– Как здесь красиво! – не удержалась от восклицания Джиллиана. – За такую страну воистину стоит сражаться.– Ты права, дорогая, – согласился Карлейль, любуясь ею, а не ландшафтом. – Скоро перед нами откроется еще одна долина, с водопадом. Там остановимся, присядем и поедим.«Да, – подумала она с содроганием, – присядем, если я смогу присесть».Но сказала совсем о другом.– Спасибо вам с Брюсом, что вы заговорили о моем отце, о том, что необходимо найти и наказать тех, кто его предал.– Я понял наконец, что без того, чтобы не выполнить долг перед отцом, ты не сможешь быть счастлива, – с чуть виноватой интонацией в голосе ответил он. – А для меня твое счастье значит очень много.– Но что же оно такое? – спросила она.– «Оно» – что?– Счастье.Вопрос застал его врасплох – он никогда не думал об этом и перебирал в уме разные ответы, пока не остановился на одном.– Счастье, – сказал он не слишком уверенно, – когда ничего больше не надо. Все уже есть вот здесь. – Он показал рукой туда, где сердце, где, как считают, должна находиться душа.Она ничего не ответила и молчала все время, пока они, свернув с основной тропы, шли по направлению к водопаду.Лишь когда приблизились к небольшому озеру, в которое срывались, искрясь и танцуя, струи воды с темного выступа скалы, Джиллиана повернулась к мужу и произнесла:– Тогда, значит, я счастлива, если нахожусь рядом с тобой...Они добрались до Гленкирка уже в темноте, потому что долго пробыли возле водопада. В доме стояла тишина, все уже спали. Карлейль повел лошадей в конюшню, Джиллиана поднялась в общую спальню, усталая, с непроходящей болью в спине.Уже в третий раз неутомимая Агнес убрала их комнату как для первой брачной ночи: разбросала вдобавок к высушенным листьям и травам свежие, весенние ростки. Джиллиане подумалось, что, возможно, именно сегодня будет их самая настоящая свадебная ночь. Ночь полного счастья... Если оно бывает.Она скинула легкий плащ и потянулась к лентам корсажа, когда взгляд ее упал на стоявший под окном большой сундук, и она замерла.Там, под светом близкой свечи, она увидела аккуратно разложенные на его крышке вещи: свою кольчугу, совсем новые куртку и кожаные рейтузы, кинжалы и сверху – вложенный в ножны меч. Меч ее отца – «зуб змеи».Она поняла немое послание мужа, знак его любви, прощения и признания ее права на собственные жизненные увлечения и привязанности. Вот для чего он отправил в Гленкирк несколько раньше Джейми и Агнес.Слезы благодарности выступили у нее на глазах. Она приблизилась к сундуку, нежно прикоснулась к рукоятке огромного меча.– Ты довольна?Она не слышала, как Джон вошел в комнату. С улыбкой повернулась к нему и произнесла:– Значит, ты больше не запрещаешь мне это?Ответ она знала, но хотела услышать его из уст Джона. И он ответил:– До событий в Канроссе я знал только одну половину твоего существа. Теперь знаю обе. И понял, что не имею права запрещать то, что составляет не по твоей вине значительную его часть.Он смягчился, почувствовала она и то же самое ощутила в себе: нежность, мягкость, желание противостоять все время чему-то и кому-то, что так наполняло жизнь раньше, куда-то ушло. И она уже знала, как ответит на его благородное решение признать в ней воителя.Подняв с сундука отцовский меч и держа его на вытянутых руках, она подошла к стоявшему посреди комнаты Карлейлю.– Меч, – сказала она, – слишком тяжел для меня, милорд. Но он вполне подойдет вам, и, надеюсь, вы окажете честь моему отцу и мне и возьмете его в свое владение.– Я беру его, жена, с благодарностью и закажу нашему кузнецу выковать похожий на него меч, но меньших размеров... – ответил он, глубоко тронутый ее словами.Позднее, когда они лежали в постели, чувствуя, что тепло перины и простынь не разъединяет, а соединяет их, а весенний ночной ветер овевает через створку окна разгоряченные любовью тела, Джиллиана вдруг повторила то, что уже не раз произносила за последние сутки:– Клянусь, что никогда, никогда не стану задевать или оскорблять тебя.Он уже засыпал, но открыл глаза и сказал:– Ты задела не меня, маленькая Плантагенет, а нашего короля. И не словом, а ножом. Попытайся больше так не делать.