— поинтересовалась Сирена.— Он просто отправил телеграмму с просьбой выслать все, что может понадобиться леди со вкусом такой-то внешности и с такими-то размерами. Деньги не проблема, — француженка подмигнула.— Три слова — и никаких проблем.
Прошло пять дней, и мадемуазель де Бюи уехала обратно на Восток, спрятав под корсет далеко не скромные чаевые. Сирена опять осталась одна, предоставленная самой себе. Хозяйство прекрасно велось и без нее. Миссис Энсон уже давно заботилась о благополучии и удобстве хозяина, и Сирена не видела смысла вмешиваться в домашние дела, по крайней мере сейчас, когда она еще не решила, что ей делать, не знала, могла ли она стать женой Натану Бенедикту. Если она останется, ей, конечно, придется здесь кое-что изменить по своему вкусу, но пока это казалось неуместным и ненужным.Серые снежные дни сменились солнечными. Однажды, глядя, как Натан отъезжает от дома в экипаже с кучером на козлах, Сирена вспомнила о собственном выезде, который подарил Натан. Ландо стояло в сарае позади конюшни, серебро уже потускнело от пыли. Множество утренних костюмов в ее шкафу тоже ждали, когда же их наконец наденут. Ее коляска была с поднимающимся верхом, защищающим седока от пыли и грязных брызг. Почему бы ей не опробовать ее? Кто может ей помешать?Это попробовала сделать миссис Энсон, считавшая, что Сирене следовало подождать мистера Бенедикта. Леди еще недостаточно окрепла, чтобы самой управлять экипажем. Ей нельзя уезжать одной, пусть она дождется хотя бы кучера. Она поступает на редкость безрассудно. На нее могут напасть и ограбить. Она может не справиться с лошадьми; их слишком долго держали в стойлах, и они стали неуправляемыми. Сирена попыталась объяснить, что она многие мили сама правила повозкой, что она сейчас чувствует себя сильной, почти такой же, как раньше, что Натан позволяет ей делать все, что угодно, лишь бы она осталась довольна. Чтобы окончательно успокоить экономку, она взяла пистолет, подаренный Натаном, вынула его из коробки, зарядила и положила в обшитую бисером сумочку. Но это, кажется, напугало миссис Энсон еще больше. В конце концов Сирена просто повернулась и, больше не обращая внимания на экономку, вышла с чувством досады.Сирена надела платье из фиолетового и черного крепа, расшитое золотым бисером, французскую соболью шубу, зачесала назад волосы и надела на голову меховую шапку. Она чувствовала себя вполне уверенно. Задержавшись на минуту на ступеньках крыльца, она повернулась лицом к свежему ветру, натянула черные лайковые перчатки и стала спускаться по лестнице, направляясь к стойлам.Кучер уехал с Натаном, и в конюшне остался только его помощник. Он молча выкатил ландо из сарая и запряг лошадей, потом слегка протер рукавом детали серебряной отделки, помог Сирене подняться в экипаж, протянул вожжи и отошел в сторону, скептически поглядывая на хозяйку из-под широких полей ковбойской шляпы. Поблагодарив конюха, Сирена больше не обращала на него внимания. Она подняла тормоз, легонько хлестнула пару серых лошадей по крестцам, и ландо тронулось. Гордо подняв голову, Сирена миновала двор. Благодаря хорошему глазомеру она правильно выбрала угол поворота, и ее экипаж проехал точно посредине каменных ворот.Сирена не утратила былой сноровки. Лошади действительно оказались застоявшимися и теперь все время норовили вырвать из рук поводья, удержать которые стоило ей немалых трудов. Сейчас Сирена больше всего боялась, как бы ее перчатки не треснули по швам.Еще не одевшись, Сирена знала, куда поедет. Она отправится на стройку, посмотрит, как там идут дела, не готов ли уже дом для женщин. Судя по плану работ, с которым познакомил ее Натан, здание уже должны построить. Ей давно нестерпимо хотелось на него взглянуть. Натан не раз описывал, как выглядит дом, соглашался со всеми ее предложениями, обещал проследить за их исполнением, но ее все равно одолевало желание посмотреть на него самой, самой участвовать в его обустройстве. Несмотря на искреннюю признательность всем, кто заботился о ней во время болезни, Сирена задыхалась в четырех стенах. Ей уже порядком надоели все эти разговоры о том, какая она хрупкая, слабая, как ей вредно сейчас так переутомляться.