Мордекай выгнул кустистую бровь.— Да уж, одолженьице!Теперь ей уже нечего терять, и Дэвон взмолилась:— Ну, пожалуйста! Вы единственный, кто мне может помочь. Мне нужно уехать.Мордекай сделал глубокий вздох:— Мисс, Хантер Баркли — мой лучший друг, а вы хотите, чтобы я помог бежать его невольнице.Господи, глаза прямо лопаются от боли! Дэвон сплюнула.— Я думала, вы поймете, о чем речь. Вы здесь единственный, кто понимает, что я чувствую.Мордекай снова покачал головой — на этот раз печально.— Понимаю, после той жизни, которую вы вели в Лондоне, быть здесь в положении простой работницы — это тяжело. Но и не так уж плохо. Хантер — не жестокий хозяин.Дэвон сжала кулачки, лицо покраснело от ярости.— Не притворяйтесь, что не понимаете, о чем я говорю. Я видела, как вы смотрели на Эслбет Уитмен, и понимаю ваши чувства — вот и у меня такие же чувства к Хантеру. Как раз ради вашей любви — помогите мне! Вы понимаете, что это такое — неразделенная любовь…Мордекай похолодел, потом покраснел от гнева.— Мисс, вы говорите о том, чего не знаете. По-моему, самое время вам вернуться к своим делам, а мне — к своим.— Мордекай, я не хотела вас обидеть. Все, что я хочу, — это уехать отсюда. Я не могу здесь больше жить. Скоро Элсбет станет его женой, и она не должна никогда узнать, что было между мной и Хантером. Да, я люблю человека, который мне не отвечает взаимностью, но она-то почему должна от этого пострадать?— Она никогда не узнает, если только вы сами ей не скажете, — разумно заметил Мордекай.Дэвон сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Она не хотела видеть, какое у Мордекая будет лицо, когда он узнает настоящую правду, почему она должна исчезнуть из Варкли-Гроув.— Она уже знает кое-что — например, что у меня будет ребенок.— От Хантера? — тихо спросил Мордекай. Она открыла глаза, их зеленые глубины полыхнули огнем.— Как ты смеешь спрашивать такое? Мордекай пожал плечами.— Женщина с твоим прошлым — знаешь, тут ни в чем нельзя быть уверенным. Ты не первая, кто пытается улучшить себе жизнь таким образом — найти самого подходящего мужика и объявить его папашей.— Я не хочу даже спорить с тобой по этому поводу. Единственное, что прошу, — это помочь мне уйти отсюда. Ни о чем больше.— Так значит, ребенок — Хантера, — сказал он уже несомневающимся тоном. Дэвон его убедила. Дэвон пыталась сдержать себя.— Ребенок мой, и только мой.— Если он узнает, он вас все равно разыщет.Дэвон отрицательно замотала головой.— Нет. Он этого не будет делать. Мой ребенок — это мой ребенок, он для него ничего не значит. Хантер женится на Элсбет, и она принесет ему наследников — подходящих, чтобы стать потом владельцами Баркли-Гроув.— Ты не права, Дэвон. Я знаю Хантера Баркли. Если он узнает, что у тебя будет ребенок, он горы перевернет, но добьется, чтобы он был с ним. Неважно, как он к тебе относится, но он — никогда не позволит тебе забрать его плоть и кровь.— Тогда тем более ты должен мне помочь, чтобы он никогда не узнал правды.— Господи, ну морока с этими бабами! — выругался Мордекай и задумчиво почесал затылок. — Будь я проклят, и так плохо, и так. В любом случае будет больно кому-то, кого я люблю. Если я помогу тебе, больно будет Хантеру, а если ты останешься и Элсбет узнает, кто отец твоего ребенка, она будет страдать.— Думай об Элсбет, Мордекай. Ты ее любишь. Пусть ей не будет больно.Мордекай покачал головой.— Я прямо не знаю. Мне нужно подумать.— Только не очень долго. У меня немного времени. Элсбет уже знает о ребенке, но обещала не говорить Хантеру — пока я сама ему не скажу.— Ладно, сегодня к вечеру скажу. Приходи сюда после того, как я вернусь из Вильямсбурга. Но учти: я ничего не обещаю.