— А я и не собирался это отрицать, любовь моя. И разве я не самый великолепный отец на свете? — пошутил Хэзард.— Во всяком случае, самый самоуверенный, — улыбаясь, парировала Венеция.— Что я могу сказать? Вам, бледнолицым, далеко до наших высоких стандартов.— Может быть, и так, — легко согласилась Венеция, — только мы, бледнолицые, иногда рожаем совершенно восхитительных детей.Хэзард с нежностью посмотрел на свою жену, которая кормила грудью Трея.— Против этого мне совершенно нечего возразить.Каждый вечер Хэзард купал Трея, посыпал присыпкой и оставлял на шкуре рядом с матерью. Они любовались крошечным созданием, его ручками, ножками, неожиданно длинными ресницами, и, в конце концов, оба пришли к выводу, что их сын — настоящее сокровище.— Интересно, все дети такие очаровательные? — как-то спросила Венеция.— Я думаю, все дело в матери, — с улыбкой ответил Хэзард.Но они оба согласились, что Трей — самый совершенный ребенок в мире. 45 В тот год весна выдалась поздняя, но им обоим показалось, что она наступила слишком быстро. Теплые лучи солнца растопили снег и лед, на деревьях появились почки, пробилась свежая нежно-зеленая трава. Перевалы в горах снова открылись — и к ним пожаловали первые гости.Неутомимый Волк стал неофициальным крестным для Трея и, по обычаям клана Хэзарда, его вторым отцом. Он продемонстрировал должное восхищение своим новым крестником, чтобы угодить любящим родителям.— Пусть его мокасины оставят много следов на снегу! — торжественно произнес он, и Венеция улыбнулась: она поняла, что крестный пожелал малышу долгой жизни.— Ты всегда был мне братом, — негромко ответил Хэзард, — и так будет до тех пор, пока снег падает мне на голову. Спасибо тебе от моего сына.Неутомимый Волк принес новости и рассказал о них Хэзарду, когда они ходили на реку ломать тающий лед. Зима загнала Янси Стрэхэна обратно в Бостон, но в середине апреля он появился снова и неделю назад послал шейена-разведчика к племени лакота.— Если хочешь, мы поймаем его, — заметил Неутомимый Волк.— Нет, он мой, — ответил Хэзард, и его слова гулко прокатились в весеннем воздухе.— Он может сбежать.— Ты не знаешь, какой это алчный человек. Я уверен, что Стрэхэн снова попытается отобрать у меня шахту и ни за что не откажется от мысли заполучить деньги Венеции.— Поговаривают, что на землях лакота нашли много золота. Может быть, он переключится на их участки?— Янси Стрэхэн столько раз в своей жизни оказывался неудачником, что ему потребуется очень много денег, чтобы забыть об этом. Ему всегда будет мало, — бесстрастно заметил Хэзард. — Но эту черту его характера я постараюсь исправить, когда убью его.— А если он убьет тебя первым?— Здесь Стрэхэн меня не тронет. И на этот раз я спущусь с гор только с охраной.— Ты собираешься вернуться на шахту? Хэзард кивнул.— Нам скоро понадобится очень много денег. Я хочу выкупить всю землю абсароков и зарегистрировать на имя Венеции. Если мы поторопимся, то власти не успеют придумать никакого закона, чтобы нам помешать. Я не хочу, чтобы мой клан попал в резервацию. Я видел индейскую резервацию в Техасе. Это сущий ад. Я лучше покончу с собой.— На этот раз Венеция не поедет с тобой на шахту?— Разумеется, нет: это слишком опасно. Она будет жить с ребенком в деревне, а я постараюсь как можно чаще навещать ее.— И что она тебе на это сказала?— Венеция еще ничего не знает, но мне несомненно предстоит выдержать нелегкую схватку. Постараюсь убедить ее, что это ненадолго. Если нам повезет и жила не иссякнет, то через два-три месяца мы сможем купить всю землю, дома и лошадей. А потом, если Янси не найдет меня, я сам его найду. Этот человек собирался убить моего ребенка! Иногда я жалею, что у меня нет склонности к пыткам и придется отправить его прямиком в ад при помощи удачного выстрела. Стрэхэн этого не заслужил, но мы, абсароки, слишком гуманны.
