Также он знал наверняка – в таком маленьком городе, как Сарлат, всегда известно обо всем – и о том, что у отца, несмотря на возраст, есть любовница, и о том, что они всегда были и раньше.
– Мне никакого дела нет до этого завещания – это касается вас, тебя и Макса, это вы должны думать о нем! Расскажи-ка мне лучше о себе, о своих личных делах.
– Ты оказался прав: то, что я переехал в Рок, конечно, вытеснило остальные мысли, но я не уверен, что мне там нравится.
– Ты обязательно его полюбишь. Когда к тебе приедет сын?
– Я возьму его на пасхальные каникулы. Мне его очень не хватает, но не представляю, как можно отправить его одного.
– Скажи Лоре, чтобы она посадила его в самолет до Перигё, а на шею повесила табличку!
– Папа...
– Да, да! Согласен, это твои проблемы... Твоя мать тоже может съездить за ним, она просила меня, чтобы я тебе это предложил.
– Спасибо.
Виктор ковырял вилкой салат из дичи и пытался не думать ни о Тома, ни о Лоре. Он нанял дизайнера, чтобы полностью переделать соседнюю комнату для сына. А пока малыш жил в условиях, о которых Виктор не имел никакого представления. У выхода из школы его ждал Кильс, в то время как Лора снова устраивалась на работу. «Дядя Нильс» – так он начал называть его несколько месяцев назад. А теперь «дядя Нильс» спит с его мамой – как это объяснили ребенку?
Подняв голову, он заметил, что отец обменивается взглядом с кем-то, сидящим в глубине зала, и улыбается с видом заговорщика.
– Кого ты пытаешься очаровать, папа?
– Если тебя об этом просят...– пошутил Марсьяль.– Я, по крайней мере, смотрю вокруг себя. В то время как ты ничего не замечаешь. Если бы ты знал, как много женщин готовы утешить тебя!
– Все дело в том, что я не готов.
Утолив аппетит, Виктор отодвинул тарелку, а отец тем временем невозмутимо продолжал:
– Когда ты разведешься, ты станешь самым востребованным холостяком в этом городе. Постарайся, чтобы в следующий раз счастливая рука тебе не изменила.
Вместо того чтобы глупо обижаться, Виктор спросил себя, почему он никогда не догадывался об антипатии, которую отец испытывал к Лоре. Из-за того, что она была парижанкой? Конечно, Лора и не пыталась измениться, слиться с провинциальной знатью, принимать людей, которые ее не интересовали. Во время семейных сборов она откровенно скучала и не скрывала этого. И только Нильсу удавалось ее рассмешить. И не без причины!
– Съешь что-нибудь, Вик!
Перед ним уже стояла фаршированная утиная шейка, от которой его замутило. Неужели, он и вправду ее заказал? Отец со смехом поменялся с ним тарелками.
– К черту диету! Я съем твою утку!
Запеченный на гриле стейк, обложенный мелкими овощами, тоже его не вдохновил, но он все-же отрезал маленький кусочек и принялся его пережевывать. Что толку истязать себя голодом! С того вечера, когда Лора открыла ему правду, он потерял десять килограммов и выглядел неимоверно худым.
– Я нанял человека, который сделал смету расходов,– сказал Виктор.– В ближайшем будущем предстоит ремонт, надеюсь, не очень большой, но надо будет еще посмотреть крышу.
– Ты рассчитываешь в связи с этим попросить у меня скидку? – с иронией спросил Марсьяль.
– Нет, я добился банковского займа.
– Добился? Это же просто ерунда, ты такой клиент, которого банкиры обожают, разве не так? Надеюсь, ты хорошо поторговался? Теперь, если ты предпочтешь взять взаймы у меня, я не буду слишком строгим кредитором...
– Я не могу одной рукой брать у тебя, а другой тебе же отдавать.
– Да, пожалуй, выкручивайся сам.
Они лукаво посмотрели друг на друга, довольные, что нашли взаимопонимание. До сих пор Марсьяль в основном интересовался следующими одна за другой неудачами Нильса, и Виктор не мог припомнить, чтобы ему самому пришлось воспользоваться отцовской заботой.
– Папа, мне пора в контору.
– Давай, давай. А я займусь счетом... И той дамой...
Поднимаясь из-за стола, Виктор рискнул украдкой бросить взгляд вглубь зала. Блондинка лет сорока сидела за столиком одна, она тут же отвернулась, чтобы не встретиться с ним глазами.
– Папа, ты знаешь, кто это?
