Сирена медленно подобрала вожжи, взяла хлыст и, поджав губы, слегка стегнула лошадей. Из-за облака показалось солнце, наполнив голубое небо ярким светом, легкий ветерок обдувал ее горящее лицо. Она уже почти перестала дрожать, наверное, из-за злости и удивления, которое вызвали у нее слова Варда.Прежде чем свернуть за темно-зеленые ели, которые должны были скрыть от нее эту зловещую картину, Сирена оглянулась назад. Отто лежал на дороге, раскинув руки. Справа она увидела Варда. Он уже поднялся на холм и глядел ей вслед, сидя верхом. Его одинокая фигура четко выделялась на пустынной линии горизонта. 17. Ужин длился целую вечность. Поскольку сегодня утром Сирена наконец отправилась на прогулку, миссис Энсон решила, что им всем можно теперь жить по-прежнему и настало время открыть столовую. Сирена с гораздо большим удовольствием поужинала бы у себя в комнате, как бывало раньше, а потом выпила бы кофе с Натаном. Но она предпочла не мешать экономке. Это показалось ей лучше, чем давать повод к расспросам. Она и так уже натворила сегодня немало дел.Днем, вернувшись в Бристлекон, Сирена отказалась от ленча и заперлась у себя в комнате, попытавшись успокоиться и заснуть, но это ей не удалось. Она ходила по комнате, стояла подолгу возле камина, но ничего не помогало, перед глазами по-прежнему оставалась ужасная картина — Отто, лежащий на дороге с раскинутыми руками и огромным красным пятном на груди. И все же за ужином Сирена нашла в себе силы поддерживать разговор, у нее хватило терпения дождаться, когда все выпьют кофе, и лишь потом вернуться в свою комнату.Сирена не ожидала от миссис Энсон столь настойчивых попыток заставить ее съесть хоть что-нибудь. Экономка опасалась, что поспешила с решением перебраться в столовую, она также боялась, что Сирена переоценила свои силы. Поэтому теперь миссис Энсон с тревогой вглядывалась в лицо Сирены, такое бледное по сравнению с ярким крепом ее платья, и все время суетилась вокруг нее, предлагая одно кушанье за другим. Сирена положила себе всего понемногу, но еда так и осталась нетронутой на тарелке. Она не могла проглотить ни кусочка, она не находила сил заставить себя, и это не ускользнуло от внимания экономки.— Вы ничего не едите, мэм. Может быть, вам не нравится ужин? Хотите, я принесу с кухни что-нибудь еще?— Нет, спасибо, миссис Энсон. Мне просто не хочется есть. — В ее голосе чувствовалось напряжение.Натан поднял глаза.— Ты хорошо себя чувствуешь, Сирена?— Да, у меня все в порядке, — ответила она, пересилив себя.— Надеюсь, ты сегодня утром не переутомилась? Ты ведь уже почти поправилась.— Да, я, пожалуй, немного устала.Пусть он так считает, ей совсем не хотелось, чтобы Натан стал допытываться, в чем причина ее плохого аппетита. Краем глаза Сирена видела, что экономка вышла из комнаты. На лице у нее появилось удовлетворенное выражение, когда Натан заговорил наконец с женой.— Ты бы могла сказать, что собираешься прокатиться. Я бы с удовольствием поехал с тобой.— Конечно, Натан. Просто эта мысль пришла мне в голову неожиданно, вот и все.— Я хочу, чтобы в следующий раз ты взяла кого-нибудь с собой.Сирена ответила ему долгим взглядом.— Мне кажется, в этом нет необходимости.— А мне не кажется. Мне сказали, что одна из лошадей порезала шею, когда ты отошла от коляски.— Надеюсь, с ней не случилось ничего страшного, но мне ее очень жаль.— Говорят, эту рану можно вылечить маслом Флеминга, и довольно быстро.— Я очень рада. Не понимаю, как это могло случиться, — сказала Сирена, глядя в тарелку. Потом она поправила шаль на плечах. — Наверное, лошадь порезали, когда прозвучал предупредительный выстрел. На улицах поднялся страшный переполох, сбежалось столько людей. Меня окружили со всех сторон.— Я слышал выстрелы, когда был в городе, — кивнул Натан. — Только дело в том, что та скотина, которая так поступила с прекрасной лошадью, скорее всего не станет долго раздумывать, увидев, что сможет сделать нечто похуже с женщиной, которая разъезжает в одиночку, — Я понимаю, но я не люблю, когда мне что-нибудь запрещают.Натан собрался что-то сказать, но неожиданно задумался. Увидев его хмурое лицо, Сирена вспомнила, как с ней обходился Вард. Неужели это опять повторится, теперь уже с Натаном? Похоже, она ничего не могла сделать в таком положении.