У нее было семь разных платьев – по одному на каждый день недели, и она ела гусятину, и пирожные, и пирог с почками на обед и ужин гораздо чаще, чем картошку и овсянку.
Давным-давно она жила как принцесса, но не понимала и не ценила этого.
Неудивительно, что когда миссис Тумбс попыталась отнять у нее золотой кулончик, последнее воспоминание о прошлом, она стала кричать и драться, не желая расставаться со своим сокровищем. Тогда миссис Тумбс заперла ее в погребе. Ни один луч света не проникал к ней, по ногам бегали крысы, она дрожала от страха и холода, но не сдалась.
На следующее утро засов на двери отодвинули, и в погреб сверху хлынул поток света, ослепив Камиллу после долгих часов, проведенных во тьме.
– Вылезай и принимайся за работу, – услышала она сердитый голос миссис Тумбс. – Иначе не получишь ни завтрака, ни ужина. А свою дурацкую побрякушку можешь оставить себе!
И Камилла вышла из погреба торжествующая и с тех пор никогда не расставалась со своим золотым талисманом. Так почему же миссис Тумбс отрицала, что знает о нем… и о сироте, которой он принадлежит? И кто был тот француз, который спрашивал о талисмане?
– Ты уверена, что не придумала очередную свою историю, Хестер?
– Конечно, нет. Это правда, чистая правда. Спроси Энни, мы видели его собственными глазами!
Камилла поднялась на ноги.
– Это очень таинственная история, но одно я знаю точно: ты должна отдохнуть. Через несколько часов зазвонит утренний колокольчик, и ты будешь вылезать из постели, как сонная мышка. Пора возвращаться.
Хестер уже крепко спала, когда Камилла уложила девочку в ее кроватку. Несколько секунд она стояла и смотрела на мирно спящего ребенка. Правду ли говорила Хестер? Мужчина, француз, искал ее? Это очень странно. Тут какая-то тайна, которую она должна раскрыть. Неожиданно из открытого окна до ее слуха донесся какой-то звук. Камилла обернулась, охваченная внезапным страхом.
Сквозь густой туман Камилла с трудом различила фигуру в черном плаще, приближающуюся к воротам со стороны фасада. Мужчина, и на нем маска. Ее охватил ужас. Его движения были элегантны. Судя по всему, он принадлежит к высшему свету, богатый, благородного происхождения и обладает властью. И вдруг ее осенило. Она вспомнила: сегодня в Лондоне действительно был маскарад. Даже до Ист-Энда дошли слухи о том, что леди Хэмптон устраивает свой ежегодный бал-маскарад, самый знаменитый бал сезона. Этот человек мог быть одним из гостей. Гость, который пил шампанское, танцевал и обедал, а потом покинул бал, поехал в гостиницу «Белый конь» и убил человека. Но вот досада – его застала на месте преступления служанка!
И зачем ей понадобилось сегодня ночью идти в эту гостиницу?!
Каким-то образом он ее выследил. Теперь ему остается только убить ее – невольную свидетельницу его преступления.
Человек в маске смотрел на ряд окон работного дома, медленно переводя взгляд с одного окна на другое, словно дьявольским образом вынюхивал свою жертву.
Камилла была так уверена, что скрылась от него, а теперь, оказывается, она привела его прямо к Хестер. С сильно бьющимся сердцем девушка потихоньку придвинулась к окну и заставила себя выглянуть. Он вошел в калитку и направлялся к заднему крыльцу.
«Боже мой, – подумала Камилла, – если он толкнет незапертую дверь, то окажется в доме и примется обыскивать его уже через несколько минут. С этим ножом в руке, кто знает, что он тут учинит?»
Она бросила испуганный взгляд на ряды кроваток со спящими детьми. Оставался один выход. Ей надо увести его отсюда. Времени оставалось немного.
Дрожащими пальцами Камилла подняла оконную раму. Дерево находилось всего в пяти футах, и через секунду она уже спускалась по корявому стволу с ловкостью обезьяны. Ее юбка порвалась, сучок до крови расцарапал шею, но Камилла даже не обратила на это внимания. Спрыгнув на землю, она огляделась.
Человек в плаще стоял у заднего крыльца и внимательно прислушивался. Камилла подавила трусливое желание просто убежать. Напомнив себе об опасности, которая грозила детям, она вытянула губы и издала пронзительный свист, который сделал бы честь любому сторожу.
Громкий сигнал вспорол ночную темноту.
