никаких следов, но ты помнишь мои слова и веришь, что я делаю то, чем грозил. Скажи теперь, если де Окслейд считает, что я должен вести себя, как твой отец, как поступил бы Джон Эшби?
– Ответ прост. Отец взял бы оружие, поскакал бы к де Окслейду и вызвал бы того на честный бой, как положено мужчине, – сказала Николь, а потом, тихо охнула, все поняв.
– Ну вот, догадалась наконец? Смотри, допустим, я отправился к де Окслейду. Наш сосед может открыто на меня напасть, подогреваемый тем, что я ему нанес оскорбление – ведь нет никаких доказательств, что все происшедшее дело его рук. Поскольку у де Окслейда гораздо больше людей, чем у меня, нет уверенности, что я не умру в бою от его меча. В этом случае я выгляжу молодым и горячим рыцарем, перешедшим все границы дозволенного. В Грейстене наш сосед намекнул моему брату, что ни ты ему больше не нужна, ни Эшби. Таким образом, сделав меня виновником распри, де Окслейд надеется избежать враждебных действий со стороны Рэналфа. Он намерен получить тебя и твою землю после моей смерти.
– Если это так, почему сейчас он прекратил набеги, а я до сих пор твоя жена? И останусь ею всю свою жизнь!
– Я думаю, это из-за приближающейся посевной. Зачем ему вредить полям, которые он считает своими? И скорее всего он разрабатывает новую стратегию, которая поможет ему привести меня к гибели. – Гиллиам смотрел вдаль, но мыслями был далеко от окружавшего их пейзажа: он снова и снова прокручивал в голове разные варианты развития событий.
Николь смотрела на мужа, и ее сердце нестерпимо ныло. На секунду она представила свою жизнь без Гиллиама, и ей стало дурно. Она решительно взяла его руку.
– Мне будет оскорбительно, если ты начнешь беспокоиться обо мне, как о ребенке, – сказал Гиллиам, глядя на нее. В голосе его слышался горький смех. – Это женские штучки, моя дорогая. Не надо.
Она скорчила гримаску, уже не удивляясь, что Гиллиам настолько хорошо читает ее мысли.
– Но я иначе не могу. У де Окслейда больше людей, чем у нас, у него лучше доспехи.
– Ах, – засмеялся Гиллиам. – Зато Эшби принадлежит мне. – Глаза его сверкнули, когда он посмотрел на жену. – И самое главное, у меня есть ты. – Внезапно веселье как рукой сняло, его лицо стало печальным. – Я бы мог проявить терпение и позволить ему продолжать свои игры, пока он не поймет всю безнадежность затеянного, но через три недели начнется строительство. – Гиллиам замолчал, словно считая, что Николь понимает его беспокойство из-за стройки.
Николь подождала объяснения и, не дождавшись его, спросила:
– Ну и что?
– Когда де Окслейд узнает про это, он начнет нападать на рабочих в каменоломнях, на деревни, на поля, понимая, что я не смогу защищать все одновременно. Мне придется пойти на него открыто, чтобы остановить. А если я не сделаю этого, мы просто умрем с голоду зимой.
– Значит, надо отложить строительство. – Она положила голову ему на плечо.
– Николь, но нам нужен новый зал, ты понимаешь это лучше всех.
– Мы можем построить деревянный, – предложила она.
Гиллиам покачал головой.
– Сосед хватает меня за пятки, как гончие Ройю. Я ведь отложил деньги, чтобы заплатить за работу. Если я отошлю каменщиков, а де Окслейд будет продолжать нападения, все, что я накопил на каменный зал, уйдет на восстановление потерь. Я не могу позволить ему разрушить мои планы. С какой стати я должен зависеть от него?
– Мы не можем нанять солдат твоего брата охранять рабочих и помешать стычке с Окслейдом?
– Да, мы могли бы нанять солдат, но чем их кормить? – спросил Гиллиам со вздохом отчаяния. – Нам самим едва хватило запасов в прошлую зиму, чтобы прокормить работников и продержаться до нового урожая.
– А можем мы не покупать продукты? – это прозвучало как мольба, в которой не было особенной надежды.
