— Как долго, мама?
Четырехлетние малыши не в состоянии стоять спокойно или молчать по доброй воле.
— Не очень долго, милый, — пробормотала Трикси, еще сильнее сжав его ладошку.
— Но я не хочу.
Крис попытался освободиться.
— Дорогой, пожалуйста. Трикси пыталась удержать его.
— Ты делаешь мне больно! — закричал он и, вырвавшись, отскочил в сторону.
Не думая, что подвергает себя опасности, одержимая только мыслью спасти сына, она рванулась вперед, но скользнула лишь кончиками пальцев по его рубашке.
Ее отчаянный бросок сделал нанятого Клуаром убийцу открытой мишенью.
— Ложись! — крикнул Паша.
Как только она упала на палубу, у нее над головой грянули выстрелы. Сотня клефтов разрядила ружья в ее похитителя. Согнувшись в три погибели, Паша бросился вперед, подхватил Криса и устремился к Трикси. Секундой позже он поднял ее с палубы и, взяв мать и сына на руки, зашагал прочь. Клефты были отменными стрелками и, чтобы не задеть Трикси и мальчика, целились в верхнюю часть своей мишени. От головы Марселя осталось только кровавое месиво.
Желая увести семью подальше от жестокого зрелища, Паша пошел на другой конец палубы. Спрятав лицо у него на плече, Трикси прижалась к нему. Усадив Криса на свернутую канатную бухту, Паша осторожно поставил жену на ноги, но от себя не отпустил.
— Ты очень храбрый, — похвалил он Криса, потрепав его по плечику. — Из тебя получится, когда вырастешь, бесстрашный воин.
— Маме нужно, чтобы мы, мужчины, были сильными, чтобы могли ее защитить, — объявил он с гордостью, просияв улыбкой. — Из него сделали настоящую отбивную. Научи меня так же метко стрелять! Смотрите! Приближается гребная лодка.
Трикси смотрела на чересчур оживленного сына с удивлением, смешанным со страхом.
— Не волнуйся, дорогая, — прошептал Паша, устремив взгляд на Макриянниса, стоявшего на носу приближающегося судна.
Она взглянула на Пашу.
— Я уже начинаю думать, что это и есть нормальная жизнь.
Он покачал головой:
— Только не для тебя. Это слишком опасно.
— Для тебя тоже.
— Я — другое дело, — возразил он поспешно.
— Неужели?
— Не спорь со мной, милая, — спокойно попросил он. — Ты не можешь оставаться в зоне военных действий.
— А в Париже или Кенте мне будет безопаснее?
— Да, после того как я припугну или перестреляю всех Клуаров и Гросвеноров до единого. Ты не можешь здесь оставаться, и баста!
— Это приказ?
Они говорили на пониженных тонах, в то время как внимание Криса было сосредоточено на приближающейся фелюге.
— В этом вопросе я непоколебим, — упрямо заметил Паша. — Тебя сегодня чуть не убили.
Она метнула на него полный решимости взгляд.
— Я не собираюсь жить в страхе. Просто мне придется носить оружие получше и калибром побольше.
— Нельзя контролировать ход событий с помощью одного оружия.
— Но у тебя это получается.
— Когда за спиной стоит армия.
— В таком случае эта схема сработает и для меня, — произнесла Трикси ласково.
Спрыгнув на палубу, Крис помчался к людям, бросавшим концы матросам фелюги, вплотную подошедшей к борту их судна.
— Он не боится, как видишь, — заметила Трикси, имея в виду сына. — И я смогу справиться со своими страхами. Если ты остаешься, то и мы останемся.
Паша вскинул брови:
— Даже если я не соглашусь?
— Даже тогда, — подтвердила она с готовностью. — Разве я тебе не говорила, что хочу завести второго ребенка?
Нет. — Его губы вытянулись в суровую, твердую линию. — Нет, — повторил он решительно. — Это последнее, чего мне в данный момент не хватает, — беременной жены. И не говоря уже о том, что тебе, возможно, придется в случае опасности скакать, бегать, отстреливаться. И если ты будешь беременна или с младенцем на руках… нет, — прорычал он. — Об этом не может быть и речи.
— Тебе просто нечего сказать, — возразила она, не желая расставаться с человеком, которого любила.
— Напротив, черт возьми.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что перестанешь спать со мной?
— До этого я еще не дошел, но постараюсь позаботиться, чтобы ты не забеременела.
