Такой сердитой он не видел ее с тех пор, как она узнала, что он – профессиональный боксер.
– Так чем же провинилась бедняжка Бекки? – спросил он.
Оливия поставила банку с мукой на место. Не глядя на Конора, ответила:
– Думаю, Кэрри вам уже все рассказала.
– Да, все захватывающие подробности.
Она возмущенно воскликнула:
– Очень рада! Рада, что вам это кажется захватывающим. Уверяю вас, если бы у вас были собственные дети, они доставляли бы вам множество неприятностей.
Конор ухмыльнулся.
– Да, понимаю. Подобные ситуации – это проклятие всех матерей. Но что же вы теперь собираетесь делать?
– Собираюсь сделать так, чтобы это не повторилось, – решительно заявила Оливия. – Я хочу поговорить с мамой мальчика.
– Что? – Конор недоверчиво покачал головой. – Поговорить с его матерью? Но ведь парнишка окажется в очень затруднительной ситуации. Поговорите с ним, если считаете нужным, но оставьте его мать в покое.
– Пусть окажется в затруднительной ситуации. – Оливия вспыхнула. – Ему должно быть стыдно.
– Но почему? Парень всего лишь поцеловал хорошенькую девочку. Думаю, это вполне безобидно.
– Поцелуй – безобидно? – переспросила Оливия. – Но ведь это может привести к…
Конор скрестил руки на груди и пристально посмотрел ей в глаза. Оливия поджала губы и отвернулась.
– Бекки слишком молода для таких вещей, – сказала она, разбивая в миску яйцо. – Ей всего четырнадцать.
– Но ведь это был всего лишь поцелуй. Сколько лет было вам, Оливия, когда вы поцеловались в первый раз?
Она ничего не ответила. И Конор вспомнил предыдущий вечер, когда он коснулся пальцами ее губ, а она посмотрела на него так, словно впервые увидела. Да целовалась ли она вообще когда-нибудь? Ему вдруг захотелось получить ответ на этот вопрос. Да, он непременно должен был это узнать.
– Так сколько же, Оливия?
– Думаю, вас это не касается.
– А я думаю, что вы никогда еще не целовались.
– Нет, целовалась. – Она взяла бутылочку с ванилью, вытащила пробку и вылила ложку коричневой жидкости в тесто. – Дважды, – добавила она, порывисто отставляя бутылку. Ваниль брызнула ей на руки и на стол.
Конор громко рассмеялся.
– Два раза? Целых два раза?
В следующее мгновение в голову ему полетело яйцо. Но Конор не зря был профессиональным боксером. Реакция у него была отменная, и он сумел уклониться от удара. Яйцо пролетело у него над головой и разбилось о дверь. На пол сползли белок, желток и скорлупа. Он присвистнул, потом выпрямился и с ухмылкой проговорил:
– Отличный удар, только слабый. Хотите еще раз попробовать?
– Вам так нужно надо мной издеваться? – спросила Оливия с дрожью в голосе.
Он направился к ней, и она тут же отступила на шаг, упершись спиной в стойку.
– Ну давайте. – Конор раскинул в стороны руки. – Я готов.
– Что?
– Вы целовались целых два раза. Поделитесь со мной опытом. Покажите, как это делается.
– Не буду!
Он посмотрел ей в глаза и сокрушенно покачал головой.
– Так я и думал. На вашем счету нет ни одного поцелуя.
Оливия вскинула подбородок и с вызовом проговорила:
– Что ж, хорошо! – Приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами уголка его рта и тут же отодвинулась. – Вот, видите?
– И вы называете это поцелуем? – Конор рассмеялся. – Дорогая, я не знаю, что это было, но уж точно не поцелуй.
Она покраснела и с обидой пробормотала:
– Нет необходимости смеяться надо мной. Не у всех есть ваша… ваша…
– Моя – что?
– Ваша способность грешить.
– Целоваться – это грех?
– Уверена, что грех, если целоваться так, как целовались бы вы.
Он громко расхохотался.
Оливия же, нахмурившись, добавила:
– Конечно, вы о поцелуях знаете все. Не сомневаюсь, вы целовали многих женщин.
Она хотела отвернуться, но Конор, упершись ладонями в стойку, поймал ее в ловушку. Наклонившись к ней, он пробормотал:
– А теперь моя очередь. Хотите, я покажу вам, как это делать правильно?
В глазах ее промелькнула паника. Но уже в следующую секунду она решительно покачала головой и сказала:
– Нет, мистер Браниган. Не хочу.
– А может, вы боитесь, что мой греховный поцелуй может развратить вас? – спросил Конор с усмешкой. – Но ведь не исключено, что вам понравится…
– Сомневаюсь.
