«Оказывается, штопка может быть удивительно эротичной», — подумал граф.
Ягодицы Мэг оказались прямо перед его лицом, поскольку она стояла, чуть наклонившись вперед. Улыбаясь, граф поднял свободную ногу и прижал ее к ним.
Мэг выронила его ногу и, выпрямившись, обернулась, гневно сверкая очами.
— Я просто помогаю вам, — защищаясь, объяснил граф. — Я всегда так делаю с Крэбом.
— Предупреждаю вас, Саксонхерст… — Мэг разве что не воткнула в его грудь указательный палец, подобно строгой гувернантке, — когда мы вернемся домой, я спрошу у вашего мальчика, и если его рассказ не совпадет с вашим, последствия будут для вас плачевными.
— Моя дорогая графиня, вы заставляете меня сожалеть о том, что я говорю вам чистую правду.
— О, вы невозможны!
— Невозможен в том смысле, что мне невозможно противиться?
— Нет. — Она снова повернулась спиной, схватила его за щиколотку и начала стягивать сапог. Когда он опять уперся другой ногой ей пониже спины, ее лишь передернуло.
Будет ли она искренне сопротивляться? Черт возьми, он надеялся, что нет. Его плоть уже начинала восставать — ее попка, вертевшаяся у него перед глазами, служила превосходным стимулом для этого. Казалось, что ощущение, которое он испытывал, когда она вынужденно терлась о его левую ногу, передавалось непосредственно в пах, словно быстро распространяющееся пламя.
Тяжело отдуваясь, Мэг стащила-таки с него сапог, швырнула его на пол и, сдув упавшую на ее раскрасневшееся лицо прядь волос, принялась за другой.
— Похоже, вы замечательно согрелись, — заметил граф, ставя ей на ягодицы освободившуюся от сапога ногу.
— Вот-вот, если вам холодно, стоит поработать физически.
— Но, моя дорогая, именно это я и собираюсь сделать.
Мэг с яростью накинулась на его второй сапог. Сакс так и видел, как она возмущенно закатывает при этом глаза.
Он же чуть не урчал от удовольствия, ощущая сквозь свой шерстяной носок и несколько слоев ее юбок нежную мягкость ее попки.
Мэг изогнулась, однако в этом не было ничего общего с желанием оттолкнуть его. Когда она еще сильнее потянула его за сапог, для чего наклонилась чуть ниже, он просунул ступню между ее ног.
Мэг замерла.
— Продолжайте, — мягко сказал граф. Это было, конечно, рискованно по отношению к девственнице, но он предполагал, что его графиня — необычная девственница.
И, словно доказывая его правоту, Мэг с новой силой потянула его сапог, не обращая внимания на то, что с каждым рывком его босая нога все глубже проникает ей между ног. Впрочем, когда сапог наконец был снят, она сделала попытку отойти, но была схвачена за талию и усажена им на колени.
— Пора ложиться, — едва дыша, произнесла Мэг. Щеки ее алели — он был уверен, что не только от усилий.
— О, давно пора, — прошептал он ей прямо в ухо, — но теперь вы все еще в туфлях. Подержите-ка одеяло.
Когда Мэг вцепилась в одеяло, которое закрывало теперь их обоих, он поднял ее левую ногу таким образом, что ее юбки откинулись назад, открыв всю обтянутую белым чулком ножку, вплоть до пикантной черно-красной подвязки. Он сомневался, что она позволит ему рассмотреть ее — этот маленький символ ее тайной порочности. Но Мэг оставалась покорной в его руках.
Дразнить ее, стараться узнать, как много она ему позволит и когда возмутится, было для него самой увлекательной любовной игрой. Он обожал свою непредсказуемую и решительную жену.
Граф расшнуровал ее ботинок, изношенный чуть не до дыр.
— Придется дать Сьюзи прибавку.
— Почему? — не шелохнувшись, спросила Мэг.
— Потому что все в моей жене восхищает меня.
Тут она все же повернула голову.
— Все? Но ведь я превратила вашу жизнь в сплошной кошмар.
— В настоящий момент я счастлив как никогда.
Мэг зарделась.
— А я тем временем замерзаю.
Он стянул с нее худой башмак и растер ей ступню.
— Да у вас ноги ледяные!
— Я стараюсь не лгать.
Это возвращало их к важным вещам, но граф не собирался возвращаться к ним до тех пор, пока не покончит с другим, еще более важным делом. Он опустил ее ногу, нежно погладив рукой и испытывая большое искушение скользнуть вверх, туда, где мелькнуло ее обнаженное бедро, — им обоим этого хотелось, но Мэг действительно замерзала, а он не был дураком.