Коляска въехала на холм. Сирена обогнула овраг и выкатилась на дорогу, где лошади сразу пошли быстрей. Миновав мостик через ручей перед Бристлеконом, экипаж опять поднялся на высокий холм, и перед глазами Сирены раскинулся Криппл-Крик, простиравшийся на сотни акров вокруг. Как он разросся за последние два месяца! Казалось, он увеличился на треть, если не больше. На каждом бугре, на каждой горке виднелись прижимавшиеся друг к другу дома, магазины, парусиновые навесы и еще какие-то лачуги. Криппл-Крик, как утверждали его постоянные обитатели, то есть те, кто прожил здесь больше года, увеличивался в размерах с чудовищной быстротой. Сирена знала это давно, но только сейчас убедилась в этом воочию.Когда Натан купил землю для женского приюта, улица, на которой планировалось его строить, была почти пустынной. Сейчас на ней возвышались многочисленные, срубленные наспех бревенчатые дома. Здание, сооруженное на участке Натана, ничем не отличалось от соседних из-за того, что его тоже пришлось соорудить из единственного доступного в это время года материала — молодой древесины. Настоящий строевой лес приходилось сплавлять по реке, но это отнимало многие месяцы.Сирена остановила коляску перед большим высоким домом в два этажа с четырехскатной крышей. Рядом с входом находилась огромная веранда, в двойные двери, выкрашенные зеленоватой краской, были вставлены матовые стекла. На латунной табличке, прибитой у двери, Сирена прочитала надпись, выведенную готической вязью: «Дом Успокоения».Сирена намотала вожжи на ручку хлыста, откинула полог, взяла сумочку и выбралась из коляски. Привязав лошадей к вишне, она увидела вырытые ямы и лежащие возле них столбы для ограды. Около дома стояло несколько связанных проволокой столбов, выкрашенных по ее пожеланию в белый цвет. Улыбнувшись, Сирена подобрала полы шубы и поднялась по лестнице. Натан не обманул ее, он действительно следил за тем, чтобы строители исполняли все ее пожелания.Входная дверь распахнулась ей навстречу. Одна женщина вышла на веранду, а две другие остались стоять на пороге. У Сирены на мгновение потемнело в глазах, едва она оказалась в тени от нависавшей крыши; день выдался очень ярким и солнечным, поэтому она не сразу узнала встретившую ее женщину.— Консуэло!Та медленно обернулась и посмотрела ей в лицо. Одетая в красный с черным прогулочный костюм, Конни выглядела очень элегантно.— Здравствуй, Сирена, — сказала она хмуро, без улыбки.— Я… очень рада опять тебя видеть.Сирена поднялась на последнюю ступеньку и остановилась, не доходя нескольких шагов до других женщин.— Я тоже, — ответила Консуэло, потом повернулась к стоящей в дверях с недоуменной улыбкой женщине: — Сестра Элизабет, сестра Глория, позвольте мне представить вам миссис Натан Бенедикт, хозяйку этого дома… Сирена, это сестры милосердия, их выбрали в попечительский совет, учрежденный при Доме Успокоения.Консуэло специально назвала Сирену ее новым именем, словно ей хотелось до конца испытать острую боль от этих слов, однако ее лицо ничего не выражало. Сирена подошла к монахиням. Она только теперь заметила их черные одеяния и белые головные уборы, и ей стало неприятно. Поблагодарив их, она с удивлением подумала, почему ей не сказали об этом совете. Она, кажется, ясно дала понять, что возражает против какого бы то ни было вмешательства церкви в это начинание.— Вы удивлены? Вас никто в этом не винит, — спокойно сказала первая монахиня, сестра Элизабет, в ее голосе чувствовался легкий немецкий акцент. — Проходите, дитя мое, за чашечкой чаю я объясню вам, как мы сюда попали. Готовить тут пока негде, но чай мы сейчас заварим.Монахиня повернулась к Консуэло:— А вы, моя дорогая?— Нет, спасибо. Мне нужно идти. — Она взяла сумочку и подобрала юбки.— Тогда позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что вы вместо нас сходили за продуктами. Мы будем молиться за вас.— Спасибо, сестра, — ответила Консуэло и направилась к дверям.Она хотела уйти вот так, чтобы между ними остался холод и недружелюбие. Сирена удержала ее за руку.— Нам нужно о многом поговорить. Я хочу, чтобы ты зашла ко мне в гости.