Меня больше волнует другое — как вы обеспечите его безопасность, ведь вы, как я предполагаю, намереваетесь взять его под стражу.
— Дорогая моя, — по-свойски заулыбался сэр Джеймс, — вы как-то уж очень защищаете этого малого, но…
— Он дворянин, сэр Джеймс, — нетерпеливо перебила его Грейс. — Может, он и вел во Франции какую-то иную жизнь, но в его происхождении нет никаких сомнений.
Сэр Джеймс помрачнел.
— А вот тут, Грейс, есть одна загвоздка. Вуфертон говорил с этими… представителями французского правительства. По всему выходит, что ваш беглец никакой не эмигрант, как вы, наверное, считаете.
У Грейс похолодело все внутри.
— Они что, утверждают, что он шпион?
— Возможно, хотя они этого не говорили. Но как бы там ни было, одно ясно — этот человек революционер. Судя по всему, он был помощником этого чудовища, Робеспьера.
Грейс отупело смотрела на собеседника. О кровожадности бывшего революционного вождя в Англии знали — от эмигрантов, которым удалось спастись от террора, и от немногочисленных англичан, отважившихся посетить Париж в эти страшные времена.
— Я думала, его казнили, — помертвелыми губами произнесла Грейс.
— Да, в прошлом месяце.
— Но тогда…
— Вы меня не поняли, Грейс. После казни Робеспьера его ближайшие сподвижники должны были последовать за ним, они были замараны кровью не меньше его. Но Анри Русселю удалось скрыться. Его преследователи прибыли сюда с заданием предать его в руки правосудия.
— Но тогда почему они хотели его убить? Это же не имеет ничего общего с правосудием!
Сэр Джеймс, глядя на бледное, как полотно, лицо Грейс, накрыл ладонью ее сжатую в кулак руку, лежавшую на столе.
— Я склонен думать, что это вышло по ошибке.
— Я вижу, вы им поверили, — произнесла она убитым голосом.
Анри назвал их своими врагами, сказал, что они хотят его убить. Но он ничего не говорил о Робеспьере. Может, боялся, что это поставит ее под угрозу?
Сэр Джеймс ласково сжал ее руку.
— Грейс, дорогая моя! Вы ужасно бледны. — Он налил немного шерри в свой бокал и поставил перед Грейс. — Выпейте.
Грейс тупо посмотрела на бокал, каким-то неживым, механическим движением взяла его и поднесла к губам. Словно огонь прокатился по пищеводу, растапливая сковавший ее душу ледяной холод, и она с удивлением увидела свою дрожащую руку, ставящую бокал на стол. Она не могла дышать. Сэр Джеймс взял ее руку и стал растирать. Дыхание Грейс выровнялось, она благодарно улыбнулась.
— Простите меня. Наверное, вы считаете меня ужасно глупой.
— Дорогая моя, необыкновенно смелой — вот какой я вас считаю. Вы приютили человека, не зная, кто он и что. А теперь хочу ответить на ваше замечание. Я не смог бы сказать, что честно исполняю свои обязанности, если бы не выслушал и другую сторону.
Но скажет ли ему Анри? Может ли он что-то противопоставить чудовищному обвинению? Да, оно чудовищно, если несправедливо. И еще более чудовищно, если он обманывал ее, заставив поверить в свою невиновность. Впрочем, он не обманывал. Он просто ничего не говорил. Обманывала она себя сама, так что ей некого винить. И уж точно не Анри, который несколько раз предупреждал ее о том, что ее ничто не должно связывать с его сомнительным прошлым.
Чувство полной беспомощности охватило Грейс. Какой смысл прятать его дальше? Как она может противостоять властям, если не верит больше самой себе? Она полюбила человека, замешанного в убийстве тысяч людей, вся вина которых была в том, что родились они не в том сословии. Если ему есть что сказать в свое оправдание, то пусть говорит это властям. Потому что она вряд ли сможет поверить тому, что он скажет.
И все же Грейс пришлось переступить через ужасное ощущение, что она предает Анри, чтобы произнести:
— Давайте лучше я отведу вас к нему.
Сэр Джеймс поднялся на ноги. Чувствуя себя неловко под его сочувственным взглядом, Грейс направилась к двери, и каждый стук ее ботинка совпадал с оглушительным стуком ее сердца. На какое-то мгновение ей вдруг подумалось, что лучше уж Анри умер бы в первую ночь. Тогда ей не пришлось бы переживать весь этот ужас.
Грейс вошла в открытую дверь и остолбенела. Комната была пуста.
Глава восьмая
Грейс стояла и смотрела на кровать, которую совсем недавно Джемайма снова застелила, как полагается, и где они с Анри сидели и разговаривали.
