Не понимая, какую муку причиняет ему ее молчание, девушка всматривалась в такое знакомое ей лицо. Его нежный, молящий взгляд задел что-то в глубине ее души. Этот сильный, красивый мужчина, затаивший дыхание в ожидании ответа, не мог ее оставить равнодушной. Она подумала, что в конце концов всегда относилась к Роберту с любовью. И даже не представляла, как бы стала жить без него. Может, это и есть та самая любовь — то теплое чувство, что рождается у нее в груди от его прикосновений? Впрочем, что бы там она ни думала о своих чувствах к Роберту, при виде неподдельной муки, с которой он ждал ее решения, было ясно одно: если она не согласится стать его женой, он навсегда утратит душевный покой.
— Это все так неожиданно, — тихо произнесла Аманда и, заметив, как исказилось от душевной боли лицо Роберта, нерешительно добавила: — Но если ты действительно уверен, что хочешь на мне жениться, да, Роберт, я буду твоей женой.
Просияв от невероятного, неземного счастья, Роберт негромко застонал, словно внутри его ослабла наконец какая-то жесткая пружина. Он прижал к себе Аманду и впился в ее губы страстным, жадным поцелуем, о котором так долго мечтал.
Аманда совершенно не ожидала, что испытает сильное возбуждение. Он не отрывался от ее рта, и захваченная врасплох Аманда покорилась полностью его воле. Роберт еще сильнее прижал к себе ставшее мягким и податливым тело, в котором разбудил совершенно новые, незнакомые ощущения. Внезапно Роберт отстранился — теперь он дрожал еще сильнее, а дышал неровно и часто.
— Аманда, — хрипло зашептал он, стараясь заглянуть ей в глаза, — мы поженимся, как только закончится бой. Он не может не закончиться. Курьер наверняка уже вызвал помощь. — Дрожа от нетерпения, Роберт снова привлек Аманду к себе и поцеловал, но на сей раз быстро прервал поцелуй и продолжил: — Идем же, скажем твоим родителям!
Обнимая Аманду за талию, Роберт повел ее со двора в казарму, чтобы сообщить Старкуэдерам о своем счастье.
Сон бежал от Аманды, когда ночью она лежала на жесткой циновке в углу казармы, отведенной для укрывавшихся в форте поселенцев. Девушка пребывала в полном смятении. Наступившая вдруг тишина казалась странной — за эти дни слух успел привыкнуть к непрерывному гулу французских пушек. Снова и снова Аманда закрывала глаза и старалась заснуть, но не могла отогнать мысли, терзавшие рассудок. Ее родители не были ни удивлены, ни расстроены сообщением Роберта, однако жалкое состояние форта и неуверенность в будущем уничтожили почти всю радость от столь значительного события. Что-то с ними будет? Ни у кого не оставалось надежды, что форт Уильям Генри выдержит новую атаку французов. И что потом? Аманда вдруг заметила какое-то движение возле двери. Высокая фигура осторожно шагала между спящими прямо на полу людьми. Человек приблизился, опустился на корточки, и она услышала голос Роберта:
— Аманда, ты не спишь?
Большая рука осторожно погладила серебристые пряди волос.
— Нет, Роберт, я не могу заснуть.
— Тогда давай ненадолго выйдем. Мне заступать на пост через час. Лучше я проведу его с тобой, а не в казарме.
В темноте Аманда едва разглядела, что он улыбается. Она поспешно откинула одеяло и встала — осторожно, чтобы не разбудить соседей. Ночная тьма милостиво подарила им то уединение, которое невозможно было найти в форте при свете дня. Едва они вошли во двор, Роберт сгреб ее в охапку и принялся жадно целовать. Теперь ему уже мало было выпить нектар только с розовых губок. Он покрывал мягкими, торопливыми поцелуями все лицо, о чем прежде мог только мечтать. Он наслаждался вкусом гладкой, нежной кожи на лбу, и на щеках, и в тех волшебных ямочках, что так заманчиво играли в уголках ее рта. Ласково заставив Аманду откинуть голову, он стал целовать ее шею.
Сердце Аманды билось все чаще, а по телу прокатилась волна незнакомой горячей истомы. Где-то глубоко внутри зародился ответный трепет. Роберт опускался все ниже, и под его поцелуями разгоралась кожа на чутких грудях, едва скрытых ночной рубашкой.
