Бизоны паслись на зеленой траве, их было около двух тысяч. Венеция успела увидеть, как Хэзард пристрелил своего первого бизона. Потом стадо понеслось вскачь, и все скрылось в густой пыли.Час спустя пыль осела, открывая взгляду зеленую равнину и сотни убитых бизонов. Женщины поехали туда с мальчиками и стариками, ведя в поводу вьючных лошадей. Венеция нашла Хэзарда довольно далеко от всех. Он разделывал тушу жирной самки бизона. На жарком солнце он весь покрылся потом, но его движения оставались четкими и быстрыми. Его руки всегда привлекали внимание Венеции, и она в который раз поразилась их грациозности и силе. Несколько внушительных порций мяса уже лежали на снятой шкуре.— На это уйдет некоторое время, — заметил Хэзард, отрезая очередной кусок мяса. — Тебе, наверное, лучше вернуться в деревню.— Скольких тебе еще придется разделывать?— Я застрелил пятерых, но о трех из них позаботятся мои дяди. И все-таки мне понадобится не меньше двух часов. — Хэзард посмотрел на солнце, которое достигло зенита и нещадно палило. Охотничья лошадь Хэзарда была вся в мыле и тяжело дышала, а его собственное обнаженное тело в одной набедренной повязке лоснилось от пота. — Почему бы тебе не уйти в тень? — предложил он, откидывая прядь волос с лица.— Я ничего не имею против солнца, — беззаботно ответила Венеция и соскочила с Петы.Она стояла перед ним с непокрытой головой, с голыми руками и ногами, и он не удержался:— Светское общество Бостона не одобрит твой загар.— Я не собираюсь возвращаться, поэтому могу загорать сколько душе угодно! — с вызовом заявила Венеция.Нож Хэзарда застыл в воздухе. Чуть повернувшись к ней, он посмотрел на нее из-под ресниц.— А если у твоих родителей другое мнение на этот счет?— Скажи, ты хочешь, чтобы я вернулась в Бостон? — затаив дыхание, Венеция ждала его ответа.Хэзард смотрел на нее не мигая.— Ты же знаешь, что я не имею права думать о том, чего хочу я. Мне приходится заботиться о моих рудниках и о моем народе.Венеция ждала другого ответа… Но ведь Хэзард не сказал «нет», и она почувствовала, что снова может дышать.— А если не считать этих проблем? — Венеция не собиралась отступать, но ее голос вдруг зазвучал робко.— Если мы сбросим со счетов эти проблемы, то мы сбросим со счетов и весь мир, биа, — спокойно ответил Хэзард.— Предположим, что мы можем это сделать. Что тогда? Ответь мне, что тогда?Хэзард снисходительно улыбнулся.— Тогда, мой ласковый котенок, я хотел бы, чтобы ты осталась со мной. Мне очень нравится наша жизнь здесь, в мире мечты.— В таком случае у нас все получится! — радостно воскликнула Венеция. — Подожди, и ты увидишь.— Как это всегда бывало у избалованной мисс Брэддок? — спокойно спросил Хэзард.— Именно так!Охваченная восторгом, Венеция бросилась к Хэзарду, так что бахрома на ее платье взметнулась. Она опрокинула его на землю, упала на него сверху и начала целовать, не обращая внимания на окружающих. Улыбаясь, целуясь, смеясь, они валялись по траве, как разыгравшиеся щенки, и свежий запах смятой травы щекотал им ноздри.— Ты меня соблазняешь и отвлекаешь, — наконец прошептал Хэзард, крепко прижимая к себе Венецию. — Если мы сейчас же не прекратим, мухи съедят тех двух бизонов, которых я еще должен разделать. А вот, скажем, через пару часов я покажу тебе прелестный пруд совсем недалеко отсюда.— Договорились, — Венеция радостно улыбнулась. — Давай я тебе помогу.Хэзард отодвинулся от нее и сухо заметил:— Тогда на это уйдет три часа.— Ладно, в таком случае я не пошевелю даже пальцем, — с готовностью согласилась Венеция.Разделывая бизонов, Хэзард установил новый рекорд скорости. 26 Они проехали несколько миль и остановились у глубокой расщелины, уходившей в поросшие зеленью холмы. Высокая скала стояла у входа в нее, словно башня средневекового замка. Густой подлесок, поваленные стволы деревьев создавали впечатление хаоса.Они спешились и повели за собой лошадей сквозь колючий кустарник. Узкая тропа постепенно уходила вниз, их окружала абсолютная тишина и роскошная благоухающая зелень. Солнечный свет, то золотистый, то бледно-желтый, с трудом находил себе дорогу в плотной листве. В воздухе стоял аромат диких цветов, и Венеции казалось, что они попали в странный заколдованный мир.