– Без этого нам не построить новый зал. Но не спрашивай, можем ли мы кормить людей в долг. Стоит на это пойти, и де Окслейд ввергнет нас в страшную нищету, нам из нее никогда не выбраться. Если учесть сумму, которую мы должны заплатить королю, прибавить к ней истраченное на наше бракосочетание, на восстановление Эшби, то я могу тебе сказать, моя дорогая жена, мы уже залезли в свои доходы на несколько лет вперед. Все это было бы ничего, если бы наш сосед не разрушал то, что мы с таким трудом создали. Я просто обязан найти выход и избавиться от этой напасти.
– Извини меня, Гиллиам, за то, что я когда-то предлагала себя этому Хью.
Он открыл рот, чтобы ответить, но она подняла руку, призывая его молчать.
– Знаю. Я снова виню себя больше, чем надо, но тем не менее я очень и очень сожалею.
Гиллиам улыбнулся.
– Да ладно, вместо того чтобы себя винить, помоги найти ответ на вопрос, который меня мучает. Если враг затаился и никак себя не обнаруживает, каким должен быть твой следующий шаг?
– Я пойду домой вместе с любимым мужем, – тихо сказала Николь.
Гиллиам молча улыбнулся, и они бок о бок направились к воротам Эшби. Николь опустила голову и смотрела на носки своих туфель, которые высовывались из-под подола платья при каждом шаге.
Вдруг Гиллиам остановился.
– Посмотри-ка, Николь, я уже видел ее раньше. Тогда мне очень не нравилась ее компания. По-моему, ты знаешь эту девицу. Зачем де Окслейд послал ее сюда?
Николь проследила за его взглядом и пораженно выдохнула:
– Тильда!
Дочь управляющего шла по зеленой траве, плащ раздувался за спиной, капюшон был откинут, и густые рыжеватые волосы развевались на ветру. Под плащом на ней было надето серо-голубое платье. Оттуда, где они стояли, нельзя было рассмотреть выражение лица хорошенькой девушки, но непристойность ее походки была очевидна.
Николь охватила ярость. Скорее всего Тильда бросила де Окслейда и решила подыскать другого мужчину для забавы. Повернувшись к Гиллиаму, Николь объяснила:
– Это Тильда. Дочь управляющего Томаса, моя молочная сестра. Я убью ее, если она прикоснется к тебе.
Гиллиам расхохотался.
– У нее не будет такой возможности, моя дорогая. Я не безумец, чтобы ставить под удар наши отношения. И потом, ты меня погубила навсегда. Разве теперь я могу лечь в постель с маленькой женщиной? Да я ее раздавлю, как мошку. – Глаза его смеялись.
Несмотря на слова Гиллиама, Николь злилась. Она никак не могла понять, почему мужчины так падки на Тильду.
– Томас тоже не обрадуется ее возвращению. Он считает ее своим позором.
Но Гиллиам не слушал. Задумавшись, он сощурился, потом внезапно его лицо осветилось улыбкой.
– Ха! – победно воскликнул он. – На месте врага я бы обязательно послал кого-нибудь в стан противника, чтобы найти там предателя. Но на этот раз де Окслейд ошибся, он считает, что у нас здесь не произошло никаких перемен. – Он схватил Николь за руки. – Не стоит ли нам извлечь пользу из его посыльного?
– Что? Никогда в жизни я не позволю переманить Тильду на нашу сторону. Ей нельзя верить. – Николь попыталась освободиться, но Гиллиам не отпустил ее. – В последний раз, когда я ей доверилась, я узнала, что де Окслейд пообещал денег за то, что она меня доставит к нему.
– Очень, очень хорошо. – Гиллиам улыбался все шире. – Беги поздоровайся с ней, она ведь из-за тебя сюда идет.
– Нет, – твердо заявила Николь. – С какой стати я должна ее приветствовать в моем доме? Она хочет одного: еще раз попытаться продать меня де Окслейду. И потом я понятия не имею, что говорить.
