Ее прелестные губы снова задрожали, готовые улыбнуться.
– Или все совсем иначе, чем вам представляется.
Чандлер про себя усмехнулся. Может ли он добиться ее расположения, ее доверия? И почему он этого хочет? Ведь совместного будущего у них нет.
– Для молодой девушки, задача которой состоит в том, чтобы слушать все, что говорится вокруг, вы неплохо умеете хранить тайну.
Миллисент снова улыбнулась, устремила взгляд вдаль, а потом опять посмотрела на него и сказала:
– Это профессиональная особенность.
«И опять это соблазнительное изящество». Чандлер ощутил, как грудь его расширилась от желания. Когда она смотрит на него вот так и произносит простые заявления так невинно, это всегда сбивает его с толку.
– Иногда у вас бывает вид столь невинный, как у церковной мышки, и это доводит меня до безумия. Вам, наверное, страшно нравится все это.
– Мне нравитесь вы.
Сердце у Чандлера подпрыгнуло. Он видел искренность в ее глазах и слышал ее в голосе. Миллисент не пыталась польстить ему. И Чандлер мог бы поклясться, что ее взгляд означал «идите сюда». И голова у него пошла кругом от радости.
Он завладел ее рукой, лежащей на сгибе его локтя, и ласково погладил ее. Проклятые перчатки. Проклятые условности. Ему хотелось ощутить ее шелковистую кожу без нескольких слоев одежды, их разделяющих. Ему хотелось прикасаться к ее шелковистым бедрам и ласкать нежную грудь. Ему хотелось – нет, хватит думать о таких вещах. Ему и так уже трудно идти.
Чандлер слегка потряс головой и откашлялся. Непременно нужно переменить тему, если он не намерен взять ее сегодня силой.
– А знаете, вам следовало бы сказать мне, что это мой друг Эндрю Тервиллгер и есть тот самый граф, о котором вы слышали, будто бы он пустил по ветру свое наследство и теперь подыскивает себе богатую жену.
– Я не стала вам его называть, чтобы вы его не предупредили.
– А если бы и так, что в том дурного? – Чандлер вспомнил, как он поперхнулся пирожным. – Мы с ним оба были потрясены.
– Но это правда. У меня надежный источник.
– Я говорил с Эндрю об этом сегодня утром, правда, не сказал о вашем предположении, что он может ока заться вором. Вы не должны писать о нем в вашем разделе.
– Вы же понимаете, что я не могу этого пообещать. Если я слышу что-то скандальное и интригующее, я должна об этом написать.
– Я знаю Эндрю пятнадцать лет. Думаю, мне было бы известно о том, что мой лучший друг промотал свое состояние. Но я не заметил никаких перемен в его образе жизни.
– Возможно, существует причина, почему перемен не последовало, – быстро ответила она.
Чандлер оставался непреклонным.
– Он не крал ворона. Эндрю не мог украсть ни у меня, ни у кого-либо еще.
Миллисент продолжала быть спокойной и невозмутимой.
– Отчаявшиеся люди принимают отчаянные меры.
Чандлер сказал только:
– Миллисент.
Она взглянула на него и сдалась.
– Хорошо, я прошу у вас прощения, если вы подумали, что я обвиняю вашего друга в том, что он светский вор. Я просто предположила такую возможность.
– Эндрю не может быть в этом замешан. Будь у него денежные затруднения, он обратился бы ко мне. И потом, существует дюжина титулованных джентльменов, о которых известно, что они промотали свои состояния, играя в карты.
– А они были у вас на вечере?
Чандлер остановился и резко повернул ее к себе лицом.
– Моя дорогая Миллисент, вы не только красивы, вы еще и умны. Я попрошу Доултона проверить, кто из светских людей в долгах, а потом посмотрим, внесены ли их имена в списки тех, кто бывал в ограбленных домах.
– Прекрасная мысль, сэр. Если среди светских людей нет постороннего лица – а скорее всего его нет, – значит, светский вор – чей-то друг.
Чандлер посмотрел на нее, и его охватило бешеное желание овладеть ею. Миллисент не может принадлежать ему. Он не может принадлежать ей, но как же он ее хочет!
– Я хочу поцеловать вас прямо здесь, перед всеми – и пусть они видят.
Миллисент отступила; глаза ее предостерегающе сверкнули.
– И не пытайтесь, лорд Данрейвен.
– Ладно, подожду, пока мы зайдем за дерево.
Он взял руку Миллисент, снова просунул ее себе под локоть, а потом продолжил прогулку, но уже в более быстром темпе.
– Рядом нет деревьев.