Наконец Натан проговорил:— И все-таки я настаиваю, чтобы ты ездила в город вместе со мной. Пойми, я говорю так не из эгоизма, я просто волнуюсь за твою безопасность.— А тебе не кажется, что ты имеешь в виду лишь условности? — Сирена почему-то не могла удержаться, чтобы не поспорить. Взяв бокал с водой, она обнаружила, что у нее трясутся руки, а зубы стучат о его край.Что скажет Натан, если узнает, что она убила Отто? Назовет ли это счастливым избавлением, как Вард? Или заставит ее заявить в полицию? Сирена уже успела понять, что Натан никогда и ни в чем не преступал закон, и это заставляло ее молчать. Он мог сколько угодно развлекаться на Мейерс-авеню, он мог заводить сколько угодно любовниц, мог взять себе в жены нищенку, но он никогда не рискнет пойти на поступок, не свойственный человеку с его положением в обществе. Он предпочитал, чтобы его жизнь хотя бы внешне соответствовала принципам, принятым в кругу его знакомых, равных ему людей. Сейчас он принадлежал к числу самых крупных золотопромышленников в городе и его окрестностях. И, следуя их принципам, он вполне мог обратиться к властям. Натан мог не только заявить об убийстве, но и обвинить шерифа в халатном отношении к своим обязанностям, в том, что тот позволил, чтобы его супруга стала жертвой нападения, вместо того чтобы этого не допустить. Но даже в этом случае результат все равно получится одинаковый: начнутся допросы, расследование, и, сколько бы Натан ни старался, ее обязательно будут судить. Нет, она не могла сказать ему правду.— Я, наверное, не понял твой вопрос, — между тем сказал Натан.— Мне кажется, ты больше беспокоишься о том, что обо мне подумают другие, чем о моей безопасности.— Но это же просто нелепо!— Правда? А мне почему-то так не кажется. Сегодня утром я убедилась, что меня, скорее всего, не примут в общество местных матрон, как бы я себя ни вела.— О чем ты говоришь? — спросил Натан. На переносице появилась складка озабоченности.Сирена рассказала о встрече с женой местного богача.— Мне очень жаль, если эта женщина обидела тебя, — сказал Натан спокойно, — но по этой причине тебе все равно не следует сомневаться во мне.— Они считают тебя своим, а я не принадлежу к их кругу. И этого уже не изменишь.Сирена с ужасом почувствовала, как к глазам подступают слезы.— Сирена! — воскликнул Натан, бросив на стол салфетку и вскочив со стула. — Ты так расстроилась? Я этого совсем не ожидал. Обещаю, что все переменится, только не сразу. Тебе нужно появляться в обществе, встречаться с этими людьми, чтобы они смогли узнать и полюбить тебя так же, как я. Даю слово, не пройдет и года, как ты станешь для них чем-то вроде ангела, тобой будут восхищаться, тебя все полюбят, и ты станешь желанной гостьей во всех домах.Он склонился над ее стулом, дотронувшись до ее плеча, погладил молочно-белую кожу под воротничком платья.Сирена ответила ему быстрым взглядом.— Ты, наверное, прав, — проговорила она, сдержав вздох. — Я веду себя так глупо. Я… я просто сорвалась сегодня.— Это можно понять. Ты так долго болела, сегодня ты устала. Нам нужно получше о тебе заботиться.— Как ты можешь так говорить? Меня еще никогда так не баловали. — Сирена с трудом изобразила на лице улыбку.— Ты же знаешь, я хочу сделать для тебя намного больше.— Натан, пожалуйста… — Сирена почувствовала, что голос его сделался глухим, а пальцы сильнее сжали ее плечо.— Ты знаешь, как я хочу тебя. Я никогда этого не скрывал. Я обещал, что не стану ни принуждать, ни торопить тебя, но с тех пор многое изменилось.Он имел в виду возвращение Варда.— Нет… нет. Ничего не изменилось, — ответила Сирена.— Я же не дурак, Сирена. Сегодня днем ты поехала в город, вернулась возбужденной. О причине догадаться нетрудно.— Я не собиралась навещать Варда, если ты это имеешь в виду. — В ее словах не было ни капли лжи.— Неважно, отчего ты так расстроена — оттого ли, что встретилась с ним, или оттого, что не видела его. Этот человек все еще нарушает твой покой. По-моему, единственный выход — это увезти тебя отсюда. Мне нужно ехать по делам в Денвер, а потом — в Нью-Йорк. Поездка продлится довольно долго — несколько недель. Врачи считают, что ты уже выздоровела и нормально себя чувствуешь. Я прошу, чтобы ты поехала со мной, Сирена.