Перед ним была новая Джеанна — не упрямая девочка, не истерзанная сомнениями мать, не иссеченная розгами грешница.Тяжелое испытание выявило лучшее, что было в них, и теперь женщина, которую Галеран любил, сделалась ему стократ дороже.Джеанна приложила дочь ко второй, полной молока груди. Галеран не мог обнять ее, но, сидя рядом, рассказывал ей о том, как судил себя сам, что узнал о себе. Об Иерусалиме. О жестокой резне, о струящимся по улицам рекам крови. О своей попытке спасти от гибели детей, хотя сознавал, что идет на верную смерть.— Рауль останавливал меня, но я оттолкнул его, хоть и понимал, что могу осиротить вас с Галлотом. Я был не прав, но и теперь думаю, что в другой раз поступил бы так же. Чтобы спасти меня от смерти, Раулю пришлось ударить меня по голове, и я лишился чувств, а когда пришел в себя, долго еще не мог опомниться от того удара. Ум мой блуждал, и, верно, в этих блужданиях я лучше узнал себя. Они дали мне время понять, каково мое место в божьем мире и для чего Он создал меня.Он улыбнулся Джеанне.— Какое-то время Рауль боялся даже, не сошел ли я с ума, а я просто привыкал к тому новому, что появилось вокруг меня.— Я тоже удивлялась тебе. Ты всегда был добрым и сильным, но теперь в тебе появилась какая-то глубина. Она испугала меня, ведь я и помыслить не смела, что такой святой человек все-таки любит меня; я боялась, что твоя сила обернется против меня. Теперь я понимаю: чем сильнее, тем лучше. Тем крепче мы будем любить друг друга.Она протянула ему руку, и ее бледные, нежные пальцы переплелись со смуглыми, мозолистыми пальцами Галерана.— Господи, спасибо Тебе, — промолвил он.
Алина смотрела вслед Галерану, уносящему Донату к Джеанне, и понимала, что все кончено. Приключение закончилось.Значит, закончилось и другое. К примеру, осада ее крепости.Покружив в лабиринте проходных комнат, она нашла Рауля. Он болтал с Фицроджером и еще какими-то людьми, которые посмотрели на нее с недоумением — с какой стати женщина вмешивается в разговор мужчин? Рауль, однако, перемолвился еще парой слов с Фицроджером и тут же подошел к ней.— Что случилось? — спросила Алина.Рауль оглянулся и потянул ее за собой за занавеску. Алина думала, за занавеской тоже комната, но там оказался лишь тесный закуток с маленьким окошком, под которым шумели разноголосые толпы зевак, разносчиков и бродячих жонглеров. Очевидно, король решил посвятить еще один день встречам с подданными.— Наверно, мне не следовало отрывать тебя от дел, — сказала она.— Ну почему же? Галеран тебе сейчас и слова не скажет, он по уши занят Джеанной. — И Рауль подробно рассказал Алине, что происходило в палате короля в час утрени. Алина согласно кивала, но почему-то большая часть ее своенравного ума была занята не объяснениями Рауля, а его высоким ростом, статью, золотистой кожей и совершенно особенными улыбками.Видимо, и он это заметил, ибо, окончив рассказ, сказал:— Но ты ведь не за этим приходила?Алина силилась обуздать воспаленное воображение.— Ты думаешь?— Я надеюсь. — И он шагнул к ней, а она отступила.В крохотной каморке хватило двух шагов, чтобы упереться в стену и отрезать себе путь к дальнейшему отступлению.— Думаю, ты так же отчаянно хотела увидеть меня, как и я — тебя. — И он обнял ее за шею. — Так же отчаянно хотела коснуться. — Склонился к ней, опершись свободной рукой о стену. — И поцеловать.Алина не сказала «да». И «нет» тоже не сказала…Поцелуй его был сладок — именно таким он был и в ее мечтах, но губы не просто касались губ. Пусть он не прижимался к ней так же, как тогда, в Уолтхэме, но сейчас Алине казалось, будто душа его сливается с ее душой, обволакивает ее, обтекает, будя в ней желание столь сильное, что она обвила его обеими руками и воодушевленно ответила поцелуем на поцелуй.Покрывая ее губы легчайшими лобзаниями, он медленно высвободился из объятий.— Только недавно, — посетовала Алина, — я вообще ни с кем не целовалась. А теперь, наверно, не смогу без этого жить!Рауль нежно разгладил ее брови.