— Ах, вот как? Позже? А если мне все равно, что о моем поведении думает всеобщий идеальный любовник? — ядовито парировала Венеция. — Любовник молоденькой девушки на танцах, любовник Маленький Луны, любовник Люси Аттенборо, Элизабет Мотли, Фанни…— Заткни ей рот и уведи ее отсюда! — рявкнул Хэзард.И в следующую же секунду мощные руки подняли Венецию с земли.— Прошу прощения, — извинился Неутомимый Волк и закрыл ей рот ладонью. Так он и донес ее до вигвама Хэзарда.
Синий Орел ухмыльнулся.— Я думаю, ты будешь только рад, если я заберу ее у тебя.— Я думаю, ты ошибаешься.— Неужели великий вождь Черный Кугуар позволяет руководить собой бледнолицей женщине? — молодой индеец явно пытался оскорбить Хэзарда, но тот не обратил внимания на оскорбление.— Я предупреждаю тебя, Синий Орел: не смей прикасаться к ней, не говори с ней, даже не приближайся к ней.— Мы могли бы побороться за нее, — Синий Орел наконец бросил открытый вызов, обрадованный возможностью одержать верх над Хэзардом.— Разве ты не знаешь, что я не дерусь из-за женщин? — невозмутимо усмехнулся Хэзард.— Струсил?Это было непозволительной грубостью, но Хэзард вспомнил горячность молодости и ограничился словами:— Ты умрешь раньше, чем выяснишь это.— Значит, ты у нее под каблуком!Хэзард пожал плечами, ясно давая понять Синему Орлу глупость такого предположения.— Просто держись подальше от моей женщины. Я предупреждаю один раз. Второго раза не будет.— Ть! позоришь звание мужчины, когда оказываешь столько почестей женщине. Ты становишься похожим на бледнолицых. Тебе должно быть стыдно за свою слабость!Хэзард подумал, что юнец говорит достаточно откровенно, только сам он давно перерос юношеский максимализм. Он спокойно объяснил:— Я понимаю, что ты бросаешь мне вызов, Синий Орел. Что ж, это дорога воина — искать славы и лидерства, — в голосе Хэзарда слышалось безграничное терпение. — Но меня воспитывали так же, как тебя, поэтому тебе не следует говорить мне о стыде и бесчестии. Тебе не нужно напоминать мне о том, что мужчины и женщины живут по разным законам. Но в отношении ее я буду поступать так, как сочту нужным. И не вздумай переходить мне дорогу, иначе… — Хэзард на мгновение закрыл глаза, сам не зная, насколько далеко он может зайти ради Венеции. Когда он снова открыл их, его взгляд был суровым и мрачным. — Просто не делай этого.— Так, значит, это правда? — протянул Синий Орел. — Я слышал, что ты носишь для нее воду и готовишь, как женщина. — На его юном лице явственно читалось презрение.— Я делаю то, что мне нравится, — спокойно ответил Хэзард, и в каждом его слове звучала непоколебимая уверенность в себе. — Ты еще молод, у тебя многое впереди. Я думаю, скоро ты найдешь другую женщину. Но если ложное чувство чести или гордость смутят тебя и ты попытаешься увести ее, тебе придется иметь дело со мной.— Тот, кто так страстно желает женщину, перестает быть воином!— Ты можешь прийти и проверить это в любое время, — вежливо предложил Хэзард и зашагал прочь.
Неутомимый Волк дождался Хэзарда у входа в вигвам. Он прекрасно понимал, что чувствует его друг, и все-таки решился напомнить:— Не она одна во всем виновата. Не будь с ней слишком строг. Наша жизнь для нее в новинку, она просто не понимает… — Неутомимый Волк еще ни разу не слышал, чтобы женщины так говорили с Хэзардом, и теперь не сомневался, что рыжеволосая красотка получит пару синяков за поцелуй с Синим Орлом.Хэзард, почтительно выслушав совет друга, спокойно ответил:— Не стоит тебе так волноваться. Я никогда в жизни не бил женщин.— В таком случае приятных сновидений! — Неутомимый Волк просиял мальчишеской улыбкой, напомнившей Хэзарду об их детских приключениях.Когда Хэзард вошел в вигвам, Венеция ждала его стоя, суровая и неприступная. Он сразу вспомнил о том, как она целовала Синего Орла, и у него от ревности потемнело в глазах. Несмотря на то, что он сказал Неутомимому Волку, Хэзард почувствовал, что не может полностью поручиться за себя. Ему хотелось схватить Венецию за плечи и трясти до тех пор, пока она не пообещает никогда не целовать другого мужчину!— Признайся, ты думал о Черной Голубке, когда целовал ее младшую сестру? — злобно спросила Венеция, решив, что нападение — лучшая защита.