Внезапно Хэзард отвел в сторону ветку дикой сливы, и перед ними раскинулась волшебная поляна, поросшая лютиками и шиповником, с трех сторон окруженная огромными ясенями и трехгранными тополями. Два вишневых дерева стояли у широкого, светлого пруда. Над головой звонко пели птицы, в траве стрекотали кузнечики, и это редкое по красоте место показалось Венеции воплощением рая.— Хочешь поплавать? — спросил Хэзард. — Я, например, обязательно искупаюсь. Если только, конечно, вид крови не возбуждает тебя.Венеция оглядела его смуглое блестящее тело, покрытое кровью бизонов, и насмешливо ответила:— Нас, бостонских дебютанток, всегда учили, что следует попросить мужчину смыть с себя кровь, прежде чем он займется с вами любовью. Это было правило номер два.— Какое же правило стояло в списке под первым номером? — усмехнулся Хэзард.— А вот это секрет! Впрочем, ты скоро сам догадаешься…Венеция стянула через голову платье и бросила его на траву. В черных глазах Хэзарда сразу полыхнуло жаркое пламя. Венеция стояла выпрямившись, ее груди как будто просили к ним прикоснуться.— Иди ко мне, — хрипло прошептал он.— Разве я могу нарушить правила, сэр? Вы ведь, кажется, собирались плавать. С удовольствием составлю вам компанию.Венеция развернулась и побежала по прохладной траве к пруду. Ей нравилось дразнить Хэзарда. Он принимал любовную игру без усилий, охотно, как человек, привыкший доставлять удовольствие женщинам.Она уже была в воде, потом обернулась и крикнула ему:— Давай наперегонки до другого берега! Победитель получает…Не договорив, Венеция нырнула, и Хэзард начал торопливо развязывать кожаные шнурки своей набедренной повязки.— Так что же получает победитель? — крикнул он, когда она вынырнула несколькими ярдами дальше.— Тебя! — крикнула она в ответ, поднимая вокруг себя брызги, и напомнила Хэзарду дух воды, застигнутый во время купания.— А если я выиграю? — усмехнулся он, скидывая мокасины.— Ты не выиграешь!Венеция точным, красивым движением нырнула и исчезла из вида. Когда она, задыхаясь, снова показалась на поверхности, у нее было преимущество в половину дистанции, но Хэзард уже рассекал воду с уверенностью опытного пловца. Он видел, что Венеция отлично плавает, и хотя неуклонно нагонял ее, силы у них были практически равными. Ему удалось ее догнать только у противоположного берега.— Ты сейчас проиграешь, — предупредил он, откидывая волосы с лица.Венеция не ответила, только улыбнулась и мощным толчком рванулась к берегу, оставляя за собой вспененную воду. Хэзард галантно уступил ей несколько секунд и вышел на берег, когда Венеция уже лежала ничком на зеленой траве.— Ты проиграл, — с солнечной улыбкой объявила она, тяжело дыша, и Хэзард подумал, что ее щека на фоне травы кажется розовым шелком на темно-зеленом бархате.— Ты чертовски хорошо плаваешь, красавица, — похвалил он и с улыбкой добавил: — Для женщины.Венеция резко села, и солнце облило ее потоком золотого света. Персиковые груди чуть дрогнули от такого движения, и Хэзард сразу почувствовал, как напряглась его плоть.— Для женщины?! — возмущенно повторила она. — Это тебе дорого обойдется, дорогой!— И во что же мне это обойдется? — Хэзард лег рядом с ней на спину. Великолепный в своей наготе, он смотрел на нее невинными глазами, заложив руки за голову.— Мы условились, что победитель получает тебя. Я выиграла, так что теперь ты принадлежишь мне!— Разве раньше ты в этом сомневалась?— Но отныне ты будешь делать все, что я захочу, — нежным голоском объявила Венеция.— Я к вашим услугам, мэм, — прошептал Хэзард, скользнув взглядом по ее обнаженному телу.— Для начала поцелуй меня! — приказала Венеция. Хэзард повернулся на бок, оперся на локоть и исполнил ее приказание.— Не так плохо, — задумчиво пробормотала она, словно перед ней была некая шкала совершенства, и ее губы дрогнули в улыбке. — А теперь поцелуй меня еще раз.Поцелуй Хэзарда был страстным, но почти целомудренным. Он ни разу не прикоснулся к ней руками.— Как ты думаешь, если практиковаться почаще, ты сможешь улучшить свои показатели? — беззаботно поинтересовалась она.— Мы можем только надеяться на это, мэм, — ухмыльнулся Хэзард. — Но, разумеется, при условии вашего личного участия.