— Не хмурься. Обещаю, в этом ты не будешь знать недостатка.— Только если останусь с тобою.— Да, думаю, это непременное условие.— Но ты ведь не хочешь жить в Нортумбрии…Алине совсем не хотелось говорить об этом, но именно здесь была загвоздка, и даже поцелуи не могли ничего поделать. Даже поцелуи Рауля де Журэ.Он перестал дразниться и посерьезнел.— Алина, место жены — в доме мужа.— Но твой дом так далеко!Он посмотрел на нее, потом улыбнулся — чуть-чуть, но и этого оказалось достаточно, чтобы Алина возрадовалась, что позади нее стена, на которую можно опереться.— Все это свалилось на тебя так внезапно, — сказал он. — Месяца не прошло, как мы с тобою встретились. Быть может, ты даже еще не до конца поняла, хочешь ли вернуться к мирной монашеской жизни.В его голосе прозвучал вопрос, и надо было ответить.— Да, я еще не вполне уверена.Но она солгала, ибо знала, что теперь уже никогда не сможет спокойно вернуться к целомудренной и мирной жизни в обители.— Ну, так отправляйся домой с Галераном и подумай об этом хорошенько. А я приеду за твоим решением на будущее лето.— Через год! Ах, негодник! Сначала приучаешь меня к поцелуям, а потом велишь ждать целый год?!Рауль изумленно воззрился на нее.— Но как же?..Но тут же в его глазах зажегся озорной огонек. Он понял, понял все слишком даже хорошо. Как всегда. Видимо, это его свойство разражало Алину больше всего.Она сделала шаг в сторону от стены и от него.— По-моему, ты просто ищешь повода поскорее уплыть восвояси и забыть обо мне. Ты любишь странствовать и не любишь сидеть дома. Ты оказываешься в постели с любой податливой бабенкой, которая тебе попадется. В любом городе вмиг найдешь злачные места. Конечно, у тебя жены по всему миру…Проявив военную сноровку, он схватил ее за плечи, зажал рот ладонью.— Алина, нет нужды выводить меня из терпения глупыми речами. Просто вели, и я уйду сам.И убрал ладонь с ее губ.— Не знаю! — всхлипнула Алина и разрыдалась, уткнувшись ему в грудь.Сесть в закутке было не на что. Рауль опустился на пол, усадил Алину к себе на колени и принялся ждать, пока она наплачется всласть.— Сама не знаю, что со мною творится, — обиженно вздыхала Алина, втайне блаженствуя в его мощных объятиях.Он прижал ее к себе, успокаивая, баюкая, как малого ребенка.— Любовь моя, верно, я сошел с ума, понуждая тебя к ответу так скоро. Отложи на время раздумья, дай уняться первому пылу.Она отважилась взглянуть ему в глаза.— А ты — ты тоже пылаешь?Он шевельнул бедрами, и она ясно ощутила его пыл.— Похоть, только похоть, — пробормотала она, чувствуя, как горят щеки. — Рауль, ты и впрямь хочешь взять меня в жены?— Да.— Почему? — И она открыто посмотрела на него, ожидая ответа.— Потому, — просто сказал он, — что никогда прежде не встречал женщины, к которой меня влекло так сильно. Признаюсь, мне многие нравились, пару раз я даже думал, что влюбился, но такого со мною никогда еще не бывало. Впервые я чувствую, что потеряю часть себя, если покину тебя.Алина все смотрела на него, выискивая, в чем бы усомниться. Стать необходимой для другого — тяжелое бремя. Конечно, и он ей столь же необходим. Если б он уплыл и не взял ее с собою, до конца своих дней она осталась бы живою лишь наполовину.Он нежно провел пальцами по ее щеке.— Маленькая моя, я могу подождать, пока ты не разберешься в себе.— Я и так все про себя знаю, — неразборчиво пробормотала Алина. — Я очень несчастна! И я жажду тебя, — добавила она чуть тише. Как раз перед нею была его чудесная, сильная рука, и она погладила эту руку, наслаждаясь ее теплом и мощью. — Я томлюсь по тебе. — И она робко шевельнулась, чтобы прильнуть к нему еще ближе.Усмехнувшись, Рауль положил руки ей на бедра.— Многообещающее начало.— Ха! — Алина заставила себя оторваться от его рук и посмотреть ему в глаза. — Половина всех знакомых тебе женщин сохнут по тебе, Рауль де Журэ, а ведь они тебя не любят.— Только половина?Она оттолкнула его и вскочила на ноги. Он же продолжал сидеть, развалясь, небрежно отряхивая пыль с одежды.