Когда Хэзард рассказал Венеции о своих планах, она не могла не согласиться, что, пока Янси жив, им с Треем будет куда безопаснее оставаться в деревне. И все-таки мысль о разлуке с ним казалась ей невыносимой.Провожая мужа, Венеция, сдерживая рыдания, с мокрыми от слез щеками, прижалась к его груди.— Ведь это ненадолго, правда?— Конечно, дорогая.— А когда ты вернешься? Хэзард помолчал.— Недели через две я приеду навестить тебя.— А потом?Он вздохнул. В его объятиях Венеция казалась такой маленькой, такой хрупкой и беззащитной.— Я буду приезжать к тебе при каждом удобном случае.— Я понимаю, что ты должен ехать, и все-таки…— Но я уезжаю не навсегда, биа. Береги себя. Помни, что ты мне нужна. И заботься о нашем сыне.— Но неужели мне нельзя поехать с тобой? — в отчаянии воскликнула Венеция.— Пока нет, — спокойно ответил Хэзард. — Когда малыш подрастет, вы приедете ко мне оба.— Не заставляй меня ждать слишком долго! Хэзард покрепче обнял жену, такую хрупкую и нежную, и подумал, что любит ее больше, чем следовало.— Через две недели мы увидимся, — пообещал он.
У орудия Гатлинга теперь все время дежурил один из воинов-абсароков, работа на шахте шла круглосуточно. Хэзарду хотелось добыть как можно больше золота, а потом можно будет и отдохнуть. Если ему повезет — а при разработке золотых месторождений только везение и имеет значение, — то им всем хватит денег до конца жизни. 46 Неделю спустя полная луна освещала деревню абсароков на берегу Эш-ривер.Венеция оставила Трея с Красным Пером и отправилась в вигвам матери Неутомимого Волка учить новые слова абсароков. Ей хотелось удивить Хэзарда знанием его родного языка, когда он вернется.В индейской деревне царило спокойствие. Собаки залаяли только раз за весь вечер, но тут же все стихло, и над рекой больше не раздалось ни звука.Два часа спустя Венеция возвращалась в свой вигвам. Луна ярко освещала все вокруг, с гор дул холодный ветер, неся с собой запах дождя.Ей стало как-то не по себе, когда волкодав Хэзарда не встал поприветствовать ее у порога. Этот пес был самым верным из всех сторожевых собак. Хэзард сам воспитывал его с детства. Но Венеция постаралась отбросить прочь дурные предчувствия. В конце концов, у собаки могло найтись множество причин не лежать у входа в вигвам Хэзарда.Она откинула полог, вошла в вигвам — и тут же закричала.У ее ног в луже крови лежал Красное Перо. Сторожевой пес с оскаленными клыками и перерезанным горлом валялся рядом. Колыбели в вигваме не было. Ее ребенок исчез.Крик Венеции снова разорвал ночную тишину индейской деревни, и через несколько минут все члены клана были на ногах. Посланные помчались на шахту, загоняя лошадей. Через тринадцать часов новость сообщили Хэзарду.Это мог сделать только Янси! Никому другому не пришло бы в голову похищать его сына. Хэзард знал, на что способен Янси Стрэхэн, знал его жестокость, знал, что он готов добиваться своей цели любой ценой.Медленным шагом Хэзард подошел к Пете и, прислонившись к теплой шее лошади, некоторое время стоял, пока не прошла тошнота и в глазах не просветлело. Тогда он сел на нее верхом и поскакал домой, оставляя все дальше позади тех, кого послали сопровождать его.Хэзард обнял Венецию и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. Плача, она рассказала, что позже на берегу реки нашли записку, прибитую к дереву копьем.— Он написал, что убьет его! Он убьет нашего мальчика! — Венеция в истерике цеплялась за Хэзарда.— Нет, он его не тронет, — успокаивал жену Хэзард, сам до конца не веря в это. — Янси нужен прииск, он надеется, что мы отдадим ему его, если он вернет Трея. Если нам не удастся в ближайшее время отбить мальчика, мы отдадим Янси шахту. И получим Трея назад.