— Тебе придется помочь мне, Роберт, — дрожащим голосом произнесла она. — Подскажи мне, что надо делать. Я ужасно хочу сделать тебя счастливым, но не имею понятия как.
Эта откровенность тронула Роберта до глубины души.
— Не очень-то полагайся на меня, дорогая, — прошептал он. — Потому что сейчас я даже сам бы на себя не положился. — Лукаво засмеявшись, он снова припал к ее губам и прижал к себе юное тело.
— По-моему, Роберт, тебе следует малость вздремнуть, прежде чем идти на пост, — раздался в дверях звучный голос, и захваченная врасплох парочка быстро обернулась.
— Джон, пожалуйста, не сейчас, — взмолился Роберт. — Дай мне еще минуту! Я хочу побыть с ней хотя бы минуту.
— Нет, Роберт. — Голос Джонатана Старкуэдера был полон решимости.
Роберт с неохотой разжал объятия и мягко промолвил:
— Тебе лучше идти, дорогая. Завтра я приду к тебе, как только освобожусь с поста.
Аманда еще не успела повернуться, чтобы уйти, — вдруг сильные руки Роберта снова сжали ее в объятиях, а его губы припали к ее губам в страстном, долгом поцелуе. Наконец, когда Аманда снова затрепетала всем телом, Роберт отпустил ее и сказал:
— Теперь я буду уверен, что во сне ты увидишь только меня, дорогая.
Коротко попрощавшись с ее отцом, Роберт быстро исчез в темноте.
9 августа 1757 года
Тишину теплого солнечного утра безжалостно нарушил возобновившийся обстрел. За ночь французы успели передвинуть линию огня еще ближе к крепости и теперь били прямой наводкой, превращая в руины жалкие остатки укреплений. Осажденные не сомневались, что настал их последний час. Отважные мужчины продолжали сражаться, стараясь отстоять обреченный форт, а женщины и дети сбились в кучку и молча ждали своей гибели. Внезапно пушки замолкли. И эта невероятная, неестественная тишина еще больше напугала осажденных. Понимая, что теперь они оказались целиком в зависимости от французов, люди напряженно ожидали дальнейших действий врагов.
Роберт торопливо высмотрел Аманду в толпе, собравшейся в крепостном дворе, подошел поближе и ободряюще пожал ей руку. Вскоре наблюдатель со стены крикнул:
— Появился верховой с белым флагом!
Изо всех сил стараясь унять нервную дрожь, Аманда стояла рядом с Робертом среди двух сотен уцелевших бойцов гарнизона и жалкой кучки поселенцев, замерших в ожидании условий капитуляции.
Вскоре подъехал молодой французский солдат с чрезвычайно серьезным лицом. Он был пропущен в форт и препровожден к полковнику Монро. Парламентер держался самоуверенно, но его внутреннее напряжение выдавал пот, обильно выступивший на юном лице. Лихо отсалютовав, солдат протянул полковнику конверт, оставив у себя второй, потолще.
Толпа мгновенно заволновалась, и Аманда услышала впереди чей-то грубый голос:
— Черт побери, Джереми! Да ведь этот ублюдок привез полковнику его собственное письмо, отправленное в форт Эдуард! Бедняга Джейк, поди, и на милю отсюда не успел отъехать.
— Да ты, Барт, никак рехнулся! Этого не может быть! — Говоривший явно не желал верить очевидному.
— А я говорю, что так оно и есть! Я успел разглядеть печать. Да ты сам посмотри на его лицо. И так ясно, что наша песенка спета!
Аманда торопливо всмотрелась в лицо полковника Монро и, прочитав правду по горестно скривившимся чертам сурового шотландца, с печальным видом повернулась к Роберту. Тот ободряюще улыбнулся и шепнул:
— Не тревожься, дорогая. Все будет хорошо. Однако дрожавший голос выдавал его неуверенность. Ошеломленная толпа во дворе замерла, затаив дыхание, когда француз передал полковнику Монро второй конверт. Полковник принял пакет и направился к южным казармам, чтобы обсудить послание со своими офицерами — никто не сомневался, что это условия капитуляции, выставленные маркизом де Монткальмом.
