Прижав ее к кровати, Джеффри склонился над ней и, глядя ей в глаза, затуманенные желанием, победно улыбаясь, спросил:
— Разве стоит сейчас меня останавливать?
Рейлин с восхищением смотрела на Джеффри. Протянув руку, она провела подушечками пальцев по его мускулистой груди, вдыхая дурманящий запах его сильного чистого тела, смешанный с запахом любимого одеколона Джеффри. Этот запах будил в ней чувственность. Даже запах Джеффри имел над ней власть. Свет играл с тенью на его бронзовой от загара щеке, очерчивал контуры его крепкого плеча. Все в его облике казалось ей мужественно-прекрасным. Если бы перед ней вдруг явился оживший греческий бог, он не смог бы произвести на нее большего впечатления, чем собственный муж.
Пальцы Рейлин продолжали медленно скользить по его плечу. Она дотронулась до щеки Джеффри, до того места, где маленькие, похожие на ямочки, складки появлялись и исчезали только тогда, когда он становился серьезен или угрюм.
Рейлин не могла поверить в собственное счастье. Добрая фея сделала ее женой человека, которому под стать самые блестящие дамы. Она все чаще ловила себя на том, что боится проснуться и оказаться перед лицом страшной реальности, ничего общего не имеющей с ее прекрасным сном.
— Так ты меня ждешь? — с любопытством спросил Джеффри, на миг прекратив ласкать ее. — И тебе не нравится то, что я делаю?
Рейлин порозовела под его взглядом.
— Даже слишком нравится, Джеффри. Ты заставляешь меня забыть обо всем и предаваться восторгу, который рождаешь во мне; и все же мне больше нравится, когда мы наслаждаемся вместе, слитые в одно, как муж и жена.
Джеффри слушал ее и думал, что каких-нибудь два дня назад он и представить не мог, что его жена столь чувственна.
— И ты не устала от ласк после целой ночи любви?
— Когда ты утоляешь мой голод, я забываю обо всем, даже об усталости, — скромно заметила Рейлин.
— И ты больше не боишься моего причинного места? — поддразнивая, поинтересовался Джеффри.
— Я люблю в тебе все, — сказала она, глядя на него снизу вверх.
Рейлин закрыла глаза, ожидая, что он исполнит ее желание, но у Джеффри было другое на уме. Он продолжал дразнить ее, лаская самые чувствительные участки ее тела, и она, задыхаясь от возбуждения, испытывала то же, что и он, когда она ласкала его в экипаже.
Приподняв голову с подушки, она целовала его лоб, нос, подбородок. Когда Рейлин коснулась губами его губ, он вдруг ответил ей с неожиданной страстностью, но, не прерывая поцелуя, продолжал ласкать, пока ее не стала бить дрожь. Со стоном она приподнялась, выгибаясь навстречу ему, требуя, чтобы он вошел в нее, и тогда он подчинился. Она обхватила его и, прижавшись губами к уху, стала шептать, что она чувствует себя созданной для него. Еще немного, и страсть их достигла апогея.
Рейлин закуталась в простыню и в таком виде подошла к восточному окну, ожидая, пока вода в ванне остынет. Чтобы скоротать время, она решила полюбоваться видом из окна спальни хозяина дома. Теперь это была и ее спальня тоже, и она должна была почувствовать себя здесь хозяйкой. Она слышала, как ее муж напевает, бреясь в смежной ванной. Настроение у него, судя по всему, было весьма приподнятым после ночи любви и утренней неги. Джеффри обладал весьма приятным баритоном, но, чтобы окончательно составить мнение о его голосе, надо было дождаться, пока он запоет в полную силу. Как правило, в первые месяцы брака многое узнаешь о своем спутнике, но Рейлин предстояло узнать больше, чем это обычно бывает, ибо их знакомство перед заключением брака было весьма непродолжительным.
Рейлин улыбнулась, увидев, как на лужайке резвятся молодые жеребята. Глядя, как они гоняются друг за другом, она напомнила себе, что должна попросить мужа взять ее покататься, а заодно и показать принадлежащие ему земли. Едва ли она успела бы осмотреть все эти тысячи акров за один день, но надо же было с чего-то начинать. К тому же ей хотелось побыстрее оказаться в седле.