Ей не понравилась насмешка, которая прозвучала в его тоне, но она ничего не сказала. Немного помолчав, она спросила:– Как ты думаешь, сможет он завоевать для нас свободу?С полной убежденностью в голосе он ответил:– Если каждый из нас тоже захочет ее завоевать и поддержит его.Его слова были справедливы, но она мало что знала о каждом, и потому, прежде чем уснуть, сказала опять о себе:– Я, наверное, обезумела, когда осмелилась на покушение.Он обнял ее, притянул к своей широкой груди и шепнул:– Не безумная, а введенная в заблуждение жизнью и людьми. Но я постараюсь защитить тебя и от этого...В следующее воскресенье в церкви Гленкирка состоялась наконец помолвка Агнес Карлейль и Джейми Джилли, весь клан от всей души ликовал по поводу долгожданного события. Отец Ансельм отслужил долгую благодарственную лессу, которую с трудом выстояли Джейми и его отец Джок, не привыкшие столько времени выслушивать высокопарные слова.Агнес начала уже постепенно знакомить Джиллиану с хитростями управления домашним хозяйством, хотя, в сущности, никаких хитростей и сложностей не было: все шло по налаженному с давних пор пути – кухарка и служанки прекрасно знали и исполняли свои обязанности и остальные члены клана тоже, не говоря уже об управляющем Джейми, который превосходно разбирался в своем деле.Джиллиана уразумела, что от нее требовалось, и довольно быстро нашла свое место и форму поведения в совершенно новой роли, не взваливая на свои плечи многие дела, как Привыкла Агнес, но и не пуская их на самотек, а просто больше полагаясь на людей, поднаторевших в своей работе. Поначалу такое отношение несколько озадачивало многих, однако вскоре они привыкли решать значительную часть дел сами, получая от самостоятельности даже некоторое удовольствие. Удовольствие стала получать и Джиллиана: она ощутила, что, после того как добровольно отдала свой меч и тем самым окончательно сошла с военной тропы на мирную, в ее душу вошло успокоение, а круг интересов значительно расширился.Не откладывая в долгий ящик, она написала письмо сестре Марии, в котором уверяла, что вполне довольна жизнью в Гленкирке, однако скучает по своей благородной наставнице и опекунше и надеется, что с Божьей помощью они еще увидятся. Невинное по содержанию письмо, врученное брату Уолдефу, который его повезет адресату, не сможет доставить какие-либо неприятности, если вдруг его украдут или просто отберут. На словах монаху поручалось совсем другое, в том числе упросить принцессу раскрыть по возможности все тайное, что связано со смертью Уильяма Уоллеса и с теми, кто его предал. Сам брат Уолдеф пришел в восторг, увидев перемены, произошедшие с Джиллианой, и с волнением ожидал момента, когда сможет обо всем поведать сестре Марии.Он отправился в долгий и опасный путь, получив наставления от Карлейля и прощальный поцелуй в толстую щеку от Джиллианы. Глядя ему вслед, она поняла вдруг с грустью, что, по существу, первый раз в жизни расстается с добрым и преданным ей человеком и не знает, увидятся ли они вновь.К счастью, долго ей грустить не пришлось, потому что в тот же день Джон удивил и обрадовал ее, предложив потренироваться в боевом искусстве, чего она не делала уже многие недели.Сначала он спросил с едва уловимой, как ей показалось, насмешкой:– Ведь ты всегда оказывалась сильнее своих партнеров, не так ли?На что она честно ответила утвердительно.– Тогда, – сказал он, – я позанимаюсь с тобой, если ты не против. Ведь после отца у тебя были только партнеры, а не учителя, так?– Да, милорд супруг, – радостно подтвердила она. – Я очень хочу, чтобы вы учили меня не только в постели.Он погасил желание, пробудившееся от ее слов, и, обратившись к одному из молодых воинов, находившихся на лужайке, где они стояли, велел принести деревянные палки, которые использовались взамен оружия во время тренировок.Джиллиана подумала, что Джон будет с ней сражаться, но он кивнул тому же воину и предложил ему помериться силой с Джиллианой. Сам же стал наблюдать за ними и давать советы относительно работы ног, рук, долготы замаха и многого другого. То, что оружие не было настоящим, позволяло без опаски совершать самые рискованные выпады, и за те несколько часов, что Джиллиана провела на лугу, сражаясь на палках с молодым воином, она освоила новые, неизвестные ей ранее или уже позабытые приемы, а устала не меньше, чем если бы они бились настоящими мечами.