Аманда, отчаянно вцепившись в руку Роберта, замерла вместе с остальными, молчаливо дожидавшимися решения своей участи. Не прошло и часа, как полковник Монро со своей свитой вышел из казармы. Британцы решительно направились к французскому курьеру, который также дожидался конца совещания. Вежлива отсалютовав, офицеры вручили французу бумаги. Ясно было, что все это делается лишь ради соблюдения формальностей — капитуляция и так была предрешена. Наконец лейтенант Фостер сообщил тем, кто ждал во дворе, условия сдачи.
ПАРАГРАФ ПЕРВЫЙ
Гарнизон форта Уильям Генри и ополчение из лагеря переселенцев имеют право сохранить свое оружие, знамена и знаки воинского отличия, а также небольшое количество личных вещей — для солдат и офицеров.
Им следует покинуть форт Уильям Генри завтра на рассвете, в сопровождении французского конвоя из представителей регулярных войск и индейских отрядов, под командованием французских офицеров.
ПАРАГРАФ ВТОРОЙ
Как только армия Британской короны покинет форт и будет дан сигнал капитуляции, ворота крепости должны быть открыты перед солдатами Его Христианнейшего Величества.
ПАРАГРАФ ТРЕТИЙ
Вся артиллерия, боеприпасы, запасы провианта и прочее, за исключением того, что перечислено в параграфе первом, поступают в распоряжение войск Его Христианнейшего Величества, с каковой целью необходимо составить подробную опись, в которую будет входить сам форт с его укреплениями и сооружениями.
ПАРАГРАФ ЧЕТВЕРТЫЙ
Гарнизону форта, а также примкнувшему к нему ополчению запрещается в течение восемнадцати месяцев начиная с сегодняшнего дня участвовать в боевых действиях против войск Его Христианнейшего Величества и Его союзников. Потому к описи имущества следует приложить полный список оборонявших форт солдат, офицеров и добровольцев, а копию его передать всем командирам.
ПАРАГРАФ ПЯТЫЙ
Вес офицеры, солдаты, канадские ополченцы, женщины и индейцы, захваченные в плен с момента объявления военных действий в Северной Америке, должны быть в течение трех месяцев переведены в форт Карильон согласно спискам, предоставленным французскими властями. Их обменяют на равное число подданных Британской короны, захваченных в плен на французской территории. Обмен должен организовать специально уполномоченный английский офицер.
ПАРАГРАФ ШЕСТОЙ
Один офицер Британской короны будет удерживаться как заложник до той поры, пока не завершится обмен пленными.
ПАРАГРАФ СЕДЬМОЙ
Все больные и раненые, не способные немедленно отправиться в форт Эдуард, остаются в форте Уильям Генри под зашитой маркиза де Монткальма, который обещает им свое покровительство до полного выздоровления и возможность беспрепятственно покинуть форт.
ПАРАГРАФ ВОСЬМОЙ
Маркиз де Монткальм, желая выказать свое уважение к доблести защитников форта Уильям Генри, позволяет им забрать с собой одну шестифунтовую пушку.
Подписано в полдень, на подступах к форту Уильям Генри, девятого августа тысяча семьсот пятьдесят седьмого года.
Осада, длившаяся почти шесть суток, закончилась, и над фортом Уильям Генри подняли белый флаг. Крепость сдалась. Начало завоеваний Французской короной водных путей Нового Света оказалось успешным.
У Роберта вырвался глубокий вздох облегчения. Нет больше неопределенности. И хотя они проиграли, условия капитуляции были честными и не унижали побежденных. А один пункт в этом длинном списке особенно привлек его внимание. Согласно долгу чести он в течение восемнадцати месяцев не имеет права участвовать в военных действиях. Роберт улыбнулся. Великодушный противник невольно устроил молодому солдату роскошный медовый месяц…
Аманда, желая узнать мнение Роберта об условиях капитуляции, взглянула на него и с удивлением обнаружила, что он улыбается во весь рот. Заметив растерянность Аманды, Роберт ласково обнял ее и прошептал чуть ли не весело, подталкивая вперед:
— Пожалуй, надо поскорее отыскать твоих родителей и начать собираться.
Однако очень скоро Роберту стало не до веселья. Оказавшись в заполненной людьми казарме, Аманда с ужасом увидела на лицах многих женщин тот страх, который они до сих пор старательно скрывали.
— Аманда! Роберт! — окликнул их из дальнего угла Джон, — Скорее, у нас совсем мало времени! — Молодые люди приблизились, и он добавил: — Индейцы давно уже заждались, и им плевать на всякие там условия капитуляции. Единственное, что им хочется, — это сдирать скальпы, и вряд ли французы сумеют их удержать!