Рейлин отвернулась от окна и посмотрела на письменный стол, расположенный таким образом, что свет падал на него как из окна, так и со стороны веранды. На столе стоял письменный прибор, состоящий из пары стеклянных чернильниц и подставки для перьев в виде бронзового всадника с копьем, рядом лежал нож с резной ручкой в виде бараньей головы. Несмотря на то что лезвие казалось слишком большим и острым, Рейлин полагала, что хозяин кабинета использует его для разрезания бумаг, хотя, если таким ножом случайно задеть палец или ладонь, рана получилась бы серьезная: нож скорее походил на кинжал.
Взгляд Рейлин упал на книгу в кожаном переплете. Она открыла ее на первой странице, чтобы прочесть название. Оказалось, что это «Сборник шотландских баллад» Вальтера Скотта. Рейлин знала, сколько шуму наделала публикация стихов Вальтера Скотта, когда его сборник вышел в свет в прошлом году. Книга была издана в Британии совсем недавно, и она была немало удивлена, увидев один из экземпляров дорогого раритетного издания в Каролине. Впрочем, томик на столе мужа только лишний раз свидетельствовал о его высокой культуре.
Рейлин перелистала книгу, отметив, что все страницы, вплоть до самой последней, были аккуратно разрезаны, по-видимому, тем самым ножом, который лежал рядом с книгой. Очевидно, Джеффри подготовил книгу к чтению и, судя по закладке где-то на середине, успел уже немало прочесть из нее.
Рейлин улыбнулась: она с трудом представляла себе Джеффри с томиком стихов в руках, тогда как верховая езда, стрельба и фехтование казались куда более близкими его природе. Он умел и любил работать: твердой рукой управлял плантацией, судовладельческим предприятием, лесопилкой, которой они владели на паях с братом. Джеффри был настоящим мужчиной, но более всего, пожалуй, ему удавалось то, что заставляло Рейлин заливаться краской при одном воспоминании об их близости.
— Вода готова. Можно принимать ванну, — объявил Джеффри, входя. На нем было одно лишь льняное полотенце вокруг бедер. — Ты идешь?
Рейлин кивнула.
— Думаю, что смогу вполне сносно потереть тебе спину, но при условии, что ты вначале потрешь мою.
— Согласен, — заявил Джеффри и направился к двери.
Рейлин поспешила за ним, но самодельный наряд из простыни путался в ногах, и поэтому ей пришлось задержаться, чтобы закрепить конец ткани.
Огромная медная ванна занимала почти половину довольно просторной комнаты, и в ней спокойно могли поместиться сразу двое человек. Джеффри снял полотенце и бросил его в сторону. Рейлин, покраснев, взглянула на то место, о котором она вспоминала совсем недавно. Но на этот раз щеки ее зарделись не от стыда, а от восхищения тем, что она увидела.
Нарочито медленно освободилась она от импровизированной туники и, подойдя к мужу, прикусив губу, дотронулась до того места, которое столь сильно притягивало ее внимание.
— Надеюсь, сударь, вы не станете демонстрировать свою наготу перед другими женщинами так же бесцеремонно, — сказала она даже с большим чувством, чем хотела, — а то ведь я могу заявить права на то, что считаю своим, и в более резкой форме. Ноготки у меня острые, сэр.
— То, что вы держите в своей маленькой жадной ручке, мадам, ваше и только ваше, — заверил Джеффри, с осторожностью избегая напоминаний о прошлых своих связях. — Что же касается Нелл, вам не о чем беспокоиться, честное слово.
Рейлин улыбнулась, заглядывая ему в глаза, и Джеффри подал ей руку.
— Теперь пора в ванну, а то вода остынет.
— Не кажется ли вам, что на этот раз вы могли бы залезть первым, мой дорогой муж? Вчера мы сидели друг напротив друга, и это было неплохо, но все же не так уютно, как если бы мы сидели рядом.
Джеффри усмехнулся, признавая справедливость этого наблюдения.
— Не хотелось вас шокировать, мадам, поэтому я и не стал с первого раза настаивать на том, что мне казалось предпочтительным. Разумеется, вы правы: сидеть рядом было бы гораздо уютнее.
Чуть позже Рейлин с наслаждением вытянула ноги в ванне, прижавшись спиной к груди мужа, а он тем временем водил намыленной губкой по холмам и долинам ее груди, по прочим чувствительным местечкам, до которых только мог дотянуться.
— Я думаю, пора бы дать соседям взглянуть на вас, миссис Бирмингем.
Рейлин, едва не мурлыкавшая от удовольствия, встрепенулась при этих словах мужа.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, пусть посмотрят, на ком я женился.
— Ты ведь не собираешься показывать меня в таком виде? Полагаю, мне сначала надо бы одеться, если ты, конечно, не хочешь, чтобы ваши друзья лицезрели меня абсолютно голой.