Это было уж слишком. Он не мог оставить подобное замечание без ответа.
– Сомневаетесь во мне, да? – Конор прикоснулся губами к ее губам, и глаза ее в тот же миг закрылись. – Не думаю, что вы достаточно в этом разбираетесь, чтобы судить. – Он поцеловал ее в уголок рта и добавил: – Самое главное – не думать в этот момент о поцелуе.
Конор закрыл глаза, вдыхая аромат ванили, окутавший их обоих. Он почувствовал, как дрогнули губы Оливии, но она не шевельнулась. Однако и не оттолкнула его. Конор провел языком по ее крепко сжатым губам, и тут она вдруг тихо вскрикнула, и ее губы раздвинулись, раскрылись. Он на мгновение отстранился, но лишь затем, чтобы снова прижаться губами к ее губам, – и теперь он уже целовал ее по-настоящему.
Внезапно он почувствовал, как ее руки поднялись – словно она хотела оттолкнуть его. Но Конор тотчас перехватил ее руки, переплетая свои пальцы с ее пальцами, и Оливия тут же прекратила сопротивление.
Взяв ее лицо в ладони, Конор распустил ее волосы, и шпильки посыпались на стойку и на пол. И только тут он осознал: игра зашла слишком далеко. Сделав над собой усилие, Конор отстранился; он понимал, что должен остановиться, пока не поздно. Но Оливия тихо вздохнула так, словно была разочарована. И в тот же миг последние остатки разума покинули его.
Он принялся покрывать поцелуями ее подбородок и шею над строгим белым воротничком. Откинув за спину волосы Оливии, он стал легонько покусывать мочку ее уха. Почувствовав, как она задрожала, он обнял ее за талию и привлек к себе, стараясь прижаться к ней как можно крепче. Ему безумно хотелось уложить ее на пол, хотелось овладеть ею прямо здесь, на кухне. Положив ладонь ей на грудь, он снова поцеловал ее, на сей раз страстно и уже не ласково, а твердо и требовательно. Почувствовав вкус ее рта, он большим пальцем обвел ее округлые груди и через ткань ощутил ее ответ.
Внезапно она прервала поцелуй, судорожно хватая ртом воздух. Сквозь шум в ушах Конор расслышал, как она произносит его имя. Но разрешение это или протест? Он этого не понял. Зато понял, что вот-вот может утратить над собой контроль. И если это произойдет…
«Господи, что же я делаю?!» – мысленно воскликнул Конор. Он резко отстранился от Оливии и отступил от нее на несколько шагов. Что же с ним произошло? Неужели он лишился рассудка от одного лишь поцелуя?
Откашлявшись, Конор пробормотал:
– Знаете, если подумать, то, наверное, и впрямь следует поговорить с матерью этого мальчика.
Резко развернувшись, он вышел из дома и зашагал в сторону сада.
Глава 15
Когда Бекки через несколько часов вернулась домой, Оливия долго не решалась посмотреть ей в лицо – она чувствовала себя лицемеркой.
– Обед уже готов! – крикнула она вслед дочери, когда та направилась наверх.
– Я не хочу есть, – прозвучало в ответ.
Вскоре раздался стук – это хлопнула дверь в комнате Бекки. Оливия со вздохом привалилась к стойке. Какая же она лицемерка! Совсем недавно отчитывала дочь, а сама…
К обеду Бекки не вышла из своей комнаты. Кэрри же с Мирандой непрерывно болтали, а Конор держался так, будто ничего особенного не случилось. Оливию такое его поведение возмущало.
Ведь она все еще ощущала жар его губ. И даже воспоминание о его объятиях и поцелуях вызывало какое-то странное волнение. И чувство вины.
Украдкой поглядывая на Конора, Оливия спрашивала себя: «Ну почему же он держится так, будто никакого поцелуя и не было? Как он может быть таким спокойным, таким непринужденным после всего произошедшего? Впрочем, ничего удивительного. Он ведь сам говорил, что целовал множество женщин».
Отодвинув свою тарелку, Оливия встала из-за стола. Собрав на поднос обед для Бекки, она направилась в ее комнату. Постучалась, но дочь не ответила. Немного помедлив, Оливия открыла дверь и увидела Бекки на постели – она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Девочка не подняла головы, когда Оливия вошла в комнату.
– Дорогая, я подумала, что тебе, возможно, захочется поесть.
– Уходи, – пробурчала в подушку Бекки.
Оливия поставила поднос на умывальник и подошла к кровати. Присев на край постели, она тронула дочь за плечо.