— В Бристлекон?Консуэло произнесла это с нескрываемым удивлением. Сирена кивнула:— Да, в Бристлекон.— Натану это не понравится.— В любом случае это его не касается.Консуэло склонила голову, выражение ее глаз, похоже, сделалось не таким суровым.— Это интересно. Наверное, мне действительно стоит прийти и посмотреть, что это значит, если ты так считаешь.— Да, я так считаю.— Я пришлю тебе записку, прежде чем прийти. Нам обеим не нужны лишние неудобства.Монахини опять стали предлагать ей остаться, но испанка, отказавшись, спустилась по лестнице и вскоре скрылась из глаз.Занятая своими мыслями, Сирена не сразу поняла, о чем говорят монахини, не разглядела как следует комнаты, которые они ей показывали. Ее внимание привлекла кровать в помещении, где впоследствии должен разместиться медицинский кабинет. На ней мирно спали двое малышей, один из них держал во рту палец.— Мать этой малышки справа пришла сюда три дня назад, когда здесь еще были рабочие. Мужчины не знали, что делать, и послали записку мистеру Бенедикту. Он знал о нас и о нашем затруднительном положении. Мы с сестрой Глорией выехали в местную церковь, думая, что для нас готово место. Но, оказавшись здесь, мы выяснили, что можем устроиться только в доме пастора. Нам пришлось поселиться в гостинице и ждать, пока найдут деньги, чтобы построить нам « илье, и мистер Бенедикт послал за нами, чтобы помочь бедной девочке. Она родила в этой самой комнате с божьей и нашей помощью.— А где она сейчас?— Наверное, на кухне, — сказала сестра Глория.— Прежде чем все это случилось, она работала помощницей повара в Колорадо-Спрингс. Потеряв работу, она приехала сюда пожить у сестры. Но на прошлой неделе сестра умерла от воспаления легких. Муж остался один с несколькими детьми. Он попросил девушку выйти за него замуж и, когда она отказалась, стал ее оскорблять. Она слышала об этом месте и решила прийти сюда. Я думаю, она скоро станет незаменимым человеком на кухне.— Вот видите, дитя мое, — продолжила сестра Элизабет, — мы так же нуждаемся в крыше над головой, как все остальные женщины. Но сестра Глория, наверное, согласится со мной: самым лучшим подарком для нас станет разрешение остаться здесь, с благословения церкви, конечно, чтобы помогать и поддерживать заблудшие души, ищущие убежища в этом доме.Сирена подумала, не стоило ли ей нанять экономку, чтобы она занималась здесь хозяйством. Она понимала, что кто-то должен следить за приготовлением пищи, за уборкой комнат и порядком в доме. Она не ожидала, что здесь так скоро появятся дети, но раз уж так получилось, о них тоже следовало позаботиться. Возможно, эти две женщины с такими добрыми лицами могли заняться этим лучше, чем кто-то другой, нанятый за деньги. Ведь в таком деле самое главное — сострадание, а его, как известно, не купишь.— Я очень рада, что вы здесь, — сказала Сирена с теплотой в голосе, — мне даже трудно выразить, как я благодарна вам за то, что вы пришли сюда, где в вас так нуждались, а о работе мы с вами поговорим, когда вы получите разрешение от церковных властей. А сейчас расскажите мне про другого малыша.— Бедняжку принесли к нам прошлой ночью. Его нашли на улице. Какое-то несчастное создание дало ему жизнь и оставило там умирать. Ему еще повезло, что его так быстро нашли. Еще один час на улице в такой холод, и было бы уже слишком поздно.По своей доброте монахиня не сказала прямо, что ребенка бросили, но понять это не составляло труда. Какая женщина смогла пойти на такое? И что это за общество, где жить с ребенком и без мужа страшнее, чем оставить его умирать?Порывшись в сумочке, Сирена нашла серебряный карандаш и осторожно вынула его, стараясь не задеть кончиком спусковой крючок пистолета.После чая она составила список необходимых вещей, начиная с мебели, поскольку чай им пришлось пить, сидя за плотницким верстаком. Она пообещала достать самое необходимое как можно скорее. Сказав сестрам, что вскоре она снова их навестит, она собралась уходить. Сидя в коляске, Сирена обернулась, чтобы посмотреть издали на плод своих трудов, испытав при этом чувство гордости, и мысленно вновь поблагодарила Натана за все, что он сделал.