Граф поднял ее другую ногу и быстро снял с нее башмак, потом встал сам и поставил на ноги Мэг.
— Вы хотите что-нибудь еще с себя снять?
Она удивленно взглянула на него — неужели она и в самом деле думала, что он попытается ее раздеть? — потом скинула тяжелую куртку конюха.
— Да, я сниму еще кое-что, но под одеялом. — Она постелила оба своих одеяла на кровать и легла под них.
Граф подумал было снять бриджи, но потом отбросил условности и забрался в кровать рядом с ней, задержавшись лишь на секунду, чтобы расправить над ними свои два одеяла и плотно подоткнуть их.
Глава 19
Постель была холодной. Граф привлек Мэг к себе, чтобы они могли делиться теплом друг с другом, но не только поэтому. Несколько секунд Мэг лежала в напряжении, потом расслабилась, положила голову ему на грудь и обняла мужа. Его почти до слез растрогала естественная простота этого порыва, хоть они и лежали на сбившемся матрасе, полностью одетые и все еще дрожащие от холода. Господи, да что же это с ним происходит?
— Мы не погасили свечу, — напомнила Мэг.
— Давайте подбросим монетку и решим, кому идти ее задувать.
— Если вы об этом забыли, напоминаю, что у нас нет денег.
— Проклятие! — Все это было, конечно, игрой. — А, ладно, подсвечник солидный, будем надеяться, что ничего не случится. Я даже предпочитаю, чтобы горел свет. Мне нравится видеть вас.
— Если бы не необходимость дышать, вы бы меня совсем не увидели. — Из-под одеяла торчала лишь ее макушка.
Граф любил предаваться любви при свете, но не стал бы на этом настаивать. Мэг будет так же мила и в темноте.
— Немного согрелись? — спросил он.
— Немного. Ноги все еще холодные.
Граф слегка пошевелился.
— Кладите их мне меж бедер. Там им будет хорошо и тепло. — «Это уж точно», — добавил он про себя.
Поколебавшись немного, Мэг чуть-чуть отодвинулась и согнула ноги в коленях. В следующий момент он почувствовал ее, даже через бриджи. Господи Иисусе! Он сжал ее ступни бедрами и руками.
— Надеюсь, этот лед не принесет мне непоправимого ущерба, — пошутил он.
Мэг тихо засмеялась, но сделала попытку убрать ноги.
— Не нужно, все в порядке.
Он стал растирать ей икры. Когда они стали чуть теплее, обхватил ее щиколотку и, согнув, подвел ступню к своему набухшему паху.
— Считается, что холод сковывает мужскую страсть. Теперь у меня есть научное доказательство того, что холодные ноги подобного эффекта не производят.
Мучимый любопытством — когда же она его остановит, и остановит ли вообще, — граф начал расстегивать пуговицы, потом просунул ее холодную ногу внутрь.
Мэг спрятала голову под одеяло, поэтому он не мог видеть выражения ее лица.
— Теплее? — снова спросил он.
— Да, спасибо.
Она сказала это так застенчиво, что ему захотелось ее съесть.
Через какое-то время он просунул кончики ее пальцев в расстегнутые кальсоны, и они наконец прикоснулись к его обнаженной плоти. Пальцы оказались еще довольно холодными, но это было восхитительно.
Характер ее дыхания изменился. Он это отметил, как и тот факт, что она по-прежнему не сопротивлялась.
Он не совсем понимал, что с ним происходит. Он был возбужден и готов принять женщину, но не совсем готов принять именно Мэг. Впервые принять Мэг.
С удивлением и некоторым беспокойством он обнаружил, что никогда не лежал в постели с женщиной, которую действительно любил. О, ему, разумеется, нравились его партнерши, но то было лишь данью обходительности. Он старался, чтобы они получили от близости с ним все, на что рассчитывали. Он никогда прежде не испытывал этой почти пугающей потребности, чтобы все было идеально для непредсказуемой, страстной, но неопытной любовницы.
Высвободив ее ногу, он снова стал растирать ладонями все еще холодные пальцы.
— Так лучше?
Словно догадываясь, как он прореагирует, Мэг вытянула ногу и положила ее обратно на его восставшую плоть.
— Постель немного согрелась, правда? — спросил он, ощущая в некоторых местах тела почти горячечный жар.
— Да. В последние несколько дней мы спали в этой постели втроем: Рейчел, Лора и я. Чтобы было теплее. А Ричард — с Джереми. Я действительно хочу вас поблагодарить за то, что вы спасли нас. Думаю, теперь вы сами увидели, в каком бедственном положении мы находились.