— Понимаю, Мордекай. Понимаю, что поставила тебя в трудное положение. Извини. Но у меня не было другого выбора.Хантер выронил вилку, и она звонко ударилась о тарелку. Он, не жуя, проглотил здоровенный кусок ветчины, опрокинул в себя бокал бургундского и только потом сумел выговорить:— Что ты сказала?Элсбет, всецело поглощенная разрезанием куска ветчины на своем блюде, не заметила смущения.— Я обещала не разглашать ее тайну, но теперь передумала. Нельзя, чтобы она оставалась одна с ребенком. Нужно оповестить отца. Надеюсь, мы сможем убедить ее сказать нам, кто он, и его — жениться на мисс Макинси, так, чтобы все было по закону.— Я не уверен, что расслышал тебя правильно. Ты правда сказала, что мисс Макинси ожидает ребенка? — спросил Хантер, не веря своим ушам.Элсбет аккуратно положила в рот кусок ветчины и принялась жевать, кивнув Хантеру в знак согласия.— Ты все правильно расслышал. И наш долг — по возможности помочь ей. Если мы не сможем убедить ее сказать, кто отец, и поженить их, боюсь, преподобный отец Морган заставит ее каяться в своих грехах. Выставит у позорного столба и устроит публичную порку.Хантер бросил на стол салфетку и откинулся на спинку стула. Он чувствовал, что у него кружится голова. Он будет отцом. Дэвон носит его ребенка; у него-то сомнений нет, это — его ребенок. Ему хотелось и смеяться, и плакать. Как это его угораздило! Боже! А что он скажет этой чудесной женщине, которая сидит с ним за столом? Она заслуживает лучшей доли. Хантер потер виски и вздохнул. Посмотрел на Элсбет. Не стоит откладывать, надо сказать всю правду сейчас же.— Элсбет, ты твердо уверена, что у Дэвон будет ребенок?— Да, Хантер. Уверена. Я встретила ее у прачечной меньше часа назад, и она сама призналась. Она просила меня подождать — хотела сама тебе об этом сказать, но я думаю, ты должен быть в курсе. Чтобы что-то предпринять.Хантер снова глубоко вздохнул.— Элсбет, мне нужно тебе что-то сказать. Элсбет замерла; тон Хантера говорил сам за себя. Ее снова охватил такой же ужас, как в первый день — когда они прибыли в Баркли-Гроув. Какие-то холодные щупальца коснулись ее спины. Вновь проснулись подозрения. Она замотала головой, как бы отгоняя преследующие ее мысли, слабая улыбка тронула губы. Глаза наполнились слезами.— Не хочу, не хочу. Не говори, не надо. Хантер протянул руку через стол, покрытый кружевной скатертью, и взял Элсбет за руку Печально улыбнулся.— Ты знала с самого начала, да?Элсбет быстро-быстро заморгала — только бы не заплакать!— Она красивая женщина. Гораздо красивее меня.Хантер сжал ее руку.— Ты такая же красивая. И я люблю тебя Ты знаешь. Люблю с самого детства.Элсбет слабо кивнула головой.— Но у нее же от тебя ребенок? Теперь и Хантер кивнул:— Да.— Собираешься жениться на ней?— Ребенок мой. У меня нет другого выбора.— Тогда желаю счастья, Хантер.— Ты почему такая добрая, Элсбет? Я ведь все разрушил — наше обручение и все, я же тебя предал.— Ты сам сказал, мы любили друг друга с детства. Я не хочу тебе ничего плохого. Ты слишком хороший, Хантер Баркли. Хотя сейчас мне бы больше всего хотелось свернуть тебе шею. Хантер еще раз пожал руку Элсбет, на этот раз на прощание.— Пусть ничто не нарушит нашу дружбу, Элсбет. Не знаю, что я буду без тебя делать.— Тебе оказалось не так уж трудно найти мне замену, — сказала она резче, чем хотела.Удар был меткий, и Хантер бросил взгляд куда-то вбок с видом невинной овечки.— Я не хотел сделать тебе больно.Он провел рукой по своей темной шевелюре и встал. Отодвинул стул, подошел к окну, выходящему в сад. Жарко, даже цветы завяли.— Я правда не знаю, что случилось со мной, когда я в первый раз увидел ее. Я сам ничего не могу понять, а тем более — объяснить. Я как-то вошел в ее жизнь, а она — в мою, и мы теперь никак не распутаемся.