Эти слова взорвались в тишине вигвама и ударили Хэзарда как смертельное оружие. Он остановился у порога, словно получил пощечину. Это имя, почти никогда не упоминавшееся после смерти той, что его носила, жило собственной жизнью. Хэзард посмотрел на Венецию, открыл было рот, но предпочел промолчать. Не говоря ни слова, он прошел мимо нее в дальний конец вигвама, стащил через голову рубаху с бахромой. Мускулы на его спине упруго перекатывались.— Чего ты хочешь, черт тебя побери?! — крикнула Венеция, оскорбленная его молчанием. — Зачем я тебе, Хэзард? Ведь любая женщина с радостью поменяется со мной местами. Я помню, что тебе нужна заложница, но к чему все остальное? Зачем беспокоиться обо мне, к чему все эти слова любви и ласки? Они ведь для тебя ничего не значат! Эта молоденькая девочка сегодня вечером… Она могла сию минуту занять мое место. Если тебе нужна служанка, чтобы стирать и готовить, так ты знаешь, что я этого не умею. А если тебе нужна бесплатная любовница, так я уверена, что стоит тебе только сказать об этом, к твоему вигваму выстроится очередь!Хэзард обернулся и, не веря своим глазам, смотрел на нее. Всего два дня назад он сказал Венеции, что она — его жена, а это для него значило очень много. И вот теперь он находит ее в объятиях другого мужчины.— Любовницы, по крайней мере, знают… — раздраженно начал он, но Венеция не слушала его, меря шагами маленькое пространство между дверью и очагом. Ей хотелось излить всю ярость, накопившуюся за последний час, потому что она только сейчас осознала, насколько зависит от Хэзарда.— А может быть, мне следует заплатить тебе? Ведь это ты прославился своими любовными подвигами! — Она вдруг остановилась, и глаза ее яростно сверкали. — Так сколько я тебе должна? Ты берешь оплату по часам или по неделям?Хэзарду очень хотелось ударить Венецию, но он предпочел отойти от нее подальше. Он улегся на сложенные в углу шкуры и принялся считать про себя, чтобы хоть немного успокоиться. Эпизод с Синим Орлом все еще стоял у него перед глазами. Он помнил, как его захлестнуло неумолимое желание убить и с каким трудом ему удалось справиться с ним. Но ситуация не разрешилась — и не разрешится, пока Венеция рядом. Эта проблема не поддавалась решению… Черт побери, почему эти бледнолицые всегда так кричат? Прекратит она когда-нибудь вопить или нет? Хэзард протянул руку, развязал мокасины, скинул их с ног и снова улегся на постель.В ту же секунду Венеция оказалась рядом с ним.— Что ты делаешь, черт побери?— Собираюсь спать, — честно ответил Хэзард: в эту минуту он не мог доверять себе ни в чем другом.— Ты не собираешься ответить на мой вопрос? — разъяренно поинтересовалась Венеция.На мгновение в вигваме установилась полная тишина.— Нет, — ответил Хэзард, видимым усилием подавляя собственный гнев.Но Венеция в этот момент была не способна воспринимать такие тонкости.— Я хочу получить ответ! — выкрикнула она, никогда ни в чем не знавшая отказа, всегда идущая своим путем, — великолепная, разгоряченная, преисполненная собственного достоинства.И все-таки она была не так опасна, как Хэзард. Стоило ей занести руку, чтобы ударить его, он мгновенно перехватил тонкое запястье и рванул Венецию на себя. Она оказалась на постели, и его охватило острое вожделение, замешенное на ярости, раздражении, ревности, примитивном желании обладать. Хэзард мговенно лег сверху. Его руки держали Венецию за плечи, не давая вырваться, глаза потемнели, а голос звучал чересчур мягко:— Ты хочешь получить ответ? Так ты его сейчас получишь! — Он коленями раздвинул ей бедра. — Нет, мне не нужна служанка или любовница. Хотя Синего Орла это явно заинтересовало. И я не хочу, чтобы ты мне платила. У тебя просто не хватит денег. — Он привычно устроился между коленей Венеции. — Ты, как испорченный ребенок, понимаешь только два слова: «Я хочу». — Он рванул пояс ее искусно расшитого платья. — Но настало время тебе узнать, детка, что мир крутится не только вокруг твоих желаний. Сейчас для меня гораздо важнее мои собственные желания, а я не желаю делить тебя с другим мужчиной.