– А со мной не хочешь сразиться, мой супруг? – спросила она на пути к дому.– Нет, – ответил он и улыбнулся. – Но не оттого, что боюсь тебя. Просто мы не должны обращать оружие друг против друга. Даже деревянное.Они уже подходили к калитке, ведущей во двор замка, когда она положила руку ему на рукав и спросила, стараясь скрыть волнение:– Когда отправишься на войну вместе с Брюсом... – Она запнулась. – Можно я пойду с тобой?Он замедлил шаг, внимательно вгляделся в ее лицо и, нахмурясь, произнес:– Если я скажу «нет», ты все равно помчишься туда? Так ведь, жена?– Да, – не сразу призналась она, – но не из желания бросить тебе вызов, как бывало раньше, а потому, что не смогу сидеть здесь одна, без тебя, не зная, жив ты или мертв.Теперь, когда я нашла тебя, я не выдержу разлуки и неизвестности.Его до глубины души тронули взволнованные слова, однако он сказал то, что она и предполагала услышать:– Жены всегда сидят дома, когда мужья уходят на войну.– Да, – согласилась она. – Те жены, которые не в силах охранять своих мужей, прийти им на помощь в бою, защитить их со спины, если нужно. Такие женщины могут оставаться дома и ожидать возвращения мужей с поля битвы, не проклиная себя, если те не вернутся.Она не сводила взора с его лица, и взгляд его серых глаз смягчился.– Я тоже не хочу потерять тебя в сражении, жена, – сказал он.– Значит, и меня надобно защитить со спины, когда идет бой. – Она помолчала. – Так могу я пойти?Он понимал уже, что не сможет сказать «нет», ибо обидит ее, и если даже она подчинится, то будет глубоко Несчастна, чего допустить он не в состоянии. Кроме того, она доказала делом, что умеет сражаться ничуть не хуже, если не лучше большинства воинов-мужчин, которых он знал и кого они с Брюсом поведут вскоре к Линденроссу и, даст Бог, победив там, – к Эшинтону.Он сказал:– Хорошо, Джиллиана, я согласен, если Роберт примет тебя в свое войско... И если ты не будешь к тому времени беременна, – внезапно добавил он.Но оба знали, что, несмотря на то наслаждение, которое испытывали от взаимной близости, его семя еще не дало всходов. Знали и верили, что все впереди: у них есть время.Глядя, как в ее глазах засверкали слезы благодарности, он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы прямо посреди двора.После двух недель и трех дней утомительного путешествия брат Уолдеф прибыл в Виндзор, где узнал, что принцесса Мария уже некоторое время назад возвратилась в Эмсбери. Кто-то из прислуги сказал ему, что здесь, в городе, живет ее бывший стражник Роберт Уорд, с кем Уолдеф был хорошо знаком, и монах решил наведаться к нему и переночевать там, если можно.Тот с радостью принял его и начал с ходу рассказывать о своих малых детях и о новой службе у графа Уорика. Потом поговорили о Джиллиане, былой сопернице Роберта в учебных битвах, и монах поведал молодому человеку, кто ее отец, после чего спросил:– Кажется, твой теперешний хозяин, граф Уорик, один из тех, кто переправлял захваченного Уоллеса через границу восемь лет назад, в триста пятом году?– По-моему, так, – отвечал тот после некоторого раздумья. – Что-то я слышал.– А кто-нибудь, с кем ты сейчас служишь, Роберт, может лучше помнить те времена? Хотелось бы побольше узнать, как и что тогда было.Роберт опять задумался и потом сказал:– Есть, наверное, один или два, которые что-то вспомнят. Особенно если напоить хорошенько.– Я бы очень хотел поговорить с ними, Роберт. Видишь ли, леди Карлейль ничего не знает о последних днях отца, и, полагаю, ты согласишься, имеет право узнать. Так что устрой мне встречу завтра утром с кем-нибудь из них.– Конечно, брат Уолдеф. Святое дело! Рад буду помочь ей. Помню, как мы славно бились на мечах. Ох и хороша девчонка!Уолдеф возлагал немалые надежды на предстоящий разговор, который, даст Бог, откроет нечто новое и более определенное в судьбе Уоллеса, после чего намеревался отправиться прямо в Эмсбери к сестре Марии. Он даже был доволен, что не придется присутствовать в замке Виндзор, в королевской резиденции, когда туда придет весть о наступлении шотландцев на Линденросс и Эшинтон, которое, он чнал, планировалось Брюсом.