— Что случилось, дорогая?
Грейс обернулась.
— Его нет в комнате. Сэр Джеймс нахмурился.
— Он обычно был здесь?
— Да. После того как в субботу нагрянули эти французы, мы решили, что ему лучше не выходить отсюда. — Смутное радостное чувство шевельнулось в ее душе, но она подавила его. — Наверное, он внизу.
Сэр Джеймс пересек комнату и выглянул в окно, словно рассчитывая увидеть Анри на аллее. Все больше склоняясь к мысли, что Анри в доме нет, Грейс вышла на лестничную площадку.
— Джемайма!
Служанка высунула голову из кухни. Вид у нее был виноватый, что только подкрепило уверенность Грейс.
— Да, мисс?
— Ты видела мистера Генри?
Джемайма молча уставилась куда-то в сторону, теребя кудряшку. Грейс пошла вниз по лестнице, сэр Джеймс, шедший за ней, недовольно проворчал:
— Что-то мне это не нравится.
Грейс, не говоря ни слова, шагнула с последней ступеньки и схватила Джемайму за руку.
— Где он?
Служанка бросила быстрый взгляд на сэра Джеймса.
— Он ушел, мисс Грейс.
Странное, непонятное чувство охватило Грейс.
— Когда?
А когда вы с сэром Джеймсом разговаривали в гостиной. Он потихонечку спустился, постоял-послушал, потом повернулся, подмигнул мне и приложил палец к губам, дескать, молчи. А потом взял и вышел через заднюю дверь.
— И ты не помешала?
Служанка засопела, теребя фартук.
— Откуда я знала, мисс, что он собирается уйти? А когда вышла в пристройку-то, смотрю, а он взял пальто — оно висело на крючке, я его почистила, он же в нем был, когда прятался. Тогда я все и поняла. Я хотела его догнать, правда хотела, мисс Грейс, выскочила, а его и след простыл.
— Прямо-таки и исчез за какую-то пару минут? — возмутился сэр Джеймс. — Хоть какие-то следы он должен же был оставить!
— Ни единого, сэр. Наверное, он пошел через поле, его скоро будут жать, а там французы в то утро ходили, так что следов не разобрать. А за полем роща, вот он, наверное, туда и пошел.
Грейс подумалось, что Анри, может быть, просто спрятался и ждет, пока уедет сэр Джеймс. В то, что он мог уйти, не попрощавшись с ней, просто не хотелось верить. Хотя, может быть, она должна только радоваться этому. Не пришлось униженно просить его ответить на ее вопрос и в ответ услышать одну только ложь!
Сэр Джеймс решительно направился к парадной двери.
— Поеду-ка я лучше скажу Мейберри и Вуфертону, чтобы выслали людей поискать его. Он не мог уйти далеко.
— Но французам, надеюсь, вы не скажете? — неожиданно для себя вскинулась Грейс.
Сэр Джеймс впервые рассердился.
— Да за кого вы меня принимаете, Грейс? Пусть даже этот малый распроклятый революционер, но мы на английской земле! Да чтоб я провалился, если позволю этим французским выскочкам диктовать мне, как я должен поступать в моей собственной стране! — Он кивнул и вышел. Минуту спустя послышался удаляющийся топот копыт.
Не слушая Джемайму, которая что-то возбужденно ей говорила, Грейс медленно похромала в гостиную, упала на стул у бюро и уткнулась лицом в ладони.
— Мисс Грейс, ну не расстраивайтесь вы так! — воскликнула, подойдя, Джемайма. — Я уверена, с мистером Генри ничего не случится. Он не такой дурак, чтобы дать себя поймать.
Это верно. Наоборот, он очень умен и знает, как себя вести, чтобы не вышла наружу нелицеприятная правда.
До самого вечера было слышно, как люди бродят вокруг Вонтса, разыскивая Анри. Грейс слушала, как они перекликались, и представляла, как Анри затаивается, услышав голоса и шаги, как он устал и как, наверное, болит у него плечо. Хорошо, хоть она не проговорилась о том, что Анри планировал отправиться на север. Рубена, который тоже знал об этом, среди поисковиков не было. Мэб тоже не появлялась. В поисках участвовали все работники с фермы Мейберри и люди Вуфертона, приехавшие специально из Рейнхэма.
Проходил час за часом, а она все сидела и ждала. Джемайма принесла сначала чай и намазанную маслом лепешку, потом кофе с хлебом и джемом и оба раза унесла все обратно нетронутым, что-то бормоча и качая головой. Сгустились сумерки. Грейс зажгла свечи в стоявшем на бюро канделябре. Неожиданно вдалеке послышался мерный стук копыт. Звук становился все громче, пока не умолк у самого дома. У Грейс стеснилось дыхание. Сэр Джеймс! Приехал сказать, что Анри поймали?