Он задрал ей платье выше талии; Венеция пыталась оттолкнуть его, вырывалась из его рук, но безрезультатно.— Не прикасайся ко мне, чертов лицемер! — прошипела она, задыхаясь под тяжестью его тела. — И не смей читать мне лекций по поводу… верности!— Это не лекция. Это приказ. Мне очень жаль, но в будущем тебе придется забыть о любовных играх на стороне. Наш контракт этого не допускает.— Ах, вот как? — неприятно рассмеялась Венеция. — Подружки разрешены только тебе?— Я целовал эту женщину не потому, что мне этого хотелось, — черные брови Хэзарда сошлись на переносице. — Я поцеловал ее, потому что этого от меня ждали.А вот сейчас, биа, — его рука отнюдь не ласково скользнула по внутренней поверхности ее бедра, — я жду от тебя, что ты будешь послушной женой.— Но я не желаю быть тебе послушной женой! После того, как ты на виду у всех целовался с этой девушкой…Венеция не договорила и попыталась оттолкнуть его руки, но ей это не удалось. Тогда она попробовала вывернуться из-под него, но Хэзард был слишком тяжел. Его пальцы крепко сжали хрупкое запястье.— Сейчас твои желания ничего не значат, — в голосе Хэзарда звенели льдинки. — Ты слишком далеко от дома, бостонская принцесса. Того, что тебе неизвестно о нашей культуре, хватило бы на тысячу томов. Наверное, я плохо объяснил тебе твои обязанности. И главная из них — ты не должна уходить с другими мужчинами.— Он вынудил меня, — пробормотала Венеция. На ее длинной шее отчаянно билась жилка, она изо всех сил старалась вырваться из железных объятий Хэзарда.— Черта с два, он тебя вынудил! — Пальцы Хэзарда еще сильнее впились в ее запястье. — С того места, где я стоял, мне так не показалось.— Я думала, мы идем танцевать… — Венеция задыхалась, но стояла на своем.— О да, вы отлично потанцевали! — прорычал Хэзард. — Вы исполнили самый древний танец в мире. Помни, красотка, я отлично знаю, каким горячим может быть твое тело. Но здесь ты принадлежишь только мне, здесь ты моя жена. Во всяком случае, пока я хочу тебя, — грубо добавил он, снова вспомнив, как Венеция целовала Синего Орла.— Но ты же сам говорил, что здесь у всех равные права. Я могу первой уйти от тебя, — не осталась в долгу Венеция.— Тебе будет не так-то легко меня бросить. К несчастью, теория и практика не всегда совпадают в реальной жизни. Ты принадлежишь мне, принцесса. Будь к этому готова.— А если я не хочу? — Венеция с яростью посмотрела на него. — Неужели ты посмеешь меня принудить?Хэзард неожиданно рассмеялся, но это был не веселый смех.— Не хочешь? Ни за что не поверю. Ты всегда… Как бы это сказать поделикатнее?.. Ты всегда не прочь доставить себе удовольствие, — прошептал он.— А ты всегда действуешь, как бык на случке! — парировала Венеция, по-прежнему пытаясь вырваться.— Наверное, поэтому нам так хорошо вместе, — заметил Хэзард. — Кому-то нравятся укрощенные женщины, принцесса, кто-то предпочитает диких. А некоторые только говорят, что предпочитают укрощенных, зато потом съедают их живьем. Так что не пытайся меня обмануть: ты получаешь именно то, что просишь. Но в будущем мы проследим, чтобы твои запросы удовлетворял только я!Венеция вдруг перестала вырываться, и Хэзард удивленно посмотрел на нее.— Ваши настроения очень переменчивы, миледи, и это приводит меня в отчаяние. Вы вообще опасны для моего душевного равновесия. — Он глубоко вздохнул. — И что мне с тобой делать?— Для начала отпусти мою руку, — спокойно сказала Венеция. — Душевное равновесие не следует ценить слишком высоко.Хэзард насмешливо фыркнул, разжал пальцы и уткнулся лицом ей в шею.— Если уж мы заговорили о душевном равновесии, — продолжала Венеция, — тем более что ты сам поднял этот вопрос… Скажи мне одну вещь. Только честно!— Разумеется. — Хэзард приподнялся на локтях и заглянул ей в лицо.— Что для тебя значит эта девушка?— Девушка, с которой я танцевал?Венеция кивнула как-то виновато и растерянно. Она была настолько не похожа на себя, что Хэзард испугался, не сделал ли он ей больно во время их борьбы.— Ничего, — очень мягко ответил он. — Это был только ритуал, церемония, назови как хочешь.— Она не пробудила в тебе никаких воспоминаний и сожалений? — спросила Венеция, не сводя с него глаз.