В тот же миг, словно в подтверждение его слов, воздух задрожал от пронзительных воинственных кличей — это индейцы предприняли попытку прорваться в ворота.
Джон обернулся к Роберту, обменялся с ним многозначительными взглядами и сказал, крепко сжимая плечо будущего зятя:
— Ты, Роберт, и представить себе не можешь, как я рад, что Аманда будет под твоей опекой. Я с легким сердцем вверяю тебе судьбу своей дочери.
— Считай, что я дал тебе слово, Джон. Покуда я жив, можешь не беспокоиться за Аманду, — серьезно ответил Роберт.
Молча кивнув друг другу, они принялись помогать женщинам, которые уже начали собирать пожитки. Через несколько минут молоденький капрал, явно торопившийся разнести приказ по всем казармам, заглянул в дверь и отчеканил:
— По приказу полковника Монро следует оставить здесь все чемоданы и сундуки, предварительно заперев их на замок. Л также необходимо уничтожить все спиртное! Командир считает, что чем больше вещей обнаружат мародеры, тем лучше для вас. Это задержит индейцев на какое-то время в стенах форта и позволит вашей колонне отойти подальше.
Не желая слышать никаких возражений, капрал поспешил дальше.
Но люди, находившиеся в казарме, и не думали подчиниться приказу командира. Женщины, расстроенные тем, что и так уже потеряли большую часть нажитого добра, продолжали собираться как ни в чем не бывало. Однако ближе к вечеру даже самым упрямым стало ясно, что унести удастся очень немного. Переселенцы с трудом передвигались вслед за солдатами гарнизона к месту, где им предписано было провести ночь. Не веря обещаниям Монткальма, они оставляли в форте своих больных и раненых без особой надежды увидеть их снова. Колонна еще не успела покинуть форт, как через проломы в западной стене повалила толпа индейцев. Аманда, шагавшая следом за родителями рука об руку с Робертом, почувствовала, как по спине побежали мурашки от диких воинственных воплей, сотрясавших воздух над опустевшим фортом. Роберт, стараясь поддержать Аманду, слегка сжал ее руку и сказал:
— Что бы ни случилось, Аманда, держись ко мне поближе. Так и запомни: куда я — туда и ты! — Он даже попытался улыбнуться в ответ на ее испуганный взгляд. — Не бойся, дорогая. Ведь Монткальм обещал нам беспрепятственный проход в форт Эдуард.
Но на самом деле никто особо не верил в то, что Монткальм сдержит обещание. Выделенный им конвой был явно недостаточен, чтобы защитить колонну из тысячи беззащитных беженцев — в основном женщин и детей — от тысячи семисот индейцев, озверевших от жажды убийства и скальпов.
Путь до укрепленного лагеря показался вдвое длиннее — колонна тащилась еле-еле. Когда совсем стемнело, люди остановились и поспешили устроиться на отдых, то и дело вздрагивая от жутких воплей, доносившихся со стороны форта. В ночном воздухе было хорошо слышно, как орут напившиеся дикари.
Аманда долго не могла заснуть. Рядом кто-то плакал от отчаяния, кто-то стоял на коленях и молился. Но многие повалились от усталости на землю и сразу же погрузились в сон.
Прошел не один час, пока Аманда заснула, но ее тут же разбудил шепот Роберта:
— Уже четыре часа. Мы выступаем. Скорее, Аманда!
Он помог девушке подняться, торопливо подхватил узлы с вещами и повел ее к колонне.
Монткальм и его офицеры были озабочены перевозом трофеев из форта Уильям Генри в форт Карильон. Они на время забыли об индейцах, и те начали появляться вдоль пути беззащитной колонны, которой предстояло совершить шестнадцатимильный переход к форту Эдуард.
Роберт до боли сжал руку Аманды, шагая под пристальными взглядами индейцев. Эти дикари о чем-то шептались и подбирались все ближе и ближе. Внезапно в воздухе раздался воинственный клич, и один из индейцев-абнаки, прыгнув вперед, нанес смертельный удар томагавком по голове раненого солдата. Шедшие рядом с несчастным беженцы в испуге отпрянули от убийцы, а дикарь быстро снял со своей жертвы скальп и принялся стаскивать добротный суконный мундир. Словно получив наконец команду, его соплеменники все вместе ринулись на колонну, размахивая томагавками. На дороге началась жуткая резня.