– Позволь тогда научить тебя, – ответил Гиллиам, подняв брови. – Во-первых, ты должна отвести Тильду к отцу и уговорить Томаса принять ее. Если он будет спорить, пошли его ко мне. Как только останешься наедине с подругой, скажи ей, что тебе удалось на несколько минут убежать из моей тюрьмы и ты спешишь вернуться домой. Пожалуйся на меня, расскажи, как я избиваю тебя и оскорбляю, попроси устроить побег, как она уже однажды сделала. Выдумывай все, что хочешь. У нее должно сложиться обо мне самое отвратительное впечатление. Действуй, дорогая.
От удивления Николь даже перестала злиться. На этот раз, когда она дернула руку, Гиллиам отпустил. Она смущенно посмотрела на него.
– Я не хочу позорить нашу любовь ложью. Зачем ты просишь об этом?
– Потому что она расскажет де Окслейду о плохом обращении с тобой. Это значит, что, если даже случится худшее и я погибну, он не станет мучить тебя… – Гиллиам коснулся рукой ее щеки.
Николь долго смотрела на мужа, потом улыбнулась.
– Нет, это не поможет. Ты не умеешь скрывать свою любовь ко мне, и я тоже. Тильда быстро раскроет наш обман, ей стоит лишь поговорить с кем-нибудь о нас. О Боже, но если она спросит Эмот, какие бесстыдные откровения та ей выложит!
Он удивился, потом пожал плечами.
– Нет, она ведь не простая женщина. Ты посмотри на нее: Тильда считает, что ни один мужчина не сможет ей отказать. Самоуверенность заставит ее поверить, что она может увести меня у тебя. Разве я не прав?
В памяти Николь всплыли слова Тильды о том, какая она конченая женщина: не в силах пропустить ни одного мужчину.
– Да, это верно. После того как ты убедишь ее в моей ненависти к тебе, попроси ее помочь убежать к де Окслейду. Предложив де Окслейду то, чего он больше всего хочет, то есть власть над тобой, мы выведем его на чистую воду. Он попытается устроить мне ловушку, чтобы покончить со мной навсегда.
Николь покачала головой.
– Гиллиам, Хью не дурак. Разве ты не говорил, что он хотел бы избежать враждебных действий со стороны твоего брата? Конечно, то, что он меня украдет, не доведет лорда Рэналфа до слез, но твоя смерть наверняка приведет его в ярость. Неужели ты думаешь, что твой брат позволит Хью держать меня пленницей или захватить Эшби после того, как я расскажу ему, что он натворил?
– Почему ты так рассуждаешь? – пожал плечами Гиллиам. – Ты говоришь этой женщине, Тильде, что ненавидишь меня и хочешь бежать. Разве не так ты поступила в ноябре, когда искала помощи у Хью, чтобы не выходить за меня замуж? До тех пор пока ты не сказала соседу о наших истинных отношениях, у него нет причин думать, что за эти месяцы ты переменилась ко мне. Разумеется, я хотел бы думать, что он будет добр и ласков с тобой, ведь он хочет наперекор мне привязать тебя к себе. На его месте именно так я и поступил бы. – Гиллиам нехотя улыбнулся.
– Ты сошел с ума! – Потрясенная Николь отступила от мужа на шаг.
– Возможно, – сказал он, на лице его снова появилось выражение беспокойства. – Но это самый быстрый путь к освобождению от нависшей над нами беды. В итоге у нас будет еда и покой. Если Хью послал дочь управляющего, она тебе предложит способ увидеться с ним. Де Окслейд придет в надежде получить у тебя поддержку в борьбе против меня. Поэтому не будет необходимости скрещивать мечи. Мне только надо выследить, где он прячется, и как только я это выясню, мои руки будут развязаны. Я могу нанять солдат и напасть на него как человек, который ищет похитителя собственной жены.
Николь закрыла глаза, сдаваясь. Он прав. Ложь, основанная на ее прошлом поведении, поможет выманить Хью сюда. Он примчится, чтобы покончить с Гиллиамом. В ужасе она прильнула к мужу.
– А если вам придется сразиться и он убьет тебя?
Он прижался щекой к волосам жены.
– Тогда ты пошлешь за моими братьями. Они приедут все трое и отомстят де Окслейду. – Вдруг он стиснул ее в своих объятиях так сильно, что у нее затрещали кости. – Боже мой, я рискую тем, что так страшно потерять!