Сирену наверняка уже ждали дома. Но, несмотря на это, она погнала лошадей в противоположном направлении. Она только на минутку заедет на Беннет-авеню, посмотрит, что там изменилось, какие новые заведения там появились, а какие успели закрыться.Застоявшиеся лошади вели себя беспокойно, по крайней мере, так ей казалось. Они мотали головами, косились по сторонам, пытались перегрызть удила. Сирена с трудом удерживала их. Неожиданно она почувствовала усиливающийся запах дыма. Проехав еще несколько кварталов, Сирена услышала выстрел, извещающий о пожаре. После третьего выстрела на улицу стали выбегать люди, они торопливо оглядывались, пытаясь увидеть, где горит. Сирена отпустила поводья, позволив лошадям самим искать дорогу в толпе.— Спасателей вызовут? — кричала какая-то женщина.— Если вызовут, мы услышим свисток, — прокричала в ответ другая.— Где пожарники? Если где-нибудь драка, так они сразу тут как тут, а когда надо, их днем с огнем не сыщешь!— Может, нам лучше уйти? Куда-нибудь в безопасное место.— Я, пожалуй, подожду, хочу узнать, из-за чего весь этот сыр-бор.Тревога оказалась ложной. Прежде чем Сирена добралась до Беннет-авеню, люди уже расходились — кто с облегченным вздохом, кто возмущаясь. По чьей-то оплошности где-то загорелся мусор. Это известие передавалось из уст в уста, дым понемногу рассеялся, и воздух вновь стал чистым и прозрачным.Мужчины — шахтеры из ночной смены, бродяги, пьяницы еще стояли группами, другие направились в сторону салунов, находящихся в южной части города.Неожиданно от одной кучки людей отделился мужчина. Он неуклюже подбежал к коляске, вцепился в одну из стоек и вскочил на подножку.Испугавшись этого неожиданного прыжка и от тяжести, накренившей ландо, лошади вздрогнули. Сирена сразу узнала виновника этого переполоха. Только один человек мог обладать такими длинными руками и такой обезьяньей наружностью.— Ух ты, смотрите сюда! — закричал Отто, сверля ее похотливым взглядом черных мутных глаз. — Глядите, кто к нам пожаловал!От него противно пахло, он уже успел изрядно выпить. По его внешнему виду можно было предположить, что он несколько ночей подряд спал в одежде, и все это время утирался рукавом вместо салфетки, а заодно, наверное, и пользовался им как носовым платком.— Слезай, Отто, — холодно бросила Сирена.— Ого, какой форс ты взяла, разъезжаешь тут по городу в роскошой коляске, вся в мехах. Я видел эту колымагу перед домом, который ты заставила своего мужа построить. Ее каждый в городе знает, все видели, как ее привезли сюда на поезде.— Очень интересно.— Я тогда решил, что нам с тобой не мешает поговорить, мы же давно знаем друг друга, правда?— Нам не о чем разговаривать. Слезай!— Ха, а вот мне так не кажется. Я не слезу, пока тебе все не скажу. Мне нужна работа, Сирена, милая; какая-нибудь непыльная работенка, например, на подъемнике, а? На шахте у твоего мужа?Отто попытался придать голосу льстивую интонацию, но вместо этого у него из горла вырвался какой-то отвратительный вой.— Зачем тебе это нужно? — спросила она раздраженно. — Неужели Перли тебя выставила?— Ты что, не слышала? Данбар вернулся. Он опять оседлал свое «Эльдорадо», и Перли тоже, она ему руки лижет. Он заставил ее вернуть новому партнеру его долю. А меня он прогнал взашей.— Ну и правильно сделал.— Ты слишком много себе позволяешь для девочки, родившей своего щенка в кровати другого мужчины. Я бы мог порассказать мистеру Натану Бенедикту кое-что насчет его жены, такое, о чем ты бы вряд ли захотела, чтобы он узнал. Ты уж, конечно, сумеешь уговорить его найти работенку для бедного Отто, а? Так что постарайся немножко.Сирена посмотрела на него свысока, не стараясь скрыть презрения во взгляде серо-голубых глаз.— Тебе нечего сказать Натану обо мне, он уже давно все знает. А теперь спускайся, если не хочешь получить по спине хлыстом, как тебя однажды огрел Данбар.