Элсбет тихонько подошла к нему Остановилась, оглядела его. На ее милом лице не было ни гнева, ни обиды, только понимание и сожаление. Она чувствовала, что его чувства глубже, чем он сам готов признать, но не ей ему объяснять, что он, наверное, влюблен без памяти в свою прекрасную невольницу Со временем он сам все поймет. Только тогда он узнает, как и почему Дэвон Макинси перевернула всю его жизнь.— Ты не скажешь ей? Пусть она сама тебе все скажет.Хантер кивнул головой:— Попытаюсь. Это все, что я могу обещать. Глава 10
Была безоблачная и безлунная ночь. Только звезды маленькими бриллиантиками светились на бархатно-черном небосводе. Все было тихо и недвижно. Ни шороха высоких болотных трав, ни шелеста листьев магнолии. Ночь медленно катилась на запад.Опершись плечом о колонну веранды, глубоко засунув руки в карманы, Хантер невидящими глазами глядел в полуночное небо, не замечая его прелести. Он думал о Дэвон.Хантер беспокойно переступил с ноги на ногу. Была удушающая жара, но не она была причиной его бессонницы. С момента, когда он узнал о беременности Дэвон, он просто не мог думать ни о чем другом.Вообще-то ему давно полагалось бы спать — завтра ему предстоит в Вильямсбурге встреча с Сэтом Филдсом, который передаст ему последние инструкции от генерала Вашингтона. Для патриотов наступали трудные времена. В отличие от предыдущих кампаний, все, казалось, складывалось против них — и на Севере, и на Юге. Если штаты Джорджия, Северная и Южная Каролина не устоят, следующим на очереди объектом нового наступления англичан станет Виргиния.Хантер провел рукой по своим спутанным волосам. Да, англичане надеются окружить Виргинию и постепенно задушить повстанческое движение, заставить жителей вновь покориться короне. Сейчас никак не время терять голову из-за женщины. Он должен думать только о своей миссии — никто не должен ни на минуту усомниться, что он верный роялист, преданный англичанам душой и телом. Информация, которую он может получить, действуя в стане врага, бесценна для патриотов.Хантер глубоко вздохнул. Сколько бы он ни твердил себе, что он должен и что он не должен, он не может выбросить из головы мысли о Дэвон и ее — их — ребенке. Он обещал Элсбет, что ничем не даст знать Дэвон о том, что ему стало известно, но подсознательное чувство говорило ему: иди, разыщи ее и обо всем с ней переговори. И немедленно. И почему она, кстати, просила Элсбет молчать о ее беременности?Скорее всего она вообще и не собиралась ему говорить о ребенке. Не хотела, чтобы он об этом знал. Как именно она собиралась утаить от него правду, он себе не мог даже представить, но уж наверняка она что-то придумала — он ее уже достаточно знал, насчет выдумок за ней не пропадет.Выражение его лица сразу стало жестким, он сжал челюсти. Ну уж нет, будь он проклят, он не позволит ей утаить от него ребенка. Его плоть и кровь никогда не назовут ублюдком. Рурке — наглядный пример, что из-за этого получается. Пусть Дэвон относится к нему самому как хочет, она выйдет за него замуж, чтобы ребенок был законным — пусть даже для этого ему придется связать ее и тащить к алтарю за волосы!— И будь я проклят, если я этого не сделаю! — пробормотал про себя Хантер, решительно повернулся и спустился по ступенькам вниз. Он должен, наконец, показать миссис Дэвон Макинси, кто хозяин в Баркли-Гроув. Тут ей придется поступить так, как он ей скажет.