Это дало Алине редкую возможность посмотреть на него сверху вниз, но легче ей, увы, не стало и ни в коей мере не остудило ее томления. Быть может, лучше отослать его прочь, чтобы никогда больше не видеть, чтобы никогда…— Если бы мы познали друг друга, — с пылающими щеками предложила она, — то я поняла бы, похоть или любовь правят нами.Он выгнул бровь.— В этом случае, виноградинка моя, ты была бы привязана ко мне на всю жизнь.— Ах, ты… ты… Самоуверенный петух!Рауль хохотал, но она продолжала допрос.— А нам хватит желания на всю жизнь?Рауль задумался.— Если оно вызвано любовью, то да. Если лишь похотью — нет.— Но как же мы разберемся, не попробовав? Может быть, мне это вовсе не понравится, будь то любовь или похоть.Ведь не всем же нравится. Тогда я и пойму, что мое место в монастыре…Она пыталась найти обоснования своей просьбе, но правда была в том, что она просто боялась никогда не узнать его тела так, как ей хотелось. Никогда больше не увидеть его нагим. Никогда не спать вдвоем…А лицо ее между тем стало красным, как вишня, и она знала это.— Тебе понравится, — со спокойной уверенностью сказал Рауль. — Мой многолетний опыт чего-нибудь да стоит. Но проси не проси, Алина, я не намерен лишать тебя девственности, пока мы не обвенчаны перед господом.На слове «проси» она вспылила.— Так что же, ты намерен блюсти целомудрие, пока я не решу?Вот так, совершенно нечаянно, она высказала то, что мучило ее сильней всего. Лучше потерять его на всю жизнь, чем делить с другой.А этот несчастный так и не пообещал хранить ей верность.Он думал.Алина повернулась и убежала.Когда Галеран вышел из комнаты Джеанны, чтобы начать готовиться к возвращению в дом Хьюго, Рауль, как оказалось, уже все устроил.— Лошадей нам дадут в королевских конюшнях. А у твоего отца конь есть.Галеран посмотрел на друга, и ему почудилось, будто тот опечален, однако времени для расспросов не было. Прежде всего ему хотелось благополучно доставить Джеанну в дом Хьюго на Корсер-стрит. Конечно, еще лучше было бы немедленно отвезти ее в Хейвуд, но люди не умеют летать, а Джеанна, пока не поправится, не может пускаться в долгий путь. Приходилось довольствоваться малым.Поверх разрезанной одежды Джеанна надела тунику Алины. Никто не заподозрил, какую боль она терпит, когда они вышли во двор. Там Джеанна села на мула матери-настоятельницы. Один Галеран понимал, чего ей стоило это.И восхищенно улыбнулся ее отваге.Большой отряд легко проложил себе путь в толпе у дворца, но по улицам города, в людской каше, пришлось продвигаться куда медленнее, и до Корсер-стрит они добрались нескоро.Хьюго и Мэри были несказанно польщены, принимая у себя могущественного Вильяма Брома. Теперь в их маленьком доме стало еще теснее. Радушным хозяевам было интересно решительно все: как король выглядит, как одет, как убраны дворцовые покои, и непременно — какие вина он пьет! Расспросам не было конца, и лишь к вечеру Галерану удалось поговорить с Раулем с глазу на глаз.От него не укрылось, что Алина тоже держится напряженно. Неужто эти двое натворили глупостей, покуда он был занят делами Джеанны? Отчаявшись найти в доме спокойный уголок, Галеран пригласил друга прогуляться.— Что-нибудь случилось? — спросил Галеран.— Почему ты спрашиваешь?— Рауль, не надо, я тебе не враг. Что произошло между тобою и Алиной?Рауль хрипло, невесело рассмеялся.— Решительно ничего. То-то и плохо.Галеран прислонился к большой бочке, стоявшей перед открытыми воротами склада.— Не мог же ты ожидать, что с Алиной удастся просто позабавиться?Глаза Рауля мгновенно вспыхнули гневом.— Так вот какого ты обо мне мнения?Галеран предостерегающе поднял руку.— Успокойся, дружище. Так чего же ты хочешь и что плохо?Казалось, Раулю трудно подобрать нужные слова, но наконец он сказал:— Я хочу, чтобы Алина стала моей женой. А беда в том, что она опять сказала «нет».— Неужели? — Да, в минувшие несколько недель он был свыше головы занят собственными делами и все же не ошибся в природе искр, вспыхивавших поминутно между Раулем и Алиной. — Она не могла превратно понять то, что ты ей предложил?