– Бекки, дорогая, думаю, нам нужно поговорить. Знаю, что тебе сейчас не очень хочется разговаривать, но мне нужно кое-что тебе сказать. А ты просто послушай меня. – Помолчав, она вновь заговорила: – Знаешь, я очень огорчилась, узнав о том, что случилось сегодня. Огорчилась, потому что ты моя дочь. Конечно, ты взрослеешь, но для меня ты все еще маленькая девочка.
Бекки приподнялась.
– Мне уже четырнадцать. А моя мама вышла замуж за папу, когда была всего на год старше меня.
– Да, это правда, – кивнула Оливия.
У Сары к тому времени была беременность около двух месяцев, но Бекки, конечно же, об этом не знала.
– Ты хочешь выйти замуж за Джеремайю? – спросила Оливия.
Бекки внезапно изменилась в лице – словно вопрос застал ее врасплох.
– Не знаю, – пробормотала она в растерянности.
– Видишь ли, дорогая, Джеремайя – первый мальчик, который встретился тебе в жизни. Он первый, к кому у тебя появились какие-то чувства. Но будут и другие. Думаю, ты это знаешь, – добавила Оливия с ласковой улыбкой. – Вот поэтому-то ты и не понимаешь, чего тебе хочется.
– Просто так получилось. – Прошептала Бекки. – И мне тоже хотелось. Я хотела узнать… – Она умолкла и потупилась.
Оливия закусила губу. Вот сейчас, после произошедшего на кухне, она прекрасно понимала свою дочь.
Бекки взглянула на нее с тревогой:
– Я поступила неправильно, да, мама?
– А ты как думаешь?
– Не знаю… – Девочка пожала плечами. – Мне так стыдно…
Оливия обняла Бекки и привлекла к себе.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая – Отстранившись, она заглянула дочери в глаза и спросила: – А почему бы нам кое о чем не договориться? Я обещаю, что буду тебе доверять, и не стану запрещать тебе видеться с Джеремайей. Вы оба можете и дальше сидеть у церкви и покупать мятные палочки в лавке, когда хотите. Я не стану ничего рассказывать Лайле. А ты, в свою очередь, пообещай мне, что не обманешь моего доверия, что не будешь ходить гулять с ним вдвоем. И никаких поцелуев у реки. А если вы с ним захотите прогуляться, то я пойду с вами.
– Но, мама!..
– Мне, конечно, захочется посмотреть на осенние травки и цветочки, собрать букетик. Так что ясно: вы с ним меня обгоните. Договорились?
Бекки улыбнулась.
– Да, договорились.
– Вот и хорошо. А теперь почему бы тебе не поесть? А потом мы с тобой отправимся на чердак и отыщем там платье для твоего бала в честь праздника урожая.
– Можно, Джеремайя будет сопровождать меняла бал?
– Да, конечно. Года через два.
Конору не спалось. Лежа в постели, он думал об Оливии, о том, как внезапно разгорелось его желание, едва лишь он прижал ее к себе.
Прежде он никогда не терял над собой контроль в обществе женщины. Так что же теперь с ними произошло? О Господи, на кухне!.. Средь бела дня, когда в любой момент могла зайти какая-нибудь из девочек…
Поднявшись с постели, Конор в волнении прошелся по комнате. Он понимал, что надо что-то предпринять, надо придумать, как выбросить из головы мысли об этой женщине. Иначе он просто сойдет с ума за тот месяц, что ему предстоит здесь провести.
Ах, напрасно он обещал ей остаться. Нужно было просто уйти, и тогда бы ничего не случилось. Увы, он почувствовал угрызения совести. А ведь совесть – вещь чертовски неудобная.
Конор надел брюки, натянул сапоги и, взяв лампу, вышел из дома. Какое-то время он стоял на крыльце, глядя во тьму. Потом поднял повыше лампу, спустился по ступенькам и направился к сараю. Отыскав там крепкую веревку и мешок с овсом, один конец веревки привязал к мешку, а другой – к стропилу. Затем подтянул мешок так, что он повис на нужном уровне, и завязал крепким узлом. «Не очень-то подходящий противник, но другого нет», – подумал он.
Конор нанес по мешку несколько прямых коротких ударов, но тут же со вздохом отступил на шаг. Ах, слишком уж медленно… Да, он утратил навык. Если он будет так бить, то даже Элрой Харлан сможет нокаутировать его, когда он вернется на ринг.
Конор снова ударил по мешку. Затем еще и еще… Целый час он отрабатывал удары, не обращая внимания на боль в ребрах. Целый час колотил по мешку то правой, то левой, пока, наконец, в изнеможении не рухнул на землю.
Через несколько минут, отдышавшись, Конор поднялся на ноги, снял свою самодельную боксерскую грушу и положил мешок и веревку на место. Потом взял лампу и пошел обратно к дому, надеясь, что теперь-то ему удастся уснуть.