Хантер завернул за угол и резко остановился, заметив какую-то фигуру-тень, тихо крадущуюся в направлении к конюшне. Мысли о Дэвон сразу ушли куда-то в сторону. Кто это? Он всегда чувствовал, что он и его семья — в постоянной опасности из-за его нелегальной деятельности; и он не был бы удивлен, если бы какой-нибудь британский генерал решил подослать к нему шпиона — не из-за каких-то подозрений — Хантер был осторожен и не давал для них повода, — а просто, чтобы лишний раз убедиться в его лояльности.Хантер тихонько пошел за тенью. Открылись ворота конюшни, сноп вырвался наружу, ярко осветив фигуру женщины. Да это же Дэвон! Хантер облегченно вздохнул, но тут же его подозрения вспыхнули вновь. Что она здесь делает? Почему так воровато осмотрелась по сторонам, прежде чем проскользнула внутрь? И дверь поспешно закрыла. Хантер сощурил глаза. Тут явно что-то не так.Хантер помрачнел. А может быть, она умалчивает о беременности совсем по другой причине? Он весь похолодел от этой мысли. Они не были вместе, как мужчина и женщина, с той ночи на Сент-Юстисии. Она вполне могла найти себе любовника вместо него.Неприятное ощущение росло, Хантер почувствовал, что его вот-вот вырвет. Ревнивые подозрения как ножом разрывали его всего. Хантер не понимал, что с ним происходит.Последнее время он совсем потерял власть над своими эмоциями. Когда речь шла о Дэвон, они менялись от одной крайности к другой — при малейшем поводе. Единственное, что он знал наверняка, — это что он не отпустит от себя Дэвон, даже если этот ребенок от другого мужчины.— Она моя и больше ничья, — с этим почти рыком Хантер рванул ворота конюшни. Он встал как вкопанный, увидев Дэвон и рядом с кем? С Мордекаем Брэдли!— Что, черт подери , здесь происходит, а? Пораженная его внезапным появлением,парочка молча глядела на него А он заорал еще громче.— Я, черт возьми, задал вопрос, какого черта молчите?Дэвон бросила на Морд екая молящий взгляд, понимая по растерянному выражению его простодушного лица, что врать он не будет. Ну как отвлечь Хантера от своей беременности и от своих намерений сбежать? Идея пришла мгновенно:— Неужели даже на несколько секунд любви надо спрашивать вашего разрешения, милорд?Лицо Хантера превратилось в гранитную маску. Его голубые глаза буквально пронзили насквозь Мордекая:— Мордекай, это правда — то, что она говорит?Дэвон шагнула к Мордекаю поближе, обняла его.— Вы хотите сказать, милорд, что я врунья?Неужели вы сами не видите? Хантер, не обращая на нее внимания, опять рявкнул:— Я жду ответа от тебя, Мордекай.Мордекай своими большими лапищами осторожно отвел от себя руки Дэвон.— Да нет, Хантер. Конечно, неправда.— Тогда что вы тут делаете сейчас, ночью? — спросил Хантер, в котором все еще бушевала ревность.— Мордекай, пожалуйста! — взмолилась Дэвон, уже понимая, что ее надежды на бегство рухнули. Мордекай покачал головой: нет! Она отвернулась: снова проиграла!— Я хотел сейчас помочь ей уехать отсюда, ровным голосом без всяких угрызений совести ответил Мордекай.Хантер уставился на него, не веря своим ушам:— Почему, черт подери? Ты же знаешь: это преступление — помогать бегству раба.— Ты лучше спроси об этом у Дэвон. Это ваше с ней дело. Мне бы не стоило сюда вмешиваться, потому что ты мой друг… — Мордекай бросил извиняющийся взгляд на Дэвон.— Может, это и к лучшему. — И он вышел, оставив их наедине.— Что он имел в виду, Дэвон?Дэвон не собиралась сдаваться. Гордо подняв подбородок, она выдержала его взгляд:— Не знаю, о чем это он.Два шага — и Хантер схватил Дэвон за руку. Рванул к себе, увидел золотые отблески от лампы в ее глазах цвета лесной зелени; или это огоньки разгорающегося пожара? Она готова к битве, но и он тоже!— Вранье, все вранье! Неужели ты не можешь быть откровенной со мной хоть однажды! Почему мне всегда приходится все вытягивать из тебя? Почему ты хочешь сбежать отсюда, Дэвон? Разве я не говорил тебе, что не отпущу тебя никогда? Дэвон по-прежнему вызывающе глядела на него.