— Ха! Она все поняла. Более того, наша прелестная скромница сама сделала мне нескромное предложение. Она пожелала опробовать клинок, прежде чем решится на покупку.Галеран с трудом сдержал смешок.— Значит, ты совсем свел ее с ума. Каких-нибудь пару недель назад она не то что предложить — подумать такого не смогла бы!— Я свел ее с ума умышленно, полагая, что она упадет ровнехонько мне в руки, как спелая слива с ветки, но нет! Трудно иметь дело с женщинами из семьи твоей жены.— К этому со временем привыкаешь. И потом, тебя ждет воздаяние.Рауль, не в силах устоять на месте, расхаживал перед домом виноторговца, и прохожие опасливо сторонились статного и угрюмого рыцаря.— Я и рад бы привыкнуть, но как? Я предложил ей руку и сердце, а она хочет, чтобы я еще и остался жить в Нортумбрии! Ты ведь знаешь, я не могу.— Замерзнешь насмерть.Рауль смерил друга язвительным взглядом.— Точнее сказать, мои владения, за которые я в ответе, находятся в другой стране. Я предложил ей подумать год, что почти истощило мое терпение и благие намерения, а она, представь, желает опробовать снасть в деле!— Быть может, это самое правильное.— Опробовать снасть?— Дать ей время.— Я не смею. — Рауль смотрел на уличную толпу, но вряд ли что-нибудь видел. — Я не могу так рисковать. Вдруг, когда я вернусь, она уже станет монашкой? Или выйдет замуж за другого — ведь я разжег ее желания.— Она так не поступит.— Кто может предугадать, как поступит женщина? Я разрушил ее стены и теперь, когда она беззащитна, не могу оставить ее одну.И, прежде чем Галеран успел потребовать объяснения странных слов, Рауль посмотрел ему прямо в глаза и сказал:— Я не хочу потерять ее, Галеран. Я украду ее, если иначе будет нельзя.— Мне придется помешать тебе.— Постараюсь сделать так, чтобы у тебя не было этой возможности, — улыбнулся Рауль одними губами, но его взгляд говорил без слов: если дойдет до крови, пусть.Неужто этому запутанному делу суждено завершиться боем с лучшим другом? Нет! Галеран готов был приложить любые усилия, чтобы избежать рокового исхода. Не для того он пришел живым с войны, чтобы потерять жизнь или друга в пустяковой стычке.— Почему она отказала?— Какой-то вздор насчет моей верности и отъезда на чужбину.— Вряд ли это вздор. Конечно, до сих пор верность не входила в число твоих добродетелей, но скажи честно: хотел бы ты иметь жену, которая лишается разума при малейшем пробуждении желания?— Иногда — да, — ухмыльнулся Рауль.— В самом деле, — рассмеялся Галеран. — Но пойми, не для всех так легко покинуть родной дом ради жизни в чужом, незнакомом краю. Такая девушка, как Алина, если и думала когда-либо о замужестве, то, во всяком случае, не предполагала уезжать из Англии. Скорее она вышла бы за человека из близлежащего поместья.— Но какой у меня выбор? Да, я всегда любил странствовать, но всегда намеревался в конце концов зажить на своей земле в Гиени.— Быть может, Алине не понравится Гиень?— Только сумасшедший может не полюбить Гиень с первого взгляда.— Подумай, сколь плачевно было бы состояние рода человеческого, если б люди могли любить лишь самые благодатные уголки божьего мира. Друг мой, мне кажется, ты завоевал сердце Алины, но ее рассудок тебе завоевать не удастся, как ни старайся. Ты не сможешь убедить ее, она не захочет понять умом, что в чужой земле, вдали от семьи и друзей, одной в печали и заботах, ей будет хорошо и привольно.— Она будет не одна…— Вот в этом ты и должен ее убедить.— Клянусь венцом Христовым, — воскликнул Рауль, — если б только я умел лгать!— Что?Рауль внезапно опечалился.— Она спросила, буду ли я верен ей, пока она решает.— И ты сказал «нет»? — не веря своим ушам, ахнул Галеран.— Я ничего не сказал. Галеран, я пытался быть честным! Я хотел как следует обдумать ответ. Ведь с тех пор, как узнал первую женщину, я и помыслить не мог о воздержании в течение целого года и не хотел давать слова, которое не могу сдержать. А она убежала, не дожидаясь ответа.— А сейчас ты можешь дать такое слово?— Если такова ее цена, то да, — морщась, как от боли, вздохнул Рауль.Галеран покачал головою.— Все не так просто. Ведь ей придется довериться тебе на всю жизнь. Да, на всю ее жизнь. Придумай, как уговорить ее, ибо уверяю, она шагу не сделает из Англии, пока не будет на то ее доброй воли.