Она молча ждала, глядя на дверь. Сэр Джеймс был хмур, брови озабоченно сведены на переносице.
— Никаких следов.
Грейс промолчала.
— Вуфертон съездил в Рейнхэм, говорит, французов целый день не было в гостинице. Мы сейчас поедем туда, может, они уже вернулись. Остается надеяться, что парень, удирая от нас, не натолкнулся на них.
Грейс еле сдержала стон.
— Вы мне сообщите? — спросила она.
— Сразу, как только что-нибудь узнаю. — Лицо сэра Джеймса смягчилось, он подошел и положил руку на плечо Грейс. — Постарайтесь уснуть, дорогая. Сидеть и переживать не имеет смысла.
— Вы очень добры, сэр, — механически произнесла Грейс.
Как только он ушел, появилась Джемайма.
— Вы ничего не ели, мисс Грейс. Может, что-то приготовить?
— У меня нет аппетита. Служанка вздохнула.
— Ну, тогда я запираю, да?
Грейс взглянула на нее с недоумением.
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Ну, я просто подумала, вдруг… мистер Генри вернется, а дверь заперта.
У Грейс подпрыгнуло сердце.
— Запирай. Он не придет.
Джемайма скривилась.
— Вот уж не думала, что вы на такое способны, мисс Грейс! Сами знаете — он никуда не уйдет, не попрощавшись с вами!
Грейс всхлипнула. Она тут же взяла себя в руки, но было поздно.
— Ну вот, я знала, что вы не такая. Вы переживаете, и ничего удивительного!
— Замолчи, Джемайма, — резко осадила она служанку. — Ты сама не понимаешь, что несешь. Делай, как я сказала, — иди и запри двери. И ложись спать.
Джемайма фыркнула.
— Как прикажете, мисс. Только одно я вам скажу — хорошо смеется тот, кто смеется последний. — С этими словами она выплыла из гостиной.
Грейс стала ждать, когда Джемайма запрет двери на ночь и поднимется на свой чердак. Как только затихли шаги на лестнице, она вытащила бумаги Анри.
В свете того, что она узнала, незапечатанные бумаги приобрели новый смысл. Подробности судебного заседания, имена свидетелей… Кого судили? Какого-нибудь беднягу, который мешал Анри в его чудесной работе и за это лишился головы? Но в этом случае разве он взял бы эти листки с собой, убегая, стал бы их хранить среди документов, которые считает опасными?
Поднеся листок поближе к канделябру, Грейс принялась внимательно читать. Так, свидетели… Ее взгляд зацепился за знакомое имя. Жан-Марк Лорио. Лорио свидетель? Но он был в одном лагере с Анри! Сердце Грейс учащенно забилось, она стала перечитывать другие имена. Одно расплылось так, что прочесть было невозможно, другое смазалось частично. Она разобрала окончание имени: «ппе» и фамилию — Доде. В мозгу как будто щелкнуло. Этьен? Не один ли это из той тройки, что охотится на Анри? Она не запомнила его фамилию. Может, Доде? Если это так, то третья непонятная фамилия, наверное, принадлежит Огастену?
Ее осенило. Похоже, Анри готовился к своему собственному суду! Он что же, думал, что его друзья, теперь уже бывшие, станут свидетелями его защиты? Но Жан-Марк повернулся против Анри! Другие двое тоже, но из осторожных слов Анри Грейс поняла, что зачинщиком был Лорио. Что же такое сделал Анри, что его врагу удалось настроить против него и этих двоих?
Сердце Грейс часто билось, в душе крепла надежда. На что она надеялась, ей самой было неясно. Анри сказал, что его «друзья» готовы убить за эти бумаги. Потому что фигурируют в них, как его предполагаемые свидетели» защиты? А если бумаги окажутся в их руках, оставят ли они в покое Анри? Грейс сомневалась в этом. Нет, для них опасны не только его бумаги.
Но почему? Что он такое сделал, чего не делали они? Или это они сами сделали что-то такое, из-за чего и хотят убрать Анри?
Отложив лист, Грейс склонилась над другим, с именами и пометками. Водя пальцем по строчкам, она стала читать.
Альфонс — под наблюдением. Бернар — надежен. Марсель — две звездочки. То же после других имен.
А вот Дьепп. Это название? Кто-то был у Жюля в Дьеппе. Ну да, Дьепп — это французский порт на берегу пролива.