— Если я даже не буду тебе помогать, ты все равно обязан делать все, что я скажу. Абсолютно все! Ведь ты теперь мой раб, Хэзард.Его глаза расширились от удовольствия.— Как мило… Я никогда раньше не выступал в подобной роли. А настанет ли моя очередь победить в этой очаровательной игре?— Нет, дорогой, здесь может быть только один победитель. А теперь вставай!Хэзард встал.— Подойди к дереву.Спустя мгновение Хэзард прислонился спиной к стволу и вопросительно посмотрел на Венецию.— Прикоснись к себе, — приказала она.— Я обязан это сделать?— Конечно, обязан! Нечего и спрашивать.Едва заметно пожав плечами, Хэзард подчинился, и его возбужденная плоть напряглась еще больше. Венеция смотрела на него и чувствовала, как горячая дрожь пробегает у нее по спине. Хэзард провел пальцами по густым черным волосам и выпрямился, как гладиатор на арене или дворцовый стражник, замеченный повелительницей благодаря своей редкой красоте и росту.— Ты довольна? — спокойно спросил он.— Вот теперь мне хочется прикоснуться к тебе, — задыхаясь, произнесла Венеция. — Подойди ко мне.Хэзард молча повиновался. Сейчас он в самом деле напоминал большого черного кугуара: его мускулистое тело блестело, волосы цвета воронова крыла переливались на солнце. Он послушно и с удовольствием играл в игру, которую предлагала ему Венеция. Но когда ее нежные губы коснулись его возбужденной плоти, Хэзард вздрогнул всем телом.На мгновение подняв на него глаза, Венеция спросила:— Поцеловать ли мне тебя еще раз? Моему вассалу это понравилось?Хэзард опустил веки.— Мне это нравится так же, как дыхание, миледи, — прошептал он и, запустив пальцы ей в волосы, притянул ее к себе.Через некоторое время Венеция снова отодвинулась и посмотрела на него.— А теперь мне хочется ощутить тебя внутри… — медленно произнесла она, ее лицо порозовело от страсти.— Что ж, вполне закономерное желание, — Хэзард улыбнулся, чувствуя, как колотится его сердце. — Вы желаете это исполнить стоя или… там, где вы находитесь сейчас?— Здесь, — прошептала Венеция и откинулась назад, полузакрыв глаза.Опустившись перед ней на колени, Хэзард развел ее ноги в стороны.— Вы очень добры с прислугой, миледи, — прошептал он, лаская ее бедра. Его руки казались особенно смуглыми на ее белой коже.— Я передумала! — внезапно заявила Венеция, когда его пальцы коснулись нежных лепестков под рыжими влажными кудряшками. — Я больше ничего не хочу.Хэзард нахмурился.— А вы не боитесь восстания рабов, бостонская принцесса?Венеция чуть приподняла одно плечо.— Что ж, тогда, может быть, чуть-чуть, — величественно согласилась она, словно делая одолжение.Глаза Хэзарда потемнели.— Чуть-чуть… Это вот так, миледи? — поинтересовался он, придвигаясь так, чтобы его напряженная плоть касалась ее трепещущих лепестков.— Гмм…— Или вот так? — он вошел в нее немного.Глаза Венеции закрылись; она чувствовала, как он заполняет ее лоно, и удовольствие, подобно опиуму, затуманило ее мозг.— Ну что, миледи? — лениво протянул Хэзард, отстраняясь от нее. — Этого достаточно?Глаза Венеции тут же распахнулись.— Нет! — запротестовала она и потянулась к нему. Хэзард послушно вошел в нее снова, проникая еще глубже, чувствуя, как ее мускулы крепко обхватывают его. Но, услышав ее приглушенный крик, он тут же отстранился.— Желаете еще, миледи? — хрипло спросил Хэзард, вглядываясь в ее лицо.— Да… — Венеция сделала движение бедрами, чтобы вернуть восхительное ощущение наполненности. — О да!— А вот теперь, биа-кара, — прошептал Хэзард, легко касаясь ее губ, — раб становится господином. Мне что-то больше не хочется. Может быть, попозже.— Хэзард! Я пристрелю тебя, бессовестный негодяй!— И что же ваше высочество станет делать потом? — поддразнил ее Хэзард. — Когда ваше горячее нежное тело начнет просить ласки, когда вы вспомните, как вам было приятно чувствовать меня в себе… Что же вы тогда станете делать?— Я найду кого-нибудь еще!— Но будет ли он знать, как коснуться вас вот здесь? — Рука Хэзарда скользнула между ее бедрами, и Венеция застонала. — А будет ли он знать о том, как ваши груди покрываются мурашками, когда я легонько покусываю их? Не слишком сильно… — его губы тут же коснулись ее напряженного соска, — а как раз так, как нужно? — его острые зубы слегка сжали розовый сосок.