Но все его усилия были напрасны. Он улегся в постель и тотчас же понял, что ему придется думать об Оливии до самого утра.
На следующее утро Оливию разбудили шаги, доносившиеся откуда-то сверху. Уставившись в потолок, она подумала: «Неужели Бекки снова отправилась на чердак? Но почему так рано?»
Встав с постели, Оливия быстро поднялась наверх, но там никого не оказалось.
Через несколько минут она снова услышала шаги и теперь поняла: кто-то ходил по крыше. А потом раздался какой-то стук. Что же это такое?
Оливия спустилась вниз, вышла во двор – и замерла в изумлении. Во дворе лежали кучки дранки и листы жести – материалы, которые она купила в прошлом году для ремонта крыши. А прямо у ступеней крыльца у стены дома стояла лестница.
Оливия отошла подальше от крыльца, задрала голову и увидела Конора, сидевшего на гребне крыши. Раздетый до пояса, он ловко орудовал молотком, а рубашка его висела рядом на трубе. Солнце взошло совсем недавно, но казалось, что Конор уже давно занимается этим делом.
Тут он вдруг заметил ее – и замер, словно окаменел. Оливия же отбросила со лба прядь волос и помахала ему рукой.
И только в этот момент наконец-то сообразила: она ведь вышла из дома в ночной рубашке.
– О Господи, – пробормотала Оливия, бросившись в дом. Закрыв за собой дверь, она не удержалась и взглянула в окно на дранку и листы жести во дворе – хотелось удостовериться, что все это ей не привиделось.
Закрыв глаза, Оливия мысленно произнесла благодарственную молитву. Выходит, Господь послал ей именно того, в ком она нуждалась.
«Ах, что же это такое? Похоже, она не намерена облегчить мне жизнь», – думал Конор. Ведь он оказался на крыше в столь ранний час лишь по одной причине: мысли об Оливии не давали ему спать всю ночь. А она что делает? Выбегает во двор в ночной рубашке. Да еще и становится так, что он видит сквозь рубашку очертания ее фигуры. Теперь он, наверное, весь день будет вспоминать об этом. Господи, что он здесь делает? Да будь у него хоть капля мозгов, он бы немедленно уехал отсюда, пока не поздно. Но он сидит на этой проклятой крыше…
Тут хлопнула дверь, и Конор, посмотрев вниз, увидел, как во двор вышли Оливия и Кэрри. К счастью, на сей раз Оливия была в платье. Кэрри же помахала ему рукой:
– Доброе утро, мистер Конор!
– Доброе утро, милая, – откликнулся он.
– Как это вы решились чинить крышу?
– Но она ведь нуждается в починке, правда?
– Да, конечно. Иногда она ужасно протекает. Мама уже все наши банки выставила на чердак, чтобы не текло.
Он посмотрел на Оливию. В одной руке она держала чашку, другой придерживала юбку, чтобы не развевалась на ветру. И теперь волосы ее были причесаны и заколоты шпильками. Конор тотчас же представил, как ее волосы разметались по подушке, а он пропускает сквозь пальцы шелковистые пряди…
Конор поспешно отвел взгляд. Лучше об этом не думать.
– Доброе утро, – поздоровалась Оливия. – Наверное, вы встали с рассветом.
Интересно, а что бы она сказала, если бы он рассказал ей правду?
Указав на крышу, Конор ответил:
– Раз уж я собрался пробыть здесь подольше – почему бы мне не починить вашу крышу?
Оливия улыбнулась ему.
– Спасибо вам огромное. – Она подняла вверх руку с чашкой. – Я сейчас приготовлю завтрак. Может, пока хотите выпить чаю?
Он отложил молоток и поднялся на ноги. Затем осторожно спустился по склону крыши к лестнице, а после этого – на землю. Оливия вручила ему чашку с чаем, а Кэрри спросила:
– Можно, я помогу вам чинить крышу, мистер Конор?
– Нет, Кэрри, – вмешалась Оливия. – Ты туда не полезешь.
– Но, мама…
– Нет.
Конор заметил, что девочка очень огорчена отказом. Улыбнувшись ей, он сказал:
– Мне потребуются гвозди. Может, отыщешь их для меня?
– Да, конечно.
Кэрри направилась к сараю, но Оливия тут же положила руку ей на плечо, удерживая на месте.
– Нет, у тебя сейчас другие дела, – строго сказала она.
– Но я же хочу помочь мистеру Конору. Он сказал, что можно. – Она повернулась к Конору в поисках поддержки. – Вы ведь сказали, что можно, правда?