Грейс еще ниже склонилась над бумагой. Ну да, имя напротив названия Амьен, еще имя — и название Руан, если она прочла их правильно. Может, это список возможных союзников? Тех, кто мог дать Анри убежище и помощь, если он решит бежать? Но если эти люди помогли ему, то список ни в коем случае не должен попасть к тому, кто может их выдать. А Жан-Марку, конечно же, очень хочется узнать эти имена!
Все стало проясняться. Вспомнив про карту, Грейс посмотрела на лист, в который были завернуты бумаги. Нет, не разобрать. Наверное, это схема пути Анри по Франции.
Отложив листок, Грейс взяла запечатанные письма. Ей стало страшно. По словам сэра Джеймса, Анри был республиканцем и помощником Робеспьера. Что было после казни Робеспьера? Притянули ли Анри к суду наряду с остальными соратниками диктатора? Возможно, все произошло следующим образом: обнаружив, что те, кто должны были выступить свидетелями его защиты, повернулись против него, он бежал в Англию, решив, что иначе его ждет казнь. Он сказал, что в запечатанных бумагах содержится истина. Но он сказал также, что отдается на суд Грейс.
Грейс просидела, казалось, целую вечность, глядя на письма, подрагивавшие в ее пальцах. У нее было такое чувство, словно она держит в руках жизнь Анри, как держала ее в тот день, когда он, сам того не сознавая, стал частью ее судьбы. Только тогда она действовала инстинктивно, а сейчас надо было принять решение. Такое, против которого восставало ее сердце.
Слабый звук привлек ее внимание. Она повернулась — и обмерла. В дверях гостиной стоял Анри.
Он не собирался заставать Грейс врасплох, но, увидев ее склонившейся над листками бумаги — он сразу их узнал, — мгновенно позабыл, что хотел ей сказать. А выражение ее лица, когда она резко повернулась, заставило его онеметь. Он думал, что она обрадуется, но первые же ее слова подействовали на него, словно холодный душ.
— Как вы сюда попали?
Анри стало неловко.
— Я вошел до того, как Джемайма заперла двери. Ma chere, я не хотел вас пугать.
— И где же вы были?
— В своей комнате.
— И что, Джемайма ничего не знала?
— Вы что, думаете, мы с ней в заговоре? — с легким смешком ответил он.
Грейс отвела взгляд, и Анри заметил, что она сжимает в руках запечатанные бумаги. Она переменилась, она относится к нему совсем по-другому. Что произошло?
— Грейс?
Она слегка вздрогнула и, словно поглощенная какими-то своими мыслями, засунула бумаги в тайник и задвинула ящик. Может, ее обеспокоило что-то, что она вычитала в бумагах? Но печати, как он успел заметить, не сорваны, а другие она уже читала, так что ничего нового вычитать не могла.
— Грейс, я не знаю, что произошло, но я просто умираю от голода!
Она встала, глядя на него уже не так холодно, как вначале.
— Я об этом не подумала. Пойдемте на кухню, поищем чего-нибудь.
Он посторонился, давая ей пройти, и отметил про себя, что она старается держаться от него настолько далеко, насколько это возможно в тесной гостиной. Стараясь не обращать внимания на тупую боль в плече, Анри вошел следом за Грейс в кухню, и, пока он доставал тарелку и прибор, она выставила на стол хлеб, сыр, холодный ростбиф и остатки вареной курицы.
— Хотите кофе? Еще есть бутылка вина, Рубен принес для вас.
— Вина, — сказал Анри, только теперь почувствовав, как он продрог.
Грейс пододвинула канделябр к тарелкам с едой и сделала приглашающий жест рукой.
— А вы посидите со мной?
Она села напротив, в тени. Анри, несколько неловко действуя левой рукой, стал разрезать ростбиф, и Грейс внезапно почувствовала, что ужасно голодна. Еще бы, ведь за весь день у нее не было почти ни крошки во рту.
— Отрежьте для меня тоже, — бросила она и встала, чтобы достать тарелку.
Анри жадно принялся за еду, прикладываясь время от времени к стакану с вином. Они ели молча. От еды настроение Грейс улучшилось, и она даже чуть не улыбнулась, когда Анри протянул ей стакан вина.
Наконец он с довольным вздохом отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула, потирая левое плечо. Его глаза блестели.
— Это как раз то, что было нужно.
— Мне тоже, — со слабой улыбкой сказала Грейс. — Я сегодня почти ничего не ела.
— Из-за меня?
— Из-за того, что мне сказал сэр Джеймс, — резко ответила Грейс. — Он сказал, что вы революционер. Это правда?