— Ты сможешь его найти? Куда они увезли моего ребенка? — прошептала Венеция, поднимая глаза на Хэзарда. — Где он? Его же надо кормить! Джон, а если его некому будет покормить?..— Они обязательно накормят его, биа. Я же объяснил тебе: Трей нужен Янси живым. Не плачь, мой ангел. Я найду его. — Он попытался вырваться из кольца ее рук. — Я должен идти, меня ждут. Жемчужный Свет позаботится о тебе. Прошу тебя, любовь моя! Дорога каждая минута.— Я поеду с тобой!Хэзард тяжело вздохнул и покачал головой.— Я не могу взять тебя с собой.Он прекрасно понимал, что, даже если Венеция и окрепла после родов, она представляла собой дополнительную опасность. Для Янси мертвая Венеция была бы куда лучше живой.Венеция резко отвернулась, потом так же резко повернулась к Хэзарду. Ее глаза сверкали.— Он мой сын! — крикнула она.Хэзард на мгновение прикрыл глаза рукой. Когда он заговорил, его голос зазвучал резко, грубо.— Наш сын в руках Янси, и мальчику грозит опасность. Учти: если ты упадешь по дороге, я не буду ждать тебя. Я просто хочу, чтобы ты это поняла.— Тебе не придется меня ждать, — удивительно спокойно ответила Венеция. — Я от тебя не отстану.Она была великолепна в своей решимости — маленькая, бледная, но она больше не дрожала. Их глаза встретились, и они невольно потянулись друг к другу. Рука об руку они вышли из вигвама и подошли к группе воинов.— Еще одну лошадь для моей жены, — приказал Хэзард. — Она поедет с нами.
Они мчались не останавливаясь, пересаживаясь на свежих лошадей, когда прежние уставали. Венеция держалась рядом с Хэзардом. Он оценил ее отвагу, но они оба понимали, что если она устанет, то ему придется отправить ее с охраной домой. Ведь на карту была поставлена жизнь их сына.Они преследовали индейцев лакота, которых нанял Янси. Их было много, и они стремились как можно быстрее оказаться на своей территории. Когда на следующий день Хэзард и его воины пересекли границу земель абсароков, то ненадолго остановились, чтобы проверить оружие, напоить лошадей, выставить защиту с флангов и отправить вперед разведчиков. Хэзард приказал воинам в случае нападения защищать Венецию.Племя лакота было намного больше, чем племя абсароков, и Хэзард мог взять с собой только девяносто воинов. Но это не имело значения. Он должен был спасти своего сына.Когда деревня лакота показалась на горизонте, Хэзард дал указания Неутомимому Волку относительно Венеции. Дальше он поехал один, но сначала тщательно подготовился. Он хотел, чтобы его боевая раскраска была видна издалека. Лоб и виски Хэзард выкрасил охрой, а остальную часть лица — черной краской с зелеными полосами. Грудь, руки, ноги были раскрашены алым. Хэзард оделся для боя — только набедренная повязка и мокасины; краски на его теле были весьма красноречивы и агрессивны.Все демоны, преследовавшие Хэзарда во время этой бешеной скачки, оставили его. Теперь он снова стал воином — и собирался атаковать. Столкновения было не избежать, и он был настроен только на победу. Черный Кугуар ехал за своим сыном!Лакота наблюдали за ним, пока он медленно спускался с холма — вооруженный, в боевой раскраске, демонстрируя высшую храбрость духа. Его лошадь в боевой, украшенной серебром и перьями сбруе не уступала ему в великолепии.Хэзард уже проехал первый ряд вигвамов, когда говор толпы заставил его оглянуться. Он увидел, что следом за ним к деревне спускается золотистый конь с белой гривой, сверкающей в лучах заката. Огненно-рыжие волосы его всадницы развевались на ветру. Хэзард остановил Пету легким движением колена и стал ждать жену.