– Попозже, дорогая, – снова вмешалась Оливия. – Ведь цыплята сами себя не накормят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Так чем же провинилась бедняжка Бекки? – спросил он.
Оливия поставила банку с мукой на место. Не глядя на Конора, ответила:
– Думаю, Кэрри вам уже все рассказала.
– Да, все захватывающие подробности.
Она возмущенно воскликнула:
– Очень рада! Рада, что вам это кажется захватывающим. Уверяю вас, если бы у вас были собственные дети, они доставляли бы вам множество неприятностей.
Конор ухмыльнулся.
– Да, понимаю. Подобные ситуации – это проклятие всех матерей. Но что же вы теперь собираетесь делать?
– Собираюсь сделать так, чтобы это не повторилось, – решительно заявила Оливия. – Я хочу поговорить с мамой мальчика.
– Что? – Конор недоверчиво покачал головой. – Поговорить с его матерью? Но ведь парнишка окажется в очень затруднительной ситуации. Поговорите с ним, если считаете нужным, но оставьте его мать в покое.
– Пусть окажется в затруднительной ситуации. – Оливия вспыхнула. – Ему должно быть стыдно.
– Но почему? Парень всего лишь поцеловал хорошенькую девочку. Думаю, это вполне безобидно.
– Поцелуй – безобидно? – переспросила Оливия. – Но ведь это может привести к…
Конор скрестил руки на груди и пристально посмотрел ей в глаза. Оливия поджала губы и отвернулась.
– Бекки слишком молода для таких вещей, – сказала она, разбивая в миску яйцо. – Ей всего четырнадцать.
– Но ведь это был всего лишь поцелуй. Сколько лет было вам, Оливия, когда вы поцеловались в первый раз?
Она ничего не ответила. И Конор вспомнил предыдущий вечер, когда он коснулся пальцами ее губ, а она посмотрела на него так, словно впервые увидела. Да целовалась ли она вообще когда-нибудь? Ему вдруг захотелось получить ответ на этот вопрос. Да, он непременно должен был это узнать.
– Так сколько же, Оливия?
– Думаю, вас это не касается.
– А я думаю, что вы никогда еще не целовались.
– Нет, целовалась. – Она взяла бутылочку с ванилью, вытащила пробку и вылила ложку коричневой жидкости в тесто. – Дважды, – добавила она, порывисто отставляя бутылку. Ваниль брызнула ей на руки и на стол.
Конор громко рассмеялся.
– Два раза? Целых два раза?
В следующее мгновение в голову ему полетело яйцо. Но Конор не зря был профессиональным боксером. Реакция у него была отменная, и он сумел уклониться от удара. Яйцо пролетело у него над головой и разбилось о дверь. На пол сползли белок, желток и скорлупа. Он присвистнул, потом выпрямился и с ухмылкой проговорил:
– Отличный удар, только слабый. Хотите еще раз попробовать?
– Вам так нужно надо мной издеваться? – спросила Оливия с дрожью в голосе.
Он направился к ней, и она тут же отступила на шаг, упершись спиной в стойку.
– Ну давайте. – Конор раскинул в стороны руки. – Я готов.
– Что?
– Вы целовались целых два раза. Поделитесь со мной опытом. Покажите, как это делается.
– Не буду!
Он посмотрел ей в глаза и сокрушенно покачал головой.
– Так я и думал. На вашем счету нет ни одного поцелуя.
Оливия вскинула подбородок и с вызовом проговорила:
– Что ж, хорошо! – Приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами уголка его рта и тут же отодвинулась. – Вот, видите?
– И вы называете это поцелуем? – Конор рассмеялся. – Дорогая, я не знаю, что это было, но уж точно не поцелуй.
Она покраснела и с обидой пробормотала:
– Нет необходимости смеяться надо мной. Не у всех есть ваша… ваша…
– Моя – что?
– Ваша способность грешить.
– Целоваться – это грех?
– Уверена, что грех, если целоваться так, как целовались бы вы.
Он громко расхохотался.
Оливия же, нахмурившись, добавила:
– Конечно, вы о поцелуях знаете все. Не сомневаюсь, вы целовали многих женщин.
Она хотела отвернуться, но Конор, упершись ладонями в стойку, поймал ее в ловушку. Наклонившись к ней, он пробормотал:
– А теперь моя очередь. Хотите, я покажу вам, как это делать правильно?
В глазах ее промелькнула паника. Но уже в следующую секунду она решительно покачала головой и сказала:
– Нет, мистер Браниган. Не хочу.
– А может, вы боитесь, что мой греховный поцелуй может развратить вас? – спросил Конор с усмешкой. – Но ведь не исключено, что вам понравится…
– Сомневаюсь.
Это было уж слишком. Он не мог оставить подобное замечание без ответа.