— Сука! Ты решила, что ты такая красавица, что у тебя даже масло во рту не тает, а сама даешь всем мужикам через одного. Только один Отто тебе не подходит. Только Отто с тобой нечего ловить. Сучка черноволосая! Сейчас ты у меня узнаешь…Он схватил поводья. Когда он замахнулся на нее другой рукой, Сирена подняла хлыст и стегнула его по шее. Второй удар пришелся по запястью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Прошло пять дней, и мадемуазель де Бюи уехала обратно на Восток, спрятав под корсет далеко не скромные чаевые. Сирена опять осталась одна, предоставленная самой себе. Хозяйство прекрасно велось и без нее. Миссис Энсон уже давно заботилась о благополучии и удобстве хозяина, и Сирена не видела смысла вмешиваться в домашние дела, по крайней мере сейчас, когда она еще не решила, что ей делать, не знала, могла ли она стать женой Натану Бенедикту. Если она останется, ей, конечно, придется здесь кое-что изменить по своему вкусу, но пока это казалось неуместным и ненужным.Серые снежные дни сменились солнечными. Однажды, глядя, как Натан отъезжает от дома в экипаже с кучером на козлах, Сирена вспомнила о собственном выезде, который подарил Натан. Ландо стояло в сарае позади конюшни, серебро уже потускнело от пыли. Множество утренних костюмов в ее шкафу тоже ждали, когда же их наконец наденут. Ее коляска была с поднимающимся верхом, защищающим седока от пыли и грязных брызг. Почему бы ей не опробовать ее? Кто может ей помешать?Это попробовала сделать миссис Энсон, считавшая, что Сирене следовало подождать мистера Бенедикта. Леди еще недостаточно окрепла, чтобы самой управлять экипажем. Ей нельзя уезжать одной, пусть она дождется хотя бы кучера. Она поступает на редкость безрассудно. На нее могут напасть и ограбить. Она может не справиться с лошадьми; их слишком долго держали в стойлах, и они стали неуправляемыми. Сирена попыталась объяснить, что она многие мили сама правила повозкой, что она сейчас чувствует себя сильной, почти такой же, как раньше, что Натан позволяет ей делать все, что угодно, лишь бы она осталась довольна. Чтобы окончательно успокоить экономку, она взяла пистолет, подаренный Натаном, вынула его из коробки, зарядила и положила в обшитую бисером сумочку. Но это, кажется, напугало миссис Энсон еще больше. В конце концов Сирена просто повернулась и, больше не обращая внимания на экономку, вышла с чувством досады.Сирена надела платье из фиолетового и черного крепа, расшитое золотым бисером, французскую соболью шубу, зачесала назад волосы и надела на голову меховую шапку. Она чувствовала себя вполне уверенно. Задержавшись на минуту на ступеньках крыльца, она повернулась лицом к свежему ветру, натянула черные лайковые перчатки и стала спускаться по лестнице, направляясь к стойлам.Кучер уехал с Натаном, и в конюшне остался только его помощник. Он молча выкатил ландо из сарая и запряг лошадей, потом слегка протер рукавом детали серебряной отделки, помог Сирене подняться в экипаж, протянул вожжи и отошел в сторону, скептически поглядывая на хозяйку из-под широких полей ковбойской шляпы. Поблагодарив конюха, Сирена больше не обращала на него внимания. Она подняла тормоз, легонько хлестнула пару серых лошадей по крестцам, и ландо тронулось. Гордо подняв голову, Сирена миновала двор. Благодаря хорошему глазомеру она правильно выбрала угол поворота, и ее экипаж проехал точно посредине каменных ворот.Сирена не утратила былой сноровки. Лошади действительно оказались застоявшимися и теперь все время норовили вырвать из рук поводья, удержать которые стоило ей немалых трудов. Сейчас Сирена больше всего боялась, как бы ее перчатки не треснули по швам.Еще не одевшись, Сирена знала, куда поедет. Она отправится на стройку, посмотрит, как там идут дела, не готов ли уже дом для женщин. Судя по плану работ, с которым познакомил ее Натан, здание уже должны построить. Ей давно нестерпимо хотелось на него взглянуть. Натан не раз описывал, как выглядит дом, соглашался со всеми ее предложениями, обещал проследить за их исполнением, но ее все равно одолевало желание посмотреть на него самой, самой участвовать в его обустройстве. Несмотря на искреннюю признательность всем, кто заботился о ней во время болезни, Сирена задыхалась в четырех стенах. Ей уже порядком надоели все эти разговоры о том, какая она хрупкая, слабая, как ей вредно сейчас так переутомляться.