Безрассудно храбрая, упрямая, самоуверенная женщина собиралась вступить в схватку с дьяволом. Но такая Венеция была более близка и понятна Хэзарду, чем то дрожащее слабое существо, которое он видел накануне. Она была его женой, и он спокойно ждал ее, окруженный со всех сторон своими извечными врагами.Когда Венеция подъехала ближе, толпа расступилась, пропуская ее. Она остановила своего коня на полшага позади Петы, и Хэзард улыбнулся ей, выражая свое одобрение. Бок о бок они въехали во внутренний круг — сумрачный воин и ослепительно красивая белая женщина с золотыми волосами. Их не удивило, что рядом с вождями лакота восседает Янси Стрэхэн.Хэзард спешился и обратился прямо к вождям, даже не взглянув на Стрэхэна. Его сильные руки с темными браслетами на запястьях и выше локтя взлетели в приветствии — этот жест был понятен всем племенам прерии. Черный Кугуар сказал вождям, что приехал за своим сыном и не намерен покидать лагерь без него. А еще он сказал им, что Янси Стрэхэн — вор и убийца. Потом он снова поднял руку и величественным, несколько театральным жестом, заставившим всю толпу охнуть, отослал Пету прочь.Боевая лошадь сначала не двинулась с места, а лишь повернула голову и посмотрела на Хэзарда. Они столько времени провели вместе, Пета побывала вместе с ним в сражениях, голодала вместе с ним, понимала его с полуслова. Белые не верили, что у лошадей есть душа, но абсароки знали, что это правда. Много раз Хэзард видел подтверждение тому в глазах Петы. И в этот день, стоя посреди толпы враждебных лакота, Хэзард знал, что Пета поймет его.— Иди, — тихо прошептал он кобыле. — Ты должна. Пета колебалась еще секунду, потом развернулась и легким галопом унеслась прочь.Все поняли, что Хэзард намерен остаться — и умереть, если потребуется. Такую беспримерную храбрость доводится увидеть редко. Хэзард сразу завоевал уважение и восхищение воинов лакота. Они могли быть врагами, но храбрость у индейцев всегда ценилась высоко.Янси с возмущением заговорил, прибегая к помощи своего переводчика. Он напомнил вождям, сколько новых ружей обещал отдать за голову своего заклятого врага и сколько уже отдал за то, что лакота захватили в заложники его ребенка.Вожди переговаривались между собой, взвешивая плату Янси и ценность Хэзарда. Желание Янси во что бы то ни стало получить шахту казалось им сумасшествием белого человека, но все-таки они чувствовали себя обязанными выполнить контракт, оплаченный новейшим оружием.Пока вожди спорили, Хэзард знал, что в его пользу говорит только беспримерная храбрость. Он выложил все свои козыри в первом раунде, и теперь ему оставалось только ждать. Но чем дольше спорили вожди, тем больше были его шансы выполнить свою миссию. Сначала Хэзард хотел просто перебить цену, предложенную Янси, но потом решил, что Янси нельзя доверять ни в коем случае. Кроме того, такой подход к делу мог восстановить против него вождей лакота.— Что они намерены делать? — встревожено спросила Венеция. — Янси выглядит таким разъяренным…— Все может пойти не так, как он задумал. Вожди об этом как раз и спорят. Я собираюсь предложить им сделку, — негромко объяснил Хэзард, не сводя глаз с вождей. — Если они согласятся, я попытаюсь добиться, чтобы тебе принесли Трея. Лакота не нужна шахта, это только Янси сходит из-за нее с ума. Поэтому и Трей как заложник теперь не нужен, раз я сам здесь. — Хэзард посмотрел на Венецию глазами, полными любви и сожаления. — Ты должна пообещать мне одну вещь. Если я почувствую, что дело плохо, и крикну тебе: «Беги!» — сделай это. Бери Трея и выжми из своего коня все, на что он способен.— Ты хочешь сказать, что тебя могут убить? — От ужаса Венеция побелела как полотно. — А я должна буду спокойно уехать, бросив тебя?