– По-моему, я это знаю гораздо лучше, чем ты.
Виктор пристально поглядел на отца и молча кивнул. На улице начинался мелкий холодный дождь, и он поднял воротник плаща. То, что у отца есть связь, его не удивило, но речь шла о замужней женщине, работавшей врачом в нескольких километрах от Сарлата... Эта авантюра могла принести неприятности многим.
Он открыл дверь конторы, и к нему поспешила секретарша.
– Господин Казаль задержался у господина Русей. Не могли бы вы заверить уступку в деле продажи Дьёдонне-Клозель? Они уже в кабинете вашего брата.
Она допустила ошибку, пригласив их в кабинет в отсутствие Макса, и в отчаянии заламывала руки.
– Пришлите ко мне клерка, занимавшегося этим делом,– вздохнул он.
Виктор зашел в кабинет, где ждали клиенты, представился и сказал несколько вежливых слов, извинившись за брата. Затем он уселся за стол, отметив про себя, что продавцы находятся слева, а покупательница – справа. Обращаясь к ним в нужный момент в процессе чтения акта, он не должен был перепутать их.
Вошел клерк и подал ему досье. Виктор, уточнив гражданское состояние клиентов, приступил к описанию имущества.
– ...одно поместье, расположенное в коммуне Сент-Натален, включающее...
Он слегка улыбнулся, не прерывая чтения. Это место находилось в паре километров от Рока.
– ...описанное в кадастре следующим образом: секция в два ара и семьдесят санитаров...
Продолжая нудно перечислять, он взглянул на женщину, сидящую справа. Ее лицо вовсе не светилось радостью человека, приобретающего дом. А жаль. Она казалась милой, хотя скучная мина не украшала ее. На ней были джинсы, ботинки, поношенная кожаная куртка, и она, по-видимому, не считала нужным пользоваться косметикой.
– ...цена считается выплаченной с того дня, когда будут совершены платежи по настоящему акту...
На этот раз он прервал чтение и откровенно улыбнулся клиентке, но она не смотрела на него, уткнувшись в пол.
– Мадам Клозель, как вы будете финансировать приобретение?
Она подняла голову и взглянула на него со страхом.
– У меня есть деньги,– вполголоса сказала она. Не желая смущать ее еще больше, он пробормотал, обернувшись к клерку:
– ...из собственных средств.
Несколько заинтригованный, Виктор продолжал чтение, не переставая украдкой наблюдать за женщиной. У нее были большие темные глаза миндалевидной формы, симпатичный носик и очень чувственный рот. Коротко стриженные темно-каштановые волосы обрамляли лицо непослушными прядями, и, даже сидя, женщина казалась высокой и тонкой. Сколько ей могло быть? Лет тридцать пять? Или больше?
– Подписано в Сарлате в одном подлинном экземпляре, который останется в распоряжении господина Казаля,– закончил он.– Ну, вот... Прошу вас подписать вот здесь.
Он попросил клиентов выполнить последние формальности, распрощался с четой продавцов, но молодую женщину задержал у порога кабинета.
– Можно вас на минутку?
Она явно была недовольна, но кивнула в знак согласия, хотя и держала в руке ключи от машины.
– В принципе, лучше всего оплатить в день покупки чеком. Так принято, и вам нечего опасаться.
Женщина нахмурила брови, словно плохо поняла, что он ей только что сказал.
– Хорошо,– наконец прошептала она.
Ее взгляд снова выражал скрытый страх, и Виктор почувствовал себя неуверенно.
– Все ли у вас в порядке? Если вас что-то беспокоит, не стесняйтесь сказать...
Она энергично закачала головой, но сама вдруг чуть не расплакалась.
– Меня все беспокоит! – взорвалась она.– Эта ужасная развалюха... Вдобавок я никого не знаю в этом затерянном углу! Однако думаю, это не относится к вашей компетенции, не так ли?
Она повернулась к нему спиной, размашисто вышла во двор, споткнувшись два раза, и скрылась из виду, оставив его в полном недоумении.
Бланш давно уже покинула свое канапе. Она яростно обернула пленкой блюда, приготовленные к обеду, и положила их в холодильник. Сама она не съела ни куска. Выходка Марсьяля обидела, как всегда, ее, но она о ней больше не думала. И напротив, смерть Робера Вильнёва неожиданно ввергла ее в тот период жизни, который она предпочитала забыть любой ценой. Однако Сарлат был слишком маленьким городком, чтобы она могла избежать встречи с Жаном, племянником Робера,– он, безусловно, явится за своим наследством.