— А разве я не говорила тебе, что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы освободиться от тебя?Хантер поднял руку и погрузил пальцы в копну ее шелковистых волос, ниспадавших ей на спину. Он не дотрагивался до нее с той памятной ночи на Сент-Юстисии, но память об этой ночи была так мучительно близка, он почти наяву чувствовал сладость ее губ. Он медленно отвел от них свой взгляд. Посмотрел в ее горящие глаза.— Боже! Как же я тоскую без тебя! — пробормотал он, наклоняясь к ней.Дэвон отчаянно пыталась высвободиться. Она не хотела уступать снова тем бешеным чувствам, которые просыпались в ней от одного его прикосновения. Нет, это надо прекратить, а то будет поздно.Она сумела оторваться от его губ. Тяжело дыша, обеими руками уперлась ему в грудь и отчаянно замотала головой.— Оставь меня. Я не буду больше твоей девкой. Я тебе служу, как требует закон, но я тебе не кобыла в табуне.Хантер сжал ей голову руками. Пристально посмотрел в глаза. Там ничего, кроме гнева. Как горько! Проглотив комок в горле, он выдохнул:— А как насчет моего ублюдка?Дэвон побледнела. Она глядела на него, не в силах что-либо сказать.Так, значит, все правда: у Дэвон будет ребенок от него, и она не хотела, чтобы он об этом знал. К счастью, он вовремя оказался здесь, пока она не убедила Мордекая помочь ей сбежать из Баркли-Гроув. Его раздражение росло с минуты на минуту.— Можешь не отвечать. Я уже все знаю. Но это не будет ублюдок. Ребенок будет носить мое имя.Увидев ошеломленное лицо Дэвон, он продолжал, не повышая голоса:— Это тебя так удивляет, сладушка моя? Ведь ты наверняка на это не рассчитывала..Дэвон резким рывком освободилась от рук Хантера, поморщившись от боли — несколько прядей ее блестящих волос остались закрученными вокруг его растопыренных пальцев.— Ребенок, который во мне, — мой, и только мой, и я не собираюсь выходить за тебя замуж.Выражение лица Хантера не смягчилось.— А я вот как раз намерен на тебе жениться. Ну, правда, разве не ради этого ты сказала Элсбет о ребенке — чтобы я вспомнил о своих обязательствах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Была безоблачная и безлунная ночь. Только звезды маленькими бриллиантиками светились на бархатно-черном небосводе. Все было тихо и недвижно. Ни шороха высоких болотных трав, ни шелеста листьев магнолии. Ночь медленно катилась на запад.Опершись плечом о колонну веранды, глубоко засунув руки в карманы, Хантер невидящими глазами глядел в полуночное небо, не замечая его прелести. Он думал о Дэвон.Хантер беспокойно переступил с ноги на ногу. Была удушающая жара, но не она была причиной его бессонницы. С момента, когда он узнал о беременности Дэвон, он просто не мог думать ни о чем другом.Вообще-то ему давно полагалось бы спать — завтра ему предстоит в Вильямсбурге встреча с Сэтом Филдсом, который передаст ему последние инструкции от генерала Вашингтона. Для патриотов наступали трудные времена. В отличие от предыдущих кампаний, все, казалось, складывалось против них — и на Севере, и на Юге. Если штаты Джорджия, Северная и Южная Каролина не устоят, следующим на очереди объектом нового наступления англичан станет Виргиния.Хантер провел рукой по своим спутанным волосам. Да, англичане надеются окружить Виргинию и постепенно задушить повстанческое движение, заставить жителей вновь покориться короне. Сейчас никак не время терять голову из-за женщины. Он должен думать только о своей миссии — никто не должен ни на минуту усомниться, что он верный роялист, преданный англичанам душой и телом. Информация, которую он может получить, действуя в стане врага, бесценна для патриотов.