— С чего ты взяла? Я почти не знаю ее. Ей было восемь лет, когда я впервые уехал в Гарвард.— Так, значит, мне не следовало пытаться заставить тебя ревновать? — Венеция говорила уже совсем другим тоном, знакомым ему, с нотками живой радости.— Ты хочешь сказать, что сделала это намеренно? Губы Венеции чуть дрогнули.— Я увидела, что ты идешь, и решила… Если бы ты знал, как я отбивалась до этого момента!— Правда? — в его голосе еще слышался отзвук недоверия.— Ты мне не веришь?— Знаешь, малышка… — Хэзарду было очень трудно разобраться в собственных чувствах. Он вспомнил необузданность Венеции, ее непредсказуемость, жажду жизни и умение постоять за себя. Но, будучи реалистом, Хэзард взял себе на заметку, что если его нет рядом, то Венецию следует охранять.— Конечно же, я тебе верю, — наконец сдался он.— Тебе правда безразлична эта девушка? — Ее гнев утих, но какое-то беспокойство осталось.— Мне не нужна никакая другая женщина. Ты никому не оставила места. Я люблю тебя, — очень тихо сказал Хэзард. — И хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной.Внезапно он резко отстранился, перевернулся на спину и уставился в звездное небо, видное сквозь отверстие в крыше.— Будь оно все проклято! — пробормотал Хэзард. — Разве мы с тобой сможем?.. — Он не закончил фразу, потому что на этот вопрос не существовало ответа. — Мне не следовало говорить ничего подобного.Хэзард думал о том, что его видение становится реальностью: потоки бледнолицых затопляют страну. Индейские племена, попытавшиеся заключить политическую сделку с белыми, никогда ничего не выигрывали. Им не хватало хитрости белых, которую те считали достоинством. Они называли жестокость целесообразностью, а уничтожение целых племен — прогрессом. Возможно ли победить в такой схватке? Хэзард не знал этого.В каждом поколении были мужчины, наделенные особым даром. Его отец мог предвидеть будущее и передал этот дар Хэзарду. Но успех вождя основывается на самопожертвовании и сострадании. Очень скоро его самого и его клан ожидает самое трудное испытание. Возможно, они победят: добытое золото дает им для этого шанс. Во всяком случае, у них появляется возможность не потерять абсолютно все. Но для этого он должен сосредоточиться на будущем клана и не давать своим личным чувствам вмешиваться в его жизнь вождя и лидера…Но вдруг его сердце затопила такая любовь к Венеции, что чувство долга оказалось смыто и унесено прочь. Он хотел ее, и в этот момент желание оказалось для него важнее чести.— Скажи мне, что я тоже тебе небезразличен, — он быстро повернул к ней голову. — Скажи мне!Никогда еще Хэзард не умолял женщину о любви, и Венеция рванулась к нему, обхватила руками за шею.— Я люблю тебя, — радостно выдохнула она, покрывая его лицо легкими поцелуями. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!Венецию захватило ощущение небывалого единения с миром, где все встало на свои места так просто, как это бывает только в детских снах. И ей хотелось кричать об этом с вершины горы, глядя в бездонное звездное небо.Хэзард обнял ее и, глядя в сияющие глаза, спросил: — Как ты можешь быть так уверена в этом?— Я просто знаю.— И почему ты так легко произносишь эти слова? — с завистью прошептал он.Венеция пожала плечами.— Если чувствуешь что-то, об этом легко говорить. Все происходит само собой — я живу, я чувствую, я есть! Все очень просто. Разве ты этого не ощущаешь?— Нет, — без колебаний ответил ей Хэзард.Ему бы очень хотелось, чтобы его чувства оказались такими же простыми. Но его любовь к Венеции была потаенной, скрытой от чужих глаз, ей мешало множество препятствий.— Поцелуй меня, — Венеция прервала его мрачные размышления. — И люби меня.— Маленький диктатор, — шепнул Хэзард. — Ты никогда не изменишься!Она первая поцеловала его — страстно, горячо, — и этот поцелуй стал прелюдией к великолепной симфонии наслаждения. 28 Последующие дни были просто восхитительными, какие не забываются до конца жизни. Хэзард не отходил от Венеции. Ему нравилось все время касаться ее, дотрагиваться до нее, словно ощущение желанного тела под пальцами стало своеобразным талисманом против будущего, о котором он предпочел не вспоминать в эти короткие сладостные недели лета.