Бланш сидела на стуле в кухне, опустив лицо на руки, и готова была разрыдаться. Все эти годы она ничего не слышала о Жане, как и было оговорено. Услуга за услугу – они были взаимно защищены его молчанием. Ныне он станет наследником состояния Вильнёва, это его часть договора, и, в принципе, он не должен ее волновать. Тем не менее, ее бесила сама возможность столкнуться с ним нос к носу.
Она услышала, как внизу в замке поворачивается ключ, и вскочила. Сколько времени она так просидела, задумавшись? Шаги Марсьяля уже раздавались на лестнице, и, чтобы прийти в себя, она, схватив чайник, стала наливать в него воду. Марсьяль стоял на пороге с огромным букетом тюльпанов в руке.
– Тебе получше? – спросил он полувиновато-полурадостно. Она ненавидела этот его тон.
Выдавив улыбку, Бланш взглянула на часы. Четыре часа двадцать минут. Чем же он занимался с тех пор, как расстался с Виктором? Цветы означали всегда одно – иллюзий она на этот счет не строила. Она хорошо знала своего мужа и была абсолютно уверена, что он ей только что изменил. В очередной раз и без малейших угрызений совести, но что она могла поделать? По крайней мере, он был здесь, как она и желала того, несмотря ни на что, и сегодня вечером он заснет рядом с ней.
Она безропотно выставила на стол две чашки, а потом забрала у него букет из рук.
– Спасибо, дорогой.
Когда она ставила тюльпаны в хрустальную вазу, зазвонил телефон. Марсьяль взял трубку. Она слышала, как он сухо сказал несколько слов и закончил разговор.
– Это был Нильс! – бросил он раздраженно, вернувшись на кухню.– Думаю, он рассчитывал напасть на тебя...
– Чего он хотел?
– Узнать, какие новости у Виктора! Ты представляешь? Он нормальный или нет?
Вместо ответа она начала разливать чай.
– Позвони ему, если хочешь,– добавил он более спокойно.
Конечно, он воображал, что она хочет утешить младшего, потому что она всегда так делала. Роль оскорбленного отца давалась ему с трудом, поэтому он рассчитывал на ее слабость, чтобы совсем не выбросить Нильса из семьи.
– Посмотрю. Может быть, позже.
Марсьяль странно взглянул на нее, но не стал настаивать.
Нильс трижды начинал набирать номер телефона Максима, но никак не мог набрать до конца. А сейчас смелость совсем покинула его. Из гостиной, где он усадил Тома, доносились громкие звуки. Во время полдника Лора разрешала ему смотреть мультфильмы Диснея, и он дал мальчику возможность самому выбрать кассету, а сам закрылся в своей комнате. Сначала он попытался дозвониться до Бланш, но напал на отца, который поговорил с ним очень холодно.
Он прошел в ванную комнату и сунул голову под кран, затем принял две таблетки аспирина. У кого бы занять денег? Судебный исполнитель обязательно заявится снова, если он не заплатит за это чертово жилье! Мигрень отнимала всякое желание попытать счастья в игровом клубе, куда он имел привычку заглядывать. Впрочем, все его привычки нарушились, с тех пор как Лора и Тома жили с ним.
К счастью, через три дня он должен был ехать на съемки в Лозанну. Рекламный ролик шампуня – вид работы, который помогал выживать. Он мечтал снять полнометражный фильм, но пока не мог найти необходимые средства. Может быть, средства он не найдет никогда – в этом случае придется довольствоваться этой мелкой рутинной работой, которая приводила его в отчаяние. Тем не менее, Нильс был убежден в том, что он талантлив. Ему многое удавалось выразить изобразительными средствами, но как убедить продюсеров, чтобы в него поверили? Если никто не даст ему шанс, вся карьера полетит к черту. Ему уже тридцать три, и он вышел из категории «молодых» режиссеров. Это заставляло всерьез опасаться за будущее.