Понимая, что серебристо-белыми волосами Аманды любой абнаки захотел бы украсить свой трофейный шест, Роберт толкнул девушку на землю, стараясь спасти от первого натиска нападавших. Он заслонил Аманду собой, встав на пути индейца, который набросился на него, пронзительно воя и угрожающе размахивая томагавком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Это все так неожиданно, — тихо произнесла Аманда и, заметив, как исказилось от душевной боли лицо Роберта, нерешительно добавила: — Но если ты действительно уверен, что хочешь на мне жениться, да, Роберт, я буду твоей женой.
Просияв от невероятного, неземного счастья, Роберт негромко застонал, словно внутри его ослабла наконец какая-то жесткая пружина. Он прижал к себе Аманду и впился в ее губы страстным, жадным поцелуем, о котором так долго мечтал.
Аманда совершенно не ожидала, что испытает сильное возбуждение. Он не отрывался от ее рта, и захваченная врасплох Аманда покорилась полностью его воле. Роберт еще сильнее прижал к себе ставшее мягким и податливым тело, в котором разбудил совершенно новые, незнакомые ощущения. Внезапно Роберт отстранился — теперь он дрожал еще сильнее, а дышал неровно и часто.
— Аманда, — хрипло зашептал он, стараясь заглянуть ей в глаза, — мы поженимся, как только закончится бой. Он не может не закончиться. Курьер наверняка уже вызвал помощь. — Дрожа от нетерпения, Роберт снова привлек Аманду к себе и поцеловал, но на сей раз быстро прервал поцелуй и продолжил: — Идем же, скажем твоим родителям!
Обнимая Аманду за талию, Роберт повел ее со двора в казарму, чтобы сообщить Старкуэдерам о своем счастье.
Сон бежал от Аманды, когда ночью она лежала на жесткой циновке в углу казармы, отведенной для укрывавшихся в форте поселенцев. Девушка пребывала в полном смятении. Наступившая вдруг тишина казалась странной — за эти дни слух успел привыкнуть к непрерывному гулу французских пушек. Снова и снова Аманда закрывала глаза и старалась заснуть, но не могла отогнать мысли, терзавшие рассудок. Ее родители не были ни удивлены, ни расстроены сообщением Роберта, однако жалкое состояние форта и неуверенность в будущем уничтожили почти всю радость от столь значительного события. Что-то с ними будет? Ни у кого не оставалось надежды, что форт Уильям Генри выдержит новую атаку французов. И что потом? Аманда вдруг заметила какое-то движение возле двери. Высокая фигура осторожно шагала между спящими прямо на полу людьми. Человек приблизился, опустился на корточки, и она услышала голос Роберта:
— Аманда, ты не спишь?
Большая рука осторожно погладила серебристые пряди волос.
— Нет, Роберт, я не могу заснуть.
— Тогда давай ненадолго выйдем. Мне заступать на пост через час. Лучше я проведу его с тобой, а не в казарме.
В темноте Аманда едва разглядела, что он улыбается. Она поспешно откинула одеяло и встала — осторожно, чтобы не разбудить соседей. Ночная тьма милостиво подарила им то уединение, которое невозможно было найти в форте при свете дня. Едва они вошли во двор, Роберт сгреб ее в охапку и принялся жадно целовать. Теперь ему уже мало было выпить нектар только с розовых губок. Он покрывал мягкими, торопливыми поцелуями все лицо, о чем прежде мог только мечтать. Он наслаждался вкусом гладкой, нежной кожи на лбу, и на щеках, и в тех волшебных ямочках, что так заманчиво играли в уголках ее рта. Ласково заставив Аманду откинуть голову, он стал целовать ее шею.
Сердце Аманды билось все чаще, а по телу прокатилась волна незнакомой горячей истомы. Где-то глубоко внутри зародился ответный трепет. Роберт опускался все ниже, и под его поцелуями разгоралась кожа на чутких грудях, едва скрытых ночной рубашкой.
— Тебе придется помочь мне, Роберт, — дрожащим голосом произнесла она. — Подскажи мне, что надо делать. Я ужасно хочу сделать тебя счастливым, но не имею понятия как.
Эта откровенность тронула Роберта до глубины души.
— Не очень-то полагайся на меня, дорогая, — прошептал он. — Потому что сейчас я даже сам бы на себя не положился. — Лукаво засмеявшись, он снова припал к ее губам и прижал к себе юное тело.