– Сомневаетесь во мне, да? – Конор прикоснулся губами к ее губам, и глаза ее в тот же миг закрылись. – Не думаю, что вы достаточно в этом разбираетесь, чтобы судить. – Он поцеловал ее в уголок рта и добавил: – Самое главное – не думать в этот момент о поцелуе.
Конор закрыл глаза, вдыхая аромат ванили, окутавший их обоих. Он почувствовал, как дрогнули губы Оливии, но она не шевельнулась. Однако и не оттолкнула его. Конор провел языком по ее крепко сжатым губам, и тут она вдруг тихо вскрикнула, и ее губы раздвинулись, раскрылись. Он на мгновение отстранился, но лишь затем, чтобы снова прижаться губами к ее губам, – и теперь он уже целовал ее по-настоящему.
Внезапно он почувствовал, как ее руки поднялись – словно она хотела оттолкнуть его. Но Конор тотчас перехватил ее руки, переплетая свои пальцы с ее пальцами, и Оливия тут же прекратила сопротивление.
Взяв ее лицо в ладони, Конор распустил ее волосы, и шпильки посыпались на стойку и на пол. И только тут он осознал: игра зашла слишком далеко. Сделав над собой усилие, Конор отстранился; он понимал, что должен остановиться, пока не поздно. Но Оливия тихо вздохнула так, словно была разочарована. И в тот же миг последние остатки разума покинули его.
Он принялся покрывать поцелуями ее подбородок и шею над строгим белым воротничком. Откинув за спину волосы Оливии, он стал легонько покусывать мочку ее уха. Почувствовав, как она задрожала, он обнял ее за талию и привлек к себе, стараясь прижаться к ней как можно крепче. Ему безумно хотелось уложить ее на пол, хотелось овладеть ею прямо здесь, на кухне. Положив ладонь ей на грудь, он снова поцеловал ее, на сей раз страстно и уже не ласково, а твердо и требовательно. Почувствовав вкус ее рта, он большим пальцем обвел ее округлые груди и через ткань ощутил ее ответ.
Внезапно она прервала поцелуй, судорожно хватая ртом воздух. Сквозь шум в ушах Конор расслышал, как она произносит его имя. Но разрешение это или протест? Он этого не понял. Зато понял, что вот-вот может утратить над собой контроль. И если это произойдет…
«Господи, что же я делаю?!» – мысленно воскликнул Конор. Он резко отстранился от Оливии и отступил от нее на несколько шагов. Что же с ним произошло? Неужели он лишился рассудка от одного лишь поцелуя?
Откашлявшись, Конор пробормотал:
– Знаете, если подумать, то, наверное, и впрямь следует поговорить с матерью этого мальчика.
Резко развернувшись, он вышел из дома и зашагал в сторону сада.
Глава 15
Когда Бекки через несколько часов вернулась домой, Оливия долго не решалась посмотреть ей в лицо – она чувствовала себя лицемеркой.
– Обед уже готов! – крикнула она вслед дочери, когда та направилась наверх.
– Я не хочу есть, – прозвучало в ответ.
Вскоре раздался стук – это хлопнула дверь в комнате Бекки. Оливия со вздохом привалилась к стойке. Какая же она лицемерка! Совсем недавно отчитывала дочь, а сама…
К обеду Бекки не вышла из своей комнаты. Кэрри же с Мирандой непрерывно болтали, а Конор держался так, будто ничего особенного не случилось. Оливию такое его поведение возмущало.
Ведь она все еще ощущала жар его губ. И даже воспоминание о его объятиях и поцелуях вызывало какое-то странное волнение. И чувство вины.
Украдкой поглядывая на Конора, Оливия спрашивала себя: «Ну почему же он держится так, будто никакого поцелуя и не было? Как он может быть таким спокойным, таким непринужденным после всего произошедшего? Впрочем, ничего удивительного. Он ведь сам говорил, что целовал множество женщин».
Отодвинув свою тарелку, Оливия встала из-за стола. Собрав на поднос обед для Бекки, она направилась в ее комнату. Постучалась, но дочь не ответила. Немного помедлив, Оливия открыла дверь и увидела Бекки на постели – она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Девочка не подняла головы, когда Оливия вошла в комнату.
– Дорогая, я подумала, что тебе, возможно, захочется поесть.
– Уходи, – пробурчала в подушку Бекки.
Оливия поставила поднос на умывальник и подошла к кровати. Присев на край постели, она тронула дочь за плечо.