– О Боже, Гиллиам! – прошептала она. – Я люблю тебя, я люблю Эшби. То, что ты задумал, может помочь исполнить наши мечты. Если он ранит тебя, даже легко, я не стану ждать твоих братьев. Я разорву его на такие мелкие кусочки, чтобы его могли склевать вороны.
Гиллиам рассмеялся и отступил от Николь.
– Ну что ж, надеюсь. А теперь я возвращаюсь в церковь и буду там, пока не увижу, что ты привела в деревню дочь управляющего. Беги, посей нужные семена в ее голове. Скажи, что де Окслейд должен появиться через пять дней, потому что именно в тот день я собираюсь уехать из Эшби. А когда все сделаешь, возвращайся домой. Я не успокоюсь, пока ты снова не окажешься в моих объятиях, в полной безопасности.
ГЛАВА 23
Николь повернулась спиной к Гиллиаму и пошла к воротам Эшби, полная решимости сделать то, что должна. Только раз она оглянулась, но муж уже скрылся из виду. Впереди, у подвесного моста, стояла Тильда, охранники просили ее назвать себя. Маленькая женщина склонила голову набок и очаровательно улыбнулась.
– Да это же я, Тильда, дочь управляющего Томаса. Пришла навестить леди Эшби, – ответила она. – Меня тут долго не было, а теперь я вернулась.
– Вот она, смотри, хозяйка Эшби идет к нам, – ответил охранник, показывая на приближающуюся Николь.
Тильда повернулась, веселости у нее поубавилось, и хотя Николь стояла на расстоянии вытянутой руки от девушки, казалось, их разделяет пропасть.
– Колетт, – выдохнула Тильда и продолжила по-английски: – Посмотри-ка, какая ты стала, я едва узнала тебя. – В голосе ее чувствовались печаль и разочарование. – Ты так изменилась, мне придется снова привыкать к тебе.
Николь смотрела на стоящую перед ней женщину. Красивый овал лица, изогнутые брови, светящиеся карие глаза. Чувственные пухлые губы, всегда такие соблазнительные, сейчас дрожали. Но если отбросить маску похоти, прелестное лицо Тильды было до боли знакомо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Гиллиам с трудом отвлекся от тяжелых мыслей и ответил:
– Неужели? Кстати, по-моему, это предел для твоего арбалета. И на что ты поставил?
– Александр знает гнездо ястреба. Он мне покажет. У Дикона есть четыре камня, которые блестят красным цветом, а у Джона – резная палка. Остальные придут просто посмотреть.
– Да, куча настоящих сокровищ, – улыбнулся Гиллиам. – А с чем расстанешься ты, если проиграешь?
Джос рассмеялся.
– Не проиграю. Я уже двенадцать раз попадал в яблочко.
– Мальчик, что пообещал ты? – строго спросил Гиллиам.
– Только позволить поиграть со щенками, – неуверенно проговорил Джос. – И еще они могут взять одну из стрел, которые мне подарила леди Николь. Но я не проиграю, клянусь. – Гиллиам рассмеялся.
– Нельзя быть таким самоуверенным, Джос. Никогда нельзя ставить на то, что ты не хочешь потерять. А теперь иди. Но сперва переоденься.
– Хорошо, милорд! – крикнул он и бегом бросился к Эшби.
Три мальчика, которых он собирался победить, подошли к нему, когда он им махнул, другие тоже побежали следом. Если бы английский у Джоса не был таким же, как у Гиллиама, ему было бы совсем легко объясняться с деревенскими ребятами.
– Он стал еще больше, – сказала Николь, наблюдая за убегающим Джосом. – Он совсем вырос из своей одежды.
– Да, – согласился Гиллиам. После ухода Джоса в его голосе снова послышалось беспокойство. – Еще полгода, и он будет таким, каким ему полагается быть. А ты обратила внимание, какой у него голос? Очень скоро ему не будет скучно с девчонками. Тебе придется рассказать бедняге Джосу, почему надо держаться от них подальше.
– А почему мне? Разве это не мужская обязанность?
Николь взяла мужа за руку.