Хантер глубоко вздохнул. Сколько бы он ни твердил себе, что он должен и что он не должен, он не может выбросить из головы мысли о Дэвон и ее — их — ребенке. Он обещал Элсбет, что ничем не даст знать Дэвон о том, что ему стало известно, но подсознательное чувство говорило ему: иди, разыщи ее и обо всем с ней переговори. И немедленно. И почему она, кстати, просила Элсбет молчать о ее беременности?Скорее всего она вообще и не собиралась ему говорить о ребенке. Не хотела, чтобы он об этом знал. Как именно она собиралась утаить от него правду, он себе не мог даже представить, но уж наверняка она что-то придумала — он ее уже достаточно знал, насчет выдумок за ней не пропадет.Выражение его лица сразу стало жестким, он сжал челюсти. Ну уж нет, будь он проклят, он не позволит ей утаить от него ребенка. Его плоть и кровь никогда не назовут ублюдком. Рурке — наглядный пример, что из-за этого получается. Пусть Дэвон относится к нему самому как хочет, она выйдет за него замуж, чтобы ребенок был законным — пусть даже для этого ему придется связать ее и тащить к алтарю за волосы!— И будь я проклят, если я этого не сделаю! — пробормотал про себя Хантер, решительно повернулся и спустился по ступенькам вниз. Он должен, наконец, показать миссис Дэвон Макинси, кто хозяин в Баркли-Гроув. Тут ей придется поступить так, как он ей скажет.Хантер завернул за угол и резко остановился, заметив какую-то фигуру-тень, тихо крадущуюся в направлении к конюшне. Мысли о Дэвон сразу ушли куда-то в сторону. Кто это? Он всегда чувствовал, что он и его семья — в постоянной опасности из-за его нелегальной деятельности; и он не был бы удивлен, если бы какой-нибудь британский генерал решил подослать к нему шпиона — не из-за каких-то подозрений — Хантер был осторожен и не давал для них повода, — а просто, чтобы лишний раз убедиться в его лояльности.Хантер тихонько пошел за тенью. Открылись ворота конюшни, сноп вырвался наружу, ярко осветив фигуру женщины. Да это же Дэвон! Хантер облегченно вздохнул, но тут же его подозрения вспыхнули вновь. Что она здесь делает? Почему так воровато осмотрелась по сторонам, прежде чем проскользнула внутрь? И дверь поспешно закрыла. Хантер сощурил глаза. Тут явно что-то не так.Хантер помрачнел. А может быть, она умалчивает о беременности совсем по другой причине? Он весь похолодел от этой мысли. Они не были вместе, как мужчина и женщина, с той ночи на Сент-Юстисии. Она вполне могла найти себе любовника вместо него.Неприятное ощущение росло, Хантер почувствовал, что его вот-вот вырвет. Ревнивые подозрения как ножом разрывали его всего. Хантер не понимал, что с ним происходит.Последнее время он совсем потерял власть над своими эмоциями. Когда речь шла о Дэвон, они менялись от одной крайности к другой — при малейшем поводе. Единственное, что он знал наверняка, — это что он не отпустит от себя Дэвон, даже если этот ребенок от другого мужчины.— Она моя и больше ничья, — с этим почти рыком Хантер рванул ворота конюшни. Он встал как вкопанный, увидев Дэвон и рядом с кем? С Мордекаем Брэдли!— Что, черт подери , здесь происходит, а? Пораженная его внезапным появлением,парочка молча глядела на него А он заорал еще громче.— Я, черт возьми, задал вопрос, какого черта молчите?Дэвон бросила на Морд екая молящий взгляд, понимая по растерянному выражению его простодушного лица, что врать он не будет. Ну как отвлечь Хантера от своей беременности и от своих намерений сбежать? Идея пришла мгновенно:— Неужели даже на несколько секунд любви надо спрашивать вашего разрешения, милорд?Лицо Хантера превратилось в гранитную маску. Его голубые глаза буквально пронзили насквозь Мордекая:— Мордекай, это правда — то, что она говорит?Дэвон шагнула к Мордекаю поближе, обняла его.