Она восторженно любовалась его высокой мускулистой фигурой и грубоватыми чертами лица; любовь к нему обдала ее горячей волной. Неосознанно где-то внутри возникло острое желание.
Медленным, осторожным движением девушка закрыла за собой дверь. Босая, она проскользнула вперед, и ее сорочка зашелестела. Шум ветра заглушал все другие звуки в маленькой комнатушке, и она успела подойти к нему до того, как он узнал о ее присутствии. Джим загасил окурок в глиняной миске, стоявшей на подоконнике. От наклона мышцы на его корпусе взбухли. Когда он выпрямился, Брайони нежно коснулась его руки.
Она забыла, кем был ее супруг. Для человека его профессии быстрота реакции была жизненной необходимостью, а опасности были повсюду. Инстинктивно Джим среагировал на неожиданное прикосновение. Он резко обернулся и схватил ее руку, вдавив корпус девушки в стену. В следующий миг, когда он разглядел ее, суровость исчезла с его лица, мышцы расслабились и мощные руки ослабили хватку. Однако он не выпустил ее, вглядываясь в испуганное, обращенное кверху лицо сузившимися глазами.
— Какого дьявола тебе здесь надо? — резко спросил он. — Я мог убить тебя до того, как сообразил, что это ты!
— Это мой дом. У меня есть право заходить туда, куда пожелаю.
Встревоженная поначалу его грозным видом, теперь она улыбалась, глядя в его блестящие глаза. Он стоял совсем рядом, прижимая ее к стене. По его дыханию она определила, что он вдохнул аромат ее духов.
— Мне нужно было увидеть тебя, Джим. Я соскучилась по тебе.
Он долго глядел на нее. Через прозрачную атласную сорочку Джим различал ее кремового цвета с розовыми бугорками груди, ощущал их касание к своему обнаженному торсу. Ее шелковистые волосы походили на полуночное облачко, а черты лица с высокими скулами — изящные и прелестные — на тонкий фарфор. Сладостный запах, исходивший от ее кожи, тревожил его. Ее глаза, подобные бездонным изумрудного цвета водоемам, захватили его своим очарованием. Глядя на мягкие, соблазнительные розовые губы, он почувствовал, как мышцы его напряглись. Он желал ее. Проклятие, как он желал ее!
Брайони отвела руки от его торса и обняла мужа за шею. Мягким, решительным движением она притянула его голову и прильнула к нему. Губы Брайони приникли к его губам, и ее охватила радость. В глазах ее горел огонь желания. Она вся млела, чувствуя его тело. Их тела сомкнулись, как меч, вложенный в ножны.
Джим ответил на поцелуй жены с такой жадностью, которая заворожила ее. Его губы отчаянно искали ее уста, и он погрузил в них свой твердый язык. Сильные руки сжимали ее железными обручами, и она все теснее прижималась к Джиму. Волны страсти обдавали ее руки, грудь, бедра. Адский жар сжигал ее всю. Руки Джима грубо и жадно сновали по ее телу, как будто он никак не мог завладеть им целиком. От его жестких настойчивых прикосновений она вся пылала, и когда его губы ласкали ее трепещущую шею, она содрогалась в его объятиях.
Руки девушки соскользнули на мощные, бугристые мышцы его обнаженной спины, а он ерошил ее локоны и целовал. Экстаз и триумф охватили Брайони, когда она ощутила силу его неистощимой страсти. Он принадлежал ей. Он желал ее. Она доведет его до белого каления, и он забудет о злости, гордости, боли и будет стремиться лишь к тому, к чему стремится она, — стать единым целым с нею.
В течение нескольких минут они отдавались неистовой страсти, дрожа от слишком долгого воздержания, а затем, когда пальцы Брайони начали распускать ремень его брюк, когда она сладострастно желала ощутить мощные толчки его мужской плоти внутри себя, очарованию неожиданно пришел конец.
Джим застыл, все его тело одеревенело от злости, и он вырвался из ее рук, как будто она была гремучей змеей, свернувшейся в кольцо и готовой к броску. Он так грубо отбросил ее от себя, что девушка ударилась о стену, и ее волосы черным бархатом разлетелись по плечам.
— Проклятая маленькая сучка! — бросил Джим; его грудь высоко вздымалась, когда он пытался подавить страсть, кипевшую внутри. — Грязная, хитрая ведьма! Убирайся от меня ко всем чертям!
Не испугавшись, Брайони отбросила прядь волос со лба и выпрямилась, шагнув к нему. Она подошла ближе, ее лицо сияло и горело пламенем желания.