Коляска въехала на холм. Сирена обогнула овраг и выкатилась на дорогу, где лошади сразу пошли быстрей. Миновав мостик через ручей перед Бристлеконом, экипаж опять поднялся на высокий холм, и перед глазами Сирены раскинулся Криппл-Крик, простиравшийся на сотни акров вокруг. Как он разросся за последние два месяца! Казалось, он увеличился на треть, если не больше. На каждом бугре, на каждой горке виднелись прижимавшиеся друг к другу дома, магазины, парусиновые навесы и еще какие-то лачуги. Криппл-Крик, как утверждали его постоянные обитатели, то есть те, кто прожил здесь больше года, увеличивался в размерах с чудовищной быстротой. Сирена знала это давно, но только сейчас убедилась в этом воочию.Когда Натан купил землю для женского приюта, улица, на которой планировалось его строить, была почти пустынной. Сейчас на ней возвышались многочисленные, срубленные наспех бревенчатые дома. Здание, сооруженное на участке Натана, ничем не отличалось от соседних из-за того, что его тоже пришлось соорудить из единственного доступного в это время года материала — молодой древесины. Настоящий строевой лес приходилось сплавлять по реке, но это отнимало многие месяцы.Сирена остановила коляску перед большим высоким домом в два этажа с четырехскатной крышей. Рядом с входом находилась огромная веранда, в двойные двери, выкрашенные зеленоватой краской, были вставлены матовые стекла. На латунной табличке, прибитой у двери, Сирена прочитала надпись, выведенную готической вязью: «Дом Успокоения».Сирена намотала вожжи на ручку хлыста, откинула полог, взяла сумочку и выбралась из коляски. Привязав лошадей к вишне, она увидела вырытые ямы и лежащие возле них столбы для ограды. Около дома стояло несколько связанных проволокой столбов, выкрашенных по ее пожеланию в белый цвет. Улыбнувшись, Сирена подобрала полы шубы и поднялась по лестнице. Натан не обманул ее, он действительно следил за тем, чтобы строители исполняли все ее пожелания.Входная дверь распахнулась ей навстречу. Одна женщина вышла на веранду, а две другие остались стоять на пороге. У Сирены на мгновение потемнело в глазах, едва она оказалась в тени от нависавшей крыши; день выдался очень ярким и солнечным, поэтому она не сразу узнала встретившую ее женщину.— Консуэло!Та медленно обернулась и посмотрела ей в лицо. Одетая в красный с черным прогулочный костюм, Конни выглядела очень элегантно.— Здравствуй, Сирена, — сказала она хмуро, без улыбки.— Я… очень рада опять тебя видеть.Сирена поднялась на последнюю ступеньку и остановилась, не доходя нескольких шагов до других женщин.— Я тоже, — ответила Консуэло, потом повернулась к стоящей в дверях с недоуменной улыбкой женщине: — Сестра Элизабет, сестра Глория, позвольте мне представить вам миссис Натан Бенедикт, хозяйку этого дома… Сирена, это сестры милосердия, их выбрали в попечительский совет, учрежденный при Доме Успокоения.Консуэло специально назвала Сирену ее новым именем, словно ей хотелось до конца испытать острую боль от этих слов, однако ее лицо ничего не выражало. Сирена подошла к монахиням. Она только теперь заметила их черные одеяния и белые головные уборы, и ей стало неприятно. Поблагодарив их, она с удивлением подумала, почему ей не сказали об этом совете. Она, кажется, ясно дала понять, что возражает против какого бы то ни было вмешательства церкви в это начинание.— Вы удивлены? Вас никто в этом не винит, — спокойно сказала первая монахиня, сестра Элизабет, в ее голосе чувствовался легкий немецкий акцент. — Проходите, дитя мое, за чашечкой чаю я объясню вам, как мы сюда попали. Готовить тут пока негде, но чай мы сейчас заварим.Монахиня повернулась к Консуэло:— А вы, моя дорогая?— Нет, спасибо. Мне нужно идти. — Она взяла сумочку и подобрала юбки.— Тогда позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что вы вместо нас сходили за продуктами. Мы будем молиться за вас.— Спасибо, сестра, — ответила Консуэло и направилась к дверям.Она хотела уйти вот так, чтобы между ними остался холод и недружелюбие. Сирена удержала ее за руку.— Нам нужно о многом поговорить. Я хочу, чтобы ты зашла ко мне в гости.— В Бристлекон?Консуэло произнесла это с нескрываемым удивлением. Сирена кивнула:— Да, в Бристлекон.— Натану это не понравится.