***
Молодая царица Катерина сияла прелестью материнства. Она гордо подвела мадам Аделаиду к нарядной колыбели, в которой лежала будущая крестница француженки. Личико крохотной Аннушки поразительно напоминало красивое лицо Петра, это не укрылось и от взоров юной матери.
– Вылитый Петруша! – радостно восклицала Катерина.
– Да, быть может, в этой колыбельке дремлет будущее России… – в задумчивости проговорила Аделаида.
(Самое любопытное, конечно, то, что Аделаида не ошиблась в своих предположениях. Будущее России действительно дремало в колыбельке новорожденной Анны Петровны, ибо именно ей предстояло сделаться вместе с мужем, герцогом Голштин-Готторпским, родоначальницей той ветви династии Романовых, которая и правила Российской империей до самого конца этой империи, а с ней и династии Романовых! Эта ветвь называется Голштин-Готторпской ветвью и включает в себя российских монархов от Петра III до Николая II и его брата Михаила, правившего лишь несколько дней!)
– Я знаю, – весело сказала Катерина, – вы будете крестной матерью моей Аннушки!
– А кто же будет крестным отцом? – спросила Аделаида-Анжелика. Она только что сообразила, что и вправду не знает, кто же будет крестным отцом новорожденной принцессы и, соответственно, кумом Аделаиды.
– Неужели Петруша не сказал? – удивилась молодая царица. – Крестным отцом Аннушки будет граф Яков Вилимович Брюс! Человек замечательный, право! Он выходец из Шотландии, отличался и в Крымском походе, и в Азовском, а теперь и на севере отличается. С такими, как он, Петруша одолеет шведов!.. – Глаза царицы блестели.
Аделаида улыбнулась.
– О! Ваше Величество! Вы сделались настоящей сподвижницей Его Величества государя!
– Зовите меня по-прежнему Катериной! – Царица, в свою очередь, заулыбалась. – Конечно, я стараюсь входить во все Петрушины дела, но только для того, чтобы говорить с ним, ободрять его. Я не из тех женщин, которые вмешиваются в дела своих мужей, допекают мужей советами. Я не такая. Мне совершенно не интересно быть царицей, Ее Величеством, я хочу быть женой царя и матерью его детей!..
Аделаида искренне любовалась оживленным лицом Катерины, излучающим живой ум и жизненную энергию. О Брюсе мадам Аделаида, конечно же, слышала, но видеть его ей еще не доводилось; он почти постоянно находился на театре военных действий затяжной Северной войны.
***
В доме Аделаиду встретили слуги. Они знали и помнили Онорину-Ольгу, пылкого Андрея, Митрия Кузьмина и его сестру; они видели в свое время хрупкую Анхен Монс и страстную принцессу Наталию… Аделаиде было неловко с ними. За ужином она почти ничего не ела. А ночью долго не могла заснуть. Да, совсем еще не так давно в этом доме кипела жизнь, раздавались молодые голоса. А ныне – запустение и тоска. Что делать? Как жить дальше? Катерина, разумеется, узнает о совершенном мадам Аделаидой преступлении! Но Катерина умна, очень умна, умна очень по-женски. Она если и узнает что-то запретное, то виду не подаст. И неужели она совсем забыла о пасторе Глюке и фрау Марии, которые воспитали ее? Неужели она совсем не думает об их дочерях, Марте и Елене, своих названых сестрах?.. Но если и помнит, если и думает, то наверняка таит эти мысли, эту память в своей душе, да, умна, по-женски умна!..
Аделаида закрыла глаза. Надо было заставить себя заснуть!
На следующий день Петр еще не приехал. Она не знала, куда себя деть. Сидела в гостиной у камина, смотрела на огонь, пыталась вспоминать прошлое. А прошлое у нее было большое, разнообразное; богатое прошлое, богатое. Но теперь оно представлялось усталой женщине смутным, странным, нелепым. Нет, желание уйти из жизни не было таким уж нелогичным. Ей надо умереть, она должна умереть.
Ее жизнь потеряла смысл. Она никому не нужна в этой жизни…
Огонь в камине ярко пылал. Она всматривалась в сверкание пламени. Огненные язычки преображались в странных существ, наделенных зыбкими алыми телами и смутными яркими ликами… Нет, еще несколько таких одиноких дней и она сойдет с ума, просто-напросто сойдет с ума!..
Но на следующий день прибыл государь.
***
Никто не мог бы узнать измученную, отчаявшуюся женщину в моложавой крестной матери новорожденной принцессы Анны. Аделаида принарядилась, на ней было одно из ее лучших платьев, шея, уши и пальцы сверкали драгоценными камнями украшений. С ее лица не сходила любезная улыбка. Она твердо решила не думать о том, что знают и чего не знают о ней в Москве. Она вела себя, как должно было себя вести знатной доме, довереннице государя и крестной матери принцессы!