Он нежно погладил ее по спине.
— Это я благодарю Бога, что мне выпало такое счастье. Вы чувствуете себя в этой постели так непринужденно потому, что привыкли спать здесь с сестрами?
Мэг наконец выглянула из-под одеяла и задумчиво посмотрела на него.
— Скорее, потому, что мне спокойно с вами.
— Даже несмотря на то, что я собираюсь вас соблазнить?
Мэг не шелохнулась.
— Да. Потому что я знаю: вы не сделаете ничего против моего желания.
Граф поцеловал ее за честность. И за доверие к нему. Он все еще не был готов сделать следующий шаг, но ему отчаянно хотелось целовать ее. Как же редко это с ним бывало, подумал он и чуть не застонал при этой мысли.
Мэг ему хотелось целовать бесконечно.
Она придвинулась поближе и погладила волосы у него на макушке — холодная постель с комковатым матрасом показалась ему раем.
Его рука, блуждавшая по ее телу, наткнулась на что-то твердое, и, отдернув ее, он сказал:
— Я забыл про ваш корсет. Вам ведь неудобно в нем.
По ее взгляду он догадался: она понимает, что это часть игры.
— Я бы действительно сняла его, но не ценой потери тепла.
— Давайте посмотрим, что можно сделать под одеялом, — предложил граф.
Он повернул ее — она доверчиво ему повиновалась, — на ощупь расстегнул пуговицы на спинке платья и нащупал шнуровку. Один лишь узел, на который были завязаны шнурки, должен был ужасно ей давить.
— Корсет застегивается спереди на крючки или держится лишь на шнуровке?
— Боюсь, только на шнуровке.
Граф развязал двойной узел, удивляясь собственной терпеливости и тому, сколько удовольствия доставляет ему эта неторопливая работа. Несмотря на почти болезненное желание, ему нравилось расшнуровывать корсет жены, прикасаясь к ее теплому телу и вдыхая ее простой и милый аромат.
Ему было хорошо знакомо это мужское чувство раздвоенности, когда с одной стороны существует лишь собственное вожделение, а вся вселенная — с другой. Но никогда прежде он не испытывал гармонического равновесия между двумя этими частями. По крайней мере сейчас — сладкого присутствия Мэг в постели рядом с ним, того, как упали на затылок ее растрепавшиеся волосы, ощущения ее хрупкого позвоночника под пальцами, расшнуровывающими корсет, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить его аппетит.
— Хотите снять платье? — спросил он.
— Нет.
Никаких объяснений, но он все понял. Платье было отчасти средством сохранить тепло, отчасти броней. А может быть, и средством скрыть от него необычное белье. Он вспомнил, как хотел раздевать ее медленно, при свете множества свечей и открывать один за другим все ее секреты.
Итак, он развязал узел и ослабил до предела шнуровку, чтобы корсетные костяшки не впивались ей в тело. По верхнему краю лифа ее простого платья проходила стягивающая тесемка, он ослабил и ее.
Потом не удержался и, просунув ладонь под корсет, накрыл ею защищенную теперь лишь тонкой тканью сорочки грудь.
Мягкая и жаркая тяжесть женской груди, одного из самых совершенных созданий природы! Опустив голову в вырез ее платья, касаясь теплой кожи и щекочущих, рассыпавшихся по плечам волос, он полностью отдался чуду, лаская левую грудь жены.
Наконец Мэг повернулась — повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть ему в лицо. Интересно, что она в нем видит? Впрочем, ему было все равно…
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Не сейчас.
Почти тут же Мэг пожалела о своих словах. Его взгляд сделался таким откровенным. Нет, это было не правильное слово — скорее, беспомощным. Уязвимым. Таким она не видела мужа еще никогда. И таким он был гораздо опаснее, чем когда играл в искусного охотника.
— Разумеется, я не смею быть навязчивым, — сказал он. — Теперь вам достаточно тепло?.. Нет.
— Что — нет?
— Вы ведь не хотите снять платье.
Она не хотела. Сама не понимала почему, ведь постель уже согрелась и без платья ей было бы удобнее. К тому же ее все равно скрывали одеяла. И тем не менее она не хотела.
— Я хочу снять бриджи, — произнес граф. — Вы мне не поможете?