Хэзард и Венеция ездили верхом, лакомились ягодами, собирали дикий ревень, смеялись, веселились, любили друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Синий Орел ухмыльнулся.— Я думаю, ты будешь только рад, если я заберу ее у тебя.— Я думаю, ты ошибаешься.— Неужели великий вождь Черный Кугуар позволяет руководить собой бледнолицей женщине? — молодой индеец явно пытался оскорбить Хэзарда, но тот не обратил внимания на оскорбление.— Я предупреждаю тебя, Синий Орел: не смей прикасаться к ней, не говори с ней, даже не приближайся к ней.— Мы могли бы побороться за нее, — Синий Орел наконец бросил открытый вызов, обрадованный возможностью одержать верх над Хэзардом.— Разве ты не знаешь, что я не дерусь из-за женщин? — невозмутимо усмехнулся Хэзард.— Струсил?Это было непозволительной грубостью, но Хэзард вспомнил горячность молодости и ограничился словами:— Ты умрешь раньше, чем выяснишь это.— Значит, ты у нее под каблуком!Хэзард пожал плечами, ясно давая понять Синему Орлу глупость такого предположения.— Просто держись подальше от моей женщины. Я предупреждаю один раз. Второго раза не будет.— Ть! позоришь звание мужчины, когда оказываешь столько почестей женщине. Ты становишься похожим на бледнолицых. Тебе должно быть стыдно за свою слабость!Хэзард подумал, что юнец говорит достаточно откровенно, только сам он давно перерос юношеский максимализм. Он спокойно объяснил:— Я понимаю, что ты бросаешь мне вызов, Синий Орел. Что ж, это дорога воина — искать славы и лидерства, — в голосе Хэзарда слышалось безграничное терпение. — Но меня воспитывали так же, как тебя, поэтому тебе не следует говорить мне о стыде и бесчестии. Тебе не нужно напоминать мне о том, что мужчины и женщины живут по разным законам. Но в отношении ее я буду поступать так, как сочту нужным. И не вздумай переходить мне дорогу, иначе… — Хэзард на мгновение закрыл глаза, сам не зная, насколько далеко он может зайти ради Венеции. Когда он снова открыл их, его взгляд был суровым и мрачным. — Просто не делай этого.— Так, значит, это правда? — протянул Синий Орел. — Я слышал, что ты носишь для нее воду и готовишь, как женщина. — На его юном лице явственно читалось презрение.— Я делаю то, что мне нравится, — спокойно ответил Хэзард, и в каждом его слове звучала непоколебимая уверенность в себе. — Ты еще молод, у тебя многое впереди. Я думаю, скоро ты найдешь другую женщину. Но если ложное чувство чести или гордость смутят тебя и ты попытаешься увести ее, тебе придется иметь дело со мной.— Тот, кто так страстно желает женщину, перестает быть воином!— Ты можешь прийти и проверить это в любое время, — вежливо предложил Хэзард и зашагал прочь.
Неутомимый Волк дождался Хэзарда у входа в вигвам. Он прекрасно понимал, что чувствует его друг, и все-таки решился напомнить:— Не она одна во всем виновата. Не будь с ней слишком строг. Наша жизнь для нее в новинку, она просто не понимает… — Неутомимый Волк еще ни разу не слышал, чтобы женщины так говорили с Хэзардом, и теперь не сомневался, что рыжеволосая красотка получит пару синяков за поцелуй с Синим Орлом.Хэзард, почтительно выслушав совет друга, спокойно ответил:— Не стоит тебе так волноваться. Я никогда в жизни не бил женщин.— В таком случае приятных сновидений! — Неутомимый Волк просиял мальчишеской улыбкой, напомнившей Хэзарду об их детских приключениях.Когда Хэзард вошел в вигвам, Венеция ждала его стоя, суровая и неприступная. Он сразу вспомнил о том, как она целовала Синего Орла, и у него от ревности потемнело в глазах. Несмотря на то, что он сказал Неутомимому Волку, Хэзард почувствовал, что не может полностью поручиться за себя. Ему хотелось схватить Венецию за плечи и трясти до тех пор, пока она не пообещает никогда не целовать другого мужчину!— Признайся, ты думал о Черной Голубке, когда целовал ее младшую сестру? — злобно спросила Венеция, решив, что нападение — лучшая защита.