Очень ободряло Аделаиду и внимание государя и то, что она не видела в толпе придворных Чаянова, хотя и не сомневалась в том, что он вернулся вместе с царем.
Яков Вилимович Брюс оказался статным мужчиной с красивыми, несколько суровыми чертами лица. Он был весьма любезен со своей кумой, но никакого особенного интереса не проявлял к ней. Это даже немного удивило мадам Аделаиду. Ведь все-таки она – не последнее лицо в окружении государя. Но особенно задумываться о причинах равнодушной любезности Брюса она не стала.
***
Обед, состоявшийся после крестин принцессы, продлился долго, отличался пышностью и обилием блюд и напитков. Пожалуй, впервые мадам Аделаида смогла распробовать многочисленные кушанья старорусской кухни. Поданы были: папашник, щучий присол, белужье огниво в ухе, севрюжий варанчук, щи с тешею, звено с хреном, схаб белужий, тельное из рыбы, пироги, расстегаи, кулебяки, раки, всевозможные ботвиньи, черный и красный виноград, апельсины, яблоки… Вино лилось рекой, крепкие водки и настойки разливались морем разливанным…
Царь не любил, когда во время пира гости пренебрегали горячительными напитками.
– Пить всем! – Темные глаза сверкнули огненно.
После такого приказа бокалы, стаканы и рюмки опоражнивались еще скорее, чем прежде. Государь провозглашал тост за тостом.
– Здоровье новорожденной и новокрещеной принцессы Анны Петровны!.. Здоровье государыни царицы Екатерины!.. Здоровье Александра Данилыча Меншикова!.. Здоровье Брюса!.. Здоровье Дивьера!.. Здоровье Апраксина!.. Здоровье Гордона!..
Пили здоровье сподвижников Петра.
Аделаида заметила, что теперь ей нравится пить; ей хотелось забыться, забыться! И она осушала бокал за бокалом. Перед глазами плясали раскрасневшиеся лица опьяневших сподвижников царя Петра. Затем грянула музыка, и тогда заплясали и ноги, ботфорты и туфельки. В окна огромного зала ворвались пушечные громы, давался салют в честь крещения принцессы Анны. Затем гости, стоя у окон, любовались роскошным фейерверком. Но мадам Аделаида не в силах была подняться со стула. Откинувшись на высокую, резную и жесткую спинку, она смотрела прямо перед собой, полузакрыв глаза. Голова кружилась; непонятное веселье, нечто наподобие лихости, охватывало душу…
Аделаида не удивилась, когда мужская рука пожала ее руку. Ей было все равно. Она смотрела, щурясь. Ей показалось, что мимо нее прошел спокойный Чаянов. Затем над ее лицом, словно из тумана, выплыли точеные черты лица Якова Брюса. Мужественный голос произнес негромко:
– Я прошу вас поехать со мной…
Конец фразы растаял в сумраке опьянения. Аделаида ничего не отвечала. Ей было безразлично. Щурясь, она протянула руки навстречу сильным мужским рукам в рукавах темно-зеленого кафтана.
Затем ясно возникло видение Чаянова. Она ощутила, как ее ведут, обхватив крепко за талию. Вот ее подхватили и понесли. Она запрокинула голову. Перед глазами начали свой танец огни свечей и лепные украшения потолка.
Карета, укрепленная на полозьях, покатилась. Странно, но Аделаида была в карете одна. Должно быть, Чаянов и Брюс ехали в другом экипаже или верхом. Вяло шевельнулась в мозгу мысль о возможности бегства. Ведь, в сущности, ее увозят, ее похищают. Карета все же ехала не так уж быстро. Может быть, стоит толкнуть дверцу? Или нет, она слишком пьяна для таких рискованных прыжков…
Ее укачивало в карете, клонило в сон. Она и сама не заметила, как уснула.