Джеанна лежала, подложив под живот подушки, чтобы не причинять боль набухшим от молока грудям, и слушала рассказ Алины о ее приключениях во время побега. Рауля де Журэ Алина почти не упоминала, разве что вскользь.— Ты провела ночь в одной постели с ним? — спросила Джеанна. То была лишь догадка; так много Алина ей ни за что не поведала бы.— Я спала! — огрызнулась Алина.— Разумеется, ты спала.— Он ничего не сделал… ну, почти ничего… Он на удивление хорошо владеет собою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Алина смотрела вслед Галерану, уносящему Донату к Джеанне, и понимала, что все кончено. Приключение закончилось.Значит, закончилось и другое. К примеру, осада ее крепости.Покружив в лабиринте проходных комнат, она нашла Рауля. Он болтал с Фицроджером и еще какими-то людьми, которые посмотрели на нее с недоумением — с какой стати женщина вмешивается в разговор мужчин? Рауль, однако, перемолвился еще парой слов с Фицроджером и тут же подошел к ней.— Что случилось? — спросила Алина.Рауль оглянулся и потянул ее за собой за занавеску. Алина думала, за занавеской тоже комната, но там оказался лишь тесный закуток с маленьким окошком, под которым шумели разноголосые толпы зевак, разносчиков и бродячих жонглеров. Очевидно, король решил посвятить еще один день встречам с подданными.— Наверно, мне не следовало отрывать тебя от дел, — сказала она.— Ну почему же? Галеран тебе сейчас и слова не скажет, он по уши занят Джеанной. — И Рауль подробно рассказал Алине, что происходило в палате короля в час утрени. Алина согласно кивала, но почему-то большая часть ее своенравного ума была занята не объяснениями Рауля, а его высоким ростом, статью, золотистой кожей и совершенно особенными улыбками.Видимо, и он это заметил, ибо, окончив рассказ, сказал:— Но ты ведь не за этим приходила?Алина силилась обуздать воспаленное воображение.— Ты думаешь?— Я надеюсь. — И он шагнул к ней, а она отступила.В крохотной каморке хватило двух шагов, чтобы упереться в стену и отрезать себе путь к дальнейшему отступлению.— Думаю, ты так же отчаянно хотела увидеть меня, как и я — тебя. — И он обнял ее за шею. — Так же отчаянно хотела коснуться. — Склонился к ней, опершись свободной рукой о стену. — И поцеловать.Алина не сказала «да». И «нет» тоже не сказала…Поцелуй его был сладок — именно таким он был и в ее мечтах, но губы не просто касались губ. Пусть он не прижимался к ней так же, как тогда, в Уолтхэме, но сейчас Алине казалось, будто душа его сливается с ее душой, обволакивает ее, обтекает, будя в ней желание столь сильное, что она обвила его обеими руками и воодушевленно ответила поцелуем на поцелуй.Покрывая ее губы легчайшими лобзаниями, он медленно высвободился из объятий.— Только недавно, — посетовала Алина, — я вообще ни с кем не целовалась. А теперь, наверно, не смогу без этого жить!Рауль нежно разгладил ее брови.— Не хмурься. Обещаю, в этом ты не будешь знать недостатка.— Только если останусь с тобою.— Да, думаю, это непременное условие.— Но ты ведь не хочешь жить в Нортумбрии…Алине совсем не хотелось говорить об этом, но именно здесь была загвоздка, и даже поцелуи не могли ничего поделать. Даже поцелуи Рауля де Журэ.Он перестал дразниться и посерьезнел.— Алина, место жены — в доме мужа.— Но твой дом так далеко!Он посмотрел на нее, потом улыбнулся — чуть-чуть, но и этого оказалось достаточно, чтобы Алина возрадовалась, что позади нее стена, на которую можно опереться.— Все это свалилось на тебя так внезапно, — сказал он. — Месяца не прошло, как мы с тобою встретились. Быть может, ты даже еще не до конца поняла, хочешь ли вернуться к мирной монашеской жизни.В его голосе прозвучал вопрос, и надо было ответить.— Да, я еще не вполне уверена.