Сначала ему пришла в голову идея обратиться к своему психоаналитику. Но он тут же с ужасом отбросил ее. Сколько стоил ему этот тип? В течение двух лет он регулярно ходил к нему на прием. Первым человеком, решившим, что он нуждается в психологической поддержке, был отец. В десять лет, он помнил, его неоднократно возили в Перигё к врачу, который заставлял его рассказывать и рисовать все подряд, а сам только качал головой и ничего не говорил. Конец этим экспериментам положила Бланш, разозлившись, что Нильса считают ненормальным ребенком. Она была способна впасть в ярость – она, всегда такая чрезмерно мягкая,– если это угрожало благосостоянию ее «маленького мальчика». Бланш долгое время называла его именно так, демонстрируя по отношению к Нильсу парадоксальное покровительство. Преданная, любящая, она защищала его, пожалуй, слишком усердно, ставя его особняком, отчего Нильсу не всегда было хорошо. В знак признательности он старался отвечать на избыток ее нежности, но в глубине души в нем крепло отторжение. Бланш уберегла его, тем не менее, от пансиона, а также от обязательных для старших братьев лагерей скаутов, дополнительных занятий, языковой практики и заданий на каникулы. Отец говорил, что Бланш слишком балует его, но сам при этом не проявлял строгости. Нильсу случалось даже провоцировать их только ради того, чтобы посмотреть, до каких пределов дойдет их снисходительность. Когда он объяснил это все психиатру, двойственность его чувства стала такой очевидной, что он отказался от дальнейших посещений.
Нильс взглянул на часы. Кассета с мультфильмами скоро закончится. После этого ему надо будет заниматься Тома, пока не вернется Лора.
Лора... Она лишь обостряла чувство вины, неотвязное впечатление совершенной ошибки. То, что они переехали жить сюда, поражало его. Как он мог допустить, что его обольстила жена брата? Потому что десятью годами раньше брат уводил у него из-под носа самых красивых девушек? Не обладая броской красотой, как у Нильса, Виктор всегда был настолько уверен в себе, что ему не составляло никакого труда нравиться и покорять. Даже шрам, перечеркивающий щеку, добавлял ему шарма. Возможно, не отдавая себе отчета, Нильс ревновал Виктора, испытывая потребность в реванше?
– Нет, нет...– пробормотал он, качая головой, отчего мигрень началась снова.
Он совсем не хотел, чтобы у них с Лорой дело все завершилось таким образом. Когда она решила уйти от Виктора, Нильс запаниковал. Подлым было и бросить Лору, и без ножа зарезать брата. Но разве он уже не предал его? Он был виноват с того дня, когда раздевал Лору на холмах. Открыв для себя захватывающую любовь, он забыл обо всех запретах, когда держал Лору в руках. И, тем не менее, подталкивая Виктора к преисподней, он уже сам был в бездне, откуда ему никогда не выбраться.
– Нильс?
Он резко повернулся к мальчику, который нерешительно стоял на пороге. Ни дядя, ни дядечка, просто Нильс, слава Богу.
– Я хочу позвонить папе...
Приступ сочувствия сдавил ему горло, и он ответил охрипшим голосом:
– Твой папа сейчас на работе, Том.
Виктор, как и Максим, был настоящим трудоголиком и, без сомнения, находился в конторе.
– Скоро вернется мама, и вы вместе позвоните папе во время ужина, хорошо? Иди ко мне, мой милый.
Он сел на край кровати и посадил малыша на колени.
– В следующем месяце ты поедешь в Сарлат на каникулы и увидишь папу, дедушку, двоюродных братьев...
– А бабушку?
Забыв Бланш, он снова начал перечислять, дойдя до того, что назвал «дядей» Максима, которого все называли просто Макс.
– У меня будет новый дом? – спросил Тома, нахмурив брови.
– Да, очень большой и очень красивый.
– Ты там был?
– Конечно!
Он ободряюще улыбнулся мальчику, спрашивая себя, что там делает Виктор, один в таком сарае? Великолепном, бесспорно, но таком уединенном и таком страшном! Тома умрет там со страху и, в конце концов, начнет спать в одной кровати с отцом. Он сам, когда был ребенком, никогда не мог заснуть в Роке без света и звал Бланш, чтобы она читала ему на ночь. Если братья шли играть на чердак в прятки, он никогда не решался последовать за ними.
Он почувствовал, как ребенок склонил голову ему на плечо, как будто искал защиты, и ему стало ужасно не по себе. По какому праву он исковеркал мальчику жизнь? И почему всегда именно дети становятся жертвами взрослых? Он удивился, что эта мысль пришла ему в голову, но для него это было очевидным.
На Викторе была водолазка и заляпанные грязью джинсы. Вспотев, он остановился перевести дух. Он и не предполагал, что устанавливать на место выпавшие из стены у ворот камни придется с такими усилиями. Кроме того, с самого утра произошел неприятный инцидент. В своей комнате он хотел снять шторы, чтобы отдать их в стирку, и один из медных карнизов, соскочив, ударил его по голове и чуть не убил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Мне никакого дела нет до этого завещания – это касается вас, тебя и Макса, это вы должны думать о нем! Расскажи-ка мне лучше о себе, о своих личных делах.