— Может, уже поздно. Ты об этом не подумал? — Она улыбнулась.
— Это что, вызов? — осведомился Паша вкрадчиво.
— Возможно.
— У тебя нет шансов, — промолвил он.
Однако ночью, лежа в постели на вилле на севере Навплиона, Трикси взмолилась:
— Ну пожалуйста. Пожалуйста.
Оставаться принципиальным было невозможно. Ее лицо озарял лунный свет, а в глазах читалась безмолвная мольба, и блестели слезы.
— Вдруг я тебя больше не увижу? — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Паша, пожалуйста, я так тебя люблю. Не говори «нет».
Он на мгновение закрыл глаза. Если он уступит ее мольбам, то может потерять ее в этой войне. Или все уже решено и не подлежит обсуждению? Как сможет он жить, если с ней что-то случится?
— Я буду осторожной, Паша, я постараюсь обходить опасности стороной, — прошептала она, словно прочла его мысли.
Он взял ее руку и нежно поцеловал пальцы. Его ум находился в смятении.
— Если я соглашусь, — начал он медленно, размышляя, стоит ли вообще говорить на эту тему, может, она уже носит во чреве ребенка, его или Хуссейна, — тебе придется остаться здесь под охраной.
— Хорошо. Но ведь ты будешь меня навещать?
Он сжал ее ладонь, и она всей душой пожелала, чтобы война не принесла им зла, чтобы они могли дожить вместе до глубокой старости.
Он сделал медленный выдох, все еще взвешивая в уме все «за» и «против», прикидывая возможные варианты развития событий. Трехлетняя осада Миссолунги близилась к кровавой развязке.
— Я буду приезжать к тебе, когда смогу, — мягко заверил он Трикси.
Она не могла просить о большем, понимая, что нет смысла настаивать, чтобы он взял ее с собой.
— Спасибо, — произнесла она чуть слышно. — Очень надеюсь, что сегодня мы зачнем ребенка, если не зачали его раньше. Нашего ребенка.
Ее слова снова заставили его задуматься. Отцовство налагало на него ответственность, которой он всячески избегал все эти годы. Он не забыл о Хуссейне. Но ее слова «нашего ребенка» наполнили его сердце радостной надеждой. Он осознал, что любовь великодушно прощает все. Он любил ее безоглядно, всем сердцем и душой.
— Я тоже на это надеюсь, — признался он и, обхватив ладонями ее лицо, наклонился, чтобы поцеловать женщину, превратившую его жизнь в бесценный дар.
Эпилог
Девять месяцев спустя
Паша Дюра держал жену за руку, в то время как она ругала его и собственную глупость, забыв, что дети рождаются в муках. Глядя на нее, Паша бледнел и болезненно морщился от каждого ее крика во время схваток, решив, что ни за что не позволит ей иметь еще одного ребенка.
Но когда родилась их дочь и воспоминания о родовых муках потускнели — так природа заботится о сохранении видов, — они оба пришли к выводу, что их розовощекая и золотоволосая девочка — само совершенство.
По очевидным причинам Паша и Трикси окрестили дочь Венерой. За ее красоту, за их трепетные чувства к Греции, за то, что она была плодом их любви.
Война завершилась, когда в боевые действия вступили Британия, Франция и Россия и нанесли поражение турецкому флоту в Наварине. Их собственные интересы наконец оказали грекам услугу, хотя их решение не имело ничего общего со свободой и демократией или избавлением греческой культуры от султанского ига. Их решение скорее было обусловлено желанием сохранить равновесие сил.
Но в мирном договоре Греция все же добилась определенных свобод. Кровопролитие прекратилось, и Паша с семьей отправился домой, чтобы продемонстрировать младшего отпрыска всем Дюра, а также близким Трикси в Берли-Хаус.
Андре и Тео встретили их в Занте, где провели вместе две недели, чтобы поближе познакомиться с семьей сына. Андре быстро завоевал расположение Криса. Настоящий генерал, командовавший армиями, как восторженно отзывался о нем Крис, был для него воплощением средневекового рыцаря. Они вскоре стали друзьями.
Держа на руках свою первую внучку, Тео испытывала ни с чем не сравнимое чувство. Годы почти не испортили ее экзотическую красоту, и в свои пятьдесят четыре она по-прежнему привлекала взгляды, как и пухлая златокудрая малышка у нее на руках. Тео и Трикси тоже подружились. Независимые по характеру, они нашли друг в друге родственные души. К тому же обе пережили в прошлом печальный опыт первого неудачного замужества. Что заставило их, как сказала однажды Тео невестке, особо чтить столь доблестных мужчин.