— Совсем не хочу, — прошептал Джеффри, игриво покусывая нежную мочку уха жены и одной рукой поглаживая круглую грудь.
Он видел, как розовый сосок проскользнул меж его пальцев. Ее кожа была такой светлой по сравнению с его бронзовым загаром.
— Когда я говорил с пастором несколько дней назад, он буквально вытребовал у меня обещание явиться с тобой на благотворительное собрание в нашу церковь. Хороший повод познакомиться с соседями до бала.
— Надеюсь, Нелл там не будет?
— Ах ты, чертовка! — с шутливой угрозой воскликнул Джеффри и хлопнул по воде так, что брызги полетели на пол.
Словно дети, они принялись носиться друг за другом, стараясь оставить на полу как можно больше луж. Со стороны Рейлин игра велась не совсем честно, ибо она не пренебрегала такими сомнительными приемами, как подножки и щипки.
Всякий раз, как позволял случай, она стремилась ухватить Джеффри за ягодицы, да так сильно, что он подпрыгивал, как пружина, и лишь до поры терпел все эти штучки. Пока ей удавалось удерживать преимущество, Рейлин бурно выражала восторг, но, когда счастье изменило, она начала топать ногами и угрожать, что муж поплатится за свою дерзость и нахальство, что он не смеет так к ней приставать, разумеется, это лишь побуждало Джеффри к дальнейшим действиям.
Накинув полупрозрачный пеньюар, Рейлин вернулась в свою бывшую комнату и немедленно вызвала Кору. Выбрав белое муслиновое платье, украшенное голубым атласным поясом и вышитыми атласными лентами с аппликациями в виде бледно-голубых крошечных цветов, она принялась натягивать чулки и рубашку. Рейлин едва успела одеться, как Кора снова появилась с молодой чернокожей женщиной.
— Тиззи, моя кузина. Мистер Джеффри сказал, что вам потребуется горничная, миссис Рейлин. Тиззи работала в одном господском доме в Виргинии, пока ее отец не получил от мистера Джеффри письмо и деньги, чтобы купить ей документы.
— Вы хотите сказать, что она рабыня? — спросила Рейлин, заметив уродливый шрам на щеке девушки.
— Ну, она должна будет поработать на мистера Джеффри, пока не выплатит те деньги, что он за нее отдал. Конечно, это не так уж трудно: мистер Джеффри такой хороший господин!
— Что с твоим лицом, Тиззи? — спросила Рейлин, приподнимая подбородок девушки, чтобы лучше рассмотреть отметину.
— Мой прежний хозяин как-то пришел домой пьяный. Уж не знаю, что на него нашло, он словно белены объелся, принялся всех подряд стегать кнутом, включая и госпожу. Я попыталась помочь миссис Кларе, потому что она всегда была добра ко мне, настоящий ангел, и тогда мистер Хорас, выхватив нож, бросился на меня. Не успела я и глазом моргнуть, как он полоснул меня по щеке. Если бы миссис Клара не стукнула его вазой по голове так, что он свалился замертво, мне была бы крышка. Потом миссис Клара послала гонцов к моей семье, умоляя забрать меня домой, вот мой отец и пришел в Оукли и попросил мистера Джеффри, чтобы тот помог. Так я и оказалась здесь. — Тиззи, произнеся эти слова, широко улыбнулась и развела руками.
Рейлин тоже улыбнулась:
— Мой муж всегда готов прийти на помощь даме, если она в беде, в этом у меня сомнений нет. Он ведь и меня спас: мой дядя задумал продать меня одному ужасному человеку, но мистер Джеффри пришел мне на выручку в самую трудную для меня минуту.
— Вы хотите сказать, что вас чуть не продали, как меня, миссис? — изумленно спросила служанка.
Рейлин кивнула в ответ:
— Да, Тиззи. Насколько мне известно, в этой стране белых людей продают почти в таком же количестве, как и черных, с той лишь разницей, что белых женщин превращают, как правило, не в рабынь, а в наемных работниц. Впрочем, условия найма таковы, что их положение почти ничем не отличается от рабского. Много белых рабов прибывает сюда в качестве заключенных на английских судах, здесь их чаще всего ждут лишения и смерть от непосильной работы и болезней. Нам с тобой повезло, что мы оказались в таком приятном и безопасном месте, как дом мистера Джеффри.
— Я и раньше слышала, что белых продают «в крепость», — сказала, удивленно покачав головой, Тиззи, — но ни за что бы не подумала, что буду работать на кого-то, кто был почти что рабом.