– Ты оказался прав: то, что я переехал в Рок, конечно, вытеснило остальные мысли, но я не уверен, что мне там нравится.
– Ты обязательно его полюбишь. Когда к тебе приедет сын?
– Я возьму его на пасхальные каникулы. Мне его очень не хватает, но не представляю, как можно отправить его одного.
– Скажи Лоре, чтобы она посадила его в самолет до Перигё, а на шею повесила табличку!
– Папа...
– Да, да! Согласен, это твои проблемы... Твоя мать тоже может съездить за ним, она просила меня, чтобы я тебе это предложил.
– Спасибо.
Виктор ковырял вилкой салат из дичи и пытался не думать ни о Тома, ни о Лоре. Он нанял дизайнера, чтобы полностью переделать соседнюю комнату для сына. А пока малыш жил в условиях, о которых Виктор не имел никакого представления. У выхода из школы его ждал Кильс, в то время как Лора снова устраивалась на работу. «Дядя Нильс» – так он начал называть его несколько месяцев назад. А теперь «дядя Нильс» спит с его мамой – как это объяснили ребенку?
Подняв голову, он заметил, что отец обменивается взглядом с кем-то, сидящим в глубине зала, и улыбается с видом заговорщика.
– Кого ты пытаешься очаровать, папа?
– Если тебя об этом просят...– пошутил Марсьяль.– Я, по крайней мере, смотрю вокруг себя. В то время как ты ничего не замечаешь. Если бы ты знал, как много женщин готовы утешить тебя!
– Все дело в том, что я не готов.
Утолив аппетит, Виктор отодвинул тарелку, а отец тем временем невозмутимо продолжал:
– Когда ты разведешься, ты станешь самым востребованным холостяком в этом городе. Постарайся, чтобы в следующий раз счастливая рука тебе не изменила.
Вместо того чтобы глупо обижаться, Виктор спросил себя, почему он никогда не догадывался об антипатии, которую отец испытывал к Лоре. Из-за того, что она была парижанкой? Конечно, Лора и не пыталась измениться, слиться с провинциальной знатью, принимать людей, которые ее не интересовали. Во время семейных сборов она откровенно скучала и не скрывала этого. И только Нильсу удавалось ее рассмешить. И не без причины!
– Съешь что-нибудь, Вик!
Перед ним уже стояла фаршированная утиная шейка, от которой его замутило. Неужели, он и вправду ее заказал? Отец со смехом поменялся с ним тарелками.
– К черту диету! Я съем твою утку!
Запеченный на гриле стейк, обложенный мелкими овощами, тоже его не вдохновил, но он все-же отрезал маленький кусочек и принялся его пережевывать. Что толку истязать себя голодом! С того вечера, когда Лора открыла ему правду, он потерял десять килограммов и выглядел неимоверно худым.
– Я нанял человека, который сделал смету расходов,– сказал Виктор.– В ближайшем будущем предстоит ремонт, надеюсь, не очень большой, но надо будет еще посмотреть крышу.
– Ты рассчитываешь в связи с этим попросить у меня скидку? – с иронией спросил Марсьяль.
– Нет, я добился банковского займа.
– Добился? Это же просто ерунда, ты такой клиент, которого банкиры обожают, разве не так? Надеюсь, ты хорошо поторговался? Теперь, если ты предпочтешь взять взаймы у меня, я не буду слишком строгим кредитором...
– Я не могу одной рукой брать у тебя, а другой тебе же отдавать.
– Да, пожалуй, выкручивайся сам.
Они лукаво посмотрели друг на друга, довольные, что нашли взаимопонимание. До сих пор Марсьяль в основном интересовался следующими одна за другой неудачами Нильса, и Виктор не мог припомнить, чтобы ему самому пришлось воспользоваться отцовской заботой.
– Папа, мне пора в контору.
– Давай, давай. А я займусь счетом... И той дамой...
Поднимаясь из-за стола, Виктор рискнул украдкой бросить взгляд вглубь зала. Блондинка лет сорока сидела за столиком одна, она тут же отвернулась, чтобы не встретиться с ним глазами.
– Папа, ты знаешь, кто это?
– По-моему, я это знаю гораздо лучше, чем ты.
