в шкафу висела одежда, которую она намеревалась надеть сегодня и носить во время путешествия.Слово «путешествие» мелькнуло в мозгу, как ярко светящийся неоновый знак. Обычно его употребляли, когда речь шла об отпуске. Однако предстоящую дорогу можно было назвать чем угодно, но только не отпуском. Даже если не сломается машина, этот путь обещает стать тяжелым испытанием. Но она готова — чтобы спасти себя, Сэмми и Голиафа. Мередит не могла позволить, чтобы его усыпили.Сняв с полки небольшой саквояж, она принялась собирать с туалетного столика косметику. Утром надо первым делом побросать в машину вещи. Никаких возвращений в поисках забытого. Как только она обналичит банковский счет, сбежит из города без оглядки.Машина много не поднимет. Эта мысль не давала ей покоя, когда она выходила из ванны. Никаких безделушек и кухонной утвари. Хотя все это вместе и стоит не слишком дорого, купить их будет нелегко. Утюг, сковородки, кофейник… Она целыми днями носилась по магазинам подержанных вещей, чтобы обустроить дом, а теперь приходится все бросать. Но ничего не поделаешь. Все свободное место в машине достанется Голиафу.Господи, да она сошла с ума! Сначала стащила собственного ребенка. Теперь намеревается украсть собаку шерифа. Но что же делать? Позволить убить Голиафа?Ну уж нет! За последние шесть лет произошло много такого, с чем она не умела справиться. Но теперь другое дело — она научилась бороться. Голиаф вернул к жизни Сэмми, заставил се снова верить и любить, смеяться, а ведь Мередит отчаялась услышать смех ребенка. Пес всего лишь защищал ее дочь. И если она позволит, чтобы Голиаф заплатил за это такой дорогой ценой, то будет презирать себя до конца своих дней.Отсюда все равно рано или поздно придется непременно уезжать. Мередит это поняла, когда впервые увидела, как к соседнему дому подъезжала машина Хита. Беглянке нельзя жить так близко с домом окружного шерифа. Конечно, лучше бы повременить. Починить машину, скопить немного денег. Но обстоятельства диктуют свои условия: приходится делать то, что требуется, и полагаться на Бога.Может, седан выдержит дорогу и все-таки не сломается. Она найдет себе другую работу и место, где приютиться, пока не поправит свое финансовое положение. А на еду для Сэмми и на всякую всячину в миску Голиафа как-нибудь наскребет. Конечно, будет туго и самой придется поголодать. Но она вывернется.Мередит вошла в спальню Сэмми и обвела взглядом комнату. Девочке снова предстояло расставание с любимыми вещами. Но это все же лучше, чем горевать по умершему другу. Игрушки можно снова купить, а Голиафа — нет.Завтра будет время, чтобы собрать ее одежду и небольшие игрушки, которые влезут в багажник. Все остальное она упаковала втайне от дочери на тот случай, если комиссия неожиданно простит Голиафа. Тогда Мередит незаметно положит вещи Сэмми в шкаф, развяжет коробки и будет вести себя как обычно, и девочка даже не заподозрит, что они чуть не уехали из этого дома. Нечего ее зря волновать.Но сама Мередит нисколько не надеялась, что члены комиссии закроют глаза на проступок Голиафа. Она на собственном опыте убедилась, что люди, наделенные правом судить, обычно немилосердны и слепы. Закон есть закон, и точка. Даже Хит, добрый, заботливый человек, превратился в раба своей этики.Когда-то Мередит надеялась на закон и относилась к нему почти с благоговением. Верила, что существует действительно справедливое правосудие для всех, и вручила Закону судьбу своей дочери, но поняла, что Фемида одаривает своим расположением только тех, кто предлагает больше денег. И с тех пор стала руководствоваться собственной совестью. Мередит стала слушать свое сердце и плевать на закон. Иногда у человека просто нет другого выбора.На сей раз принять решение оказалось непросто. Покидая этот дом, она расставалась с Хитом. О Боже! До сегодняшнего вечера удавалось держать в узде свои чувства. Теперь они переполняли ее. Как-то незаметно, но Мередит успела его полюбить. Без оглядки, всем сердцем.Безнадежное дело. Сегодня он ей доказал, что остается человеком принципов. Как бы ни было трудно ему самому, он не откажется от своих убеждений, от неукоснительного исполнения буквы закона, который шериф поклялся защищать. А она — правонарушительница. Можно преодолеть все остальное, но одного этого достаточно, чтобы никогда не быть вместе.