— Я скажу это только в самом крайнем случае. — Хэзард знал, что, если ему придется это сказать, значит, с ним будет уже кончено. — Но я должен знать, что у тебя и Трея есть шанс и ты им воспользуешься. Только, ради бога, никакого ненужного героизма. Это меня не спасет. А теперь скажи «да», потому что вожди почти закончили обсуждение.— Но я не могу бросить тебя здесь одного погибать!— Господь всемогущий, биа, неужели ты считаешь, что я попросил бы тебя об этом, будь у меня выбор? Ты сейчас должна думать только о Трее. Он — наше будущее.На глазах Венеции выступили слезы. Молодая женщина кивнула и крепко сжала его пальцы.— Черт, это нечестно! — воскликнула она. — Неужели ты не можешь просто пристрелить Янси? Это он виноват во всех наших несчастьях.— Здесь по таким правилам не играют.— Но мне нужен не только Трей, и ты… Мне нужны вы оба!— Я знаю, принцесса, — негромко ответил Хэзард. — Но если удача от нас отвернется, я не хочу, чтобы вы с Треем погибли, даже не попытавшись выбраться. Просто попытайся — вот все, о чем я прошу.Венеция не смогла ответить ему: невыносимая печаль нахлынула на нее, в горле стоял комок. Она только спрашивала себя, почему такие люди, как Янси, вообще существуют.— А теперь молись, чтобы я сумел с ними договориться, — Хэзард сжал ей руку и тут же отпустил. — Начинается!Хэзард предложил сразиться с любым мужчиной из племени лакота — и любым оружием. Если он победит, то лакота должны отдать ему Янси. При этом Хэзард пообещал, что не будет использовать против него никаких нечестных приемов. Он собирался драться с Янси один на один.Хэзард услышал, как переводчик перевел Янси его предложение, увидел, как его враг достал какие-то бумаги и начал показывать их вождям. Но бумаги ничего не значили в этом мире по сравнению с прямым вызовом на бой. Перчатка была брошена, и Янси вдруг понял, что должен поднять ее. Это было делом чести:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Когда Хэзард рассказал Венеции о своих планах, она не могла не согласиться, что, пока Янси жив, им с Треем будет куда безопаснее оставаться в деревне. И все-таки мысль о разлуке с ним казалась ей невыносимой.Провожая мужа, Венеция, сдерживая рыдания, с мокрыми от слез щеками, прижалась к его груди.— Ведь это ненадолго, правда?— Конечно, дорогая.— А когда ты вернешься? Хэзард помолчал.— Недели через две я приеду навестить тебя.— А потом?Он вздохнул. В его объятиях Венеция казалась такой маленькой, такой хрупкой и беззащитной.— Я буду приезжать к тебе при каждом удобном случае.— Я понимаю, что ты должен ехать, и все-таки…— Но я уезжаю не навсегда, биа. Береги себя. Помни, что ты мне нужна. И заботься о нашем сыне.— Но неужели мне нельзя поехать с тобой? — в отчаянии воскликнула Венеция.— Пока нет, — спокойно ответил Хэзард. — Когда малыш подрастет, вы приедете ко мне оба.— Не заставляй меня ждать слишком долго! Хэзард покрепче обнял жену, такую хрупкую и нежную, и подумал, что любит ее больше, чем следовало.— Через две недели мы увидимся, — пообещал он.
У орудия Гатлинга теперь все время дежурил один из воинов-абсароков, работа на шахте шла круглосуточно. Хэзарду хотелось добыть как можно больше золота, а потом можно будет и отдохнуть. Если ему повезет — а при разработке золотых месторождений только везение и имеет значение, — то им всем хватит денег до конца жизни. 46 Неделю спустя полная луна освещала деревню абсароков на берегу Эш-ривер.Венеция оставила Трея с Красным Пером и отправилась в вигвам матери Неутомимого Волка учить новые слова абсароков. Ей хотелось удивить Хэзарда знанием его родного языка, когда он вернется.В индейской деревне царило спокойствие. Собаки залаяли только раз за весь вечер, но тут же все стихло, и над рекой больше не раздалось ни звука.