– Нет, твоя. Потому что я не могу ему врать, будто это большое удовольствие, – быстро ответил муж и улыбнулся. Он хотел пойти в сторону дома, но Николь удержала его.
– Гиллиам, прошло две недели и никаких происшествий. Ты обратил внимание? Я думаю, прошлые случаи были делом рук обычных воров. Сейчас у нас полный покой, значит, они ушли в другие земли.
Святая неделя была первой спокойной неделей, пасхальная тоже обошлась без потерь для Эшби, никого не убили, ничего не украли.
Гиллиам разочарованно посмотрел на жену.
– Да, скорее всего сосед перестал нам досаждать, чтобы отметить Пасху, как положено добродетельному человеку. Я молился, чтобы он наконец отступился от нас. Камнерезы и каменщики должны начать работу в мае Не могу же я охотиться за де Окслейдом и одновременно защищать наши каменоломни? Это выше моих сил.
– Почему ты так уверен, что это Окслейд? Докажи мне.
Гиллиам пожал плечами, словно удивляясь вопросу Николь.
– Потому что он делает именно то, что делал бы я, если бы хотел погубить человека, забрать его жену и отнять дом.
Нахмурившись, Николь посмотрела на Гиллиама.
– Но если ты так уверен, почему не пойдешь прямо к де Окслейду и не вызовешь его? Мы давно живем в какой-то мучительной неопределенности. Надо наконец поставить точку!
Он покрутил пальцем у ее виска.
– Моя милая женушка. Ты рассуждаешь слишком прямолинейно. Давай-ка я попробую тебе объяснить. Допустим, я де Окслейд, а твой отец еще жив. Допустим также, что мы с ним однажды встретились на дороге и поругались Потом я бы предупредил твоего отца, что намерен украсть у него Эшби. Через несколько дней пропадает несколько овец. Потом еще несколько. Поля затоптаны. Дома разрушены. И так далее. Я не оставляю никаких следов, но ты помнишь мои слова и веришь, что я делаю то, чем грозил. Скажи теперь, если де Окслейд считает, что я должен вести себя, как твой отец, как поступил бы Джон Эшби?
– Ответ прост. Отец взял бы оружие, поскакал бы к де Окслейду и вызвал бы того на честный бой, как положено мужчине, – сказала Николь, а потом, тихо охнула, все поняв.
– Ну вот, догадалась наконец? Смотри, допустим, я отправился к де Окслейду. Наш сосед может открыто на меня напасть, подогреваемый тем, что я ему нанес оскорбление – ведь нет никаких доказательств, что все происшедшее дело его рук. Поскольку у де Окслейда гораздо больше людей, чем у меня, нет уверенности, что я не умру в бою от его меча. В этом случае я выгляжу молодым и горячим рыцарем, перешедшим все границы дозволенного. В Грейстене наш сосед намекнул моему брату, что ни ты ему больше не нужна, ни Эшби. Таким образом, сделав меня виновником распри, де Окслейд надеется избежать враждебных действий со стороны Рэналфа. Он намерен получить тебя и твою землю после моей смерти.
– Если это так, почему сейчас он прекратил набеги, а я до сих пор твоя жена? И останусь ею всю свою жизнь!
– Я думаю, это из-за приближающейся посевной. Зачем ему вредить полям, которые он считает своими? И скорее всего он разрабатывает новую стратегию, которая поможет ему привести меня к гибели. – Гиллиам смотрел вдаль, но мыслями был далеко от окружавшего их пейзажа: он снова и снова прокручивал в голове разные варианты развития событий.
Николь смотрела на мужа, и ее сердце нестерпимо ныло. На секунду она представила свою жизнь без Гиллиама, и ей стало дурно. Она решительно взяла его руку.
– Мне будет оскорбительно, если ты начнешь беспокоиться обо мне, как о ребенке, – сказал Гиллиам, глядя на нее. В голосе его слышался горький смех. – Это женские штучки, моя дорогая. Не надо.
Она скорчила гримаску, уже не удивляясь, что Гиллиам настолько хорошо читает ее мысли.
– Но я иначе не могу. У де Окслейда больше людей, чем у нас, у него лучше доспехи.