***
Аделаида-Анжелика очнулась на постели и, едва раскрыв глаза, поняла, что она лежит на незнакомом ложе в незнакомой комнате. Нет, она не испугалась. Она множество раз в своей жизни просыпалась в чужих комнатах, на чужих простынях. О, как она устала от всего этого, как она устала от жизни. Если бы сейчас, вот сейчас, закрыть снова глаза и легко-легко перестать дышать. Но нет, вряд ли ей это удастся именно сейчас. Виски ныли. Она приподняла голову, растрепанные волосы были тяжелы ей. На стене она увидела шнурок сонетки – колокольчика для вызова слуг. Аделаида-Анжелика позвонила, дернув шнурок. Раздался тонкий звон. Спустя несколько минут дверь отворилась и в комнату вошла высокая стройная девушка. В окна уже бил солнечный свет белой зимы. Окна выходили не на улицу, а в сад. Можно было видеть облепленные снегом черные ветки деревьев. Аделаида посмотрела на вошедшую девушку. Это действительно было любопытное зрелище, потому что девушка была арапкой, чернокожей. На ней было обычное платье служанки из хорошего дома, но на голове – экзотический тюрбан из пестрой ткани. Молодая арапка улыбнулась, присела в изящном поклоне и, обнажив белоснежные зубы, крепкие и большие, спросила учтиво:
– Что будет угодно госпоже?
Она говорила по-французски.
– Это ты раздела меня? – спросила Аделаида. Она и вправду была раздета до сорочки.
– Я, госпожа, – улыбнувшись, отвечала чернокожая девушка. – Прикажете одеть вас? Теплая вода для умывания готова. Господа ждут вас в столовой пить кофе…
«Господа! – подумала Аделаида. – Господа – это, должно быть, Брюс и Чаянов…» А вслух она сказала, тяжело вздохнув:
– У меня ужасно болит голова! Принеси мне что-нибудь, какое-нибудь снадобье, помогающее от головной боли!
Девушка снова белозубо улыбнулась, снова присела в изящном поклоне и вышла. Мадам Аделаида откинулась на подушки. «Должно быть, я в доме Чаянова, – вяло думала она, – или в доме Брюса… Не все ли равно…»
Дверь снова отворилась, девушка принесла на подносе небольшой кувшин и стакан, а также блюдо с кусками холодной говядины. Легко изогнув стройный стан, она водрузила свою ношу на стол.
Аделаида встала с постели и приблизилась к столу. Арапка предупредительно налила в стакан из кувшина мутноватую жидкость. Аделаида попробовала. Жидкость отдавала острым и пряным. Аделаида поморщилась. Чернокожая девушка заметила это.
– Не бойтесь, госпожа, пейте. Это огуречный рассол – самое верное средство от головной боли! И говядина – тоже!..
– Что – тоже? – полюбопытствовала дама, чуть скривив губы. – Что? Холодная говядина – тоже средство от головной боли?
Чернокожая девушка весело рассмеялась:
– Да, госпожа, от головной боли, вызванной горячительными напитками, простите за откровенность!
– А ты – бойкая особа, – заметила дама.
– Да, госпожа, я – бойкая особа!..
Обе женщины расхохотались.
Аделаида, сидя за столом, заедала огуречный рассол ломтиками холодной говядины. Арапка приготовила все необходимое для умывания.
– Мое платье в порядке? – спросила Аделаида.
И уже спустя полчаса, одетая и причесанная, она входила в столовую, где ее ждали за кофием Брюс и Чаянов. Да, она не ошиблась!..
***
Царь Петр вернулся поздно в жилые покои своего дворца. Он уже привык к тому, что Катерина ждет его и ни за что не ляжет в постель, покамест он не вернется. Вот и сейчас молодая жена не спала. Он застал ее сидящей в креслах. Акулина, одна из ближних служанок, расчесывала черные, как вороново крыло, волосы царицы. Заслышав шаги мужа, Катерина резко мотнула головой. Он вошел, и она бросилась ему навстречу.
– Матушка! – воскликнула Акулина, опуская частый гребень.
Петр обнял жену, жадно вдыхая запах ее волос, нежный и странно мускусный.
– Что случилось? – Катерина чуть запрокинула голову. Даже когда Петр молчал и притворялся, что все идет хорошо, ему не удавалось обмануть ее! Она всегда угадывала, когда он особенно тревожился. И теперь она тоже угадала.
– Что, что случилось, Петруша? Ты можешь сказать мне?
– Ты не знаешь? – тихо спросил Петр. Катерина замотала головой, совсем по-детски:
– Нет, нет, не знаю…
Катерина бросила быстрый взгляд на служанку, но тотчас поняла, что случившееся является тайной лишь отчасти.
– Как Аннушка? – спросил заботливый отец.
– Здорова, пузыри пускает, – улыбнулась Катерина.
– Слава Богу! А ты не падай духом, беда случилась.
– Акулина, ступай! – быстро распорядилась царица.
Акулина отложила гребень на туалет, перед зеркалом, и, поклонившись, вышла.
– Беда, душа моя, беда! – Петр усадил жену на постель. Он и сам уселся рядом и обнял ее крепко за плечи. – Беда! Мадам Аделаиду убили!