— По-моему, Роберт, тебе следует малость вздремнуть, прежде чем идти на пост, — раздался в дверях звучный голос, и захваченная врасплох парочка быстро обернулась.
— Джон, пожалуйста, не сейчас, — взмолился Роберт. — Дай мне еще минуту! Я хочу побыть с ней хотя бы минуту.
— Нет, Роберт. — Голос Джонатана Старкуэдера был полон решимости.
Роберт с неохотой разжал объятия и мягко промолвил:
— Тебе лучше идти, дорогая. Завтра я приду к тебе, как только освобожусь с поста.
Аманда еще не успела повернуться, чтобы уйти, — вдруг сильные руки Роберта снова сжали ее в объятиях, а его губы припали к ее губам в страстном, долгом поцелуе. Наконец, когда Аманда снова затрепетала всем телом, Роберт отпустил ее и сказал:
— Теперь я буду уверен, что во сне ты увидишь только меня, дорогая.
Коротко попрощавшись с ее отцом, Роберт быстро исчез в темноте.
9 августа 1757 года
Тишину теплого солнечного утра безжалостно нарушил возобновившийся обстрел. За ночь французы успели передвинуть линию огня еще ближе к крепости и теперь били прямой наводкой, превращая в руины жалкие остатки укреплений. Осажденные не сомневались, что настал их последний час. Отважные мужчины продолжали сражаться, стараясь отстоять обреченный форт, а женщины и дети сбились в кучку и молча ждали своей гибели. Внезапно пушки замолкли. И эта невероятная, неестественная тишина еще больше напугала осажденных. Понимая, что теперь они оказались целиком в зависимости от французов, люди напряженно ожидали дальнейших действий врагов.
Роберт торопливо высмотрел Аманду в толпе, собравшейся в крепостном дворе, подошел поближе и ободряюще пожал ей руку. Вскоре наблюдатель со стены крикнул:
— Появился верховой с белым флагом!
Изо всех сил стараясь унять нервную дрожь, Аманда стояла рядом с Робертом среди двух сотен уцелевших бойцов гарнизона и жалкой кучки поселенцев, замерших в ожидании условий капитуляции.
Вскоре подъехал молодой французский солдат с чрезвычайно серьезным лицом. Он был пропущен в форт и препровожден к полковнику Монро. Парламентер держался самоуверенно, но его внутреннее напряжение выдавал пот, обильно выступивший на юном лице. Лихо отсалютовав, солдат протянул полковнику конверт, оставив у себя второй, потолще.
Толпа мгновенно заволновалась, и Аманда услышала впереди чей-то грубый голос:
— Черт побери, Джереми! Да ведь этот ублюдок привез полковнику его собственное письмо, отправленное в форт Эдуард! Бедняга Джейк, поди, и на милю отсюда не успел отъехать.
— Да ты, Барт, никак рехнулся! Этого не может быть! — Говоривший явно не желал верить очевидному.
— А я говорю, что так оно и есть! Я успел разглядеть печать. Да ты сам посмотри на его лицо. И так ясно, что наша песенка спета!
Аманда торопливо всмотрелась в лицо полковника Монро и, прочитав правду по горестно скривившимся чертам сурового шотландца, с печальным видом повернулась к Роберту. Тот ободряюще улыбнулся и шепнул:
— Не тревожься, дорогая. Все будет хорошо. Однако дрожавший голос выдавал его неуверенность. Ошеломленная толпа во дворе замерла, затаив дыхание, когда француз передал полковнику Монро второй конверт. Полковник принял пакет и направился к южным казармам, чтобы обсудить послание со своими офицерами — никто не сомневался, что это условия капитуляции, выставленные маркизом де Монткальмом.
Аманда, отчаянно вцепившись в руку Роберта, замерла вместе с остальными, молчаливо дожидавшимися решения своей участи. Не прошло и часа, как полковник Монро со своей свитой вышел из казармы. Британцы решительно направились к французскому курьеру, который также дожидался конца совещания. Вежлива отсалютовав, офицеры вручили французу бумаги. Ясно было, что все это делается лишь ради соблюдения формальностей — капитуляция и так была предрешена. Наконец лейтенант Фостер сообщил тем, кто ждал во дворе, условия сдачи.