– Ах, – засмеялся Гиллиам. – Зато Эшби принадлежит мне. – Глаза его сверкнули, когда он посмотрел на жену. – И самое главное, у меня есть ты. – Внезапно веселье как рукой сняло, его лицо стало печальным. – Я бы мог проявить терпение и позволить ему продолжать свои игры, пока он не поймет всю безнадежность затеянного, но через три недели начнется строительство. – Гиллиам замолчал, словно считая, что Николь понимает его беспокойство из-за стройки.
Николь подождала объяснения и, не дождавшись его, спросила:
– Ну и что?
– Когда де Окслейд узнает про это, он начнет нападать на рабочих в каменоломнях, на деревни, на поля, понимая, что я не смогу защищать все одновременно. Мне придется пойти на него открыто, чтобы остановить. А если я не сделаю этого, мы просто умрем с голоду зимой.
– Значит, надо отложить строительство. – Она положила голову ему на плечо.
– Николь, но нам нужен новый зал, ты понимаешь это лучше всех.
– Мы можем построить деревянный, – предложила она.
Гиллиам покачал головой.
– Сосед хватает меня за пятки, как гончие Ройю. Я ведь отложил деньги, чтобы заплатить за работу. Если я отошлю каменщиков, а де Окслейд будет продолжать нападения, все, что я накопил на каменный зал, уйдет на восстановление потерь. Я не могу позволить ему разрушить мои планы. С какой стати я должен зависеть от него?
– Мы не можем нанять солдат твоего брата охранять рабочих и помешать стычке с Окслейдом?
– Да, мы могли бы нанять солдат, но чем их кормить? – спросил Гиллиам со вздохом отчаяния. – Нам самим едва хватило запасов в прошлую зиму, чтобы прокормить работников и продержаться до нового урожая.
– А можем мы не покупать продукты? – это прозвучало как мольба, в которой не было особенной надежды.
– Без этого нам не построить новый зал. Но не спрашивай, можем ли мы кормить людей в долг. Стоит на это пойти, и де Окслейд ввергнет нас в страшную нищету, нам из нее никогда не выбраться. Если учесть сумму, которую мы должны заплатить королю, прибавить к ней истраченное на наше бракосочетание, на восстановление Эшби, то я могу тебе сказать, моя дорогая жена, мы уже залезли в свои доходы на несколько лет вперед. Все это было бы ничего, если бы наш сосед не разрушал то, что мы с таким трудом создали. Я просто обязан найти выход и избавиться от этой напасти.
– Извини меня, Гиллиам, за то, что я когда-то предлагала себя этому Хью.
Он открыл рот, чтобы ответить, но она подняла руку, призывая его молчать.
– Знаю. Я снова виню себя больше, чем надо, но тем не менее я очень и очень сожалею.
Гиллиам улыбнулся.
– Да ладно, вместо того чтобы себя винить, помоги найти ответ на вопрос, который меня мучает. Если враг затаился и никак себя не обнаруживает, каким должен быть твой следующий шаг?
– Я пойду домой вместе с любимым мужем, – тихо сказала Николь.
Гиллиам молча улыбнулся, и они бок о бок направились к воротам Эшби. Николь опустила голову и смотрела на носки своих туфель, которые высовывались из-под подола платья при каждом шаге.
Вдруг Гиллиам остановился.
– Посмотри-ка, Николь, я уже видел ее раньше. Тогда мне очень не нравилась ее компания. По-моему, ты знаешь эту девицу. Зачем де Окслейд послал ее сюда?
Николь проследила за его взглядом и пораженно выдохнула:
– Тильда!
Дочь управляющего шла по зеленой траве, плащ раздувался за спиной, капюшон был откинут, и густые рыжеватые волосы развевались на ветру. Под плащом на ней было надето серо-голубое платье. Оттуда, где они стояли, нельзя было рассмотреть выражение лица хорошенькой девушки, но непристойность ее походки была очевидна.
Николь охватила ярость. Скорее всего Тильда бросила де Окслейда и решила подыскать другого мужчину для забавы. Повернувшись к Гиллиаму, Николь объяснила:
– Это Тильда. Дочь управляющего Томаса, моя молочная сестра. Я убью ее, если она прикоснется к тебе.