– Для огорчения нет причин, – залихватски улыбнулся Чандлер и подмигнул Миллисент. – Деревья сейчас будут. Я знаю прекрасное местечко.
– Меня вовсе не огорчает отсутствие деревьев, сэр, – возразила она, однако не очень убедительно. – И как вы смеете вести меня туда, где уже целовали десятки девушек?
Чандлер по-прежнему был весел.
– Вам не угодишь. Теперь вы как будто ревнуете.
– А вы, сэр, просто грубиян.
– Но приятный грубиян.
Она остановилась.
– Да. Это так, и в этом мое несчастье.
– И счастье.
Внезапно Миллисент отвернулась, а затем потянула Чандлера за рукав, заставив его пойти в противоположную сторону.
– Что это значит? – спросил он, однако не сопротивляясь пошел туда, куда она влекла его.
– Не сегодня, милорд. Я не позволю вам сегодня поставить под удар мою репутацию. Наша прогулка будет благопристойной, даже если это нас и убьет.
Чандлер заглянул ей в глаза с пониманием и восхищением.
– Хорошо. Сегодня вы победили. Пусть мне страшно хочется поцеловать вас, но я уважаю ваше решение.
Миллисент глубоко вздохнула.
– Благодарю вас за это небольшое уважение.
– Не за что. – Ему понравилось, что она не сделала попытки наказать его за то, что он повел себя дерзко.
«Господи, а что мне в ней не нравится?» Они направились к экипажу.
– Нам придется вернуться к разделу лорда Труфитта, потому что вы должны узнать еще кое-что.
– Что такое?
– Эндрю подумывает нанять сыщика, чтобы выяснить, кто такой лорд Труфитт, и разоблачить его.
– Ах нет! Этого нельзя допустить. Вы не должны позволить ему это сделать.
В глазах Миллисент плескался неприкрытый страх, и Чандлера это озадачило. Какую опасность может таить в себе разоблачение лорда Труфитта? И что все-таки общего у Миллисент с автором скандальной хроники? У Чандлера не было ответа на эти вопросы, но пришло время наконец выяснить, какую власть лорд Труфитт имеет над Миллисент.
– Вы должны сказать Труфитту, чтобы он не писал в своем разделе об Эндрю, и тогда, пожалуй, Эндрю откажется от своей затеи. Я, конечно, постараюсь его отговорить, но у Эндрю своя голова на плечах. Боюсь, что его намерения серьезны.
– Спасибо, что вы меня предупредили. – Голос Миллисент звучал тихо, неуверенно, благодарно. – Я знаю, что вы не можете мне доверять.
Как звучало то, что он слышал где-то? «Счастливая, довольная женщина не знает в любви границ». Нужно выбросить из головы такие мысли. Это заведет его туда, куда он не готов идти.
– Откровенно говоря, меня не волнует, что будет с Труфиттом, но я не хотел бы, чтобы какие-то действия Эндрю причинили вам вред.
Миллисент снова благодарно улыбнулась:
– Спасибо. Я перед вами в долгу.
«Замечательно».
– Я подумаю, как вы могли бы со мной расплатиться.
– Разумеется. – Она задумчиво покачала головой. – Почему всякий раз, стоит мне убедить себя, что вы настоящий повеса, вы вдруг делаете что-то удивительно доброе, вот как сейчас?
– Я уже сказал вам, что умею вести себя как джентльмен – иногда. А теперь, раз вы не сможете больше писать об Эндрю, я полагаю, что вам придется вернуть меня в этот проклятый раздел.
– Ну вы – фаворит.
– А Файнз? О нем за последнее время писали всего пару раз, а ведь, конечно же, существует кто-то, кому хотелось бы прочитать и о Файнзе и кто недоволен, что им пренебрегают.
Глаза Миллисент блеснули, как огонь, тлеющий в золе.
– Чандлер, да ведь это прекрасная мысль!
– Прекрасная мысль? Какая?
– Написать о том, кто редко или вообще никогда не попадал в раздел лорда Труфитта.
– Господи, не хотите же вы сказать, что мое имя постоянно появляется там потому, что вам не пришло в голову поинтересоваться кем-то другим?
Губы Миллисент изогнулись в потрясающей усмешке.
– Не будьте тупицей. Вы для этого слишком умны.
Ему понравилось, что она не старается скрыть насмешку.
– А вы слишком умны для молодой леди.
– Благодарю вас. Неудивительно, что раздел светской хроники так популярен. Разве вы не замечали, что людям очень нравится разговаривать – о себе или еще о ком-то? Когда вы в гостях, нужно только слушать, что говорят вокруг. Пожалуй, я предложу лорду Труфитту написать о ком-то новом, причем написать что-то лестное.