— В любом случае это его не касается.Консуэло склонила голову, выражение ее глаз, похоже, сделалось не таким суровым.— Это интересно. Наверное, мне действительно стоит прийти и посмотреть, что это значит, если ты так считаешь.— Да, я так считаю.— Я пришлю тебе записку, прежде чем прийти. Нам обеим не нужны лишние неудобства.Монахини опять стали предлагать ей остаться, но испанка, отказавшись, спустилась по лестнице и вскоре скрылась из глаз.Занятая своими мыслями, Сирена не сразу поняла, о чем говорят монахини, не разглядела как следует комнаты, которые они ей показывали. Ее внимание привлекла кровать в помещении, где впоследствии должен разместиться медицинский кабинет. На ней мирно спали двое малышей, один из них держал во рту палец.— Мать этой малышки справа пришла сюда три дня назад, когда здесь еще были рабочие. Мужчины не знали, что делать, и послали записку мистеру Бенедикту. Он знал о нас и о нашем затруднительном положении. Мы с сестрой Глорией выехали в местную церковь, думая, что для нас готово место. Но, оказавшись здесь, мы выяснили, что можем устроиться только в доме пастора. Нам пришлось поселиться в гостинице и ждать, пока найдут деньги, чтобы построить нам « илье, и мистер Бенедикт послал за нами, чтобы помочь бедной девочке. Она родила в этой самой комнате с божьей и нашей помощью.— А где она сейчас?— Наверное, на кухне, — сказала сестра Глория.— Прежде чем все это случилось, она работала помощницей повара в Колорадо-Спрингс. Потеряв работу, она приехала сюда пожить у сестры. Но на прошлой неделе сестра умерла от воспаления легких. Муж остался один с несколькими детьми. Он попросил девушку выйти за него замуж и, когда она отказалась, стал ее оскорблять. Она слышала об этом месте и решила прийти сюда. Я думаю, она скоро станет незаменимым человеком на кухне.— Вот видите, дитя мое, — продолжила сестра Элизабет, — мы так же нуждаемся в крыше над головой, как все остальные женщины. Но сестра Глория, наверное, согласится со мной: самым лучшим подарком для нас станет разрешение остаться здесь, с благословения церкви, конечно, чтобы помогать и поддерживать заблудшие души, ищущие убежища в этом доме.Сирена подумала, не стоило ли ей нанять экономку, чтобы она занималась здесь хозяйством. Она понимала, что кто-то должен следить за приготовлением пищи, за уборкой комнат и порядком в доме. Она не ожидала, что здесь так скоро появятся дети, но раз уж так получилось, о них тоже следовало позаботиться. Возможно, эти две женщины с такими добрыми лицами могли заняться этим лучше, чем кто-то другой, нанятый за деньги. Ведь в таком деле самое главное — сострадание, а его, как известно, не купишь.— Я очень рада, что вы здесь, — сказала Сирена с теплотой в голосе, — мне даже трудно выразить, как я благодарна вам за то, что вы пришли сюда, где в вас так нуждались, а о работе мы с вами поговорим, когда вы получите разрешение от церковных властей. А сейчас расскажите мне про другого малыша.— Бедняжку принесли к нам прошлой ночью. Его нашли на улице. Какое-то несчастное создание дало ему жизнь и оставило там умирать. Ему еще повезло, что его так быстро нашли. Еще один час на улице в такой холод, и было бы уже слишком поздно.По своей доброте монахиня не сказала прямо, что ребенка бросили, но понять это не составляло труда. Какая женщина смогла пойти на такое? И что это за общество, где жить с ребенком и без мужа страшнее, чем оставить его умирать?Порывшись в сумочке, Сирена нашла серебряный карандаш и осторожно вынула его, стараясь не задеть кончиком спусковой крючок пистолета.После чая она составила список необходимых вещей, начиная с мебели, поскольку чай им пришлось пить, сидя за плотницким верстаком. Она пообещала достать самое необходимое как можно скорее. Сказав сестрам, что вскоре она снова их навестит, она собралась уходить. Сидя в коляске, Сирена обернулась, чтобы посмотреть издали на плод своих трудов, испытав при этом чувство гордости, и мысленно вновь поблагодарила Натана за все, что он сделал.Сирену наверняка уже ждали дома. Но, несмотря на это, она погнала лошадей в противоположном направлении. Она только на минутку заедет на Беннет-авеню, посмотрит, что там изменилось, какие новые заведения там появились, а какие успели закрыться.