– Бекки, дорогая, думаю, нам нужно поговорить. Знаю, что тебе сейчас не очень хочется разговаривать, но мне нужно кое-что тебе сказать. А ты просто послушай меня. – Помолчав, она вновь заговорила: – Знаешь, я очень огорчилась, узнав о том, что случилось сегодня. Огорчилась, потому что ты моя дочь. Конечно, ты взрослеешь, но для меня ты все еще маленькая девочка.
Бекки приподнялась.
– Мне уже четырнадцать. А моя мама вышла замуж за папу, когда была всего на год старше меня.
– Да, это правда, – кивнула Оливия.
У Сары к тому времени была беременность около двух месяцев, но Бекки, конечно же, об этом не знала.
– Ты хочешь выйти замуж за Джеремайю? – спросила Оливия.
Бекки внезапно изменилась в лице – словно вопрос застал ее врасплох.
– Не знаю, – пробормотала она в растерянности.
– Видишь ли, дорогая, Джеремайя – первый мальчик, который встретился тебе в жизни. Он первый, к кому у тебя появились какие-то чувства. Но будут и другие. Думаю, ты это знаешь, – добавила Оливия с ласковой улыбкой. – Вот поэтому-то ты и не понимаешь, чего тебе хочется.
– Просто так получилось. – Прошептала Бекки. – И мне тоже хотелось. Я хотела узнать… – Она умолкла и потупилась.
Оливия закусила губу. Вот сейчас, после произошедшего на кухне, она прекрасно понимала свою дочь.
Бекки взглянула на нее с тревогой:
– Я поступила неправильно, да, мама?
– А ты как думаешь?
– Не знаю… – Девочка пожала плечами. – Мне так стыдно…
Оливия обняла Бекки и привлекла к себе.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая – Отстранившись, она заглянула дочери в глаза и спросила: – А почему бы нам кое о чем не договориться? Я обещаю, что буду тебе доверять, и не стану запрещать тебе видеться с Джеремайей. Вы оба можете и дальше сидеть у церкви и покупать мятные палочки в лавке, когда хотите. Я не стану ничего рассказывать Лайле. А ты, в свою очередь, пообещай мне, что не обманешь моего доверия, что не будешь ходить гулять с ним вдвоем. И никаких поцелуев у реки. А если вы с ним захотите прогуляться, то я пойду с вами.
– Но, мама!..
– Мне, конечно, захочется посмотреть на осенние травки и цветочки, собрать букетик. Так что ясно: вы с ним меня обгоните. Договорились?
Бекки улыбнулась.
– Да, договорились.
– Вот и хорошо. А теперь почему бы тебе не поесть? А потом мы с тобой отправимся на чердак и отыщем там платье для твоего бала в честь праздника урожая.
– Можно, Джеремайя будет сопровождать меняла бал?
– Да, конечно. Года через два.
Конору не спалось. Лежа в постели, он думал об Оливии, о том, как внезапно разгорелось его желание, едва лишь он прижал ее к себе.
Прежде он никогда не терял над собой контроль в обществе женщины. Так что же теперь с ними произошло? О Господи, на кухне!.. Средь бела дня, когда в любой момент могла зайти какая-нибудь из девочек…
Поднявшись с постели, Конор в волнении прошелся по комнате. Он понимал, что надо что-то предпринять, надо придумать, как выбросить из головы мысли об этой женщине. Иначе он просто сойдет с ума за тот месяц, что ему предстоит здесь провести.
Ах, напрасно он обещал ей остаться. Нужно было просто уйти, и тогда бы ничего не случилось. Увы, он почувствовал угрызения совести. А ведь совесть – вещь чертовски неудобная.
Конор надел брюки, натянул сапоги и, взяв лампу, вышел из дома. Какое-то время он стоял на крыльце, глядя во тьму. Потом поднял повыше лампу, спустился по ступенькам и направился к сараю. Отыскав там крепкую веревку и мешок с овсом, один конец веревки привязал к мешку, а другой – к стропилу. Затем подтянул мешок так, что он повис на нужном уровне, и завязал крепким узлом. «Не очень-то подходящий противник, но другого нет», – подумал он.
Конор нанес по мешку несколько прямых коротких ударов, но тут же со вздохом отступил на шаг. Ах, слишком уж медленно… Да, он утратил навык. Если он будет так бить, то даже Элрой Харлан сможет нокаутировать его, когда он вернется на ринг.
Конор снова ударил по мешку. Затем еще и еще… Целый час он отрабатывал удары, не обращая внимания на боль в ребрах. Целый час колотил по мешку то правой, то левой, пока, наконец, в изнеможении не рухнул на землю.
Через несколько минут, отдышавшись, Конор поднялся на ноги, снял свою самодельную боксерскую грушу и положил мешок и веревку на место. Потом взял лампу и пошел обратно к дому, надеясь, что теперь-то ему удастся уснуть.