Два часа спустя Венеция возвращалась в свой вигвам. Луна ярко освещала все вокруг, с гор дул холодный ветер, неся с собой запах дождя.Ей стало как-то не по себе, когда волкодав Хэзарда не встал поприветствовать ее у порога. Этот пес был самым верным из всех сторожевых собак. Хэзард сам воспитывал его с детства. Но Венеция постаралась отбросить прочь дурные предчувствия. В конце концов, у собаки могло найтись множество причин не лежать у входа в вигвам Хэзарда.Она откинула полог, вошла в вигвам — и тут же закричала.У ее ног в луже крови лежал Красное Перо. Сторожевой пес с оскаленными клыками и перерезанным горлом валялся рядом. Колыбели в вигваме не было. Ее ребенок исчез.Крик Венеции снова разорвал ночную тишину индейской деревни, и через несколько минут все члены клана были на ногах. Посланные помчались на шахту, загоняя лошадей. Через тринадцать часов новость сообщили Хэзарду.Это мог сделать только Янси! Никому другому не пришло бы в голову похищать его сына. Хэзард знал, на что способен Янси Стрэхэн, знал его жестокость, знал, что он готов добиваться своей цели любой ценой.Медленным шагом Хэзард подошел к Пете и, прислонившись к теплой шее лошади, некоторое время стоял, пока не прошла тошнота и в глазах не просветлело. Тогда он сел на нее верхом и поскакал домой, оставляя все дальше позади тех, кого послали сопровождать его.Хэзард обнял Венецию и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. Плача, она рассказала, что позже на берегу реки нашли записку, прибитую к дереву копьем.— Он написал, что убьет его! Он убьет нашего мальчика! — Венеция в истерике цеплялась за Хэзарда.— Нет, он его не тронет, — успокаивал жену Хэзард, сам до конца не веря в это. — Янси нужен прииск, он надеется, что мы отдадим ему его, если он вернет Трея. Если нам не удастся в ближайшее время отбить мальчика, мы отдадим Янси шахту. И получим Трея назад.— Ты сможешь его найти? Куда они увезли моего ребенка? — прошептала Венеция, поднимая глаза на Хэзарда. — Где он? Его же надо кормить! Джон, а если его некому будет покормить?..— Они обязательно накормят его, биа. Я же объяснил тебе: Трей нужен Янси живым. Не плачь, мой ангел. Я найду его. — Он попытался вырваться из кольца ее рук. — Я должен идти, меня ждут. Жемчужный Свет позаботится о тебе. Прошу тебя, любовь моя! Дорога каждая минута.— Я поеду с тобой!Хэзард тяжело вздохнул и покачал головой.— Я не могу взять тебя с собой.Он прекрасно понимал, что, даже если Венеция и окрепла после родов, она представляла собой дополнительную опасность. Для Янси мертвая Венеция была бы куда лучше живой.Венеция резко отвернулась, потом так же резко повернулась к Хэзарду. Ее глаза сверкали.— Он мой сын! — крикнула она.Хэзард на мгновение прикрыл глаза рукой. Когда он заговорил, его голос зазвучал резко, грубо.— Наш сын в руках Янси, и мальчику грозит опасность. Учти: если ты упадешь по дороге, я не буду ждать тебя. Я просто хочу, чтобы ты это поняла.— Тебе не придется меня ждать, — удивительно спокойно ответила Венеция. — Я от тебя не отстану.Она была великолепна в своей решимости — маленькая, бледная, но она больше не дрожала. Их глаза встретились, и они невольно потянулись друг к другу. Рука об руку они вышли из вигвама и подошли к группе воинов.— Еще одну лошадь для моей жены, — приказал Хэзард. — Она поедет с нами.