Вард никогда не просил ее поехать с ним, когда куда-нибудь собирался. Он всегда стремился доказать, что вполне может обойтись без нее. И он вовсе не заботился о ее благополучии.— Я не знаю, Натан… — начала она.— В дороге ты не устанешь. Мы поедем в моем пульмане со всеми удобствами…Сирена стремительно поднялась из-за стола, так что вино из ее бокала пролилось на скатерть. Она смотрела на ручейки бургундского, и у нее подкашивались ноги. Красная жидкость впитывалась в белую ткань, как кровь в простыню. Так же, как той ночью в пульмане Натана.— Сирена! — простонал Натан с исказившимся от боли лицом, он понял, какую ошибку совершил. Когда-то давно он отправил корзину жареных цыплят и шампанское Варду и его знакомой, которая сопровождала его в поездке в Криппл-Крик, — женщине, которая занимала его комнаты над салуном «Эльдорадо» дольше, чем какая-либо другая, — Сирена, я…— Не надо, прошу тебя, Натан, — прошептала Сирена, отшатнувшись от стола и от него самого. — Я не могу. Правда, не могу!— Сирена, — повторил он опять, но она уже выбежала из столовой.В ее комнате в мраморном камине все еще горел огонь. Сирена подбежала к нему, упала на колени и протянула к пламени дрожащие руки.Бедный Натан. Он ведь ни в чем не виноват. Ей очень хотелось сделать его счастливым. Она вовсе не собиралась обижать его, но ничего не могла с собой поделать.Она совершила убийство. Неважно, что ее жертва заслуживала смерти; она убила человека, отняла у него жизнь. Сирена думала об Отто, о том, как он с ней поступил, что говорил, она пыталась убедить себя, что не совершила преступления, что он был ничем не лучше животного, что, возможно, именно он убивал девушек с Мейерс-авеню. Ему, с его огромными ручищами, с его жестокостью и силой, ничего не стоило задушить женщину, избить ее, изувечить. Убийств не было уже несколько недель, но кто мог с уверенностью утверждать, что их не будет вообще? Если женщин убивал Отто, она смогла бы оправдаться перед собой и перед Богом и хоть немного успокоиться.Спокойствие. Именно это предлагал ей Натан. И ей сейчас очень хотелось найти в себе силы принять его предложение. Но какую семью она собирается строить на лжи и обмане? Она не могла ни в чем признаться Натану: ни в том, что убила человека, ни в том, что видела Варда, ни в том, что разговаривала с Консуэло. Ее заставляло молчать не недоверие и даже не страх того, как может поступить Натан. Больше всего Сирена боялась увидеть холодное осуждение в суровых чертах его худого лица.Ее внимание привлек какой-то шум. Она услышала топот копыт и стук колес отъезжающего экипажа. Вскочив на ноги, Сирена подбежала к окну и выглянула из него, откинув занавеску.Она увидела одну из колясок Натана. На ней ездила в город за покупками экономка или ее брал кучер, когда ему требовалось забрать с поезда какие-нибудь вещи для Натана. Сейчас на козлах не оказалось ни той, ни другого. Коляской, выехавшей за высокие каменные ворота и направлявшейся в Криппл-Крик, правил сам Натан.Вскоре у Сирены рассеялись последние сомнения насчет цели этой поездки. На следующий вечер в гостиную, где Сирена возилась с Шоном после купания, перед тем как уложить его спать, явилась миссис Энсон. Оторвавшись от устроившегося у нее на груди сонного малыша, Сирена посмотрела на стоявшую в дверях экономку.— Да, миссис Энсон? Что такое?— К вам пришли, мэм.Пришли. Это слово звучало не очень хорошо. Сирена сделала знак Мэри, сидевшей рядом на стуле с раскрасневшимся от огня лицом. Передав ей засыпающего ребенка, Сирена поднялась. Когда няня вышла из гостиной с малышом на руках, Сирена повернулась к экономке.— Кто пришел?— Уличная женщина, если вам интересно знать мое мнение, — бросила миссис Энсон. Однако выражение ее лица едва заметно изменилось, стоило ей заглянуть Сирене в глаза. — Существо женского пола, похожее на испанку.— Хорошо, — Сирена положила руку на камин. — Пригласите ее, пожалуйста.— Да, мадам.Вздернув подбородок, экономка с достоинством удалилась. Через несколько минут она вернулась в гостиную в сопровождении Консуэло.— Принесите, пожалуйста, чай, миссис Энсон, — попросила Сирена, — и, если можно, найдите какие-нибудь пирожные.