Она увидела, как человек в плаще резко повернулся в ее сторону. Камилла неторопливо шагнула вперед из тени и дала ему рассмотреть себя.
Целых два удара сердца она стояла под его взглядом в прорези маски на расстоянии трехсот ярдов, а затем что есть сил бросилась бежать, спасая свою жизнь.
Глава 3
«Не останавливайся. Он может быть где-то поблизости».
Камилла сделала над собой усилие и побежала дальше. Она представления не имела, где находится. Вокруг нее все было тихо. Ночные тени сгустились, и начал моросить мелкий дождь, превращая дорогу под ее ногами в сплошное месиво. Камилла шла, погружаясь на каждом шагу по щиколотку в грязную жижу и, втянув голову в плечи, пыталась спрятаться от пронзительного осеннего ветра. Она находилась на пустынном сельском лугу, бог знает за сколько миль от Лондона, окруженная бескрайними лугами и полями фермеров за аккуратными изгородями. В отдалении поднимались столбы дыма из дымоходов смутно видневшихся сквозь дождь деревянных домиков. Мокрая, мирно спящая сельская местность Англии дышала спокойствием, но страх перед неизвестным убийцей упорно гнал Камиллу по кажущейся бесконечной дороге. В темноте каждый куст и частокол грозил опасностью, каждый хруст ветки под ногой или шорох ветра в листьях заставлял ее сердце замирать от ужаса.
Она шла уже несколько часов по этим проселкам с тех пор, как молочный фургон, в котором она спряталась на выезде из Лондона, свернул на сельскую дорогу. К счастью, возница не видел, как она спрыгнула и спряталась среди изгородей. Она была совершенно одна, во всяком случае, ей хотелось верить в это.
Может быть, она действительно от него убежала?
Но Камилла не могла рисковать и останавливаться. Она двигалась дальше. Клочья тумана цеплялись за верхушки деревьев. Она насквозь промокла под моросящим дождем, платье ее отсырело и стало тяжелым. Она еле шла, прислушиваясь к шелесту ветра в лесу и монотонному стуку падающих с листьев капель, вдыхала аромат жимолости и жирной, влажной земли. Запах деревни напомнил ей о давно минувшем времени, навеял воспоминания об уютном сельском поместье, в котором она жила вместе со своими родителями, о красивом, ухоженном садике, где ее мать выращивала розы, о процветающих маленьких фермах в окрестностях.
Когда-то она вдыхала этот самый сладкий запах земли, носилась, вольная как ветер, по цветущим лугам, весело бегала по проселочным дорогам, таким, как эта. Как давно это было!
Внезапно сквозь мрак Камилла увидела впереди огни. Она ускорила шаги. Гостиница. Это должна быть гостиница. Девушка в нетерпении ринулась вперед, схватилась за калитку дрожащими от усталости пальцами и одним только усилием воли заставила себя пересечь покрытый лужами двор.
В гостинице «Зеленый гусь» в это время ночи стояла тишина, но жена хозяина, полногрудая женщина с лицом, напоминающим пончик, в измятом переднике, все еще бодрствовала, когда Камилла открыла дверь. Женщина резко обернулась, сжимая в руке швабру, и, увидев девушку, широко открыла глаза.
– Посмотри, сколько ты грязи принесла! – рявкнула она, грозно сдвинув брови. – Кто ты такая? Чего тебе надо?
Она окинула взглядом стоявшую перед ней Камиллу и презрительно скривила губы. Камилла внезапно остро осознала, какой она имеет жалкий вид. Ее единственное платье, которое и так-то нельзя было назвать красивым, теперь было забрызгано грязью и безнадежно изорвано, волосы висели вдоль лица мокрыми, слипшимися прядями, башмаки облеплены грязью. Она вся дрожала от холода. «Должно быть, я похожа на нищенку», – в отчаянии подумала Камилла и сказала первое, что ей пришло в голову:
– Произошел несчастный случай на дороге. Мне нужна комната на ночь. Я вам хорошо заплачу.
– Заплатишь мне? Чем? – В тускло освещенном холле раздался ее грубый смех. – Коровьими лепешками?
– У меня есть три шиллинга.
– Три шиллинга? Целых три шиллинга, да? – Жирное лицо жены хозяина гостиницы выражало бесконечное презрение. – Тридцать шиллингов мне будет мало, чтобы впустить в дом такую, как ты! Ни в одну из моих комнат ты не войдешь! Проваливай отсюда!
В этот момент в холле появился толстый лысый хозяин гостиницы. При виде оборванной девушки, за которой по полу тянулись грязные следы, он затрясся от гнева.