ПАРАГРАФ ПЕРВЫЙ
Гарнизон форта Уильям Генри и ополчение из лагеря переселенцев имеют право сохранить свое оружие, знамена и знаки воинского отличия, а также небольшое количество личных вещей — для солдат и офицеров.
Им следует покинуть форт Уильям Генри завтра на рассвете, в сопровождении французского конвоя из представителей регулярных войск и индейских отрядов, под командованием французских офицеров.
ПАРАГРАФ ВТОРОЙ
Как только армия Британской короны покинет форт и будет дан сигнал капитуляции, ворота крепости должны быть открыты перед солдатами Его Христианнейшего Величества.
ПАРАГРАФ ТРЕТИЙ
Вся артиллерия, боеприпасы, запасы провианта и прочее, за исключением того, что перечислено в параграфе первом, поступают в распоряжение войск Его Христианнейшего Величества, с каковой целью необходимо составить подробную опись, в которую будет входить сам форт с его укреплениями и сооружениями.
ПАРАГРАФ ЧЕТВЕРТЫЙ
Гарнизону форта, а также примкнувшему к нему ополчению запрещается в течение восемнадцати месяцев начиная с сегодняшнего дня участвовать в боевых действиях против войск Его Христианнейшего Величества и Его союзников. Потому к описи имущества следует приложить полный список оборонявших форт солдат, офицеров и добровольцев, а копию его передать всем командирам.
ПАРАГРАФ ПЯТЫЙ
Вес офицеры, солдаты, канадские ополченцы, женщины и индейцы, захваченные в плен с момента объявления военных действий в Северной Америке, должны быть в течение трех месяцев переведены в форт Карильон согласно спискам, предоставленным французскими властями. Их обменяют на равное число подданных Британской короны, захваченных в плен на французской территории. Обмен должен организовать специально уполномоченный английский офицер.
ПАРАГРАФ ШЕСТОЙ
Один офицер Британской короны будет удерживаться как заложник до той поры, пока не завершится обмен пленными.
ПАРАГРАФ СЕДЬМОЙ
Все больные и раненые, не способные немедленно отправиться в форт Эдуард, остаются в форте Уильям Генри под зашитой маркиза де Монткальма, который обещает им свое покровительство до полного выздоровления и возможность беспрепятственно покинуть форт.
ПАРАГРАФ ВОСЬМОЙ
Маркиз де Монткальм, желая выказать свое уважение к доблести защитников форта Уильям Генри, позволяет им забрать с собой одну шестифунтовую пушку.
Подписано в полдень, на подступах к форту Уильям Генри, девятого августа тысяча семьсот пятьдесят седьмого года.
Осада, длившаяся почти шесть суток, закончилась, и над фортом Уильям Генри подняли белый флаг. Крепость сдалась. Начало завоеваний Французской короной водных путей Нового Света оказалось успешным.
У Роберта вырвался глубокий вздох облегчения. Нет больше неопределенности. И хотя они проиграли, условия капитуляции были честными и не унижали побежденных. А один пункт в этом длинном списке особенно привлек его внимание. Согласно долгу чести он в течение восемнадцати месяцев не имеет права участвовать в военных действиях. Роберт улыбнулся. Великодушный противник невольно устроил молодому солдату роскошный медовый месяц…
Аманда, желая узнать мнение Роберта об условиях капитуляции, взглянула на него и с удивлением обнаружила, что он улыбается во весь рот. Заметив растерянность Аманды, Роберт ласково обнял ее и прошептал чуть ли не весело, подталкивая вперед:
— Пожалуй, надо поскорее отыскать твоих родителей и начать собираться.
Однако очень скоро Роберту стало не до веселья. Оказавшись в заполненной людьми казарме, Аманда с ужасом увидела на лицах многих женщин тот страх, который они до сих пор старательно скрывали.
— Аманда! Роберт! — окликнул их из дальнего угла Джон, — Скорее, у нас совсем мало времени! — Молодые люди приблизились, и он добавил: — Индейцы давно уже заждались, и им плевать на всякие там условия капитуляции. Единственное, что им хочется, — это сдирать скальпы, и вряд ли французы сумеют их удержать!
В тот же миг, словно в подтверждение его слов, воздух задрожал от пронзительных воинственных кличей — это индейцы предприняли попытку прорваться в ворота.
Джон обернулся к Роберту, обменялся с ним многозначительными взглядами и сказал, крепко сжимая плечо будущего зятя:
— Ты, Роберт, и представить себе не можешь, как я рад, что Аманда будет под твоей опекой. Я с легким сердцем вверяю тебе судьбу своей дочери.