Эти слова взорвались в тишине вигвама и ударили Хэзарда как смертельное оружие. Он остановился у порога, словно получил пощечину. Это имя, почти никогда не упоминавшееся после смерти той, что его носила, жило собственной жизнью. Хэзард посмотрел на Венецию, открыл было рот, но предпочел промолчать. Не говоря ни слова, он прошел мимо нее в дальний конец вигвама, стащил через голову рубаху с бахромой. Мускулы на его спине упруго перекатывались.— Чего ты хочешь, черт тебя побери?! — крикнула Венеция, оскорбленная его молчанием. — Зачем я тебе, Хэзард? Ведь любая женщина с радостью поменяется со мной местами. Я помню, что тебе нужна заложница, но к чему все остальное? Зачем беспокоиться обо мне, к чему все эти слова любви и ласки? Они ведь для тебя ничего не значат! Эта молоденькая девочка сегодня вечером… Она могла сию минуту занять мое место. Если тебе нужна служанка, чтобы стирать и готовить, так ты знаешь, что я этого не умею. А если тебе нужна бесплатная любовница, так я уверена, что стоит тебе только сказать об этом, к твоему вигваму выстроится очередь!Хэзард обернулся и, не веря своим глазам, смотрел на нее. Всего два дня назад он сказал Венеции, что она — его жена, а это для него значило очень много. И вот теперь он находит ее в объятиях другого мужчины.— Любовницы, по крайней мере, знают… — раздраженно начал он, но Венеция не слушала его, меря шагами маленькое пространство между дверью и очагом. Ей хотелось излить всю ярость, накопившуюся за последний час, потому что она только сейчас осознала, насколько зависит от Хэзарда.— А может быть, мне следует заплатить тебе? Ведь это ты прославился своими любовными подвигами! — Она вдруг остановилась, и глаза ее яростно сверкали. — Так сколько я тебе должна? Ты берешь оплату по часам или по неделям?Хэзарду очень хотелось ударить Венецию, но он предпочел отойти от нее подальше. Он улегся на сложенные в углу шкуры и принялся считать про себя, чтобы хоть немного успокоиться. Эпизод с Синим Орлом все еще стоял у него перед глазами. Он помнил, как его захлестнуло неумолимое желание убить и с каким трудом ему удалось справиться с ним. Но ситуация не разрешилась — и не разрешится, пока Венеция рядом. Эта проблема не поддавалась решению… Черт побери, почему эти бледнолицые всегда так кричат? Прекратит она когда-нибудь вопить или нет? Хэзард протянул руку, развязал мокасины, скинул их с ног и снова улегся на постель.В ту же секунду Венеция оказалась рядом с ним.— Что ты делаешь, черт побери?— Собираюсь спать, — честно ответил Хэзард: в эту минуту он не мог доверять себе ни в чем другом.— Ты не собираешься ответить на мой вопрос? — разъяренно поинтересовалась Венеция.На мгновение в вигваме установилась полная тишина.— Нет, — ответил Хэзард, видимым усилием подавляя собственный гнев.Но Венеция в этот момент была не способна воспринимать такие тонкости.— Я хочу получить ответ! — выкрикнула она, никогда ни в чем не знавшая отказа, всегда идущая своим путем, — великолепная, разгоряченная, преисполненная собственного достоинства.И все-таки она была не так опасна, как Хэзард. Стоило ей занести руку, чтобы ударить его, он мгновенно перехватил тонкое запястье и рванул Венецию на себя. Она оказалась на постели, и его охватило острое вожделение, замешенное на ярости, раздражении, ревности, примитивном желании обладать. Хэзард мговенно лег сверху. Его руки держали Венецию за плечи, не давая вырваться, глаза потемнели, а голос звучал чересчур мягко:— Ты хочешь получить ответ? Так ты его сейчас получишь! — Он коленями раздвинул ей бедра. — Нет, мне не нужна служанка или любовница. Хотя Синего Орла это явно заинтересовало. И я не хочу, чтобы ты мне платила. У тебя просто не хватит денег. — Он привычно устроился между коленей Венеции. — Ты, как испорченный ребенок, понимаешь только два слова: «Я хочу». — Он рванул пояс ее искусно расшитого платья. — Но настало время тебе узнать, детка, что мир крутится не только вокруг твоих желаний. Сейчас для меня гораздо важнее мои собственные желания, а я не желаю делить тебя с другим мужчиной.Он задрал ей платье выше талии; Венеция пыталась оттолкнуть его, вырывалась из его рук, но безрезультатно.— Не прикасайся ко мне, чертов лицемер! — прошипела она, задыхаясь под тяжестью его тела. — И не смей читать мне лекций по поводу… верности!