Виктор пристально поглядел на отца и молча кивнул. На улице начинался мелкий холодный дождь, и он поднял воротник плаща. То, что у отца есть связь, его не удивило, но речь шла о замужней женщине, работавшей врачом в нескольких километрах от Сарлата... Эта авантюра могла принести неприятности многим.
Он открыл дверь конторы, и к нему поспешила секретарша.
– Господин Казаль задержался у господина Русей. Не могли бы вы заверить уступку в деле продажи Дьёдонне-Клозель? Они уже в кабинете вашего брата.
Она допустила ошибку, пригласив их в кабинет в отсутствие Макса, и в отчаянии заламывала руки.
– Пришлите ко мне клерка, занимавшегося этим делом,– вздохнул он.
Виктор зашел в кабинет, где ждали клиенты, представился и сказал несколько вежливых слов, извинившись за брата. Затем он уселся за стол, отметив про себя, что продавцы находятся слева, а покупательница – справа. Обращаясь к ним в нужный момент в процессе чтения акта, он не должен был перепутать их.
Вошел клерк и подал ему досье. Виктор, уточнив гражданское состояние клиентов, приступил к описанию имущества.
– ...одно поместье, расположенное в коммуне Сент-Натален, включающее...
Он слегка улыбнулся, не прерывая чтения. Это место находилось в паре километров от Рока.
– ...описанное в кадастре следующим образом: секция в два ара и семьдесят санитаров...
Продолжая нудно перечислять, он взглянул на женщину, сидящую справа. Ее лицо вовсе не светилось радостью человека, приобретающего дом. А жаль. Она казалась милой, хотя скучная мина не украшала ее. На ней были джинсы, ботинки, поношенная кожаная куртка, и она, по-видимому, не считала нужным пользоваться косметикой.
– ...цена считается выплаченной с того дня, когда будут совершены платежи по настоящему акту...
На этот раз он прервал чтение и откровенно улыбнулся клиентке, но она не смотрела на него, уткнувшись в пол.
– Мадам Клозель, как вы будете финансировать приобретение?
Она подняла голову и взглянула на него со страхом.
– У меня есть деньги,– вполголоса сказала она. Не желая смущать ее еще больше, он пробормотал, обернувшись к клерку:
– ...из собственных средств.
Несколько заинтригованный, Виктор продолжал чтение, не переставая украдкой наблюдать за женщиной. У нее были большие темные глаза миндалевидной формы, симпатичный носик и очень чувственный рот. Коротко стриженные темно-каштановые волосы обрамляли лицо непослушными прядями, и, даже сидя, женщина казалась высокой и тонкой. Сколько ей могло быть? Лет тридцать пять? Или больше?
– Подписано в Сарлате в одном подлинном экземпляре, который останется в распоряжении господина Казаля,– закончил он.– Ну, вот... Прошу вас подписать вот здесь.
Он попросил клиентов выполнить последние формальности, распрощался с четой продавцов, но молодую женщину задержал у порога кабинета.
– Можно вас на минутку?
Она явно была недовольна, но кивнула в знак согласия, хотя и держала в руке ключи от машины.
– В принципе, лучше всего оплатить в день покупки чеком. Так принято, и вам нечего опасаться.
Женщина нахмурила брови, словно плохо поняла, что он ей только что сказал.
– Хорошо,– наконец прошептала она.
Ее взгляд снова выражал скрытый страх, и Виктор почувствовал себя неуверенно.
– Все ли у вас в порядке? Если вас что-то беспокоит, не стесняйтесь сказать...
Она энергично закачала головой, но сама вдруг чуть не расплакалась.
– Меня все беспокоит! – взорвалась она.– Эта ужасная развалюха... Вдобавок я никого не знаю в этом затерянном углу! Однако думаю, это не относится к вашей компетенции, не так ли?
Она повернулась к нему спиной, размашисто вышла во двор, споткнувшись два раза, и скрылась из виду, оставив его в полном недоумении.
Бланш давно уже покинула свое канапе. Она яростно обернула пленкой блюда, приготовленные к обеду, и положила их в холодильник. Сама она не съела ни куска. Выходка Марсьяля обидела, как всегда, ее, но она о ней больше не думала. И напротив, смерть Робера Вильнёва неожиданно ввергла ее в тот период жизни, который она предпочитала забыть любой ценой. Однако Сарлат был слишком маленьким городком, чтобы она могла избежать встречи с Жаном, племянником Робера,– он, безусловно, явится за своим наследством.