Роберт тем временем увлеченно рассказывал о недавней военной кампании в Ирландии. На другой день Роберт устроил встречу монаха с двумя старыми воинами, которая дала свои результаты.Он узнал от них, что сам граф всегда предпочитал начинать сражение, только если считал шансы на свою победу достаточно высокими, для чего был готов идти на все, в том числе на подкуп или, как говорится, подмазать колеса. И в том случае, о котором идет речь, он послал облеченного его доверием человека, а может, и нескольких человек, чтобы от имени короля они подкупили наиболее податливого из шотландских лордов. Вроде Уорик намеревался даже попытаться подкупить самого Уоллеса...Самым интересным в полученной отрывочной информации брат Уолдеф посчитал мелькнувшие слова о том, что кто-то из шотландцев все же изъявил согласие стать предателем за определенную мзду. Значит, решил брат Уолдеф, есть люди, кроме исполнителя, которые знают, как все было, и знают в лицо его самого, что имело большое значение для расследования...Через два дня брат Уолдеф уже ехал в Эмсбери и скоро увидел сестру Марию.Среди монахов и монахинь не принято обнимать друг друга, но сестра Мария, нарушив все правила, ласково обняла Уолдефа и пригласила в свои покои.Первый ее вопрос касался Джиллианы.И следующие четверть с лишним часа обычно немногословный монах подробно рассказывал об их общей любимице и подопечной, не скрывая всех перипетий ее семейной жизни вплоть до самого страшного события – покушения на Брюса и последующего наказания. В конце рассказа Мария уже не могла усидеть на месте, она поднялась и начала ходить по комнате, спрятав руки в рукава монашеского одеяния.– Я во всем виновата, – сказала она. – Я не имела права вовлекать ее в отцовские дела.– О нет, – осмелился возразить монах. – Был грех, было наказание. И воспоследовал благополучный, благодарение Господу, конец. И сейчас все встало на свои места: Карлейль не перестал любить ее, он нашел к ней подход, ключ, который так долго искал, а она... вы не узнаете ее, сестра, когда увидите... Мы все молимся о вашем приезде.– Господь надоумил нас избрать ей в мужья достойного и необходимого для нее человека, – проговорила Мария, – и я желала бы узнать его получше.– Джиллиана послала вам письмо, – вспомнил Уолдеф, доставая послание из сумки на поясе. – В нем она тоже просит вас посетить ее и, если возможно, поехать прямо со мной.Колокольный звон позвал на вечернюю молитву Пресвятой Богородице, и решение пока осталось неясным.Однако надолго сестра Мария откладывать его не стала и после молитвы и прочтения письма Джиллианы сказала брату Уолдефу за легким ужином, что укрепилась в намерении как можно скорее отправиться в Гленкирк, чем несказанно его обрадовала.Отложив кусок хлеба, который он поднес было ко рту, монах воскликнул:– Как хорошо! У меня для вас тоже приятная новость о нашей Джиллиане. Она подарила доставшийся ей отцовский меч, тот самый «зуб змеи», своему мужу.– Вы действительно обрадовали меня, брат, – с чувством произнесла Мария. – Значит, наша девочка скинула со своей души страшный гнет завета «око за око».– Да, она будет ждать законного его претворения, – подтвердил брат Уолдеф. Глава 15 Войско Роберта Брюса в течение одного дня захватило замок Линденросс и двинулось затем на Эшинтон. Отнюдь не образцовое, не слишком хорошо подготовленное, плохо одетое и не очень дисциплинированное войско одерживало победу, руководствуясь преданностью своему вождю и воодушевлением, с которым каждый воин бросался в бой и погибал, если на то была Божья воля. В те годы шотландцам удавалось выходить победителями там, где в тех же условиях терпели поражение от англичан ирландцы и валлийцы.Крепость Эшинтон взяли в последовавшие два дня с малыми потерями. Английских воинов оставалось там не очень много, и сражались они вяло.Вообще той весной английских войск в Шотландии присутствовало значительно меньше, чем в предыдущие годы: король Эдуард мало интересовался ими, куда больше думая и заботясь о своих фаворитах, обретение которых стало весьма Затруднительным после печальной участи казненного Гавестона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30