Она видела, что он приготовился к отказу, и, быть может, именно поэтому согласилась. Удивляясь тому, как мало это ее смущало, она скользнула руками вдоль его сильного тела и нащупала пуговицы. Они оказались расстегнутыми, и она вспомнила о том, как несколько минут назад он грел ей ноги. Ее обдало жаром от смущения, но гораздо больше — от иного чувства. Рука уткнулась в его мужскую плоть. Какой твердой она была! Мэг вздрогнула от странного чувства узнавания. Конечно, человеческому телу многое известно на чувственном уровне, и, конечно же, он кое-чему уже научил ее тело.
Мэг подавила в себе желание попросить его поторопиться, поскорее унести ее в волшебный рай.
Вместо этого, опустив голову, чтобы он не мог видеть ее лица, она расстегнула ремень и начала стягивать бриджи с его бедер.
Граф лишь чуть-чуть приподнялся, но больше ничем ей не помогал. Наконец настал момент, когда дальше ее руки уже не доставали и ей пришлось нырнуть под одеяло, чтобы стянуть бриджи до конца. В детстве она любила играть под одеялом, глубоко зарываясь в таинственный мир постели, и сейчас она вдруг испытала то же таинственное ощущение — словно очутилась в ином, темном и загадочном мире.
Темному загадочном мире Сакса, секса и брака.
Начиная задыхаться от недостатка воздуха, Мэг снова скользнула руками вверх по мускулистым ногам мужа и… Мужская плоть вырвалась на волю, задев ее щеку.
Мэг выскочила из-под одеяла, судорожно хватая ртом свежий холодный воздух.
Его глаза сверкали от наслаждения и сотни других чувств.
— Там, внизу, забавно, правда? — спросил он и тоже нырнул под одеяло.
Мэг лежала неподвижно, голова — во льду, тело — в пламени. Он обхватил пальцами ее щиколотки, потом стал скользить руками вверх по ее ногам — под юбки! — и развязывать подвязки.
Слишком поздно Мэг вспомнила, что они были легкомысленно расшиты красно-черным узором. А в конце концов, какое это имеет значение!
Он поднимал ее юбки все выше и выше. О Боже! Мэг почувствовала, как он нащупал отделанный рюшами край ее безобразных панталон. Что это? Ей послышалось какое-то рычание. Несмотря на адский холод, щеки Мэг запылали. Его рука проникла меж ее бедер, палец проскользнул внутрь, и Мэг чуть не подпрыгнула в кровати.
Смешок. Это определенно был смешок. В следующий миг его руки уже снова были на ее ногах, они стягивали с нее чулки. Он залезал под одеяло, выныривал из-под него, возбужденный, взъерошенный, доставая один за другим кричащие предметы ее нижнего белья, словно военные трофеи.
Мэг невольно тоже заглянула под одеяло, чтобы увидеть, как он развязывает ее подвязки и стаскивает тонкие шерстяные чулки, но, собравшись уже было снова высунуть голову из-под одеяла, вдруг застыла…
Она увидела, как он возбужден. Его фаллос был очень твердым, но в то же время гладким, как шелк, и горячим. Очень горячим. Она прислонилась к нему щекой и потерлась, ощутив пугающе личный и порочно восхитительный мужской запах.
Почувствовав влагу на щеке, она испугалась. В этот момент ее подхватили и вынесли на свет его сильные руки.
— Не то чтобы я возражал, — неуверенно сказал он, — но я боялся, что вы задохнетесь.
Она поцеловала его, потому что его потемневшие глаза молили ее об этом, одновременно словно бы удивляясь, куда подевалась благоразумная, рассудительная Мэг Джиллингем.
Он снова водил рукой меж ее бедер, заставляя ее извиваться. Снова и снова. Не отнимая губ от ее рта, он лег сверху, поднял ее юбки и надавил ей на бедра тяжестью своего тела. Она развела ноги и, когда их губы разомкнулись, чтобы передохнуть, спросила, судорожно хватая ртом воздух:
— Мои панталоны?
— Они восхитительны.
Мэг почувствовала, как он раздвинул мягкую ткань и проник внутрь. Она почувствовала его прижавшуюся плоть и снова ощутила влагу. Свою. И его. Почувствовала еще нечто…
Закрыв глаза, она отдалась этому потрясающему ощущению. Ощущению его шелковистой кожи в тех местах, которые были такими чувствительными, такими исполненными желания.
Мэг была послушной девочкой и добропорядочной девушкой. Кроме прикосновений, неизбежных при мытье, она никогда не трогала себя в интимных местах, строго следуя наставлениям матери. Что-то она, конечно, чувствовала, но не обращала на это внимания как на нечто несущественное.