– Лестное? Это будет впервые.
– Если можно добавить Шекспира, почему нельзя добавить что-нибудь приятное?
Чандлер взглянул в широкое синее небо. Единственное, о чем он мог подумать, было: «И все-таки женщины можно добиться; и женщину можно покорить...»
Глава 16
«Я похвалю любого, кто похвалит меня». Пожалуйста, отнеситесь к этому снисходительно. На улицах и на званых вечерах в лучших домах говорят, что цитаты из Шекспира очень нравятся читателям. Это не должно вас беспокоить. Заключайте пари, если вам угодно. Цитаты будут продолжаться, и вы можете надеяться, что в один прекрасный день вы прочтете свою любимую строчку.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
Яркое солнце слепило глаза Чандлера, когда они с Миллисент возвращались к экипажу. Он никак не мог решить, стоит ли ему просить Доултона, чтобы кто-то из его сотрудников навел справки о семье Миллисент и о ее прошлом, или оставить эту затею, ведь все равно совместного будущего у них нет? Но в том, что сама Миллисент не станет рассказывать ему о себе, он был уверен. Снова приступать к ней с расспросами совершенно бесполезно. И еще Чандлер твердо знал, что ему совсем не по душе то, что лорд Труфитт имеет над Миллисент такую власть.
Он никак не ожидал, что окажется до такой степени захвачен этой девушкой. Чандлер не помнил, чтобы когда-нибудь он проводил столько времени с одной и той же женщиной. Он не ожидал, что способен на такое, потому что никогда не испытывал серьезных чувств к женщинам, которым наносил визиты. Миллисент же вызывала у него другие чувства. Она бросила ему вызов, и Чандлеру это понравилось.
Но было и нечто большее. Она вызывала у него желание. С ней он встречался не ради игры или забавы, как было со всеми женщинами в прошлом. То было некое всенарастающее ощущение, которое он не мог отрицать, отвергнуть или понять.
Всякий раз, когда он думал о ней, ему нестерпимо хотелось обнять ее и поцеловать. Всякий раз, когда он видел ее, ему хотелось оказаться рядом с ней в постели и ощутить все ее тело, прижавшееся к нему. Ему хотелось знать, какова она будет в его руках, с этим ее ртом, пылко отвечающим на его поцелуй и ласки.
– Вы опять молчите, – прервала его мечтания Миллисент.
Чандлер очнулся.
Он посмотрел на нее. Легкие прядки золотисто-каштановых волос выбились из-под ее шляпки и красиво обрамляли лицо. Она слишком молода и слишком хороша собой, чтобы носить такую строгую прическу. Ему нравилось, как кокетливо зонтик обрамлял ее голову и плечи рядами женственных оборок и ленточек. Чандлеру очень нравилось держать Миллисент под руку.
Он привлек ее ближе к себе и сказал:
– Нет причины беспокоиться. Ничего не случилось. Я просто задумался.
– Я заметила. Сегодня вы вообще очень задумчивы. Что же на этот раз отвлекло ваши мысли от того, о чем мы говорили? Что завладело вашим воображением?
– Я размышлял о том, не нанять ли сыщика, чтобы тот выяснил, кто из высшего общества переживает в настоящее время денежные затруднения. – Чандлер снова окинул ее взглядом и предостерегающе улыбнулся. – Нет, я ни на минуту не поверю, что Эндрю – один из них, но понимаю, как может пригодиться сейчас такая информация.
Ее глаза глубокого янтарного цвета сверкнули из-под длинных темных ресниц. Она удовлетворенно улыбнулась.
– Я уверена, что мы найдем и кое-что еще, что поможет властям найти вора, – надо только хорошенько подумать. Иногда мне кажется, что во всем Лондоне только мы с вами уверены, что вор – человек, а не призрак.
Чандлер с подозрением покачал головой.
– То, что говорят о духе лорда Пинкуотера, нельзя воспринимать всерьез.
– Некоторые светские люди просто пытаются превратить все в игру.
– Я знаю.
– Кроме того, известно, что по крайней мере два клуба подумывают, не начать ли заключать пари насчет тех домов, где произойдет следующая кража.
– Как ни дико это звучит, однако это так.
– У меня есть одна мысль. Вам не приходило в голову, что вор может быть женщиной?
Чандлер улыбнулся и слегка поднял брови.
– Женщина? Вы шутите.
– Отнюдь нет, сэр. Не забывайте, что всего несколько дней назад вы очень хотели поверить, будто воровкой могу быть я.
– Нет, нет, мисс Блэр. Я думал, что вы можете быть сообщницей вора. Но это было еще до того, как я узнал, чем вы на самом деле занимаетесь и почему делаете записи.