Рейлин ласково улыбнулась:
— За то, что я не стала рабыней, я должна благодарить своего мужа. Он не только вызволил меня, не дав моему так называемому дяде осуществить его дьявольские планы, но и прислал тебя мне в помощь. Я уже отчаялась, пытаясь сотворить что-нибудь приличное из своих волос.
— Вам не придется больше об этом беспокоиться, миссис Рейлин, — теперь я буду вас причесывать и одевать. Я тоже страшно благодарна мистеру Джеффри за то, что он взял меня к себе. Мне известно, что он прекрасный человек, отец столько раз мне говорил об этом. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы мистер Джеффри меня не выкупил.
— Я очень рада, что мистер Джеффри захотел купить нас обеих, Тиззи.
— Да, госпожа, и я тоже рада.
Тиззи быстро справилась с роскошными волосами Рейлин, уложив их в замысловатую прическу. Напоследок горничная украсила узел лентами из голубого атласа в тон платью. Лицо Рейлин теперь обрамляли очаровательные локоны. Причесанная и наряженная Рейлин, надев голубые атласные туфельки, закружилась по комнате.
— Как я выгляжу, Тиззи? — спросила она, остановившись возле зеркала.
— Вы просто ослепительно красивы, миссис Рейлин.
Столовая отличалась от других комнат дома оригинальностью отделки, которая создавала иллюзию, будто длинный стол из черного дерева находится посреди сада, а в глубине его весело плещется вода в фонтане. У стола дворецкий в чулках и начищенных туфлях с пряжками расставлял серебряные блюда с закусками и фруктами.
— Доброе утро, Кингстон, — с жизнерадостной улыбкой поздоровалась Рейлин, входя.
Чернокожий слуга улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных ровных зубов. До него уже дошел слух о том, что госпожа перебралась в спальню к господину, а это, по его мнению, являлось добрым знаком и указанием на то, что скоро в доме появится наследник, а уж тогда можно будет сказать, что все в Оукли сложилось замечательно.
— Сегодня свежо, что так приятно после жары, — заметила Рейлин, усаживаясь за стол.
— Так и есть, — ответил Кингстон, наливая хозяйке чай из серебряного чайника. — Я слышал от мистера Джеффри, что в стране, откуда вы приехали, климат холоднее, чем здесь. Сдается мне, здесь вам приходится туго из-за жары. Небось не раз спрашивали себя, зачем стоило пересекать океан, чтоб так мучиться?
— Честно признаться, иногда жара казалась мне невыносимой, ведь в Англии даже самое жаркое время куда холоднее, чем здешние так называемые прохладные деньки.
— И как у вас в Англии назвали бы погоду, которую мы ожидаем сегодня?
— Пекло, — со смехом ответила Рейлин. — Адское пекло. Знаете, Кингстон, может, Британия потому и проиграла войну в колониях, что британские солдаты были одеты в толстые чулки, шерстяные бриджи и эти кошмарные красные суконные куртки, наглухо застегнутые до самого подбородка, тогда как янки были одеты куда разумнее. — Рейлин взяла булочку из хлебной корзинки и, с удовольствием откусив теплую сдобную мякоть, добавила: — Когда, приехав в Каролину в июле, я испытала на себе весь жар вашего солнца, мне пришло в голову, что половина британских солдат погибла не от пуль противника, а от перегрева и я вскоре разделю их участь.
— Вы здесь прожили всего ничего, миссис Рейлин. Погодите, скоро август, а там погода изменится, и жару терпеть не придется. Что до войны, так у нас люди говорят, будто бы британцы проиграли, потому что шли в бой плечом к плечу, как на параде, а наши прятались по кустам и кочкам и нападали из засады, стреляя этих каракатиц, как уток. Индейцы научили янки военным хитростям. Лет двадцать назад мне довелось насмотреться на солдат в красных мундирах, да только я вовремя успевал спрятаться, чтобы не подставлять свою башку под пули.
Джеффри задержался на пороге столовой, чтобы полюбоваться женой. То, что он увидел, заставило его пересмотреть свои прежние намерения. До сих пор роспись стен, казавшаяся ему вычурной и безвкусной, раздражала его, и в скором времени он собирался сделать ремонт в столовой — единственной комнате, оставшейся в неизменном виде после покупки усадьбы.
Увидев мужа, Рейлин повернула голову, улыбнулась, и Джеффри почувствовал себя на седьмом небе от этой улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39