Куда же подевалась эта скромная Мэг Джиллингем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Ягодицы Мэг оказались прямо перед его лицом, поскольку она стояла, чуть наклонившись вперед. Улыбаясь, граф поднял свободную ногу и прижал ее к ним.
Мэг выронила его ногу и, выпрямившись, обернулась, гневно сверкая очами.
— Я просто помогаю вам, — защищаясь, объяснил граф. — Я всегда так делаю с Крэбом.
— Предупреждаю вас, Саксонхерст… — Мэг разве что не воткнула в его грудь указательный палец, подобно строгой гувернантке, — когда мы вернемся домой, я спрошу у вашего мальчика, и если его рассказ не совпадет с вашим, последствия будут для вас плачевными.
— Моя дорогая графиня, вы заставляете меня сожалеть о том, что я говорю вам чистую правду.
— О, вы невозможны!
— Невозможен в том смысле, что мне невозможно противиться?
— Нет. — Она снова повернулась спиной, схватила его за щиколотку и начала стягивать сапог. Когда он опять уперся другой ногой ей пониже спины, ее лишь передернуло.
Будет ли она искренне сопротивляться? Черт возьми, он надеялся, что нет. Его плоть уже начинала восставать — ее попка, вертевшаяся у него перед глазами, служила превосходным стимулом для этого. Казалось, что ощущение, которое он испытывал, когда она вынужденно терлась о его левую ногу, передавалось непосредственно в пах, словно быстро распространяющееся пламя.
Тяжело отдуваясь, Мэг стащила-таки с него сапог, швырнула его на пол и, сдув упавшую на ее раскрасневшееся лицо прядь волос, принялась за другой.
— Похоже, вы замечательно согрелись, — заметил граф, ставя ей на ягодицы освободившуюся от сапога ногу.
— Вот-вот, если вам холодно, стоит поработать физически.
— Но, моя дорогая, именно это я и собираюсь сделать.
Мэг с яростью накинулась на его второй сапог. Сакс так и видел, как она возмущенно закатывает при этом глаза.
Он же чуть не урчал от удовольствия, ощущая сквозь свой шерстяной носок и несколько слоев ее юбок нежную мягкость ее попки.
Мэг изогнулась, однако в этом не было ничего общего с желанием оттолкнуть его. Когда она еще сильнее потянула его за сапог, для чего наклонилась чуть ниже, он просунул ступню между ее ног.
Мэг замерла.
— Продолжайте, — мягко сказал граф. Это было, конечно, рискованно по отношению к девственнице, но он предполагал, что его графиня — необычная девственница.
И, словно доказывая его правоту, Мэг с новой силой потянула его сапог, не обращая внимания на то, что с каждым рывком его босая нога все глубже проникает ей между ног. Впрочем, когда сапог наконец был снят, она сделала попытку отойти, но была схвачена за талию и усажена им на колени.
— Пора ложиться, — едва дыша, произнесла Мэг. Щеки ее алели — он был уверен, что не только от усилий.
— О, давно пора, — прошептал он ей прямо в ухо, — но теперь вы все еще в туфлях. Подержите-ка одеяло.
Когда Мэг вцепилась в одеяло, которое закрывало теперь их обоих, он поднял ее левую ногу таким образом, что ее юбки откинулись назад, открыв всю обтянутую белым чулком ножку, вплоть до пикантной черно-красной подвязки. Он сомневался, что она позволит ему рассмотреть ее — этот маленький символ ее тайной порочности. Но Мэг оставалась покорной в его руках.
Дразнить ее, стараться узнать, как много она ему позволит и когда возмутится, было для него самой увлекательной любовной игрой. Он обожал свою непредсказуемую и решительную жену.
Граф расшнуровал ее ботинок, изношенный чуть не до дыр.
— Придется дать Сьюзи прибавку.
— Почему? — не шелохнувшись, спросила Мэг.
— Потому что все в моей жене восхищает меня.
Тут она все же повернула голову.
— Все? Но ведь я превратила вашу жизнь в сплошной кошмар.
— В настоящий момент я счастлив как никогда.
Мэг зарделась.
— А я тем временем замерзаю.
Он стянул с нее худой башмак и растер ей ступню.
— Да у вас ноги ледяные!
— Я стараюсь не лгать.
Это возвращало их к важным вещам, но граф не собирался возвращаться к ним до тех пор, пока не покончит с другим, еще более важным делом. Он опустил ее ногу, нежно погладив рукой и испытывая большое искушение скользнуть вверх, туда, где мелькнуло ее обнаженное бедро, — им обоим этого хотелось, но Мэг действительно замерзала, а он не был дураком.