— Это не лекция. Это приказ. Мне очень жаль, но в будущем тебе придется забыть о любовных играх на стороне. Наш контракт этого не допускает.— Ах, вот как? — неприятно рассмеялась Венеция. — Подружки разрешены только тебе?— Я целовал эту женщину не потому, что мне этого хотелось, — черные брови Хэзарда сошлись на переносице. — Я поцеловал ее, потому что этого от меня ждали.А вот сейчас, биа, — его рука отнюдь не ласково скользнула по внутренней поверхности ее бедра, — я жду от тебя, что ты будешь послушной женой.— Но я не желаю быть тебе послушной женой! После того, как ты на виду у всех целовался с этой девушкой…Венеция не договорила и попыталась оттолкнуть его руки, но ей это не удалось. Тогда она попробовала вывернуться из-под него, но Хэзард был слишком тяжел. Его пальцы крепко сжали хрупкое запястье.— Сейчас твои желания ничего не значат, — в голосе Хэзарда звенели льдинки. — Ты слишком далеко от дома, бостонская принцесса. Того, что тебе неизвестно о нашей культуре, хватило бы на тысячу томов. Наверное, я плохо объяснил тебе твои обязанности. И главная из них — ты не должна уходить с другими мужчинами.— Он вынудил меня, — пробормотала Венеция. На ее длинной шее отчаянно билась жилка, она изо всех сил старалась вырваться из железных объятий Хэзарда.— Черта с два, он тебя вынудил! — Пальцы Хэзарда еще сильнее впились в ее запястье. — С того места, где я стоял, мне так не показалось.— Я думала, мы идем танцевать… — Венеция задыхалась, но стояла на своем.— О да, вы отлично потанцевали! — прорычал Хэзард. — Вы исполнили самый древний танец в мире. Помни, красотка, я отлично знаю, каким горячим может быть твое тело. Но здесь ты принадлежишь только мне, здесь ты моя жена. Во всяком случае, пока я хочу тебя, — грубо добавил он, снова вспомнив, как Венеция целовала Синего Орла.— Но ты же сам говорил, что здесь у всех равные права. Я могу первой уйти от тебя, — не осталась в долгу Венеция.— Тебе будет не так-то легко меня бросить. К несчастью, теория и практика не всегда совпадают в реальной жизни. Ты принадлежишь мне, принцесса. Будь к этому готова.— А если я не хочу? — Венеция с яростью посмотрела на него. — Неужели ты посмеешь меня принудить?Хэзард неожиданно рассмеялся, но это был не веселый смех.— Не хочешь? Ни за что не поверю. Ты всегда… Как бы это сказать поделикатнее?.. Ты всегда не прочь доставить себе удовольствие, — прошептал он.— А ты всегда действуешь, как бык на случке! — парировала Венеция, по-прежнему пытаясь вырваться.— Наверное, поэтому нам так хорошо вместе, — заметил Хэзард. — Кому-то нравятся укрощенные женщины, принцесса, кто-то предпочитает диких. А некоторые только говорят, что предпочитают укрощенных, зато потом съедают их живьем. Так что не пытайся меня обмануть: ты получаешь именно то, что просишь. Но в будущем мы проследим, чтобы твои запросы удовлетворял только я!Венеция вдруг перестала вырываться, и Хэзард удивленно посмотрел на нее.— Ваши настроения очень переменчивы, миледи, и это приводит меня в отчаяние. Вы вообще опасны для моего душевного равновесия. — Он глубоко вздохнул. — И что мне с тобой делать?— Для начала отпусти мою руку, — спокойно сказала Венеция. — Душевное равновесие не следует ценить слишком высоко.Хэзард насмешливо фыркнул, разжал пальцы и уткнулся лицом ей в шею.— Если уж мы заговорили о душевном равновесии, — продолжала Венеция, — тем более что ты сам поднял этот вопрос… Скажи мне одну вещь. Только честно!— Разумеется. — Хэзард приподнялся на локтях и заглянул ей в лицо.— Что для тебя значит эта девушка?— Девушка, с которой я танцевал?Венеция кивнула как-то виновато и растерянно. Она была настолько не похожа на себя, что Хэзард испугался, не сделал ли он ей больно во время их борьбы.— Ничего, — очень мягко ответил он. — Это был только ритуал, церемония, назови как хочешь.— Она не пробудила в тебе никаких воспоминаний и сожалений? — спросила Венеция, не сводя с него глаз.— С чего ты взяла? Я почти не знаю ее. Ей было восемь лет, когда я впервые уехал в Гарвард.— Так, значит, мне не следовало пытаться заставить тебя ревновать? — Венеция говорила уже совсем другим тоном, знакомым ему, с нотками живой радости.