Но она солгала, ибо знала, что теперь уже никогда не сможет спокойно вернуться к целомудренной и мирной жизни в обители.— Ну, так отправляйся домой с Галераном и подумай об этом хорошенько. А я приеду за твоим решением на будущее лето.— Через год! Ах, негодник! Сначала приучаешь меня к поцелуям, а потом велишь ждать целый год?!Рауль изумленно воззрился на нее.— Но как же?..Но тут же в его глазах зажегся озорной огонек. Он понял, понял все слишком даже хорошо. Как всегда. Видимо, это его свойство разражало Алину больше всего.Она сделала шаг в сторону от стены и от него.— По-моему, ты просто ищешь повода поскорее уплыть восвояси и забыть обо мне. Ты любишь странствовать и не любишь сидеть дома. Ты оказываешься в постели с любой податливой бабенкой, которая тебе попадется. В любом городе вмиг найдешь злачные места. Конечно, у тебя жены по всему миру…Проявив военную сноровку, он схватил ее за плечи, зажал рот ладонью.— Алина, нет нужды выводить меня из терпения глупыми речами. Просто вели, и я уйду сам.И убрал ладонь с ее губ.— Не знаю! — всхлипнула Алина и разрыдалась, уткнувшись ему в грудь.Сесть в закутке было не на что. Рауль опустился на пол, усадил Алину к себе на колени и принялся ждать, пока она наплачется всласть.— Сама не знаю, что со мною творится, — обиженно вздыхала Алина, втайне блаженствуя в его мощных объятиях.Он прижал ее к себе, успокаивая, баюкая, как малого ребенка.— Любовь моя, верно, я сошел с ума, понуждая тебя к ответу так скоро. Отложи на время раздумья, дай уняться первому пылу.Она отважилась взглянуть ему в глаза.— А ты — ты тоже пылаешь?Он шевельнул бедрами, и она ясно ощутила его пыл.— Похоть, только похоть, — пробормотала она, чувствуя, как горят щеки. — Рауль, ты и впрямь хочешь взять меня в жены?— Да.— Почему? — И она открыто посмотрела на него, ожидая ответа.— Потому, — просто сказал он, — что никогда прежде не встречал женщины, к которой меня влекло так сильно. Признаюсь, мне многие нравились, пару раз я даже думал, что влюбился, но такого со мною никогда еще не бывало. Впервые я чувствую, что потеряю часть себя, если покину тебя.Алина все смотрела на него, выискивая, в чем бы усомниться. Стать необходимой для другого — тяжелое бремя. Конечно, и он ей столь же необходим. Если б он уплыл и не взял ее с собою, до конца своих дней она осталась бы живою лишь наполовину.Он нежно провел пальцами по ее щеке.— Маленькая моя, я могу подождать, пока ты не разберешься в себе.— Я и так все про себя знаю, — неразборчиво пробормотала Алина. — Я очень несчастна! И я жажду тебя, — добавила она чуть тише. Как раз перед нею была его чудесная, сильная рука, и она погладила эту руку, наслаждаясь ее теплом и мощью. — Я томлюсь по тебе. — И она робко шевельнулась, чтобы прильнуть к нему еще ближе.Усмехнувшись, Рауль положил руки ей на бедра.— Многообещающее начало.— Ха! — Алина заставила себя оторваться от его рук и посмотреть ему в глаза. — Половина всех знакомых тебе женщин сохнут по тебе, Рауль де Журэ, а ведь они тебя не любят.— Только половина?Она оттолкнула его и вскочила на ноги. Он же продолжал сидеть, развалясь, небрежно отряхивая пыль с одежды.Это дало Алине редкую возможность посмотреть на него сверху вниз, но легче ей, увы, не стало и ни в коей мере не остудило ее томления. Быть может, лучше отослать его прочь, чтобы никогда больше не видеть, чтобы никогда…— Если бы мы познали друг друга, — с пылающими щеками предложила она, — то я поняла бы, похоть или любовь правят нами.Он выгнул бровь.— В этом случае, виноградинка моя, ты была бы привязана ко мне на всю жизнь.— Ах, ты… ты… Самоуверенный петух!Рауль хохотал, но она продолжала допрос.— А нам хватит желания на всю жизнь?Рауль задумался.— Если оно вызвано любовью, то да. Если лишь похотью — нет.— Но как же мы разберемся, не попробовав? Может быть, мне это вовсе не понравится, будь то любовь или похоть.