Мередит вспомнила детство, мирные летние деньки на Миссисипи и сама удивилась, как это ей удалось угодить в такую передрягу. Даже нельзя сообщить о себе родителям — письма и звонки могут перехватить. А теперь предстоит удирать от человека, который стал для нее чуть ли не всем. Наступит этому конец или нет?Она представила, как приезжает в незнакомый город, пытается устроиться в очередной развалюхе и тщательно обучает Сэмми только что придуманной лжи: новому маминому имени и новому прошлому. И пытается объяснить, почему у мамочки снова изменился цвет волос и глаз.Как все это надоело! Мередит бесцельно бродила по дому и горестно размышляла о своей разбитой жизни. И вдруг на кухонном подоконнике заметила молоток Хита. Она сомкнула пальцы на ручке — дерево было до блеска отполировано его ладонью. И как бы это ни показалось сентиментально и глупо, решила стащить молоток. Увезти с собой, чтобы напоминал о любимом человеке.Господи, что с ней приключилось? Полюбить человека, которому не можешь довериться!
Сандерс закинул в рот три таблетки антацида, откинулся на подушки и нажал на телефоне в номере мотеля «девятку» для выхода во внешнюю телефонную сеть. Он звонил по кредитной карточке в Нью-Йорк. Глен Календри ответил после четвертого сигнала, и Сандерсу показалось, что он недоволен.— Я не вовремя, босс?— Нет. — Календри прикрыл телефонную трубку, и пока избавлялся от посетителя, его голос доносился как из пустого бочонка.А Аллен от нечего делать ковырял пальцем дерматиновый переплет лежащей на ночном столике Библии и думал: неужели у кого-то хватило терпения открыть эту книгу? По его разумению, люди в мотель приезжали либо отдохнуть, либо заняться сексом, а никак не для религиозных бдений.— О'кей, слушаю, — прогудел Глен.Аллен скрестил ноги и уставился на большой палец, носок на котором почти прохудился.— Сегодня мы наконец сумели ее идентифицировать.— Это она?— Без сомнений.Календри рассмеялся. Босс был очень доволен.— Я знал. Попалась, шлюха! Но ты уверен, что это моя внучка?Аллен быстро пересказал события последнего дня.— Дельгадо не сомневается. Он видел и женщину, и ребенка с близкого расстояния.— Боже, почему этот идиот не подал жалобу и не избавился от собаки? Пса тут же бы изолировали.— Слишком рискованно, — возразил Аллен. — Стали бы выяснять его личность. А Дегальдо ездил на взятой напрокат машине. Все были так расстроены из-за собаки, что не посмотрели на номера. Но могли бы проверить, полезь он на рожон. Уберем псину, когда придет время. Меньше риска и хлопот.Катендри вздохнул, потом усмехнулся:— Что ж, главное сделано. Мы ее нашли. Так? Вернуть внучку — теперь дело времени.Сандерс вспомнил, какой была Мэри Календри, когда только что вышла замуж за Дэна: недавно из колледжа, свежая, с лучистыми глазами. От ее улыбки все вокруг, казалось, становилось светлее. А через месяц превратилась в старуху. Глаза погасли, улыбка стала вымученной, на лице толстый слой макияжа, чтобы скрыть синяки. И еще вспомнил, как она напрягалась и начинала нервничать, когда в комнате появлялся Дэн.Аллен не претендовал на святость. Бог ты мой! Он совершал такое, что другим могло привидеться только в кошмарах. Но никогда не колотил свою жену и не измывался над детьми. Ему было жаль Мэри Календри — и тогда, и теперь. Неужели она так глупа, что решила противиться Глену и надеется остаться в живых! Но тот, кто вовлечен в их организацию, попался раз и навсегда. Выйти из нее можно только вперед ногами.— Босс, каким образом вы хотите, чтобы мы ее вытащили? И когда? Глава 16 На следующее утро Мередит быстро съездила в банк и усадила Сэмми за кухонный стол делать розочки из бумаги. И пока дочь билась, стараясь из красных квадратиков соорудить при помощи булавок нечто отдаленно напоминающее цветы, мать принесла из сарая картонки и, проскользнув в спальню девочки, упаковала ее вещи и сложила коробки в шкаф.А когда Сэмми задремала, сняла с полок все непортящиеся продукты и тоже положила в картонки. Оставила только две банки консервированного супа, решив, что этого хватит на обед перед бегством из города.