Она ожидала его ответа с замиранием сердца. Но он молчал. Он не смотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Дорогая моя, — по-свойски заулыбался сэр Джеймс, — вы как-то уж очень защищаете этого малого, но…
— Он дворянин, сэр Джеймс, — нетерпеливо перебила его Грейс. — Может, он и вел во Франции какую-то иную жизнь, но в его происхождении нет никаких сомнений.
Сэр Джеймс помрачнел.
— А вот тут, Грейс, есть одна загвоздка. Вуфертон говорил с этими… представителями французского правительства. По всему выходит, что ваш беглец никакой не эмигрант, как вы, наверное, считаете.
У Грейс похолодело все внутри.
— Они что, утверждают, что он шпион?
— Возможно, хотя они этого не говорили. Но как бы там ни было, одно ясно — этот человек революционер. Судя по всему, он был помощником этого чудовища, Робеспьера.
Грейс отупело смотрела на собеседника. О кровожадности бывшего революционного вождя в Англии знали — от эмигрантов, которым удалось спастись от террора, и от немногочисленных англичан, отважившихся посетить Париж в эти страшные времена.
— Я думала, его казнили, — помертвелыми губами произнесла Грейс.
— Да, в прошлом месяце.
— Но тогда…
— Вы меня не поняли, Грейс. После казни Робеспьера его ближайшие сподвижники должны были последовать за ним, они были замараны кровью не меньше его. Но Анри Русселю удалось скрыться. Его преследователи прибыли сюда с заданием предать его в руки правосудия.
— Но тогда почему они хотели его убить? Это же не имеет ничего общего с правосудием!
Сэр Джеймс, глядя на бледное, как полотно, лицо Грейс, накрыл ладонью ее сжатую в кулак руку, лежавшую на столе.
— Я склонен думать, что это вышло по ошибке.
— Я вижу, вы им поверили, — произнесла она убитым голосом.
Анри назвал их своими врагами, сказал, что они хотят его убить. Но он ничего не говорил о Робеспьере. Может, боялся, что это поставит ее под угрозу?
Сэр Джеймс ласково сжал ее руку.
— Грейс, дорогая моя! Вы ужасно бледны. — Он налил немного шерри в свой бокал и поставил перед Грейс. — Выпейте.
Грейс тупо посмотрела на бокал, каким-то неживым, механическим движением взяла его и поднесла к губам. Словно огонь прокатился по пищеводу, растапливая сковавший ее душу ледяной холод, и она с удивлением увидела свою дрожащую руку, ставящую бокал на стол. Она не могла дышать. Сэр Джеймс взял ее руку и стал растирать. Дыхание Грейс выровнялось, она благодарно улыбнулась.
— Простите меня. Наверное, вы считаете меня ужасно глупой.
— Дорогая моя, необыкновенно смелой — вот какой я вас считаю. Вы приютили человека, не зная, кто он и что. А теперь хочу ответить на ваше замечание. Я не смог бы сказать, что честно исполняю свои обязанности, если бы не выслушал и другую сторону.
Но скажет ли ему Анри? Может ли он что-то противопоставить чудовищному обвинению? Да, оно чудовищно, если несправедливо. И еще более чудовищно, если он обманывал ее, заставив поверить в свою невиновность. Впрочем, он не обманывал. Он просто ничего не говорил. Обманывала она себя сама, так что ей некого винить. И уж точно не Анри, который несколько раз предупреждал ее о том, что ее ничто не должно связывать с его сомнительным прошлым.
Чувство полной беспомощности охватило Грейс. Какой смысл прятать его дальше? Как она может противостоять властям, если не верит больше самой себе? Она полюбила человека, замешанного в убийстве тысяч людей, вся вина которых была в том, что родились они не в том сословии. Если ему есть что сказать в свое оправдание, то пусть говорит это властям. Потому что она вряд ли сможет поверить тому, что он скажет.
И все же Грейс пришлось переступить через ужасное ощущение, что она предает Анри, чтобы произнести:
— Давайте лучше я отведу вас к нему.
Сэр Джеймс поднялся на ноги. Чувствуя себя неловко под его сочувственным взглядом, Грейс направилась к двери, и каждый стук ее ботинка совпадал с оглушительным стуком ее сердца. На какое-то мгновение ей вдруг подумалось, что лучше уж Анри умер бы в первую ночь. Тогда ей не пришлось бы переживать весь этот ужас.
Грейс вошла в открытую дверь и остолбенела. Комната была пуста.
Глава восьмая
Грейс стояла и смотрела на кровать, которую совсем недавно Джемайма снова застелила, как полагается, и где они с Анри сидели и разговаривали.