— Ты ведь не хочешь этого, Джим! И я не хочу! Ты все еще любишь меня! Не подавляй любовь, просто люби меня. У нас нет оснований бороться с этим! Ведь мы муж и жена!
— Я не хочу тебя! — Его голос, как колокол, рассек воздух. — Ты что не понимаешь? Я не хочу тебя!
— А я не верю. — Подбородок Брайони смотрел вверх, когда она встретилась с его бешеным взглядом. Ее глаза искрились, как сияющие изумруды. — Только что ты доказал, что хочешь меня. Такой поцелуй не может быть ложью! — Ее губы потянулись к нему.
Под развевающейся сорочкой соблазнительно открывалось ее обнаженное тело. Абсолютно уверенная в себе, она скользнула к нему.
— Признайся в этом, дорогой. Ты же хочешь, чтобы мы были вместе. Ты хочешь заняться со мной любовью так же, как я.
Ее пальцы скользнули вверх по его широкой груди, слегка ероша и поглаживая густую каштановую поросль.
— Джим, — шепнула она, прижимаясь к нему, — люби меня.
Его глаза приобрели оттенок темного кобальта. Он со свистом вдохнул воздух. Затем все мускулы его тела напряглись. Он сделал молниеносное движение, сбросив пальцы жены с груди и железной хваткой сдавив ее запястья.
— Я не люблю тебя, — проскрипел он через стиснутые зубы. — Проклятие, я больше не хочу тебя! Но, кажется, тебя это не волнует! — В его глазах мелькнула угроза. — Ты явилась сюда и пытаешься отдаться мне, как самая обыкновенная уличная девка. И ты думаешь, что, соблазнив меня, ты изгладишь из моей памяти все остальное. Ну так ты глубоко ошибаешься!
Впившись пальцами в запястья, он встряхнул ее. Лицо его было жестоким.
— Ты лишь в одном права, моя очаровательная маленькая куколка, — мрачно процедил он. — Я все еще желаю тебя. Так, как это бывает у спаривающихся животных. А вовсе не от любви — нет, ты напрочь убила ее во мне, когда убила нашего ребенка. Мое желание — это простое вожделение. Ты до чертиков красива, Брайони, этого отрицать нельзя.
Заметив холодные, темные огоньки в его глазах, она попыталась вырваться. Ею вдруг овладели страх и злость.
— Отпусти меня! — строго сказала она, безуспешно пытаясь освободиться из его крепких рук. — Такого я тебя не хочу. Мне нужна твоя любовь.
— Это ты пришла сюда, маленькая куколка. Ты искала меня, надеясь заманить, как кот мышку. Вот ты и нашла меня. Только, боюсь, мышка и кот поменялись местами. Теперь вроде ты, именно ты и попалась. — Его губы скривились. В живых голубых глазах мерцали убийственные насмешливые искорки. — Ты здесь, ты моя жена, и я собираюсь дать тебе то, зачем ты пришла.
— Нет!
Брайони отчаянно брыкалась, когда он потащил ее к постели. Она выкручивала себе руки в безуспешной попытке освободиться от его цепкой хватки. Он бросил Брайони на матрас и прижал одной рукой ее заломленные над головой руки. Другую он сунул за пазуху ее сорочки и обхватил грудь.
Голос его прозвучал хрипло и дико:
— Ведь ты именно этого хотела, Брайони, не так ли? Или ты ожидала увидеть здесь розы и лунное сияние?
Он не ждал ответа. Его губы впились в ее уста, сделав невозможным никакой ответ. Она пыталась увернуться из-под него, крутила головой, но он прижал ее крепче и раздвинул ее губы языком. Целуя ее губы, он держал ее в плену своим телом. Его поцелуи были жесткими и жадными, от них у нее загорелись губы. Его пальцы с грубой сноровкой сжимали конусообразный сосок ее груди. Брайони пыталась выскользнуть, но он был слишком силен, и, когда его чресла вдавили ее в мягкую постель, она, протестуя, издала болезненный вопль.
Он проигнорировал ее протест. Его пальцы нащупали верх сорочки и резким рывком разорвали атласную ночную рубаху надвое. Он изучающим взглядом смотрел на ее обнаженное дрожащее тело.
— Нет! Дьявол тебя побери, нет! — крикнула Брайони так громко, что он освободил ее саднящие от боли запястья и свободной рукой зажал ей рот. Его потемневшие злые глаза сверлили ее.
— Спокойно, маленькая куколка! Ведь мы не хотим, чтобы Дэнни помешал нам? — хрипло процедил он. — Если будет нужно, я заткну тебе рот кляпом. Не думаю, что тебе это понравится.