Катерина вздрогнула в его объятиях:
– Кто?.. Как?.. За что?.. Почему?.. Нет!.. – вырвалось у нее невольно.
– Да я и сам ничего еще не пойму! Тело ее нашли в спальном покое ее дома…
– Нашли? Но кто?..
– Одна из служанок. Слуги все уже посажены под крепкий караул. Пытаны будут накрепко, а покамест спрошены.
– И что же говорят?
– Разное говорят. Госпожа-де вернулась поздно после крестинного обеда. Только одни говорят, будто вернулась в тот же день, а другие – будто вернулась на другой день. Поди пойми!
– Это ужасно! Надо дать знать ее сыну, Константину.
– Уже отправлен гонец.
– А тот ее сын, который во Франции, в Париже? Ты прикажешь отправить письмо?
– Да, но прежде будут допрошены слуги.
Катерина, призадумавшись, накручивала на палец длинную блестящую черную прядь.
– А как все же она убита? – спросила молодая царица. – Ну, ножом, или как?
Умный вопрос, – Петр и сам несколько успокоился, видя, что жена не теряет самообладания. – Умный вопрос, – повторил он. – И знаешь ли, Катеринушка, я ведь тебе не все сказал. Прежде скажу тебе, что мадам Аделаида найдена задушенной. И вот это-то и наводит меня на некоторые мысли… – И он рассказал Катерине о смерти Трины. Молодая царица слушала внимательно. – Понимаешь, – говорил царь, – ты понимаешь, где собака зарыта?! Девка была задушена, а теперь и мадам Аделаида задушена…
– А ты уверен в том, что эту девушку, Трину, убила, задушила мадам Аделаида? – Катерина размышляла.
– Да ведь она сама об этом заявила!
– Но она такая странная женщина… – Катерина не договорила.
– Ты думаешь, она кого-то покрывала? Настоящего убийцу? Но кого? И зачем?
– Да, пожалуй… – Катерина по-прежнему смотрела задумчиво.
Петр также выглядел напряженно размышляющим.
– Кажется, у нее что-то было с Чаяновым… – наконец произнес он.
Катерина поморщилась, но черные глаза ее смеялись.
– Прости, Петруша, – сказала она, – я ведь воспитана в немецкой строгости и никак не могу привыкнуть к простоте французских нравов!..
– Нет, – сказал Петр, чмокнув ее в щеку, – нет, Чаянов тут ни при чем. Для чего ему убивать эту несчастную девку? Да если и было что между ним и мадам Аделаидой, девку-то к чему душить?! И Брюс, Яков Вилимович, в дружбе с ним и с его отцом. Нет, я уже успел узнать Александра Васильевича, он верный человек, а до его амурных дел я не касаюсь…
Катерина слушала молча, затем кивнула. Ночь прошла как обычно. А когда царь, удовлетворенный и счастливый, крепко заснул, его молодая жена все еще лежала с открытыми глазами. По своему обычаю, она не стала спорить с мужем, отстаивая свою версию преступления, во всем с ним согласилась, но теперь размышляла про себя, раскинув на постели юные живые члены, нисколько не утомленные любовными утехами…
«Конечно, мадам Аделаида способна на убийство, – думала Катерина, – ведь это она убила бывшую царицу Софию и младших сестер Софии, да, я знаю, это она! Вся Москва говорила об этом. Много было слухов о том, что творилось в доме мадам Аделаиды. Но как же все произошло? Кажется, просто… Мадам Аделаида застает свою служанку с Чаяновым и… и душит ее!.. Предположим, предположим… Но кто задушил мадам Аделаиду? Не понимаю… Чаянов?.. Зачем?.. Нет, это не Чаянов. А кто? Странное происшествие. Ничего не могу понять… Но я чувствую ясно, что произошло нечто чрезвычайно странное!.. Да, произошло нечто такое, что вне моего понимания. Конечно, я человек простой, но я думаю, что никто не разберет, кто убил мадам Аделаиду. Даже Петруша не разберет!..»
И тут Катерина заснула крепким сном юной женщины.
***
Константин получил известие о смерти матери и должен был ехать на похороны. Собственно, он намеревался выехать уже в день прибытия гонца, но некоторые неотложные распоряжения, за исполнением которых он должен был проследить лично, задержали его. И теперь он приказал запрячь в сани самых быстрых лошадей, чтобы вовремя поспеть в Москву. Однако в пути ему не повезло. Разыгралась настоящая снежная буря.
– Здесь поблизости есть один постоялый двор, – сказал возница. – Придется нам заехать туда. Гляньте, ни земли, ни неба не видать! Пропадем!..
Константин и сам видел, что продолжать путь опасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23