Холодно кивнув, экономка стремительно повернулась и ушла.— Консуэло, — Сирена протянула ей руки. Ее лицо осветила улыбка. — Как же я рада тебя видеть! Я боялась, что ты не придешь.— Я тоже, — ответила Консуэло, подходя к Сирене, — и это, честно говоря, мне самой кажется странным, ведь я давно собиралась посмотреть, как выглядит этот дом изнутри.— Хочешь, я тебе его покажу? — Сирена сделала шаг к двери.— Не надо, я уже нагляделась на такие дома, — Консуэло поторопилась охладить ее пыл, — кое-что вообще не стоит смотреть, и к тому же у меня мало времени.— Ну, тогда проходи, садись, — Сирена развернула стул, на котором только что сидела, и указала Консуэло на кресло с маленьким пуфиком.— Сначала я отдам тебе это, — Консуэло протянула небольшой сверток из упаковочной бумаги и добавила немного неловким тоном: — Это для ребенка.— Какая ты заботливая! Хочешь на него посмотреть? Я только что отправила Шона спать, но Мэри может принести его сюда.— Как-нибудь в другой раз, Сирена, я не хочу, чтобы Натан застал меня здесь.— Ах да, конечно…Сирена торопливо развернула подарок. Это оказалась серебряная ложечка, маленькая, как раз для ротика малыша.— Какая прелесть, Консуэло. Большое спасибо.— Не за что. — Консуэло присела на краешек кресла, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, окинув изучающим взглядом лиловое платье Сирены, ее светло-зеленую кашемировую шаль. Сама она, как обычно, оделась во все черное. Ее голову с пучком волос на затылке украшала маленькая приплюснутая шляпка с темно-красной лентой!Сирена вновь завернула ложечку в бумагу и положила ее на край стола.— Мы с тобой не успели вчера поговорить. Как ты поживаешь? Ты, похоже, уже совсем выздоровела.— Да, у меня, как видишь, все в полном порядке. На самом-то деле я не так уж серьезно болела, как это изображал Натан…Эти слова показались Сирене странными, но она не придала им значения.— Я часто жалела, что тебя не оказалось дома той ночью. Ты понимаешь, о чем я говорю?— Да, мне рассказали, — коротко ответила Консуэло. — Прости, что не предупредила тебя сегодня о моем визите. Я сама, честно говоря, не ожидала, что к тебе зайду.— Это вовсе не обязательно, — заметила Сирена.— Я пришла не только, чтобы отдать подарок для малыша. Вард попросил меня встретиться с тобой и передать вот это.Открыв сумочку, Консуэло достала оттуда конверт и протянула его Сирене.— Это от Варда?Конверт оказался жестким, но не толстым, в нем лежал лишь один листок бумаги.— Да. — Испанка поднялась с кресла. — Но и это еще не все…Сирена изумленно взглянула на Консуэло, а потом с удивлением увидела, как та, сцепив пальцы, подошла к дверям маленькой комнаты в башенке и принялась рассматривать зеленые листья увядшего папоротника.— Как это понимать? Что ты хочешь сказать?— Натан приходил ко мне вчера. Я решила увидеться с тобой, Сирена, потому что мне нужно у тебя кое-что спросить, узнать, что ты делаешь с ним.— Я… не понимаю, о чем ты говоришь.Консуэло заглянула ей в глаза.— Я как-то раз говорила, что в тебе сидит дьявол, Сирена, и оттого, что ты о нем не знала, он был еще страшнее. Теперь тебе, наверное, ясно, что я тогда имела в виду. По-моему, Натан погибает сейчас по этой причине.— Что ты говоришь, Консуэло? Я тебя не понимаю.— Правда? Он совсем измучился, Сирена. Он всегда был худым, но сейчас от него вообще остались кожа да кости. Он умоляет тебя, плачет, а у меня от этого разрывается сердце. Зачем ты это делаешь, даешь ему повод к надежде, позволяешь ему приблизиться к себе, а потом отталкиваешь? Ради чего? Если тебе захотелось отомстить, тогда ты уже добилась своего; он ненавидит себя за то, что обманул тебя, за то, что из-за него ты заболела, он мстит самому себе гораздо сильней, чем ты можешь отомстить ему.— Он меня обманул? — повторила Сирена.Висящие над камином часы от Тиффани в корпусе из ореха издали нежный мелодичный звон, похожий на колокольный.— А ты этого не знала? — проговорила Консуэло, когда звон затих.— Чего я не знала? Может быть, ты мне скажешь? — Голос Сирены звучал неестественно спокойно. Побледнев, она смотрела на испанку так, как будто никогда не видела ее раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44