— Считай, что я дал тебе слово, Джон. Покуда я жив, можешь не беспокоиться за Аманду, — серьезно ответил Роберт.
Молча кивнув друг другу, они принялись помогать женщинам, которые уже начали собирать пожитки. Через несколько минут молоденький капрал, явно торопившийся разнести приказ по всем казармам, заглянул в дверь и отчеканил:
— По приказу полковника Монро следует оставить здесь все чемоданы и сундуки, предварительно заперев их на замок. Л также необходимо уничтожить все спиртное! Командир считает, что чем больше вещей обнаружат мародеры, тем лучше для вас. Это задержит индейцев на какое-то время в стенах форта и позволит вашей колонне отойти подальше.
Не желая слышать никаких возражений, капрал поспешил дальше.
Но люди, находившиеся в казарме, и не думали подчиниться приказу командира. Женщины, расстроенные тем, что и так уже потеряли большую часть нажитого добра, продолжали собираться как ни в чем не бывало. Однако ближе к вечеру даже самым упрямым стало ясно, что унести удастся очень немного. Переселенцы с трудом передвигались вслед за солдатами гарнизона к месту, где им предписано было провести ночь. Не веря обещаниям Монткальма, они оставляли в форте своих больных и раненых без особой надежды увидеть их снова. Колонна еще не успела покинуть форт, как через проломы в западной стене повалила толпа индейцев. Аманда, шагавшая следом за родителями рука об руку с Робертом, почувствовала, как по спине побежали мурашки от диких воинственных воплей, сотрясавших воздух над опустевшим фортом. Роберт, стараясь поддержать Аманду, слегка сжал ее руку и сказал:
— Что бы ни случилось, Аманда, держись ко мне поближе. Так и запомни: куда я — туда и ты! — Он даже попытался улыбнуться в ответ на ее испуганный взгляд. — Не бойся, дорогая. Ведь Монткальм обещал нам беспрепятственный проход в форт Эдуард.
Но на самом деле никто особо не верил в то, что Монткальм сдержит обещание. Выделенный им конвой был явно недостаточен, чтобы защитить колонну из тысячи беззащитных беженцев — в основном женщин и детей — от тысячи семисот индейцев, озверевших от жажды убийства и скальпов.
Путь до укрепленного лагеря показался вдвое длиннее — колонна тащилась еле-еле. Когда совсем стемнело, люди остановились и поспешили устроиться на отдых, то и дело вздрагивая от жутких воплей, доносившихся со стороны форта. В ночном воздухе было хорошо слышно, как орут напившиеся дикари.
Аманда долго не могла заснуть. Рядом кто-то плакал от отчаяния, кто-то стоял на коленях и молился. Но многие повалились от усталости на землю и сразу же погрузились в сон.
Прошел не один час, пока Аманда заснула, но ее тут же разбудил шепот Роберта:
— Уже четыре часа. Мы выступаем. Скорее, Аманда!
Он помог девушке подняться, торопливо подхватил узлы с вещами и повел ее к колонне.
Монткальм и его офицеры были озабочены перевозом трофеев из форта Уильям Генри в форт Карильон. Они на время забыли об индейцах, и те начали появляться вдоль пути беззащитной колонны, которой предстояло совершить шестнадцатимильный переход к форту Эдуард.
Роберт до боли сжал руку Аманды, шагая под пристальными взглядами индейцев. Эти дикари о чем-то шептались и подбирались все ближе и ближе. Внезапно в воздухе раздался воинственный клич, и один из индейцев-абнаки, прыгнув вперед, нанес смертельный удар томагавком по голове раненого солдата. Шедшие рядом с несчастным беженцы в испуге отпрянули от убийцы, а дикарь быстро снял со своей жертвы скальп и принялся стаскивать добротный суконный мундир. Словно получив наконец команду, его соплеменники все вместе ринулись на колонну, размахивая томагавками. На дороге началась жуткая резня.
Понимая, что серебристо-белыми волосами Аманды любой абнаки захотел бы украсить свой трофейный шест, Роберт толкнул девушку на землю, стараясь спасти от первого натиска нападавших. Он заслонил Аманду собой, встав на пути индейца, который набросился на него, пронзительно воя и угрожающе размахивая томагавком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38