Но все его усилия были напрасны. Он улегся в постель и тотчас же понял, что ему придется думать об Оливии до самого утра.
На следующее утро Оливию разбудили шаги, доносившиеся откуда-то сверху. Уставившись в потолок, она подумала: «Неужели Бекки снова отправилась на чердак? Но почему так рано?»
Встав с постели, Оливия быстро поднялась наверх, но там никого не оказалось.
Через несколько минут она снова услышала шаги и теперь поняла: кто-то ходил по крыше. А потом раздался какой-то стук. Что же это такое?
Оливия спустилась вниз, вышла во двор – и замерла в изумлении. Во дворе лежали кучки дранки и листы жести – материалы, которые она купила в прошлом году для ремонта крыши. А прямо у ступеней крыльца у стены дома стояла лестница.
Оливия отошла подальше от крыльца, задрала голову и увидела Конора, сидевшего на гребне крыши. Раздетый до пояса, он ловко орудовал молотком, а рубашка его висела рядом на трубе. Солнце взошло совсем недавно, но казалось, что Конор уже давно занимается этим делом.
Тут он вдруг заметил ее – и замер, словно окаменел. Оливия же отбросила со лба прядь волос и помахала ему рукой.
И только в этот момент наконец-то сообразила: она ведь вышла из дома в ночной рубашке.
– О Господи, – пробормотала Оливия, бросившись в дом. Закрыв за собой дверь, она не удержалась и взглянула в окно на дранку и листы жести во дворе – хотелось удостовериться, что все это ей не привиделось.
Закрыв глаза, Оливия мысленно произнесла благодарственную молитву. Выходит, Господь послал ей именно того, в ком она нуждалась.
«Ах, что же это такое? Похоже, она не намерена облегчить мне жизнь», – думал Конор. Ведь он оказался на крыше в столь ранний час лишь по одной причине: мысли об Оливии не давали ему спать всю ночь. А она что делает? Выбегает во двор в ночной рубашке. Да еще и становится так, что он видит сквозь рубашку очертания ее фигуры. Теперь он, наверное, весь день будет вспоминать об этом. Господи, что он здесь делает? Да будь у него хоть капля мозгов, он бы немедленно уехал отсюда, пока не поздно. Но он сидит на этой проклятой крыше…
Тут хлопнула дверь, и Конор, посмотрев вниз, увидел, как во двор вышли Оливия и Кэрри. К счастью, на сей раз Оливия была в платье. Кэрри же помахала ему рукой:
– Доброе утро, мистер Конор!
– Доброе утро, милая, – откликнулся он.
– Как это вы решились чинить крышу?
– Но она ведь нуждается в починке, правда?
– Да, конечно. Иногда она ужасно протекает. Мама уже все наши банки выставила на чердак, чтобы не текло.
Он посмотрел на Оливию. В одной руке она держала чашку, другой придерживала юбку, чтобы не развевалась на ветру. И теперь волосы ее были причесаны и заколоты шпильками. Конор тотчас же представил, как ее волосы разметались по подушке, а он пропускает сквозь пальцы шелковистые пряди…
Конор поспешно отвел взгляд. Лучше об этом не думать.
– Доброе утро, – поздоровалась Оливия. – Наверное, вы встали с рассветом.
Интересно, а что бы она сказала, если бы он рассказал ей правду?
Указав на крышу, Конор ответил:
– Раз уж я собрался пробыть здесь подольше – почему бы мне не починить вашу крышу?
Оливия улыбнулась ему.
– Спасибо вам огромное. – Она подняла вверх руку с чашкой. – Я сейчас приготовлю завтрак. Может, пока хотите выпить чаю?
Он отложил молоток и поднялся на ноги. Затем осторожно спустился по склону крыши к лестнице, а после этого – на землю. Оливия вручила ему чашку с чаем, а Кэрри спросила:
– Можно, я помогу вам чинить крышу, мистер Конор?
– Нет, Кэрри, – вмешалась Оливия. – Ты туда не полезешь.
– Но, мама…
– Нет.
Конор заметил, что девочка очень огорчена отказом. Улыбнувшись ей, он сказал:
– Мне потребуются гвозди. Может, отыщешь их для меня?
– Да, конечно.
Кэрри направилась к сараю, но Оливия тут же положила руку ей на плечо, удерживая на месте.
– Нет, у тебя сейчас другие дела, – строго сказала она.
– Но я же хочу помочь мистеру Конору. Он сказал, что можно. – Она повернулась к Конору в поисках поддержки. – Вы ведь сказали, что можно, правда?
– Попозже, дорогая, – снова вмешалась Оливия. – Ведь цыплята сами себя не накормят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29