Ведь не всем же нравится. Тогда я и пойму, что мое место в монастыре…Она пыталась найти обоснования своей просьбе, но правда была в том, что она просто боялась никогда не узнать его тела так, как ей хотелось. Никогда больше не увидеть его нагим. Никогда не спать вдвоем…А лицо ее между тем стало красным, как вишня, и она знала это.— Тебе понравится, — со спокойной уверенностью сказал Рауль. — Мой многолетний опыт чего-нибудь да стоит. Но проси не проси, Алина, я не намерен лишать тебя девственности, пока мы не обвенчаны перед господом.На слове «проси» она вспылила.— Так что же, ты намерен блюсти целомудрие, пока я не решу?Вот так, совершенно нечаянно, она высказала то, что мучило ее сильней всего. Лучше потерять его на всю жизнь, чем делить с другой.А этот несчастный так и не пообещал хранить ей верность.Он думал.Алина повернулась и убежала.Когда Галеран вышел из комнаты Джеанны, чтобы начать готовиться к возвращению в дом Хьюго, Рауль, как оказалось, уже все устроил.— Лошадей нам дадут в королевских конюшнях. А у твоего отца конь есть.Галеран посмотрел на друга, и ему почудилось, будто тот опечален, однако времени для расспросов не было. Прежде всего ему хотелось благополучно доставить Джеанну в дом Хьюго на Корсер-стрит. Конечно, еще лучше было бы немедленно отвезти ее в Хейвуд, но люди не умеют летать, а Джеанна, пока не поправится, не может пускаться в долгий путь. Приходилось довольствоваться малым.Поверх разрезанной одежды Джеанна надела тунику Алины. Никто не заподозрил, какую боль она терпит, когда они вышли во двор. Там Джеанна села на мула матери-настоятельницы. Один Галеран понимал, чего ей стоило это.И восхищенно улыбнулся ее отваге.Большой отряд легко проложил себе путь в толпе у дворца, но по улицам города, в людской каше, пришлось продвигаться куда медленнее, и до Корсер-стрит они добрались нескоро.Хьюго и Мэри были несказанно польщены, принимая у себя могущественного Вильяма Брома. Теперь в их маленьком доме стало еще теснее. Радушным хозяевам было интересно решительно все: как король выглядит, как одет, как убраны дворцовые покои, и непременно — какие вина он пьет! Расспросам не было конца, и лишь к вечеру Галерану удалось поговорить с Раулем с глазу на глаз.От него не укрылось, что Алина тоже держится напряженно. Неужто эти двое натворили глупостей, покуда он был занят делами Джеанны? Отчаявшись найти в доме спокойный уголок, Галеран пригласил друга прогуляться.— Что-нибудь случилось? — спросил Галеран.— Почему ты спрашиваешь?— Рауль, не надо, я тебе не враг. Что произошло между тобою и Алиной?Рауль хрипло, невесело рассмеялся.— Решительно ничего. То-то и плохо.Галеран прислонился к большой бочке, стоявшей перед открытыми воротами склада.— Не мог же ты ожидать, что с Алиной удастся просто позабавиться?Глаза Рауля мгновенно вспыхнули гневом.— Так вот какого ты обо мне мнения?Галеран предостерегающе поднял руку.— Успокойся, дружище. Так чего же ты хочешь и что плохо?Казалось, Раулю трудно подобрать нужные слова, но наконец он сказал:— Я хочу, чтобы Алина стала моей женой. А беда в том, что она опять сказала «нет».— Неужели? — Да, в минувшие несколько недель он был свыше головы занят собственными делами и все же не ошибся в природе искр, вспыхивавших поминутно между Раулем и Алиной. — Она не могла превратно понять то, что ты ей предложил?— Ха! Она все поняла. Более того, наша прелестная скромница сама сделала мне нескромное предложение. Она пожелала опробовать клинок, прежде чем решится на покупку.Галеран с трудом сдержал смешок.— Значит, ты совсем свел ее с ума. Каких-нибудь пару недель назад она не то что предложить — подумать такого не смогла бы!— Я свел ее с ума умышленно, полагая, что она упадет ровнехонько мне в руки, как спелая слива с ветки, но нет! Трудно иметь дело с женщинами из семьи твоей жены.— К этому со временем привыкаешь. И потом, тебя ждет воздаяние.Рауль, не в силах устоять на месте, расхаживал перед домом виноторговца, и прохожие опасливо сторонились статного и угрюмого рыцаря.— Я и рад бы привыкнуть, но как? Я предложил ей руку и сердце, а она хочет, чтобы я еще и остался жить в Нортумбрии! Ты ведь знаешь, я не могу.