Застоявшиеся лошади вели себя беспокойно, по крайней мере, так ей казалось. Они мотали головами, косились по сторонам, пытались перегрызть удила. Сирена с трудом удерживала их. Неожиданно она почувствовала усиливающийся запах дыма. Проехав еще несколько кварталов, Сирена услышала выстрел, извещающий о пожаре. После третьего выстрела на улицу стали выбегать люди, они торопливо оглядывались, пытаясь увидеть, где горит. Сирена отпустила поводья, позволив лошадям самим искать дорогу в толпе.— Спасателей вызовут? — кричала какая-то женщина.— Если вызовут, мы услышим свисток, — прокричала в ответ другая.— Где пожарники? Если где-нибудь драка, так они сразу тут как тут, а когда надо, их днем с огнем не сыщешь!— Может, нам лучше уйти? Куда-нибудь в безопасное место.— Я, пожалуй, подожду, хочу узнать, из-за чего весь этот сыр-бор.Тревога оказалась ложной. Прежде чем Сирена добралась до Беннет-авеню, люди уже расходились — кто с облегченным вздохом, кто возмущаясь. По чьей-то оплошности где-то загорелся мусор. Это известие передавалось из уст в уста, дым понемногу рассеялся, и воздух вновь стал чистым и прозрачным.Мужчины — шахтеры из ночной смены, бродяги, пьяницы еще стояли группами, другие направились в сторону салунов, находящихся в южной части города.Неожиданно от одной кучки людей отделился мужчина. Он неуклюже подбежал к коляске, вцепился в одну из стоек и вскочил на подножку.Испугавшись этого неожиданного прыжка и от тяжести, накренившей ландо, лошади вздрогнули. Сирена сразу узнала виновника этого переполоха. Только один человек мог обладать такими длинными руками и такой обезьяньей наружностью.— Ух ты, смотрите сюда! — закричал Отто, сверля ее похотливым взглядом черных мутных глаз. — Глядите, кто к нам пожаловал!От него противно пахло, он уже успел изрядно выпить. По его внешнему виду можно было предположить, что он несколько ночей подряд спал в одежде, и все это время утирался рукавом вместо салфетки, а заодно, наверное, и пользовался им как носовым платком.— Слезай, Отто, — холодно бросила Сирена.— Ого, какой форс ты взяла, разъезжаешь тут по городу в роскошой коляске, вся в мехах. Я видел эту колымагу перед домом, который ты заставила своего мужа построить. Ее каждый в городе знает, все видели, как ее привезли сюда на поезде.— Очень интересно.— Я тогда решил, что нам с тобой не мешает поговорить, мы же давно знаем друг друга, правда?— Нам не о чем разговаривать. Слезай!— Ха, а вот мне так не кажется. Я не слезу, пока тебе все не скажу. Мне нужна работа, Сирена, милая; какая-нибудь непыльная работенка, например, на подъемнике, а? На шахте у твоего мужа?Отто попытался придать голосу льстивую интонацию, но вместо этого у него из горла вырвался какой-то отвратительный вой.— Зачем тебе это нужно? — спросила она раздраженно. — Неужели Перли тебя выставила?— Ты что, не слышала? Данбар вернулся. Он опять оседлал свое «Эльдорадо», и Перли тоже, она ему руки лижет. Он заставил ее вернуть новому партнеру его долю. А меня он прогнал взашей.— Ну и правильно сделал.— Ты слишком много себе позволяешь для девочки, родившей своего щенка в кровати другого мужчины. Я бы мог порассказать мистеру Натану Бенедикту кое-что насчет его жены, такое, о чем ты бы вряд ли захотела, чтобы он узнал. Ты уж, конечно, сумеешь уговорить его найти работенку для бедного Отто, а? Так что постарайся немножко.Сирена посмотрела на него свысока, не стараясь скрыть презрения во взгляде серо-голубых глаз.— Тебе нечего сказать Натану обо мне, он уже давно все знает. А теперь спускайся, если не хочешь получить по спине хлыстом, как тебя однажды огрел Данбар.— Сука! Ты решила, что ты такая красавица, что у тебя даже масло во рту не тает, а сама даешь всем мужикам через одного. Только один Отто тебе не подходит. Только Отто с тобой нечего ловить. Сучка черноволосая! Сейчас ты у меня узнаешь…Он схватил поводья. Когда он замахнулся на нее другой рукой, Сирена подняла хлыст и стегнула его по шее. Второй удар пришелся по запястью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44