– Черт побери, Бесси, кто это такая? – обрушился он на жену.
– Во всяком случае, не та, о ком тебе стоило бы волноваться, Джеб, – вздохнула женщина и надвинулась на Камиллу, грозно размахивая шваброй. – Убирайся, замарашка! Убирайся! Мы не принимаем таких, как ты!
– Пожалуйста! Я могу заплатить! – Камилла едва держалась на ногах. – Cарай, – внезапно произнесла она, дрожа всем телом и думая о теплом, мягком сене, о крыше над головой, об уголке, где можно спрятаться. – Позвольте мне переночевать в сарае, и я заплачу вам шиллинг. К утру я уйду…
– У нас почтенное заведение. Ты нам тут не нужна, и в сарае тоже. – Жена хозяина схватила ее за руку и потащила к двери. – Здесь останавливаются знатные дамы и господа, девчонка, лорды и леди, – крикнула она, толкая Камиллу к лестнице. – Для таких, как ты, есть другие гостиницы. И держись подальше от сарая, или я спущу на тебя собак, – злобно прибавила она в ответ на умоляющий взгляд девушки. – А теперь проваливай, ты у меня и так отняла достаточно времени. И чтоб я тебя больше здесь не видела, наглая потаскушка, – пробормотала она и захлопнула дверь «Зеленого гуся» за несчастной девушкой.
– Подумать только, она решила, что сможет снять у нас комнату! – изумился хозяин, поднимаясь по лестнице в спальню.
Оказавшись опять на дороге, Камилла побрела дальше сквозь тьму холодной октябрьской ночи. Где-нибудь впереди попадется еще одна гостиница или заброшенный сарай, где можно будет отдохнуть, с надеждой думала она.
Едва держась на ногах от усталости, Камилла одиноко брела по пустынной дороге. Наверное, она задремала на ходу и не заметила несущегося навстречу ей экипажа. Не успела она понять, что происходит, как кони, запряженные в карету с золоченым гербом на дверце, налетели на нее. Камилла, вскрикнув, потеряла сознание.
Граф Уэсткотт нагнулся над бездыханной девушкой и пощупал пульс. Жива. Слава Богу. Каким-то чудом ему удалось вовремя повернуть упряжку и не дать коням затоптать ее, но одно из колес, должно быть, все же задело бедняжку.
Вот сумасшедшая! Зачем ей понадобилось шагать одной в такое время – в три часа утра! – по Эджвуд-лейн? Она чудом осталась жива!
Граф прищурился, окинув беглым взглядом тщедушное, жалкое создание в заляпанном грязью платье посудомойки. Девушка тихо застонала, когда он приподнял ее, но не открыла глаза. Насколько он мог судить, она не слишком пострадала.
– Чертовски некстати для нас обоих, – пробормотал он вполголоса и подхватил девушку на руки. Она почти ничего не весила, кожа да кости.
Что за ночь! Сперва этот чертов маскарад, потом Марчфилд, будь он проклят, и в довершение всего – дорожное происшествие. Скривив губы, граф подумал о том, какие еще сюрпризы приготовила ему судьба до окончания этой ночи. Девушка не издала ни звука, пока он нес ее на руках и усаживал в карету. Укрыв пострадавшую своим подбитым бархатом плащом, граф захлопнул дверцу.
Ему не следовало напиваться сегодня вечером. Хотя сейчас он трезв как стеклышко, так что вряд ли виной наезда была его разогретая выпитым бренди кровь. Граф поморщился. Как он мог потерять над собой контроль и позволить Марчфилду спровоцировать себя?! Но теперь дело сделано. Бесполезно после драки махать кулаками, как любил говорить его старый грум Фейдер.
И не тратя больше времени, он вскочил на козлы и погнал коней галопом в Уэсткотт-Парк.
Прошло всего несколько минут, и он уже поворачивал упряжку на длинную и широкую подъездную аллею и мчался между рядами величественных дубов, охраняющих дом его предков, словно часовые во тьме. Впереди замелькали огни в доме. Его ждали, как он и распорядился, хотя он не думал, что вернется так поздно.
Карета миновала высокую каменную арку и выехала на обширную круглую площадку, залитую ярким светом факелов.