Убедившись, что дочка крепко уснула, она отнесла вещи в машину, как можно плотнее набив багажник, чтобы оставить побольше места в салоне. Покончив с этим, еще раз проверила масло в моторе и трансмиссии.Пока Мередит возилась с вещами, время подошло к двум, и она начала расхаживать по дому, то и дело поглядывая на часы. Нервы были напряжены до предела: заседание комиссии вот-вот должно начаться. На душе скребли кошки, и от волнения ее била дрожь, кожа покрылась мурашками.Уже раз десять она собиралась идти к дому Хита и выводить ротвейлера из псарни. Тогда еще до того, как шериф позвонит, она уедет и будет далеко, прежде чем он вечером вернется домой и обнаружит пропажу. Останавливала только слабая-слабая надежда, что комиссия все-таки простит Голиафа. Хит так любил пса…Около половины третьего Мередит вспомнила, что закрутилась и забыла написатьпрощальную записку Хиту. Непростительно вот так исчезнуть, ничего не объяснив. Следующие сорок минут Мередит провела за столом, мучительно подбирая нужные слова. Ей столько всего хотелось сказать, но ничего не получалось.Наконец она поблагодарила его за то, что он был таким хорошим другом и ей, и Сэмми. И попыталась рассказать, почему украла собаку. Однако, перечитав, поняла, что ее поступок может показаться легкомысленным, даже безответственным. А если машина сломается в пути, то и безумным. Но Мередит не могла поступить иначе.Она запечатала конверт в десять минут четвертого. Хит не звонил. Мередит не могла поверить, что он мог забыть: этот человек знал, что она нервничает, расхаживает по дому и с нетерпением ждет решения комиссии. Значит, спор о судьбе Голиафа затянулся — может быть, оттого, что шериф так горячо защищал собаку.В половине четвертого она уже была вне себя. Если Хит не позвонит через пять минут, придется забирать собаку и бежать. Неужели он сам едет домой, чтобы сообщить плохие вести?Эта мысль подтолкнула ее к действию. Если собаке вынесен смертный приговор, Хит, без сомнения, приведет его в исполнение немедленно. Тянуть время — только продлевать агонию. Что, если он уже в пути?Мередит бросилась в спальню, намереваясь разбудить Сэмми. Теперь ее план был таков: посадить девочку в машину, заехать за Голиафом и покинуть город прежде, чем Хит успеет их остановить.Но Сэмми в кроватке не оказалось.Мередит заглянула сначала в ванную, потом в свою спальню.— Сэмми, родная, ты где?Никакого ответа. Мередит быстро обшарила остальные комнаты, вернулась обратно, заглянула под кровати и в шкафы, но дочери нигде не обнаружила. Выбежала во двор и быстро оглядела все вокруг.— Сэмми!Не получив ответа и на этот раз, Мередит почувствовала первые приступы паники. В последний раз она видела девочку крепко спящей в кроватке. Неужели дочь проснулась, когда она грузила машину? Мередит стала вспоминать, что делала. Зашла на несколько минут в сарай, чтобы взять воронку. Может быть, Сэмми в это время вышла из дома и, не найдя мать во дворе, пошла ее искать? В это трудно было поверить: Сэмми еще ни разу не покидала двора.«Успокойся, — приказала себе Мередит. — Даже робкий ребенок иногда убегает. А Сэмми в последнее время стала намного смелее».Она обошла двор, уже собиралась вернуться в дом и снова осмотреть комнаты, когда ее взгляд задержался на доме шерифа. Голиаф! Он был заперт на псарне. Наверное, девочка убежала, чтобы навестить друга.Решив, что так оно и есть, Мередит кинулась к шоссе. Но ее сердце оборвалось, когда еще с подъездной дорожки она заметила лежащего в конуре Голиафа. Сэмми рядом не было.— Доченька! — крикнула она что было сил.Снова никакого ответа, только шепот послеполуденного ветерка в кронах деревьев. Мередит уже повернула к дому, но тут увидела на пастбище красное пятно. О Боже! На мгновение она окаменела, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Только смотрела и чувствовала, как сердце подкатило к самому горлу. Неужели Сэмми перелезла через забор и лежит теперь в траве?Мередит считала, что дочь боится коров и никогда не решится к ним приблизиться. Но иногда дети становятся настолько рассеянными, что ничего не замечают вокруг. Она сама много раз читала, как в погоне за мячом ребенок выскакивал под самые колеса мчащейся машины.