Трикси улыбнулась:
— Вряд ли они нуждаются в почитании, учитывая, что легионы женщин ходят за ними по пятам.
— Об этом не беспокойся, — ответила Тео с улыбкой. — Они понимают, как им повезло.
Отец и сын не стали тратить слова на споры, обойдя стороной эмоциональную сторону вопроса.
— Мне нравится Трикси, — признался Андре вскоре после знакомства с ней.
Мужчины вместе выпивали перед ужином, ожидая, когда к ним присоединятся жены.
— Я не могу без нее жить, — признался Паша.
— Хорошо понимаю твои чувства.
Отец и сын обменялись улыбками, и Паша поднял бокал.
— За счастье, — провозгласил он.
— И семью, — добавил Андре Дюра. — Все остальное приложится.
Примечания
Об участии Байрона в войне Греции за независимость хорошо известно. Поэт умер в Миссолунги в возрасте 37 лет. Благодаря Байрону греческая романтика приобрела особую популярность. Не только в Британии и Америке, но и повсюду в Европе его поэмы имели огромный успех. И знаменитые стансы «Гяур» вдохновляли тех, кто сочувствовал угнетенным.
О, край героев вдохновенных,
Досель веками незабвенных,
Страна, где всюду, от долин
До гротов и крутых вершин,
Приют свобода находила!
О, славы пышная могила!
Геройства храм!
Иль от него уж не осталось ничего?
Рабы с позорными цепями!
Ведь Фермопилы перед вами!
Потомки доблестных отцов!
Иль вы забыли очертанья
Вольнолюбивых берегов
И вод лазоревых названье?
Ведь это славный Саламин!
Воспоминанья тех картин
Пускай пред вами вновь восстанут
И вновь душе родными станут.
(Перев. С. Ильина)
История путешествия Байрона в Грецию вдохновила и меня, и я занялась изучением его участия в этой войне. Он ненавидел так называемый энтузиазм во имя развлечения.
Всплеск его нового интереса к Греции (в молодые годы он провел в Греции семь месяцев) был вызван тем, что Лондонский греческий комитет обратился к нему в Генуе с просьбой представлять комитет в качестве одного из трех специальных уполномоченных, на кого они собирались возложить миссию по доставке в Грецию денежного займа. Из писем Байрона ясно, что он испытывал чувство неловкости оттого, что ему навязывали роль, смысл которой он не вполне понимал. Бесспорно, он хотел принести пользу, но все еще не представлял как. В своем письме Августе Ли в октябре 1823 года он пишет:
«Ты спрашиваешь, почему я появился среди греков? Мне было сказано, что мое участие — как личности и как члена комитета, учрежденного теперь в Англии, — может в какой-то степени послужить их делу на данном этапе борьбы за независимость. Насколько это осуществимо, я, признаться, пока не представляю, но я готов сделать то, что в моих силах».
Байрон прибыл в Миссолунги после авантюрного путешествия, предпринятого 4 января 1824 года, и последние три
с половиной месяца жизни поэта — волнующая история трагедии и разочарования, отваги и славы. «Я с самого начала подозревал, что выполняю какую-то бессмысленную миссию», — писал Байрон из Миссолунги, но писал он и другое: «Я должен довести до конца это греческое дело (или оно меня)».
Несмотря на боль и разочарования, Байрон старался приносить пользу. «Я приехал сюда не в поисках приключений, — сказал он романтику Стенхопу, — но чтобы помочь возрождению нации». Своему банкиру в Занте он писал: «Я все еще верю в лучшее и буду защищать начатое дело до тех пор, пока мое здоровье и обстоятельства позволят мне быть полезным». Еще он писал: «Я не могу оставить Грецию, пока есть хоть какой-то шанс, что я приношу (или могу приносить) пользу; цена того, что поставлено на карту, стоит миллионов таких, как я; и пока я в состоянии держаться на ногах, я буду биться за правое дело. Говоря это, я сполна сознаю все трудности и разногласия, и недостатки самих греков; но все здравомыслящие люди должны относиться к ним снисходительно.