— Прошу тебя, Джон, не дразни меня! Я хочу чувствовать тебя…— Вот так? — спросил он.— Да, — вздохнула Венеция.— И вот так?— О господи, да… — Все закружилось у нее перед, глазами.— В таком случае ты, красавица, должна делать то, что я скажу, иначе я не дам тебе того, чего ты хочешь. — Его глубокий бархатный голос обволакивал ее.— Хэзард! Неужели ты хочешь, чтобы я умоляла тебя?— Боже, нет, конечно. Просто подержи свои груди так, чтобы я мог их поцеловать. Они недостаточно близко…Венеция не пошевелилась.— Ну что ж, тогда мне, пожалуй, лучше пойти поплавать, — Хэзард отстранился от нее и сел.Венеция тут же подхватила себя руками под груди и подняла их вверх, чтобы соски торчали в небо.— Вот так-то лучше, принцесса, — похвалил ее Хэзард. — Видишь, ты все-таки можешь проявлять послушание. Которую из них мне поцеловать первой?Венеция отвела глаза.— Посмотри на меня, котенок. Вот эту? — Хэзард наклонился, тронул пальцем сосок, и Венеция выгнулась ему навстречу, чувствуя, как по всему телу растекается жар. — Или вот эту? — Губы Хэзарда сомкнулись вокруг второго соска и начали слегка посасывать его. Одной рукой он ласкал ее между бедрами, а вторая нежно гладила сосок другой груди. Он ласкал ее до тех пор, пока Венеция не застонала и не впилась ногтями в его плечи.— Ты готова принять меня, любовь моя? — спросил Хэзард, чувствуя, что не может больше сдерживаться, и сам же ответил на свой вопрос: — Да, я вижу, что ты готова.Он поцеловал ее, и Венеция ответила на его поцелуй, не видя вокруг ничего, не думая ни о чем, кроме всепоглощающего желания. Ее тело начали сотрясать легкие судороги, как только он вошел в нее, и Хэзард терпеливо ждал, не шевелился, пока последняя волна наслаждения не схлынет. Тогда он нежно поцеловал ее, как весеннее солнце целует новые зеленые побеги, и его мужская сила вознесла их обоих в рай.Потом, когда они испытали все удовольствия и отдыхали в спокойном умиротворении, Хэзард перекатился на спину и сел. Венеция лежала рядом в сонном забытьи, ее волосы разметались по траве, глаза были закрыты. Хэзард сидел неподвижно, околдованный ею, и не мог понять собственных чувств. Он испытывал к ней не только влечение и дружескую привязанность, но и что-то почти отцовское, что-то такое, чему он не мог подобрать слов.Внезапно Хэзард протянул руку и ловко поймал бабочку, вспомнив, как его учили этому в детстве. Он осторожно положил ее на белоснежный живот Венеции, но молодая женщина немедленно открыла глаза, разбуженная щекочущим прикосновением крылышек. Как зачарованная, смотрела она на изысканное создание, на отливающие золотом крылья с рисунком желтого, шафранового и черного цветов.— Я подарю тебе все сокровища мира, биа-кара, жена моя, — прошептал Хэзард и так нежно коснулся хрупкого крыла, что бабочка даже не испугалась.Венеция вспомнила, как те же самые руки несколько часов назад разделывали бизона. И эти же руки, способные убивать, подарили ей неземное наслаждение…— Мне нужен только ты, — тихо ответила она. Их взгляды встретились. Бабочка улетела.— Я твой навсегда, — спокойно сказал Хэзард, и на его лице появилось нежное, ласковое выражение. 27 К тому времени, как Хэзард и Венеция вернулись в деревню, закатное солнце окрасило небо в багряный цвет над далекими горами. Уже били барабаны, а аромат жарившегося на кострах мяса бизона, казалось, может заставить даже птиц на деревьях испытать чувство голода.Они торопливо оделись, так как и без того уже опоздали. Хэзард выбрал светлое кожаное одеяние, украшенное перьями, а Венеция — одно из своих новых платьев с рисунком из морских раковин и бисера.— А теперь я тебя причешу, — сказал Хэзард и, взяв гребень, начал расчесывать ее рыжие кудри.— Но ты не обязан этого делать, — запротестовала Венеция. — Я вполне могу причесаться сама или попросить кого-нибудь…Хэзард поднял на нее глаза, сразу же вспомнил тепло ее кожи, сладость объятий на берегу пруда и спокойно произнес, не открывая даже малой толики того, что он чувствовал на самом деле:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43