Сэмми нравились бабочки, и время от времени она пыталась их ловить. Может, и сейчас погналась за какой-нибудь на пастбище?Мередит бросилась бежать, но не сводила глаз с ярко-красного мазка на траве. Ее девочка! Коровы на этом пастбище считались опасными. Они привыкли пастись на свободе и легко пугались людей.Мередит побежала по полю. А когда достигла красной кляксы, совершенно задохнулась — дыхание прерывистыми толчками вырывалось изо рта. Клевер? Это всего лишь клевер! Она не верила глазам. Мчаться так далеко, умирая от страха, и найти только горстку цветов!Несчастная женщина обернулась и оглядела пастбище. На соседнем выгоне прямо за ее домом виднелось еще одно красное пятно. Снова клевер. А вдруг дочь лежит раненая и беспомощная в траве? И Мередит снова побежала.На середине выгона нога угодила в борозду, лодыжка подвернулась и Мередит упала, больно ударившись головой. В глазах потемнело, и на черном фоне заплясали яркие искры. Какое-то мгновение она не могла подняться, только судорожно ловила ртом воздух. А когда боль отпустила, поднялась на колени, оперлась о землю руками, встала и, покачиваясь, пошла вперед.Острые колючки рвали одежду и кожу, когда перелезала через проволоку. Но Мередит не чувствовала боли. Вперед! Вперед! Но вот наконец и добралась до красного пятна. Клевер!Мередит медленно оглядела поле: его до горизонта испещряли красные соцветия. Но что, если одно из этих пятен не клевер? Коровы были не единственной опасностью. В траве водились гремучие змеи. Вдруг Сэмми потеряла сознание и лежит незамеченная? Она может умереть…
Хит машинально повернул на Герефорд-лейн: он управлял машиной почти автоматически и думал, как бы поаккуратнее сообщить Мередит, что комиссия постановила уничтожить Голиафа. Она будет плакать. Черт! Удержаться бы самому! И конечно, будет протестовать. Этого он опасался больше всего, потому что какая-то его часть была готова стукнуть кулаком и послать комиссию к дьяволу — ведь Голиаф столько раз рисковал жизнью!С другой стороны, в глубине души он прекрасно понимал, что это решение было единственно возможным. Он знал это с того самого момента, как увидел руку коммивояжера. Только недавно в «Новостях» показывали, как задержанный за хранение наркотиков человек подал иск на триста миллионов долларов за то, что, пока он находился в наручниках, его укусила полицейская собака. Значит, и из-за Голиафа округ может понести колоссальный ущерб.Прямо впереди кто-то брел по дороге. Так далеко от города пешеходов почти не бывает. Подъехав ближе, Хит узнал миниатюрную фигуру и темные волосы. Мередит! Он ударил по тормозам и, заставив машину клюнуть носом, остановился прямо перед ней. Она не узнала его и ковыляла дальше. И Хит понял: что-то стряслось.Мередит наконец сообразила, что рядом остановился автомобиль, заглянула в окно и, радостно вскрикнув, прильнула к дверце. Ее лицо было в грязи, и темные дорожки от слез сбегали вниз по щекам.— Мерри, ради Бога?..Хит посмотрел на нее и осекся. Один ее глаз был карим, как обычно, но другой — небесно-голубым. Господь Вседержитель! Хит проморгался, решив, что его ослепило солнце. Но глаз по-прежнему оставался голубым.Голос Мередит звенел в ушах, но не доходил до сознания. Он был настолько поражен, что слушал, но ничего не понимал. Только во все глаза смотрел на нее. И тут заметил, что взъерошенная ветром грива темных волос будто съехала набок.Его точно ударили под дых кулаком: эта женщина с их первой встречи носила темные контактные линзы и парик. И сейчас из-под темных локонов, которые он так любил, пробивались светлые волосы.Что же еще в ней фальшивого?Хит невольно посмотрел на ее грудь, которая всегда казалась немного полной для такой миниатюрной женщины. И кое-чего не увидел. Ветерок прижимал ткань к ее телу, и соски должны были образовывать на ее груди острые пики. Ничего. Это означало, что Мередит носила бюстгальтер на подкладке.Шериф с горечью ощутил, что предан. Неделями медленно и неуклонно влюблялся в эту женщину, а оказалось, что она все время лгала. Но вот Мередит сказала нечто, пробившееся сквозь красный туман его гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38