Бланш сидела на стуле в кухне, опустив лицо на руки, и готова была разрыдаться. Все эти годы она ничего не слышала о Жане, как и было оговорено. Услуга за услугу – они были взаимно защищены его молчанием. Ныне он станет наследником состояния Вильнёва, это его часть договора, и, в принципе, он не должен ее волновать. Тем не менее, ее бесила сама возможность столкнуться с ним нос к носу.
Она услышала, как внизу в замке поворачивается ключ, и вскочила. Сколько времени она так просидела, задумавшись? Шаги Марсьяля уже раздавались на лестнице, и, чтобы прийти в себя, она, схватив чайник, стала наливать в него воду. Марсьяль стоял на пороге с огромным букетом тюльпанов в руке.
– Тебе получше? – спросил он полувиновато-полурадостно. Она ненавидела этот его тон.
Выдавив улыбку, Бланш взглянула на часы. Четыре часа двадцать минут. Чем же он занимался с тех пор, как расстался с Виктором? Цветы означали всегда одно – иллюзий она на этот счет не строила. Она хорошо знала своего мужа и была абсолютно уверена, что он ей только что изменил. В очередной раз и без малейших угрызений совести, но что она могла поделать? По крайней мере, он был здесь, как она и желала того, несмотря ни на что, и сегодня вечером он заснет рядом с ней.
Она безропотно выставила на стол две чашки, а потом забрала у него букет из рук.
– Спасибо, дорогой.
Когда она ставила тюльпаны в хрустальную вазу, зазвонил телефон. Марсьяль взял трубку. Она слышала, как он сухо сказал несколько слов и закончил разговор.
– Это был Нильс! – бросил он раздраженно, вернувшись на кухню.– Думаю, он рассчитывал напасть на тебя...
– Чего он хотел?
– Узнать, какие новости у Виктора! Ты представляешь? Он нормальный или нет?
Вместо ответа она начала разливать чай.
– Позвони ему, если хочешь,– добавил он более спокойно.
Конечно, он воображал, что она хочет утешить младшего, потому что она всегда так делала. Роль оскорбленного отца давалась ему с трудом, поэтому он рассчитывал на ее слабость, чтобы совсем не выбросить Нильса из семьи.
– Посмотрю. Может быть, позже.
Марсьяль странно взглянул на нее, но не стал настаивать.
Нильс трижды начинал набирать номер телефона Максима, но никак не мог набрать до конца. А сейчас смелость совсем покинула его. Из гостиной, где он усадил Тома, доносились громкие звуки. Во время полдника Лора разрешала ему смотреть мультфильмы Диснея, и он дал мальчику возможность самому выбрать кассету, а сам закрылся в своей комнате. Сначала он попытался дозвониться до Бланш, но напал на отца, который поговорил с ним очень холодно.
Он прошел в ванную комнату и сунул голову под кран, затем принял две таблетки аспирина. У кого бы занять денег? Судебный исполнитель обязательно заявится снова, если он не заплатит за это чертово жилье! Мигрень отнимала всякое желание попытать счастья в игровом клубе, куда он имел привычку заглядывать. Впрочем, все его привычки нарушились, с тех пор как Лора и Тома жили с ним.
К счастью, через три дня он должен был ехать на съемки в Лозанну. Рекламный ролик шампуня – вид работы, который помогал выживать. Он мечтал снять полнометражный фильм, но пока не мог найти необходимые средства. Может быть, средства он не найдет никогда – в этом случае придется довольствоваться этой мелкой рутинной работой, которая приводила его в отчаяние. Тем не менее, Нильс был убежден в том, что он талантлив. Ему многое удавалось выразить изобразительными средствами, но как убедить продюсеров, чтобы в него поверили? Если никто не даст ему шанс, вся карьера полетит к черту. Ему уже тридцать три, и он вышел из категории «молодых» режиссеров. Это заставляло всерьез опасаться за будущее.