Миллисент повертела в руке зонтик и сказала:
– Нужно все учитывать. Я сейчас подумала, что надо искать не только мужчин, которые нуждаются в деньгах, но также и дам.
– Интересная мысль, – согласился Чандлер.
– Вор должен быть достаточно высокого роста, чтобы дотянуться до тех вещей, которые были украдены, не вставая ни на какую подставку. Это заняло бы слишком много времени. Я могу сразу же назвать леди Линетт, виконтессу Хиткоут и миссис Хоникатт, все они подходящего роста. – Миллисент бросила на Чандлера взгляд. – Нет, я вовсе не думаю, что кто-то из них способен на такой поступок, как воровство.
– Однако вы более чем охотно возложили вину на моего друга, которого я знаю пятнадцать лет.
– Я вижу, вы не позволите мне забыть того, что сорвалось у меня с языка.
– Большие сложности были с тем, что сорвалось с пера.
– Но ведь еще не доказано, что лорд Дагдейл не может быть виновен.
– Я надеюсь, что это только дело времени, и это будет доказано, – уверенно сказал Чандлер.
– Похоже, вы намерены и дальше выражать свое недовольство?
– Почему же нет, если мне нравится, как ваши глаза каждый раз сверкают от негодования, когда я заговариваю об этом?
– Вам нравится приводить меня в замешательство, но я вам этого не позволю. День слишком хорош, и мне хорошо.
– Хм. Понимаю. Вы не позволили мне поцеловать вас несколько минут назад, хотя мне безумно этого хочется.
– Я разобралась в вас и ваших интригах.
– А я как раз собирался сообщить вам о своем новом плане.
Миллисент негромко рассмеялась.
– Лучше не надо. Вы и так уже слишком часто нарушали границы пристойности.
– Но мой план очень забавный.
– Больше вы меня так легко врасплох не застанете.
– Это похоже на вызов, а такую возможность не стоит упускать.
Миллисент серьезно посмотрела на него.
– Чандлер, я действительно хочу помочь вам отыскать ворона.
– Я знаю, что вы хотите, и благодарен вам за это. Вы уже помогли мне, высказав свои предположения. Я согласен, что вор может быть женщиной. Кстати, миссис Мур так же высока, как леди Хиткоут.
– Вы правы.
– Я попрошу Доултона разузнать тайком и о дамах, а не только о мужчинах.
– Нужно включить в список всех, кто может показаться подозрительным.
– Я попрошу его проверить имена всех присутствующих на тех приемах. Но одно меня беспокоит. Как могла бы дама вынести вещь из дома? Дамские сумочки очень малы, а накидки так облегают фигуру, что под них нельзя спрятать даже самый небольшой предмет – в отличие от мужского фрака, который может быть выкроен шире необходимого.
– Хм. Вы правы. Но поскольку мы только высказываем предположения, я думаю, что будь то женщина, она могла бы быстро открыть окно и положить вещь снаружи, а потом вернуться и взять ее.
– И если это был мужчина, он мог бы сделать так же. А еще украденную вещь можно передать сообщнику, чтобы вынести ее из дома так, чтобы никто не заметил его. – Чандлер остановился и улыбнулся. – Или ее.
– Давайте сегодня, когда будем в гостях, составим список мужчин и женщин, которые нам кажутся достаточно высокими, чтобы они могли оказаться под подозрением, а потом сличим наши записи.
Чандлер фыркнул:
– Ох уж эти ваши записи!
Они подошли к экипажу, и Миллисент повернулась к спутнику. Ему не хотелось ее отпускать. Ему хотелось и дальше чувствовать на своем локте ее руку. Когда он посмотрел ей в глаза, то понял, как он жаждет ее. Но понял Чандлер и то, что и он вызывает у нее не менее сильное желание.
– Вы понимаете, как мне хочется вас поцеловать?
Миллисент ответила на удивление спокойно:
– По-моему, вы сегодня уже говорили об этом. Дважды. Вам, Чандлер, за вашу жизнь хотелось поцеловать очень много молодых женщин.
Ее слова отрезвили его. Как объяснить ей, что она не просто одна из многих? Она особенная. Он не мог ей этого объяснить, поскольку и сам ничего не понимал.
– Кажется, мне трудно искупить свое прошлое.
Миллисент улыбнулась, и улыбка ее была абсолютно искренней.
– В этом нет необходимости. Я наслаждалась каждым вашим поцелуем, каждым прикосновением. И нам очень повезло, что нас не застигли, но теперь вашим эксцентричным поступкам нужно положить конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28