Они мчались не останавливаясь, пересаживаясь на свежих лошадей, когда прежние уставали. Венеция держалась рядом с Хэзардом. Он оценил ее отвагу, но они оба понимали, что если она устанет, то ему придется отправить ее с охраной домой. Ведь на карту была поставлена жизнь их сына.Они преследовали индейцев лакота, которых нанял Янси. Их было много, и они стремились как можно быстрее оказаться на своей территории. Когда на следующий день Хэзард и его воины пересекли границу земель абсароков, то ненадолго остановились, чтобы проверить оружие, напоить лошадей, выставить защиту с флангов и отправить вперед разведчиков. Хэзард приказал воинам в случае нападения защищать Венецию.Племя лакота было намного больше, чем племя абсароков, и Хэзард мог взять с собой только девяносто воинов. Но это не имело значения. Он должен был спасти своего сына.Когда деревня лакота показалась на горизонте, Хэзард дал указания Неутомимому Волку относительно Венеции. Дальше он поехал один, но сначала тщательно подготовился. Он хотел, чтобы его боевая раскраска была видна издалека. Лоб и виски Хэзард выкрасил охрой, а остальную часть лица — черной краской с зелеными полосами. Грудь, руки, ноги были раскрашены алым. Хэзард оделся для боя — только набедренная повязка и мокасины; краски на его теле были весьма красноречивы и агрессивны.Все демоны, преследовавшие Хэзарда во время этой бешеной скачки, оставили его. Теперь он снова стал воином — и собирался атаковать. Столкновения было не избежать, и он был настроен только на победу. Черный Кугуар ехал за своим сыном!Лакота наблюдали за ним, пока он медленно спускался с холма — вооруженный, в боевой раскраске, демонстрируя высшую храбрость духа. Его лошадь в боевой, украшенной серебром и перьями сбруе не уступала ему в великолепии.Хэзард уже проехал первый ряд вигвамов, когда говор толпы заставил его оглянуться. Он увидел, что следом за ним к деревне спускается золотистый конь с белой гривой, сверкающей в лучах заката. Огненно-рыжие волосы его всадницы развевались на ветру. Хэзард остановил Пету легким движением колена и стал ждать жену.Безрассудно храбрая, упрямая, самоуверенная женщина собиралась вступить в схватку с дьяволом. Но такая Венеция была более близка и понятна Хэзарду, чем то дрожащее слабое существо, которое он видел накануне. Она была его женой, и он спокойно ждал ее, окруженный со всех сторон своими извечными врагами.Когда Венеция подъехала ближе, толпа расступилась, пропуская ее. Она остановила своего коня на полшага позади Петы, и Хэзард улыбнулся ей, выражая свое одобрение. Бок о бок они въехали во внутренний круг — сумрачный воин и ослепительно красивая белая женщина с золотыми волосами. Их не удивило, что рядом с вождями лакота восседает Янси Стрэхэн.Хэзард спешился и обратился прямо к вождям, даже не взглянув на Стрэхэна. Его сильные руки с темными браслетами на запястьях и выше локтя взлетели в приветствии — этот жест был понятен всем племенам прерии. Черный Кугуар сказал вождям, что приехал за своим сыном и не намерен покидать лагерь без него. А еще он сказал им, что Янси Стрэхэн — вор и убийца. Потом он снова поднял руку и величественным, несколько театральным жестом, заставившим всю толпу охнуть, отослал Пету прочь.Боевая лошадь сначала не двинулась с места, а лишь повернула голову и посмотрела на Хэзарда. Они столько времени провели вместе, Пета побывала вместе с ним в сражениях, голодала вместе с ним, понимала его с полуслова. Белые не верили, что у лошадей есть душа, но абсароки знали, что это правда. Много раз Хэзард видел подтверждение тому в глазах Петы. И в этот день, стоя посреди толпы враждебных лакота, Хэзард знал, что Пета поймет его.— Иди, — тихо прошептал он кобыле. — Ты должна. Пета колебалась еще секунду, потом развернулась и легким галопом унеслась прочь.Все поняли, что Хэзард намерен остаться — и умереть, если потребуется. Такую беспримерную храбрость доводится увидеть редко. Хэзард сразу завоевал уважение и восхищение воинов лакота. Они могли быть врагами, но храбрость у индейцев всегда ценилась высоко.