Сначала ему пришла в голову идея обратиться к своему психоаналитику. Но он тут же с ужасом отбросил ее. Сколько стоил ему этот тип? В течение двух лет он регулярно ходил к нему на прием. Первым человеком, решившим, что он нуждается в психологической поддержке, был отец. В десять лет, он помнил, его неоднократно возили в Перигё к врачу, который заставлял его рассказывать и рисовать все подряд, а сам только качал головой и ничего не говорил. Конец этим экспериментам положила Бланш, разозлившись, что Нильса считают ненормальным ребенком. Она была способна впасть в ярость – она, всегда такая чрезмерно мягкая,– если это угрожало благосостоянию ее «маленького мальчика». Бланш долгое время называла его именно так, демонстрируя по отношению к Нильсу парадоксальное покровительство. Преданная, любящая, она защищала его, пожалуй, слишком усердно, ставя его особняком, отчего Нильсу не всегда было хорошо. В знак признательности он старался отвечать на избыток ее нежности, но в глубине души в нем крепло отторжение. Бланш уберегла его, тем не менее, от пансиона, а также от обязательных для старших братьев лагерей скаутов, дополнительных занятий, языковой практики и заданий на каникулы. Отец говорил, что Бланш слишком балует его, но сам при этом не проявлял строгости. Нильсу случалось даже провоцировать их только ради того, чтобы посмотреть, до каких пределов дойдет их снисходительность. Когда он объяснил это все психиатру, двойственность его чувства стала такой очевидной, что он отказался от дальнейших посещений.
Нильс взглянул на часы. Кассета с мультфильмами скоро закончится. После этого ему надо будет заниматься Тома, пока не вернется Лора.
Лора... Она лишь обостряла чувство вины, неотвязное впечатление совершенной ошибки. То, что они переехали жить сюда, поражало его. Как он мог допустить, что его обольстила жена брата? Потому что десятью годами раньше брат уводил у него из-под носа самых красивых девушек? Не обладая броской красотой, как у Нильса, Виктор всегда был настолько уверен в себе, что ему не составляло никакого труда нравиться и покорять. Даже шрам, перечеркивающий щеку, добавлял ему шарма. Возможно, не отдавая себе отчета, Нильс ревновал Виктора, испытывая потребность в реванше?
– Нет, нет...– пробормотал он, качая головой, отчего мигрень началась снова.
Он совсем не хотел, чтобы у них с Лорой дело все завершилось таким образом. Когда она решила уйти от Виктора, Нильс запаниковал. Подлым было и бросить Лору, и без ножа зарезать брата. Но разве он уже не предал его? Он был виноват с того дня, когда раздевал Лору на холмах. Открыв для себя захватывающую любовь, он забыл обо всех запретах, когда держал Лору в руках. И, тем не менее, подталкивая Виктора к преисподней, он уже сам был в бездне, откуда ему никогда не выбраться.
– Нильс?
Он резко повернулся к мальчику, который нерешительно стоял на пороге. Ни дядя, ни дядечка, просто Нильс, слава Богу.
– Я хочу позвонить папе...
Приступ сочувствия сдавил ему горло, и он ответил охрипшим голосом:
– Твой папа сейчас на работе, Том.
Виктор, как и Максим, был настоящим трудоголиком и, без сомнения, находился в конторе.
– Скоро вернется мама, и вы вместе позвоните папе во время ужина, хорошо? Иди ко мне, мой милый.
Он сел на край кровати и посадил малыша на колени.
– В следующем месяце ты поедешь в Сарлат на каникулы и увидишь папу, дедушку, двоюродных братьев...
– А бабушку?
Забыв Бланш, он снова начал перечислять, дойдя до того, что назвал «дядей» Максима, которого все называли просто Макс.
– У меня будет новый дом? – спросил Тома, нахмурив брови.
– Да, очень большой и очень красивый.
– Ты там был?
– Конечно!
Он ободряюще улыбнулся мальчику, спрашивая себя, что там делает Виктор, один в таком сарае? Великолепном, бесспорно, но таком уединенном и таком страшном! Тома умрет там со страху и, в конце концов, начнет спать в одной кровати с отцом. Он сам, когда был ребенком, никогда не мог заснуть в Роке без света и звал Бланш, чтобы она читала ему на ночь. Если братья шли играть на чердак в прятки, он никогда не решался последовать за ними.
Он почувствовал, как ребенок склонил голову ему на плечо, как будто искал защиты, и ему стало ужасно не по себе. По какому праву он исковеркал мальчику жизнь? И почему всегда именно дети становятся жертвами взрослых? Он удивился, что эта мысль пришла ему в голову, но для него это было очевидным.
На Викторе была водолазка и заляпанные грязью джинсы. Вспотев, он остановился перевести дух. Он и не предполагал, что устанавливать на место выпавшие из стены у ворот камни придется с такими усилиями. Кроме того, с самого утра произошел неприятный инцидент. В своей комнате он хотел снять шторы, чтобы отдать их в стирку, и один из медных карнизов, соскочив, ударил его по голове и чуть не убил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27