— Что случилось, дорогая?
Грейс обернулась.
— Его нет в комнате. Сэр Джеймс нахмурился.
— Он обычно был здесь?
— Да. После того как в субботу нагрянули эти французы, мы решили, что ему лучше не выходить отсюда. — Смутное радостное чувство шевельнулось в ее душе, но она подавила его. — Наверное, он внизу.
Сэр Джеймс пересек комнату и выглянул в окно, словно рассчитывая увидеть Анри на аллее. Все больше склоняясь к мысли, что Анри в доме нет, Грейс вышла на лестничную площадку.
— Джемайма!
Служанка высунула голову из кухни. Вид у нее был виноватый, что только подкрепило уверенность Грейс.
— Да, мисс?
— Ты видела мистера Генри?
Джемайма молча уставилась куда-то в сторону, теребя кудряшку. Грейс пошла вниз по лестнице, сэр Джеймс, шедший за ней, недовольно проворчал:
— Что-то мне это не нравится.
Грейс, не говоря ни слова, шагнула с последней ступеньки и схватила Джемайму за руку.
— Где он?
Служанка бросила быстрый взгляд на сэра Джеймса.
— Он ушел, мисс Грейс.
Странное, непонятное чувство охватило Грейс.
— Когда?
А когда вы с сэром Джеймсом разговаривали в гостиной. Он потихонечку спустился, постоял-послушал, потом повернулся, подмигнул мне и приложил палец к губам, дескать, молчи. А потом взял и вышел через заднюю дверь.
— И ты не помешала?
Служанка засопела, теребя фартук.
— Откуда я знала, мисс, что он собирается уйти? А когда вышла в пристройку-то, смотрю, а он взял пальто — оно висело на крючке, я его почистила, он же в нем был, когда прятался. Тогда я все и поняла. Я хотела его догнать, правда хотела, мисс Грейс, выскочила, а его и след простыл.
— Прямо-таки и исчез за какую-то пару минут? — возмутился сэр Джеймс. — Хоть какие-то следы он должен же был оставить!
— Ни единого, сэр. Наверное, он пошел через поле, его скоро будут жать, а там французы в то утро ходили, так что следов не разобрать. А за полем роща, вот он, наверное, туда и пошел.
Грейс подумалось, что Анри, может быть, просто спрятался и ждет, пока уедет сэр Джеймс. В то, что он мог уйти, не попрощавшись с ней, просто не хотелось верить. Хотя, может быть, она должна только радоваться этому. Не пришлось униженно просить его ответить на ее вопрос и в ответ услышать одну только ложь!
Сэр Джеймс решительно направился к парадной двери.
— Поеду-ка я лучше скажу Мейберри и Вуфертону, чтобы выслали людей поискать его. Он не мог уйти далеко.
— Но французам, надеюсь, вы не скажете? — неожиданно для себя вскинулась Грейс.
Сэр Джеймс впервые рассердился.
— Да за кого вы меня принимаете, Грейс? Пусть даже этот малый распроклятый революционер, но мы на английской земле! Да чтоб я провалился, если позволю этим французским выскочкам диктовать мне, как я должен поступать в моей собственной стране! — Он кивнул и вышел. Минуту спустя послышался удаляющийся топот копыт.
Не слушая Джемайму, которая что-то возбужденно ей говорила, Грейс медленно похромала в гостиную, упала на стул у бюро и уткнулась лицом в ладони.
— Мисс Грейс, ну не расстраивайтесь вы так! — воскликнула, подойдя, Джемайма. — Я уверена, с мистером Генри ничего не случится. Он не такой дурак, чтобы дать себя поймать.
Это верно. Наоборот, он очень умен и знает, как себя вести, чтобы не вышла наружу нелицеприятная правда.
До самого вечера было слышно, как люди бродят вокруг Вонтса, разыскивая Анри. Грейс слушала, как они перекликались, и представляла, как Анри затаивается, услышав голоса и шаги, как он устал и как, наверное, болит у него плечо. Хорошо, хоть она не проговорилась о том, что Анри планировал отправиться на север. Рубена, который тоже знал об этом, среди поисковиков не было. Мэб тоже не появлялась. В поисках участвовали все работники с фермы Мейберри и люди Вуфертона, приехавшие специально из Рейнхэма.
Проходил час за часом, а она все сидела и ждала. Джемайма принесла сначала чай и намазанную маслом лепешку, потом кофе с хлебом и джемом и оба раза унесла все обратно нетронутым, что-то бормоча и качая головой. Сгустились сумерки. Грейс зажгла свечи в стоявшем на бюро канделябре. Неожиданно вдалеке послышался мерный стук копыт. Звук становился все громче, пока не умолк у самого дома. У Грейс стеснилось дыхание. Сэр Джеймс! Приехал сказать, что Анри поймали?