Граф поднял ее другую ногу и быстро снял с нее башмак, потом встал сам и поставил на ноги Мэг.
— Вы хотите что-нибудь еще с себя снять?
Она удивленно взглянула на него — неужели она и в самом деле думала, что он попытается ее раздеть? — потом скинула тяжелую куртку конюха.
— Да, я сниму еще кое-что, но под одеялом. — Она постелила оба своих одеяла на кровать и легла под них.
Граф подумал было снять бриджи, но потом отбросил условности и забрался в кровать рядом с ней, задержавшись лишь на секунду, чтобы расправить над ними свои два одеяла и плотно подоткнуть их.
Глава 19
Постель была холодной. Граф привлек Мэг к себе, чтобы они могли делиться теплом друг с другом, но не только поэтому. Несколько секунд Мэг лежала в напряжении, потом расслабилась, положила голову ему на грудь и обняла мужа. Его почти до слез растрогала естественная простота этого порыва, хоть они и лежали на сбившемся матрасе, полностью одетые и все еще дрожащие от холода. Господи, да что же это с ним происходит?
— Мы не погасили свечу, — напомнила Мэг.
— Давайте подбросим монетку и решим, кому идти ее задувать.
— Если вы об этом забыли, напоминаю, что у нас нет денег.
— Проклятие! — Все это было, конечно, игрой. — А, ладно, подсвечник солидный, будем надеяться, что ничего не случится. Я даже предпочитаю, чтобы горел свет. Мне нравится видеть вас.
— Если бы не необходимость дышать, вы бы меня совсем не увидели. — Из-под одеяла торчала лишь ее макушка.
Граф любил предаваться любви при свете, но не стал бы на этом настаивать. Мэг будет так же мила и в темноте.
— Немного согрелись? — спросил он.
— Немного. Ноги все еще холодные.
Граф слегка пошевелился.
— Кладите их мне меж бедер. Там им будет хорошо и тепло. — «Это уж точно», — добавил он про себя.
Поколебавшись немного, Мэг чуть-чуть отодвинулась и согнула ноги в коленях. В следующий момент он почувствовал ее, даже через бриджи. Господи Иисусе! Он сжал ее ступни бедрами и руками.
— Надеюсь, этот лед не принесет мне непоправимого ущерба, — пошутил он.
Мэг тихо засмеялась, но сделала попытку убрать ноги.
— Не нужно, все в порядке.
Он стал растирать ей икры. Когда они стали чуть теплее, обхватил ее щиколотку и, согнув, подвел ступню к своему набухшему паху.
— Считается, что холод сковывает мужскую страсть. Теперь у меня есть научное доказательство того, что холодные ноги подобного эффекта не производят.
Мучимый любопытством — когда же она его остановит, и остановит ли вообще, — граф начал расстегивать пуговицы, потом просунул ее холодную ногу внутрь.
Мэг спрятала голову под одеяло, поэтому он не мог видеть выражения ее лица.
— Теплее? — снова спросил он.
— Да, спасибо.
Она сказала это так застенчиво, что ему захотелось ее съесть.
Через какое-то время он просунул кончики ее пальцев в расстегнутые кальсоны, и они наконец прикоснулись к его обнаженной плоти. Пальцы оказались еще довольно холодными, но это было восхитительно.
Характер ее дыхания изменился. Он это отметил, как и тот факт, что она по-прежнему не сопротивлялась.
Он не совсем понимал, что с ним происходит. Он был возбужден и готов принять женщину, но не совсем готов принять именно Мэг. Впервые принять Мэг.
С удивлением и некоторым беспокойством он обнаружил, что никогда не лежал в постели с женщиной, которую действительно любил. О, ему, разумеется, нравились его партнерши, но то было лишь данью обходительности. Он старался, чтобы они получили от близости с ним все, на что рассчитывали. Он никогда прежде не испытывал этой почти пугающей потребности, чтобы все было идеально для непредсказуемой, страстной, но неопытной любовницы.
Высвободив ее ногу, он снова стал растирать ладонями все еще холодные пальцы.
— Так лучше?
Словно догадываясь, как он прореагирует, Мэг вытянула ногу и положила ее обратно на его восставшую плоть.
— Постель немного согрелась, правда? — спросил он, ощущая в некоторых местах тела почти горячечный жар.
— Да. В последние несколько дней мы спали в этой постели втроем: Рейчел, Лора и я. Чтобы было теплее. А Ричард — с Джереми. Я действительно хочу вас поблагодарить за то, что вы спасли нас. Думаю, теперь вы сами увидели, в каком бедственном положении мы находились.