Зеленые глаза жены горели от ненависти и, пожалуй, от ужаса.
Все это было самой настоящей насмешкой над тем, что было между ними прежде. Все ее чудесные эмоции, связанные с Джимом, были разом порушены. Он знал, что она мечтала о нежности, страсти, рожденной любовью, но вместо этого унизил ее, превратил то, что должно было стать продолжением любви, в отвратительный акт мести.
Она снова попыталась выкрутиться, отталкивая его. Бесполезно. Он легко удерживал ее, беспомощную, как тигр, поймавший птицу. Девушка перестала двигаться. Она тяжело дышала, лицо ее было мокрым от слез. Ее влажные локоны разметались по постели. Джим убрал руку, зажимавшую ей рот, и внимательно наблюдал за ней. От его бешеных поцелуев губы ее запеклись и покраснели. На лбу проступили капли пота. Он ощущал дрожь ее тела, которую она никак не могла сдержать. Но его остановили ее глаза, их гагатовая глубина, отражавшая страдание, исходившее из самой ее души. Он видел это и наконец понял, судя по всему.
— Я не люблю тебя, Брайони, ты мне абсолютно безразлична!
Его холодные голубые глаза пронизывали ее насквозь. В них не было ни жалости, ни сострадания. Черты его лица были подобны стылой прерии.
— Думаю, ты теперь понимаешь это. Верно?
Она взглянула на него, сломленная страданием, гораздо большим, нежели просто физическая боль. Осознание того, что он сумел так использовать и унизить ее, угнетало ее душу. Да, теперь она все поняла. Он показал ей, насколько беспредельна его ненависть. В его сердце не осталось малейшего места для любви и сочувствия или жалости. Только одна ненависть. Другого способа доказать это он не нашел. Комок застрял у нее в горле. Джим потряс ее за плечо.
— Отвечай, Брайони! — приказал он. — Ты поняла?
— Да. Да! — выдохнула она, не выдержав бесстрастного выражения его глаз и бессердечного взгляда. Слезы струились по ее щекам. — Ты не хочешь меня… не любишь меня. Понимаю, черт тебя возьми! Чего еще тебе от меня нужно?
— Ничего. Это все.
С этими словами он отпустил ее, слез с кровати и отошел.
С минуту Брайони продолжала лежать, не в силах пошевельнуться. Потом медленно села. Ее руки и плечи болели. Она взглянула на Джима, который проворными движениями пальцев застегивал пуговицы своей голубой рубахи и заправлял ее в брюки. Смотрела безмолвно, как он уселся на низенький, вырезанный из дерева стульчик и стал натягивать сапоги.
Вот и все. Это конец. Она онемела от страдания, на сердце было так тяжело, словно его сковали железными цепями. Затем неожиданно вместе с гневом, захлестнувшим ее и оттеснившим все остальное на второй план, к ней вернулись силы.
— Ты… ты презренный негодяй! — зашипела Брайони, и ее пальцы сжались в маленькие крепкие кулачки, когда она спрыгнула с кровати и бросилась на него. — Я убью тебя!
Когда она попыталась ударить его, Джим перехватил ее руку и вновь отбросил Брайони на кровать. Не обращая больше на жену никакого внимания, он достал свое изношенное серое сомбреро и натянул его низко на лоб. Затем закинул через плечо ремень с револьвером и направился к двери.
— И не думай уехать! — выдохнула Брайони.
Она снова бросилась к нему, чтобы перекрыть ему путь, не обращая внимания ни на свою наготу, ни на слезы, ручьем бежавшие по щекам. Ею овладела слепая ярость. Она буравила его глазами, как дикая кошка перед прыжком.
— Мы еще не все сказали друг другу, Джим Логан! Мне еще есть что сказать…
— Меня это не интересует.
Он отодвинул ее в сторону и, пока она пыталась удержаться на ногах, исчез за дверью. Брайони пустилась за ним, распаленная чуть ли не до сумасшествия.
Но она опоздала. С верхней площадки лестницы она услышала, как захлопнулась парадная дверь. Он ушел.
Ушел! Ее щеки горели от бешенства. Она била кулачком по перилам. В ней бурлила неудержимая ярость. Она повернулась, бросилась в свою спальню и начала быстро одеваться. У девушки дрожали пальцы, когда она застегивала пуговицы белой батистовой рубашки и запихивала ее концы в черную шерстяную юбку, предназначенную для верховой езды. Затем она проворно облачилась в плотно облегающую красную вельветовую куртку с маленькими черными пуговками впереди. Пригладила волосы щеткой и убрала пряди с лица, повязав их на шее красной бархатной лентой. В ее душе кипела убийственная ярость, когда она с омерзением вспоминала, как Джим Логан использовал ее в эту ночь. Неужели он действительно думает, что она оставит это без последствий? Неужели он думает, что она позволит ему так унижать, осквернять свою любовь к нему и затем вот так уходить из дома как ни в чем не бывало?