Она молча ждала, глядя на дверь. Сэр Джеймс был хмур, брови озабоченно сведены на переносице.
— Никаких следов.
Грейс промолчала.
— Вуфертон съездил в Рейнхэм, говорит, французов целый день не было в гостинице. Мы сейчас поедем туда, может, они уже вернулись. Остается надеяться, что парень, удирая от нас, не натолкнулся на них.
Грейс еле сдержала стон.
— Вы мне сообщите? — спросила она.
— Сразу, как только что-нибудь узнаю. — Лицо сэра Джеймса смягчилось, он подошел и положил руку на плечо Грейс. — Постарайтесь уснуть, дорогая. Сидеть и переживать не имеет смысла.
— Вы очень добры, сэр, — механически произнесла Грейс.
Как только он ушел, появилась Джемайма.
— Вы ничего не ели, мисс Грейс. Может, что-то приготовить?
— У меня нет аппетита. Служанка вздохнула.
— Ну, тогда я запираю, да?
Грейс взглянула на нее с недоумением.
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Ну, я просто подумала, вдруг… мистер Генри вернется, а дверь заперта.
У Грейс подпрыгнуло сердце.
— Запирай. Он не придет.
Джемайма скривилась.
— Вот уж не думала, что вы на такое способны, мисс Грейс! Сами знаете — он никуда не уйдет, не попрощавшись с вами!
Грейс всхлипнула. Она тут же взяла себя в руки, но было поздно.
— Ну вот, я знала, что вы не такая. Вы переживаете, и ничего удивительного!
— Замолчи, Джемайма, — резко осадила она служанку. — Ты сама не понимаешь, что несешь. Делай, как я сказала, — иди и запри двери. И ложись спать.
Джемайма фыркнула.
— Как прикажете, мисс. Только одно я вам скажу — хорошо смеется тот, кто смеется последний. — С этими словами она выплыла из гостиной.
Грейс стала ждать, когда Джемайма запрет двери на ночь и поднимется на свой чердак. Как только затихли шаги на лестнице, она вытащила бумаги Анри.
В свете того, что она узнала, незапечатанные бумаги приобрели новый смысл. Подробности судебного заседания, имена свидетелей… Кого судили? Какого-нибудь беднягу, который мешал Анри в его чудесной работе и за это лишился головы? Но в этом случае разве он взял бы эти листки с собой, убегая, стал бы их хранить среди документов, которые считает опасными?
Поднеся листок поближе к канделябру, Грейс принялась внимательно читать. Так, свидетели… Ее взгляд зацепился за знакомое имя. Жан-Марк Лорио. Лорио свидетель? Но он был в одном лагере с Анри! Сердце Грейс учащенно забилось, она стала перечитывать другие имена. Одно расплылось так, что прочесть было невозможно, другое смазалось частично. Она разобрала окончание имени: «ппе» и фамилию — Доде. В мозгу как будто щелкнуло. Этьен? Не один ли это из той тройки, что охотится на Анри? Она не запомнила его фамилию. Может, Доде? Если это так, то третья непонятная фамилия, наверное, принадлежит Огастену?
Ее осенило. Похоже, Анри готовился к своему собственному суду! Он что же, думал, что его друзья, теперь уже бывшие, станут свидетелями его защиты? Но Жан-Марк повернулся против Анри! Другие двое тоже, но из осторожных слов Анри Грейс поняла, что зачинщиком был Лорио. Что же такое сделал Анри, что его врагу удалось настроить против него и этих двоих?
Сердце Грейс часто билось, в душе крепла надежда. На что она надеялась, ей самой было неясно. Анри сказал, что его «друзья» готовы убить за эти бумаги. Потому что фигурируют в них, как его предполагаемые свидетели» защиты? А если бумаги окажутся в их руках, оставят ли они в покое Анри? Грейс сомневалась в этом. Нет, для них опасны не только его бумаги.
Но почему? Что он такое сделал, чего не делали они? Или это они сами сделали что-то такое, из-за чего и хотят убрать Анри?
Отложив лист, Грейс склонилась над другим, с именами и пометками. Водя пальцем по строчкам, она стала читать.
Альфонс — под наблюдением. Бернар — надежен. Марсель — две звездочки. То же после других имен.
А вот Дьепп. Это название? Кто-то был у Жюля в Дьеппе. Ну да, Дьепп — это французский порт на берегу пролива.