Мои будущие намерения, касающиеся Греции, могут быть объяснены в нескольких словах: я останусь здесь, пока эта страна не получит свободу от турок или пока не падет под натиском их могущества. Я с радостью сделаю все, что в состоянии исполнить в силу своих материальных и физических возможностей. Когда Греция будет свободна от своих внешних врагов, греки сами решат, какое правительство они хотят у себя видеть».
Байрон был настроен сделать что-то полезное после многих лет беспутной жизни и опустошенности. «Если я проживу еще десять лет, — признался он тремя годами раньше своему старому другу Томасу Муру, — ты увидишь, что я не такой уж никчемный. Я не литературу имею в виду, она ничто; и, как это ни покажется странным, я не думаю, что она и есть мое призвание. Но ты увидишь, что я сделаю что-то… если время и судьба позволят…»
Ничто так хорошо не отражает характер Байрона, как его благородное решение участвовать в войне за независимость Греции.
1 См. с. 17. Антонин Карим, родившийся в 1783 году, был, наверное, самым выдающимся поваром всех времен. Его кулинарные шедевры появились во Франции после революции. Подобно Наполеону Карим сочетал в себе классическое чувство порядка с романтическими амбициями и склонностью к драме. В возрасте девятнадцати лет он привлек внимание самого знаменитого государственного деятеля своего времени — герцога де Тайлерана„имевшего лучший стол в Париже. Уйдя от Тайлерана в 1815 году, Карим работал у принца-регента в Англии, русского царя Александра и британского посла в Вене, после чего в 1823 году вернулся в Париж, где достиг славы.
Одним из его многочисленных изобретений было классическое суфле. Как указывает Анн Виллан в своей книге «Великие повара и их рецепты», пудинги, взбитые с помощью меренги, были известны много лет. Но только благодаря новым плитам, обогреваемым за счет горячего воздушного потока в отличие от старого метода применения горячих углей, можно было достичь постоянного тепла, необходимого для приготовления настоящего суфле. Крустад, коробочка из теста, в пищу не употреблялась; ее делали с такими же прямыми стенками, как и наши блюда для суфле, прототипом которых она на самом деле послужила.
2 См. с. 45. Много лет назад я впервые прочитала, что Жерико был влюблен в свою молодую тетю, от которой у него был ребенок. Но этому факту, основанному на сплетне, в монографии, посвященной его жизни, были отведены строчки две, не больше. Невероятно красивый, талантливый, подверженный страхам, импульсам и меланхолии, он ушел из жизни в тридцать два года. Яркая фигура Жерико являлась воплощением драмы и пафоса романтического движения во Франции. Я решила отвести роль его возлюбленной Трикси.
Проводя подготовительные исследования для этой книги, я обнаружила, что многие новые факты из этого романа Жерико стали известны только в самое последнее время. Летом 1815 года Жерико вступил в порочную связь с тетей по материнской линии Александриной-Модестой Карюель, женой Жан-Батиста Карюеля, возглавлявшего семейное дело. Едва достигнув в 1815 году тридцати лет (Жерико было в ту пору 24), она была женой человека пятидесяти восьми лет, которому родила двух сыновей. Мальчикам на тот момент было шесть и семь лет. Жерико был крестным отцом ее младшего сына Поля, родившегося в 1809 году. Молодость, общие вкусы и любовь к искусству способствовали сближению тети и племянника, которое вскоре переросло в пылкую страсть.
После рождения ребенка обесчещенная Александрина Модеста была сослана в свое имение в Шезне, близ Версаля, где она и умерла в 1875 году в возрасте 90 лет, пережив своего возлюбленного на пятьдесят один год. Но память о нем она сохранила на всю жизнь и скорбела о его смерти до конца своих дней. Биограф Жерико, Клеман, упоминает в письме другу: «Она собрала в своей спальне все реликвии, наброски и акварели, оставшиеся у нее от него, и никогда не показывала их незнакомцам. Как я ни старался, мне не удалось увидеть эти работы».
Хотя Александрина-Модеста согласилась отправиться в ссылку, не все женщины ее эпохи были готовы к безмолвному повиновению. Трикси — собирательный образ тех представительниц прекрасного пола начала девятнадцатого века, кому довелось не только пережить любовную связь, но и добиться жизненного успеха.
30 ноября 1823 года, лежа на смертном одре, Жерико подписал завещание, в котором сделал единственным наследником всего своего состояния отца. 2 декабря его отец, в свою очередь, завещал их общее состояние Жоржу-Ипполиту, сыну Жерико. Мальчику в ту пору было пять лет, и он жил с приемными родителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33