Гиллиам расхохотался.
– У нее не будет такой возможности, моя дорогая. Я не безумец, чтобы ставить под удар наши отношения. И потом, ты меня погубила навсегда. Разве теперь я могу лечь в постель с маленькой женщиной? Да я ее раздавлю, как мошку. – Глаза его смеялись.
Несмотря на слова Гиллиама, Николь злилась. Она никак не могла понять, почему мужчины так падки на Тильду.
– Томас тоже не обрадуется ее возвращению. Он считает ее своим позором.
Но Гиллиам не слушал. Задумавшись, он сощурился, потом внезапно его лицо осветилось улыбкой.
– Ха! – победно воскликнул он. – На месте врага я бы обязательно послал кого-нибудь в стан противника, чтобы найти там предателя. Но на этот раз де Окслейд ошибся, он считает, что у нас здесь не произошло никаких перемен. – Он схватил Николь за руки. – Не стоит ли нам извлечь пользу из его посыльного?
– Что? Никогда в жизни я не позволю переманить Тильду на нашу сторону. Ей нельзя верить. – Николь попыталась освободиться, но Гиллиам не отпустил ее. – В последний раз, когда я ей доверилась, я узнала, что де Окслейд пообещал денег за то, что она меня доставит к нему.
– Очень, очень хорошо. – Гиллиам улыбался все шире. – Беги поздоровайся с ней, она ведь из-за тебя сюда идет.
– Нет, – твердо заявила Николь. – С какой стати я должна ее приветствовать в моем доме? Она хочет одного: еще раз попытаться продать меня де Окслейду. И потом я понятия не имею, что говорить.
– Позволь тогда научить тебя, – ответил Гиллиам, подняв брови. – Во-первых, ты должна отвести Тильду к отцу и уговорить Томаса принять ее. Если он будет спорить, пошли его ко мне. Как только останешься наедине с подругой, скажи ей, что тебе удалось на несколько минут убежать из моей тюрьмы и ты спешишь вернуться домой. Пожалуйся на меня, расскажи, как я избиваю тебя и оскорбляю, попроси устроить побег, как она уже однажды сделала. Выдумывай все, что хочешь. У нее должно сложиться обо мне самое отвратительное впечатление. Действуй, дорогая.
От удивления Николь даже перестала злиться. На этот раз, когда она дернула руку, Гиллиам отпустил. Она смущенно посмотрела на него.
– Я не хочу позорить нашу любовь ложью. Зачем ты просишь об этом?
– Потому что она расскажет де Окслейду о плохом обращении с тобой. Это значит, что, если даже случится худшее и я погибну, он не станет мучить тебя… – Гиллиам коснулся рукой ее щеки.
Николь долго смотрела на мужа, потом улыбнулась.
– Нет, это не поможет. Ты не умеешь скрывать свою любовь ко мне, и я тоже. Тильда быстро раскроет наш обман, ей стоит лишь поговорить с кем-нибудь о нас. О Боже, но если она спросит Эмот, какие бесстыдные откровения та ей выложит!
Он удивился, потом пожал плечами.
– Нет, она ведь не простая женщина. Ты посмотри на нее: Тильда считает, что ни один мужчина не сможет ей отказать. Самоуверенность заставит ее поверить, что она может увести меня у тебя. Разве я не прав?
В памяти Николь всплыли слова Тильды о том, какая она конченая женщина: не в силах пропустить ни одного мужчину.
– Да, это верно. После того как ты убедишь ее в моей ненависти к тебе, попроси ее помочь убежать к де Окслейду. Предложив де Окслейду то, чего он больше всего хочет, то есть власть над тобой, мы выведем его на чистую воду. Он попытается устроить мне ловушку, чтобы покончить со мной навсегда.
Николь покачала головой.
– Гиллиам, Хью не дурак. Разве ты не говорил, что он хотел бы избежать враждебных действий со стороны твоего брата? Конечно, то, что он меня украдет, не доведет лорда Рэналфа до слез, но твоя смерть наверняка приведет его в ярость. Неужели ты думаешь, что твой брат позволит Хью держать меня пленницей или захватить Эшби после того, как я расскажу ему, что он натворил?