Перед ним величественно поднимались стены Уэсткотт-Парка. Древний, изъеденный непогодой камень слабо мерцал при свете факелов, вызывая в памяти образ легендарного замка Камелот. Это был не замок в буквальном смысле, а просто большой, красивый господский дом в классическом стиле, с тщательно подстриженной лужайкой перед ним и усадьбой, в которую входили озеро, лабиринт и сады, служившие предметом гордости всей округи. Граф едва удостоил взглядом свой дом. Коринфские колонны, поднимавшиеся вверх до третьего этажа, витражи в окнах, изящно расходившиеся северное и южное крылья, яркие лужайки и пышные сады – все это производило впечатление на гостей и соседей, ему же было так знакомо, как собственный любимый костюм для верховой езды, поношенный, удобный и прочный. Даже старый дворецкий Дарджесс, спешивший к парадному входу приветствовать своего хозяина, казался ему обыкновенным, а ведь дед Филипа держал слугу специально для того, чтобы производить впечатление. Дарджесс был самым величественным из всех дворецких и нисколько не уступал в представительности самому графу. За свои двадцать восемь лет Филип ни разу не видел дворецкого улыбающимся.
– Дарджесс, – небрежно произнес граф, спрыгивая на землю и распахивая дверцу, – будьте добры, пошлите немедленно за доктором Гривзом. И мне понадобится миссис Уайет.
Выцветшие синие глаза дворецкого широко раскрылись, а брови поползли вверх при виде хозяина, выносящего на руках из обитой шелком кареты бесчувственную особу женского пола в порванной, грязной одежде. Дарджесс считал, что его давно уже ничто не может поразить, но, очевидно, это было не так, потому что сейчас по спине у него пробежало нечто вроде дрожи, когда он увидел, что прекрасный вечерний сюртук хозяина испачкан грязью, а к всегда безупречно чистым башмакам графа прилипла солома.
– Сэр… не могу ли я помочь… – еле выговорил он, потеряв на несколько секунд дар речи.
Граф прошагал мимо него, даже не удостоив взглядом.
– Полагаю, что у меня достаточно сил, чтобы самому отнести эту молодую женщину наверх, Дарджесс. А, миссис Уайет. – Он обращался к миниатюрной женщине в ночном чепце, с седеющими каштановыми волосами и острым подбородком. – Мне понадобится ваша помощь наверху. Полагаю, мой брат и свояченица уже прибыли?
– Нет, сэр. От них нет никаких вестей. – Пожилая экономка, не веря собственным глазам, уставилась на необычную ношу графа. – Сэр, могу ли я взять на себя смелость спросить…
– Пострадавшая крестьянка. Я сбил ее на дороге. Дарджесс, доктора, быстро. – Граф не обращал внимания на пораженных слуг. Он пронес девушку через огромный холл и быстро взбежал вверх по изогнутой лестнице орехового дерева и свернул налево, не оглядываясь, идет ли за ним миссис Уайет – впрочем, ее тяжелое дыхание за его спиной подсказывало ему, что идет, – и широкими шагами направился к двери в комнату.
Голубую комнату всегда держали наготове для гостей. Собственно говоря, в тот самый день ее с особой тщательностью приготовили для брата графа и его жены, но графа это не остановило. В конце концов, Джеймсу и Шарлотте можно предложить любую другую комнату в доме.
С бесстрастным лицом он ждал, пока миссис Уайет поспешно откидывала элегантное расшитое шелковое покрывало и поправляла французское постельное белье. Трудно определить, как она выглядит под всей этой грязью и синяками и похожими на водоросли волосами, падающими на лицо, но граф готов был поставить тысячу фунтов на то, что у нее куриные мозги. Девушка, неподвижно лежавшая у него на руках, вдруг застонала, и граф увидел, как затрепетали ее ресницы, но она не очнулась. Черт бы ее побрал! Какого дьявола ее занесло на дорогу?
В душе миссис Уайет все это время шла напряженная борьба, и в конце концов она не смогла удержаться и, когда граф направился к постели, спросила:
– Ваше сиятельство, вы ведь не собираетесь положить это грязное существо на эту изящную кровать? – Она не в силах была вынести, чтобы подобное безобразие нарушило красоту, которой славился Уэсткотт-Парк. – Осмелюсь заметить, ваше сиятельство, – продолжала экономка с упреком, словно он все еще оставался тем маленьким упрямым мальчишкой, который упорно покровительствовал всем бездомным и раненым животным, какие только ему попадались, – будет лучше, если Дарджесс или один из лакеев отнесут эту особу в комнату для слуг. Просто нелепо пачкать тонкое белье…
– Поднимите эту подушку повыше, миссис Уайет, – приказал граф, словно она и не говорила ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41