— Вы хотите сказать, милорд, что я врунья?Неужели вы сами не видите? Хантер, не обращая на нее внимания, опять рявкнул:— Я жду ответа от тебя, Мордекай.Мордекай своими большими лапищами осторожно отвел от себя руки Дэвон.— Да нет, Хантер. Конечно, неправда.— Тогда что вы тут делаете сейчас, ночью? — спросил Хантер, в котором все еще бушевала ревность.— Мордекай, пожалуйста! — взмолилась Дэвон, уже понимая, что ее надежды на бегство рухнули. Мордекай покачал головой: нет! Она отвернулась: снова проиграла!— Я хотел сейчас помочь ей уехать отсюда, ровным голосом без всяких угрызений совести ответил Мордекай.Хантер уставился на него, не веря своим ушам:— Почему, черт подери? Ты же знаешь: это преступление — помогать бегству раба.— Ты лучше спроси об этом у Дэвон. Это ваше с ней дело. Мне бы не стоило сюда вмешиваться, потому что ты мой друг… — Мордекай бросил извиняющийся взгляд на Дэвон.— Может, это и к лучшему. — И он вышел, оставив их наедине.— Что он имел в виду, Дэвон?Дэвон не собиралась сдаваться. Гордо подняв подбородок, она выдержала его взгляд:— Не знаю, о чем это он.Два шага — и Хантер схватил Дэвон за руку. Рванул к себе, увидел золотые отблески от лампы в ее глазах цвета лесной зелени; или это огоньки разгорающегося пожара? Она готова к битве, но и он тоже!— Вранье, все вранье! Неужели ты не можешь быть откровенной со мной хоть однажды! Почему мне всегда приходится все вытягивать из тебя? Почему ты хочешь сбежать отсюда, Дэвон? Разве я не говорил тебе, что не отпущу тебя никогда? Дэвон по-прежнему вызывающе глядела на него.— А разве я не говорила тебе, что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы освободиться от тебя?Хантер поднял руку и погрузил пальцы в копну ее шелковистых волос, ниспадавших ей на спину. Он не дотрагивался до нее с той памятной ночи на Сент-Юстисии, но память об этой ночи была так мучительно близка, он почти наяву чувствовал сладость ее губ. Он медленно отвел от них свой взгляд. Посмотрел в ее горящие глаза.— Боже! Как же я тоскую без тебя! — пробормотал он, наклоняясь к ней.Дэвон отчаянно пыталась высвободиться. Она не хотела уступать снова тем бешеным чувствам, которые просыпались в ней от одного его прикосновения. Нет, это надо прекратить, а то будет поздно.Она сумела оторваться от его губ. Тяжело дыша, обеими руками уперлась ему в грудь и отчаянно замотала головой.— Оставь меня. Я не буду больше твоей девкой. Я тебе служу, как требует закон, но я тебе не кобыла в табуне.Хантер сжал ей голову руками. Пристально посмотрел в глаза. Там ничего, кроме гнева. Как горько! Проглотив комок в горле, он выдохнул:— А как насчет моего ублюдка?Дэвон побледнела. Она глядела на него, не в силах что-либо сказать.Так, значит, все правда: у Дэвон будет ребенок от него, и она не хотела, чтобы он об этом знал. К счастью, он вовремя оказался здесь, пока она не убедила Мордекая помочь ей сбежать из Баркли-Гроув. Его раздражение росло с минуты на минуту.— Можешь не отвечать. Я уже все знаю. Но это не будет ублюдок. Ребенок будет носить мое имя.Увидев ошеломленное лицо Дэвон, он продолжал, не повышая голоса:— Это тебя так удивляет, сладушка моя? Ведь ты наверняка на это не рассчитывала..Дэвон резким рывком освободилась от рук Хантера, поморщившись от боли — несколько прядей ее блестящих волос остались закрученными вокруг его растопыренных пальцев.— Ребенок, который во мне, — мой, и только мой, и я не собираюсь выходить за тебя замуж.Выражение лица Хантера не смягчилось.— А я вот как раз намерен на тебе жениться. Ну, правда, разве не ради этого ты сказала Элсбет о ребенке — чтобы я вспомнил о своих обязательствах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30