– Почему ты так рассуждаешь? – пожал плечами Гиллиам. – Ты говоришь этой женщине, Тильде, что ненавидишь меня и хочешь бежать. Разве не так ты поступила в ноябре, когда искала помощи у Хью, чтобы не выходить за меня замуж? До тех пор пока ты не сказала соседу о наших истинных отношениях, у него нет причин думать, что за эти месяцы ты переменилась ко мне. Разумеется, я хотел бы думать, что он будет добр и ласков с тобой, ведь он хочет наперекор мне привязать тебя к себе. На его месте именно так я и поступил бы. – Гиллиам нехотя улыбнулся.
– Ты сошел с ума! – Потрясенная Николь отступила от мужа на шаг.
– Возможно, – сказал он, на лице его снова появилось выражение беспокойства. – Но это самый быстрый путь к освобождению от нависшей над нами беды. В итоге у нас будет еда и покой. Если Хью послал дочь управляющего, она тебе предложит способ увидеться с ним. Де Окслейд придет в надежде получить у тебя поддержку в борьбе против меня. Поэтому не будет необходимости скрещивать мечи. Мне только надо выследить, где он прячется, и как только я это выясню, мои руки будут развязаны. Я могу нанять солдат и напасть на него как человек, который ищет похитителя собственной жены.
Николь закрыла глаза, сдаваясь. Он прав. Ложь, основанная на ее прошлом поведении, поможет выманить Хью сюда. Он примчится, чтобы покончить с Гиллиамом. В ужасе она прильнула к мужу.
– А если вам придется сразиться и он убьет тебя?
Он прижался щекой к волосам жены.
– Тогда ты пошлешь за моими братьями. Они приедут все трое и отомстят де Окслейду. – Вдруг он стиснул ее в своих объятиях так сильно, что у нее затрещали кости. – Боже мой, я рискую тем, что так страшно потерять!
– О Боже, Гиллиам! – прошептала она. – Я люблю тебя, я люблю Эшби. То, что ты задумал, может помочь исполнить наши мечты. Если он ранит тебя, даже легко, я не стану ждать твоих братьев. Я разорву его на такие мелкие кусочки, чтобы его могли склевать вороны.
Гиллиам рассмеялся и отступил от Николь.
– Ну что ж, надеюсь. А теперь я возвращаюсь в церковь и буду там, пока не увижу, что ты привела в деревню дочь управляющего. Беги, посей нужные семена в ее голове. Скажи, что де Окслейд должен появиться через пять дней, потому что именно в тот день я собираюсь уехать из Эшби. А когда все сделаешь, возвращайся домой. Я не успокоюсь, пока ты снова не окажешься в моих объятиях, в полной безопасности.
ГЛАВА 23
Николь повернулась спиной к Гиллиаму и пошла к воротам Эшби, полная решимости сделать то, что должна. Только раз она оглянулась, но муж уже скрылся из виду. Впереди, у подвесного моста, стояла Тильда, охранники просили ее назвать себя. Маленькая женщина склонила голову набок и очаровательно улыбнулась.
– Да это же я, Тильда, дочь управляющего Томаса. Пришла навестить леди Эшби, – ответила она. – Меня тут долго не было, а теперь я вернулась.
– Вот она, смотри, хозяйка Эшби идет к нам, – ответил охранник, показывая на приближающуюся Николь.
Тильда повернулась, веселости у нее поубавилось, и хотя Николь стояла на расстоянии вытянутой руки от девушки, казалось, их разделяет пропасть.
– Колетт, – выдохнула Тильда и продолжила по-английски: – Посмотри-ка, какая ты стала, я едва узнала тебя. – В голосе ее чувствовались печаль и разочарование. – Ты так изменилась, мне придется снова привыкать к тебе.
Николь смотрела на стоящую перед ней женщину. Красивый овал лица, изогнутые брови, светящиеся карие глаза. Чувственные пухлые губы, всегда такие соблазнительные, сейчас дрожали. Но если отбросить маску похоти, прелестное лицо Тильды было до боли знакомо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33