Янси с возмущением заговорил, прибегая к помощи своего переводчика. Он напомнил вождям, сколько новых ружей обещал отдать за голову своего заклятого врага и сколько уже отдал за то, что лакота захватили в заложники его ребенка.Вожди переговаривались между собой, взвешивая плату Янси и ценность Хэзарда. Желание Янси во что бы то ни стало получить шахту казалось им сумасшествием белого человека, но все-таки они чувствовали себя обязанными выполнить контракт, оплаченный новейшим оружием.Пока вожди спорили, Хэзард знал, что в его пользу говорит только беспримерная храбрость. Он выложил все свои козыри в первом раунде, и теперь ему оставалось только ждать. Но чем дольше спорили вожди, тем больше были его шансы выполнить свою миссию. Сначала Хэзард хотел просто перебить цену, предложенную Янси, но потом решил, что Янси нельзя доверять ни в коем случае. Кроме того, такой подход к делу мог восстановить против него вождей лакота.— Что они намерены делать? — встревожено спросила Венеция. — Янси выглядит таким разъяренным…— Все может пойти не так, как он задумал. Вожди об этом как раз и спорят. Я собираюсь предложить им сделку, — негромко объяснил Хэзард, не сводя глаз с вождей. — Если они согласятся, я попытаюсь добиться, чтобы тебе принесли Трея. Лакота не нужна шахта, это только Янси сходит из-за нее с ума. Поэтому и Трей как заложник теперь не нужен, раз я сам здесь. — Хэзард посмотрел на Венецию глазами, полными любви и сожаления. — Ты должна пообещать мне одну вещь. Если я почувствую, что дело плохо, и крикну тебе: «Беги!» — сделай это. Бери Трея и выжми из своего коня все, на что он способен.— Ты хочешь сказать, что тебя могут убить? — От ужаса Венеция побелела как полотно. — А я должна буду спокойно уехать, бросив тебя?— Я скажу это только в самом крайнем случае. — Хэзард знал, что, если ему придется это сказать, значит, с ним будет уже кончено. — Но я должен знать, что у тебя и Трея есть шанс и ты им воспользуешься. Только, ради бога, никакого ненужного героизма. Это меня не спасет. А теперь скажи «да», потому что вожди почти закончили обсуждение.— Но я не могу бросить тебя здесь одного погибать!— Господь всемогущий, биа, неужели ты считаешь, что я попросил бы тебя об этом, будь у меня выбор? Ты сейчас должна думать только о Трее. Он — наше будущее.На глазах Венеции выступили слезы. Молодая женщина кивнула и крепко сжала его пальцы.— Черт, это нечестно! — воскликнула она. — Неужели ты не можешь просто пристрелить Янси? Это он виноват во всех наших несчастьях.— Здесь по таким правилам не играют.— Но мне нужен не только Трей, и ты… Мне нужны вы оба!— Я знаю, принцесса, — негромко ответил Хэзард. — Но если удача от нас отвернется, я не хочу, чтобы вы с Треем погибли, даже не попытавшись выбраться. Просто попытайся — вот все, о чем я прошу.Венеция не смогла ответить ему: невыносимая печаль нахлынула на нее, в горле стоял комок. Она только спрашивала себя, почему такие люди, как Янси, вообще существуют.— А теперь молись, чтобы я сумел с ними договориться, — Хэзард сжал ей руку и тут же отпустил. — Начинается!Хэзард предложил сразиться с любым мужчиной из племени лакота — и любым оружием. Если он победит, то лакота должны отдать ему Янси. При этом Хэзард пообещал, что не будет использовать против него никаких нечестных приемов. Он собирался драться с Янси один на один.Хэзард услышал, как переводчик перевел Янси его предложение, увидел, как его враг достал какие-то бумаги и начал показывать их вождям. Но бумаги ничего не значили в этом мире по сравнению с прямым вызовом на бой. Перчатка была брошена, и Янси вдруг понял, что должен поднять ее. Это было делом чести:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43