Он нежно погладил ее по спине.
— Это я благодарю Бога, что мне выпало такое счастье. Вы чувствуете себя в этой постели так непринужденно потому, что привыкли спать здесь с сестрами?
Мэг наконец выглянула из-под одеяла и задумчиво посмотрела на него.
— Скорее, потому, что мне спокойно с вами.
— Даже несмотря на то, что я собираюсь вас соблазнить?
Мэг не шелохнулась.
— Да. Потому что я знаю: вы не сделаете ничего против моего желания.
Граф поцеловал ее за честность. И за доверие к нему. Он все еще не был готов сделать следующий шаг, но ему отчаянно хотелось целовать ее. Как же редко это с ним бывало, подумал он и чуть не застонал при этой мысли.
Мэг ему хотелось целовать бесконечно.
Она придвинулась поближе и погладила волосы у него на макушке — холодная постель с комковатым матрасом показалась ему раем.
Его рука, блуждавшая по ее телу, наткнулась на что-то твердое, и, отдернув ее, он сказал:
— Я забыл про ваш корсет. Вам ведь неудобно в нем.
По ее взгляду он догадался: она понимает, что это часть игры.
— Я бы действительно сняла его, но не ценой потери тепла.
— Давайте посмотрим, что можно сделать под одеялом, — предложил граф.
Он повернул ее — она доверчиво ему повиновалась, — на ощупь расстегнул пуговицы на спинке платья и нащупал шнуровку. Один лишь узел, на который были завязаны шнурки, должен был ужасно ей давить.
— Корсет застегивается спереди на крючки или держится лишь на шнуровке?
— Боюсь, только на шнуровке.
Граф развязал двойной узел, удивляясь собственной терпеливости и тому, сколько удовольствия доставляет ему эта неторопливая работа. Несмотря на почти болезненное желание, ему нравилось расшнуровывать корсет жены, прикасаясь к ее теплому телу и вдыхая ее простой и милый аромат.
Ему было хорошо знакомо это мужское чувство раздвоенности, когда с одной стороны существует лишь собственное вожделение, а вся вселенная — с другой. Но никогда прежде он не испытывал гармонического равновесия между двумя этими частями. По крайней мере сейчас — сладкого присутствия Мэг в постели рядом с ним, того, как упали на затылок ее растрепавшиеся волосы, ощущения ее хрупкого позвоночника под пальцами, расшнуровывающими корсет, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить его аппетит.
— Хотите снять платье? — спросил он.
— Нет.
Никаких объяснений, но он все понял. Платье было отчасти средством сохранить тепло, отчасти броней. А может быть, и средством скрыть от него необычное белье. Он вспомнил, как хотел раздевать ее медленно, при свете множества свечей и открывать один за другим все ее секреты.
Итак, он развязал узел и ослабил до предела шнуровку, чтобы корсетные костяшки не впивались ей в тело. По верхнему краю лифа ее простого платья проходила стягивающая тесемка, он ослабил и ее.
Потом не удержался и, просунув ладонь под корсет, накрыл ею защищенную теперь лишь тонкой тканью сорочки грудь.
Мягкая и жаркая тяжесть женской груди, одного из самых совершенных созданий природы! Опустив голову в вырез ее платья, касаясь теплой кожи и щекочущих, рассыпавшихся по плечам волос, он полностью отдался чуду, лаская левую грудь жены.
Наконец Мэг повернулась — повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть ему в лицо. Интересно, что она в нем видит? Впрочем, ему было все равно…
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Не сейчас.
Почти тут же Мэг пожалела о своих словах. Его взгляд сделался таким откровенным. Нет, это было не правильное слово — скорее, беспомощным. Уязвимым. Таким она не видела мужа еще никогда. И таким он был гораздо опаснее, чем когда играл в искусного охотника.
— Разумеется, я не смею быть навязчивым, — сказал он. — Теперь вам достаточно тепло?.. Нет.
— Что — нет?
— Вы ведь не хотите снять платье.
Она не хотела. Сама не понимала почему, ведь постель уже согрелась и без платья ей было бы удобнее. К тому же ее все равно скрывали одеяла. И тем не менее она не хотела.
— Я хочу снять бриджи, — произнес граф. — Вы мне не поможете?