С яростью она натянула на ноги сапоги и быстро прошла к бюро, где в одном из ящичков держала свой короткоствольный пистолет. Брайони положила его в карман юбки и направилась к выходу.
В доме все еще было тихо. По-видимому, Дэнни и Росита не слышали никакого шума. Тем лучше. Если бы они проснулись, то могли бы попытаться помешать ей поехать за Джимом, а ей вовсе не хотелось, чтобы ее задержали. Внизу, в зале, она набросила на себя тяжелый голубой вельветовый плащ, висевший на крюке, и натянула на голову капюшон. Затем сунула руки в теплые кожаные перчатки. Через мгновение двойная дубовая дверь парадной была распахнута, и Брайони понеслась к конюшне. Штормовой ветер трепал ее одежду и обдувал разгоряченное лицо.
От порывов морозного ветра ей пришлось наклонить голову. «Нет, Техас Джим Логан, мы еще не все сказали! — думала она, открывая дверь конюшни. — Далеко не все!»
Через минуту девушка уже стремительно скакала под колючим холодным ночным ветром, маленькая, одинокая фигурка на вороном жеребце, преодолевавшая залитые лунным сиянием снежные завалы и обуреваемая одним-единственным смертельным желанием.
Глава 8

В эту жуткую декабрьскую ночь таверна «Тин Хэт» не могла похвастаться изобилием посетителей. Большая часть завсегдатаев предпочли укрыться дома у камина, закутавшись в пледы, вместо того чтобы бороться с порывистым штормовым ветром и дикой стужей на улице.
Лишь небольшая кучка бездельников и железнодорожных рабочих рассеялась по оклеенной малиново-золотистыми обоями зале, где, облокотившись о стойку бара, они поглощали виски и наблюдали за скучающими танцовщицами. Девушки казались озябшими в своих чересчур узких платьях в обтяжку, украшенных блестками, перьями и блестящими стразами. Джейк, массивный рыжебородый бармен и хозяин заведения, внимательно поглядывал на кареглазого игрока в углу, который предлагал двум бродягам в лохмотьях сыграть в покер. Он очень надеялся, что бродяги найдут чем расплатиться, если окажутся в проигрыше, так как ему не хотелось, чтобы в этот вечер завязалась драка. Джейку опять не давала покоя боль в спине, и он был не в настроении разнимать дерущихся или потратить целый вечер на уборку помещения после стычки. Однако, когда дверь таверны с шумом распахнулась, он перевел глаза с игроков в покер на вновь вошедшего.
Это была девушка, по всей видимости, насквозь промерзшая и довольно крепко потрепанная набиравшим силу бураном. Она мигом обвела глазами залу и быстрым уверенным шагом прошла по малиновому ковру к стойке бара.
Большой Джейк с любопытством смотрел на нее. Она явно не принадлежала к типу девиц из таверны. Это была красотка, но из разряда леди. Под капюшоном он разглядел иссиня-черные волосы и зеленые глаза. В ней было что-то элегантное и в то же время диковатое, нечто такое, что привлекло его внимание и заставило обнадеживающе улыбнуться, когда она приблизилась к нему. Может, ему подфартит в эту ночь. Может, северный ветер занес эту хорошенькую шуструю девулю специально, чтобы согреть в эту ночь его постель.
— Я ищу Техаса Джима Логана. Где он? — без обиняков спросила она.
Большому Джейку, к вящему его сожалению, пришлось скрыть глубокое разочарование. Теперь он отдавал себе отчет в том, кто была эта краля. Все знали, что Техас привел в свой дом жену. Большой Джейк никогда не встречался с ней, но ведь ему нечасто доводилось знакомиться с женщинами за стенами таверны, а у симпатичной замужней леди с Востока вряд ли были серьезные основания бывать в «Тин Хэт». Но это, должно быть, все-таки она, несомненно. Ходили слухи, что она красавица, а эта девушка, конечно, была таковой. «Какая жалость», — думал он, одобрительно глядя на нее своими оливково-карими глазами. У него не было ни малейшего шанса позабавиться с женщиной Техаса Джима Логана. Даже если бы она проявила к нему интерес, о чем, судя по всему, не приходилось и мечтать. Кажется, единственное, что ее интересует, так это местонахождение стрелка, но как раз об этом Большой Джейк вовсе не собирался ей говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32