Грейс еще ниже склонилась над бумагой. Ну да, имя напротив названия Амьен, еще имя — и название Руан, если она прочла их правильно. Может, это список возможных союзников? Тех, кто мог дать Анри убежище и помощь, если он решит бежать? Но если эти люди помогли ему, то список ни в коем случае не должен попасть к тому, кто может их выдать. А Жан-Марку, конечно же, очень хочется узнать эти имена!
Все стало проясняться. Вспомнив про карту, Грейс посмотрела на лист, в который были завернуты бумаги. Нет, не разобрать. Наверное, это схема пути Анри по Франции.
Отложив листок, Грейс взяла запечатанные письма. Ей стало страшно. По словам сэра Джеймса, Анри был республиканцем и помощником Робеспьера. Что было после казни Робеспьера? Притянули ли Анри к суду наряду с остальными соратниками диктатора? Возможно, все произошло следующим образом: обнаружив, что те, кто должны были выступить свидетелями его защиты, повернулись против него, он бежал в Англию, решив, что иначе его ждет казнь. Он сказал, что в запечатанных бумагах содержится истина. Но он сказал также, что отдается на суд Грейс.
Грейс просидела, казалось, целую вечность, глядя на письма, подрагивавшие в ее пальцах. У нее было такое чувство, словно она держит в руках жизнь Анри, как держала ее в тот день, когда он, сам того не сознавая, стал частью ее судьбы. Только тогда она действовала инстинктивно, а сейчас надо было принять решение. Такое, против которого восставало ее сердце.
Слабый звук привлек ее внимание. Она повернулась — и обмерла. В дверях гостиной стоял Анри.
Он не собирался заставать Грейс врасплох, но, увидев ее склонившейся над листками бумаги — он сразу их узнал, — мгновенно позабыл, что хотел ей сказать. А выражение ее лица, когда она резко повернулась, заставило его онеметь. Он думал, что она обрадуется, но первые же ее слова подействовали на него, словно холодный душ.
— Как вы сюда попали?
Анри стало неловко.
— Я вошел до того, как Джемайма заперла двери. Ma chere, я не хотел вас пугать.
— И где же вы были?
— В своей комнате.
— И что, Джемайма ничего не знала?
— Вы что, думаете, мы с ней в заговоре? — с легким смешком ответил он.
Грейс отвела взгляд, и Анри заметил, что она сжимает в руках запечатанные бумаги. Она переменилась, она относится к нему совсем по-другому. Что произошло?
— Грейс?
Она слегка вздрогнула и, словно поглощенная какими-то своими мыслями, засунула бумаги в тайник и задвинула ящик. Может, ее обеспокоило что-то, что она вычитала в бумагах? Но печати, как он успел заметить, не сорваны, а другие она уже читала, так что ничего нового вычитать не могла.
— Грейс, я не знаю, что произошло, но я просто умираю от голода!
Она встала, глядя на него уже не так холодно, как вначале.
— Я об этом не подумала. Пойдемте на кухню, поищем чего-нибудь.
Он посторонился, давая ей пройти, и отметил про себя, что она старается держаться от него настолько далеко, насколько это возможно в тесной гостиной. Стараясь не обращать внимания на тупую боль в плече, Анри вошел следом за Грейс в кухню, и, пока он доставал тарелку и прибор, она выставила на стол хлеб, сыр, холодный ростбиф и остатки вареной курицы.
— Хотите кофе? Еще есть бутылка вина, Рубен принес для вас.
— Вина, — сказал Анри, только теперь почувствовав, как он продрог.
Грейс пододвинула канделябр к тарелкам с едой и сделала приглашающий жест рукой.
— А вы посидите со мной?
Она села напротив, в тени. Анри, несколько неловко действуя левой рукой, стал разрезать ростбиф, и Грейс внезапно почувствовала, что ужасно голодна. Еще бы, ведь за весь день у нее не было почти ни крошки во рту.
— Отрежьте для меня тоже, — бросила она и встала, чтобы достать тарелку.
Анри жадно принялся за еду, прикладываясь время от времени к стакану с вином. Они ели молча. От еды настроение Грейс улучшилось, и она даже чуть не улыбнулась, когда Анри протянул ей стакан вина.
Наконец он с довольным вздохом отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула, потирая левое плечо. Его глаза блестели.
— Это как раз то, что было нужно.
— Мне тоже, — со слабой улыбкой сказала Грейс. — Я сегодня почти ничего не ела.
— Из-за меня?
— Из-за того, что мне сказал сэр Джеймс, — резко ответила Грейс. — Он сказал, что вы революционер. Это правда?
Она ожидала его ответа с замиранием сердца. Но он молчал. Он не смотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21