Она видела, что он приготовился к отказу, и, быть может, именно поэтому согласилась. Удивляясь тому, как мало это ее смущало, она скользнула руками вдоль его сильного тела и нащупала пуговицы. Они оказались расстегнутыми, и она вспомнила о том, как несколько минут назад он грел ей ноги. Ее обдало жаром от смущения, но гораздо больше — от иного чувства. Рука уткнулась в его мужскую плоть. Какой твердой она была! Мэг вздрогнула от странного чувства узнавания. Конечно, человеческому телу многое известно на чувственном уровне, и, конечно же, он кое-чему уже научил ее тело.
Мэг подавила в себе желание попросить его поторопиться, поскорее унести ее в волшебный рай.
Вместо этого, опустив голову, чтобы он не мог видеть ее лица, она расстегнула ремень и начала стягивать бриджи с его бедер.
Граф лишь чуть-чуть приподнялся, но больше ничем ей не помогал. Наконец настал момент, когда дальше ее руки уже не доставали и ей пришлось нырнуть под одеяло, чтобы стянуть бриджи до конца. В детстве она любила играть под одеялом, глубоко зарываясь в таинственный мир постели, и сейчас она вдруг испытала то же таинственное ощущение — словно очутилась в ином, темном и загадочном мире.
Темному загадочном мире Сакса, секса и брака.
Начиная задыхаться от недостатка воздуха, Мэг снова скользнула руками вверх по мускулистым ногам мужа и… Мужская плоть вырвалась на волю, задев ее щеку.
Мэг выскочила из-под одеяла, судорожно хватая ртом свежий холодный воздух.
Его глаза сверкали от наслаждения и сотни других чувств.
— Там, внизу, забавно, правда? — спросил он и тоже нырнул под одеяло.
Мэг лежала неподвижно, голова — во льду, тело — в пламени. Он обхватил пальцами ее щиколотки, потом стал скользить руками вверх по ее ногам — под юбки! — и развязывать подвязки.
Слишком поздно Мэг вспомнила, что они были легкомысленно расшиты красно-черным узором. А в конце концов, какое это имеет значение!
Он поднимал ее юбки все выше и выше. О Боже! Мэг почувствовала, как он нащупал отделанный рюшами край ее безобразных панталон. Что это? Ей послышалось какое-то рычание. Несмотря на адский холод, щеки Мэг запылали. Его рука проникла меж ее бедер, палец проскользнул внутрь, и Мэг чуть не подпрыгнула в кровати.
Смешок. Это определенно был смешок. В следующий миг его руки уже снова были на ее ногах, они стягивали с нее чулки. Он залезал под одеяло, выныривал из-под него, возбужденный, взъерошенный, доставая один за другим кричащие предметы ее нижнего белья, словно военные трофеи.
Мэг невольно тоже заглянула под одеяло, чтобы увидеть, как он развязывает ее подвязки и стаскивает тонкие шерстяные чулки, но, собравшись уже было снова высунуть голову из-под одеяла, вдруг застыла…
Она увидела, как он возбужден. Его фаллос был очень твердым, но в то же время гладким, как шелк, и горячим. Очень горячим. Она прислонилась к нему щекой и потерлась, ощутив пугающе личный и порочно восхитительный мужской запах.
Почувствовав влагу на щеке, она испугалась. В этот момент ее подхватили и вынесли на свет его сильные руки.
— Не то чтобы я возражал, — неуверенно сказал он, — но я боялся, что вы задохнетесь.
Она поцеловала его, потому что его потемневшие глаза молили ее об этом, одновременно словно бы удивляясь, куда подевалась благоразумная, рассудительная Мэг Джиллингем.
Он снова водил рукой меж ее бедер, заставляя ее извиваться. Снова и снова. Не отнимая губ от ее рта, он лег сверху, поднял ее юбки и надавил ей на бедра тяжестью своего тела. Она развела ноги и, когда их губы разомкнулись, чтобы передохнуть, спросила, судорожно хватая ртом воздух:
— Мои панталоны?
— Они восхитительны.
Мэг почувствовала, как он раздвинул мягкую ткань и проник внутрь. Она почувствовала его прижавшуюся плоть и снова ощутила влагу. Свою. И его. Почувствовала еще нечто…
Закрыв глаза, она отдалась этому потрясающему ощущению. Ощущению его шелковистой кожи в тех местах, которые были такими чувствительными, такими исполненными желания.
Мэг была послушной девочкой и добропорядочной девушкой. Кроме прикосновений, неизбежных при мытье, она никогда не трогала себя в интимных местах, строго следуя наставлениям матери. Что-то она, конечно, чувствовала, но не обращала на это внимания как на нечто несущественное.
Куда же подевалась эта скромная Мэг Джиллингем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39