— Замерзнешь насмерть.Рауль смерил друга язвительным взглядом.— Точнее сказать, мои владения, за которые я в ответе, находятся в другой стране. Я предложил ей подумать год, что почти истощило мое терпение и благие намерения, а она, представь, желает опробовать снасть в деле!— Быть может, это самое правильное.— Опробовать снасть?— Дать ей время.— Я не смею. — Рауль смотрел на уличную толпу, но вряд ли что-нибудь видел. — Я не могу так рисковать. Вдруг, когда я вернусь, она уже станет монашкой? Или выйдет замуж за другого — ведь я разжег ее желания.— Она так не поступит.— Кто может предугадать, как поступит женщина? Я разрушил ее стены и теперь, когда она беззащитна, не могу оставить ее одну.И, прежде чем Галеран успел потребовать объяснения странных слов, Рауль посмотрел ему прямо в глаза и сказал:— Я не хочу потерять ее, Галеран. Я украду ее, если иначе будет нельзя.— Мне придется помешать тебе.— Постараюсь сделать так, чтобы у тебя не было этой возможности, — улыбнулся Рауль одними губами, но его взгляд говорил без слов: если дойдет до крови, пусть.Неужто этому запутанному делу суждено завершиться боем с лучшим другом? Нет! Галеран готов был приложить любые усилия, чтобы избежать рокового исхода. Не для того он пришел живым с войны, чтобы потерять жизнь или друга в пустяковой стычке.— Почему она отказала?— Какой-то вздор насчет моей верности и отъезда на чужбину.— Вряд ли это вздор. Конечно, до сих пор верность не входила в число твоих добродетелей, но скажи честно: хотел бы ты иметь жену, которая лишается разума при малейшем пробуждении желания?— Иногда — да, — ухмыльнулся Рауль.— В самом деле, — рассмеялся Галеран. — Но пойми, не для всех так легко покинуть родной дом ради жизни в чужом, незнакомом краю. Такая девушка, как Алина, если и думала когда-либо о замужестве, то, во всяком случае, не предполагала уезжать из Англии. Скорее она вышла бы за человека из близлежащего поместья.— Но какой у меня выбор? Да, я всегда любил странствовать, но всегда намеревался в конце концов зажить на своей земле в Гиени.— Быть может, Алине не понравится Гиень?— Только сумасшедший может не полюбить Гиень с первого взгляда.— Подумай, сколь плачевно было бы состояние рода человеческого, если б люди могли любить лишь самые благодатные уголки божьего мира. Друг мой, мне кажется, ты завоевал сердце Алины, но ее рассудок тебе завоевать не удастся, как ни старайся. Ты не сможешь убедить ее, она не захочет понять умом, что в чужой земле, вдали от семьи и друзей, одной в печали и заботах, ей будет хорошо и привольно.— Она будет не одна…— Вот в этом ты и должен ее убедить.— Клянусь венцом Христовым, — воскликнул Рауль, — если б только я умел лгать!— Что?Рауль внезапно опечалился.— Она спросила, буду ли я верен ей, пока она решает.— И ты сказал «нет»? — не веря своим ушам, ахнул Галеран.— Я ничего не сказал. Галеран, я пытался быть честным! Я хотел как следует обдумать ответ. Ведь с тех пор, как узнал первую женщину, я и помыслить не мог о воздержании в течение целого года и не хотел давать слова, которое не могу сдержать. А она убежала, не дожидаясь ответа.— А сейчас ты можешь дать такое слово?— Если такова ее цена, то да, — морщась, как от боли, вздохнул Рауль.Галеран покачал головою.— Все не так просто. Ведь ей придется довериться тебе на всю жизнь. Да, на всю ее жизнь. Придумай, как уговорить ее, ибо уверяю, она шагу не сделает из Англии, пока не будет на то ее доброй воли.
Джеанна лежала, подложив под живот подушки, чтобы не причинять боль набухшим от молока грудям, и слушала рассказ Алины о ее приключениях во время побега. Рауля де Журэ Алина почти не упоминала, разве что вскользь.— Ты провела ночь в одной постели с ним? — спросила Джеанна. То была лишь догадка; так много Алина ей ни за что не поведала бы.— Я спала! — огрызнулась Алина.— Разумеется, ты спала.— Он ничего не сделал… ну, почти ничего… Он на удивление хорошо владеет собою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43