— Ты хочешь сказать, что сделала это намеренно? Губы Венеции чуть дрогнули.— Я увидела, что ты идешь, и решила… Если бы ты знал, как я отбивалась до этого момента!— Правда? — в его голосе еще слышался отзвук недоверия.— Ты мне не веришь?— Знаешь, малышка… — Хэзарду было очень трудно разобраться в собственных чувствах. Он вспомнил необузданность Венеции, ее непредсказуемость, жажду жизни и умение постоять за себя. Но, будучи реалистом, Хэзард взял себе на заметку, что если его нет рядом, то Венецию следует охранять.— Конечно же, я тебе верю, — наконец сдался он.— Тебе правда безразлична эта девушка? — Ее гнев утих, но какое-то беспокойство осталось.— Мне не нужна никакая другая женщина. Ты никому не оставила места. Я люблю тебя, — очень тихо сказал Хэзард. — И хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной.Внезапно он резко отстранился, перевернулся на спину и уставился в звездное небо, видное сквозь отверстие в крыше.— Будь оно все проклято! — пробормотал Хэзард. — Разве мы с тобой сможем?.. — Он не закончил фразу, потому что на этот вопрос не существовало ответа. — Мне не следовало говорить ничего подобного.Хэзард думал о том, что его видение становится реальностью: потоки бледнолицых затопляют страну. Индейские племена, попытавшиеся заключить политическую сделку с белыми, никогда ничего не выигрывали. Им не хватало хитрости белых, которую те считали достоинством. Они называли жестокость целесообразностью, а уничтожение целых племен — прогрессом. Возможно ли победить в такой схватке? Хэзард не знал этого.В каждом поколении были мужчины, наделенные особым даром. Его отец мог предвидеть будущее и передал этот дар Хэзарду. Но успех вождя основывается на самопожертвовании и сострадании. Очень скоро его самого и его клан ожидает самое трудное испытание. Возможно, они победят: добытое золото дает им для этого шанс. Во всяком случае, у них появляется возможность не потерять абсолютно все. Но для этого он должен сосредоточиться на будущем клана и не давать своим личным чувствам вмешиваться в его жизнь вождя и лидера…Но вдруг его сердце затопила такая любовь к Венеции, что чувство долга оказалось смыто и унесено прочь. Он хотел ее, и в этот момент желание оказалось для него важнее чести.— Скажи мне, что я тоже тебе небезразличен, — он быстро повернул к ней голову. — Скажи мне!Никогда еще Хэзард не умолял женщину о любви, и Венеция рванулась к нему, обхватила руками за шею.— Я люблю тебя, — радостно выдохнула она, покрывая его лицо легкими поцелуями. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!Венецию захватило ощущение небывалого единения с миром, где все встало на свои места так просто, как это бывает только в детских снах. И ей хотелось кричать об этом с вершины горы, глядя в бездонное звездное небо.Хэзард обнял ее и, глядя в сияющие глаза, спросил: — Как ты можешь быть так уверена в этом?— Я просто знаю.— И почему ты так легко произносишь эти слова? — с завистью прошептал он.Венеция пожала плечами.— Если чувствуешь что-то, об этом легко говорить. Все происходит само собой — я живу, я чувствую, я есть! Все очень просто. Разве ты этого не ощущаешь?— Нет, — без колебаний ответил ей Хэзард.Ему бы очень хотелось, чтобы его чувства оказались такими же простыми. Но его любовь к Венеции была потаенной, скрытой от чужих глаз, ей мешало множество препятствий.— Поцелуй меня, — Венеция прервала его мрачные размышления. — И люби меня.— Маленький диктатор, — шепнул Хэзард. — Ты никогда не изменишься!Она первая поцеловала его — страстно, горячо, — и этот поцелуй стал прелюдией к великолепной симфонии наслаждения. 28 Последующие дни были просто восхитительными, какие не забываются до конца жизни. Хэзард не отходил от Венеции. Ему нравилось все время касаться ее, дотрагиваться до нее, словно ощущение желанного тела под пальцами стало своеобразным талисманом против будущего, о котором он предпочел не вспоминать в эти короткие сладостные недели лета.Хэзард и Венеция ездили верхом, лакомились ягодами, собирали дикий ревень, смеялись, веселились, любили друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43