можно поднимать. И, поднеся ко рту рацию, услышал отчетливый гортанный звук. Как будто кому-то внезапно выпустили кишки.
Карвер нащупал висящую на плече винтовку и произнес в рацию:
— В чем дело, ребята? Что за шутки?
В ответ раздалось лишь шипение. Карвер схватил винтовку, резко дернул за цепь. Потом еще раз, пытаясь дать им понять, мол, возникли проблемы.
Поддон дернулся, приподнялся до уровня глаз и замер.
Карвер вновь всмотрелся в темноту туннеля. Небо вверху озарилось очередной вспышкой молнии, и тут Карвер заметил, что кто-то движется в его сторону.
Недоразумение
Дверь лаборатории с шумом растворилась, послышался запоздалый громкий стук, и на пороге появилась рыжеволосая женщина в джинсах и футболке.
— Джона Хаккетта среди вас, случайно, нет?
Хаккетт сильно удивился.
— Есть. Это я.
— Здравствуйте. Я Ребекка Девон, микробиолог. По-моему, произошло какое-то недоразумение. В нашу лабораторию — в другом конце коридора — прислали данные. Нескончаемые потоки цифр.
Хаккетт поднялся со стула.
— Когда?
— Примерно час назад.
Окончательные сведения о кристалле из ЦЕРНа. — Хаккетт сердито взглянул на Ребекку Девон и зашагал к двери. — Я давно их жду. Неужели нельзя было сообщить раньше?
— Гм…— Девон извияюще улыбнулась. — Дело в том, что эти показатели очень похожи на биологические.
Хаккетт резко остановился. Обвел многозначительным взглядом лица коллег.
— Я не ослышался?
— Комплексность — разгадка многих тайн, — подмигнул Скотт.
— Что? А, да. Наверное, ты прав, — согласился Хаккетт.
Мейтсон достал лимон, соединил точки. Нанес такие же на вращающийся в экране его компьютера глобус.
— Это какая-то машина, — пробормотал он.
Хаккетт посмотрел на монитор.
— Полагаешь, все эти места взаимосвязаны?
— Не сомневаюсь.
— Это головоломка. Общемирового масштаба.
— Можно подумать, древние понасочиняли загадок только для того, чтобы нам в предсмертный час было чем заняться, — устало произнес появившийся в дверном проеме Боб Пирс.
Извинившись, он потеснил Ребекку и вошел в лабораторию. Она натянуто улыбнулась.
— Здравствуйте.
Пирс не ответил. Приблизившись к Мейтсону, он взял со стола лимон.
— Эй, я еще не нарисовал на нем систему туннелей!
Скотт покачал головой.
— Нет, что-то здесь не так, — сказал он. — Чтобы эти ходы из Египта тянулись в Южную Америку и Антарктику… такое невозможно чисто физически.
— К тому же, — добавила Сара, — тектонические платформы постоянно смещаются. Туннели не просуществовали бы слишком долго: их непременно разорвало бы или затопило.
Пирс поднял лимон.
— Что касается головоломки… — волнуясь, проговорил он. — Пять отдельных мест и целая Земля. В сравнении с Солнцем мы с вами ничтожно малы. Блохи на брюхе слона, точнее, подергивания на блошиных задницах. Нас почти нет. Может, нам и вообще не дано понять, что же происходит на самом деле, увидеть всю картину.
— О чем вы толкуете? — поинтересовалась Ребекка.
Все, как по команде, взглянули на нее.
Хаккетт чуть наклонил в ее сторону голову и бесстрастно произнес:
— Может, продолжите заниматься прерванными делами? Я зайду к вам буквально через минуту.
Ребекка пробормотала слова извинения и удалилась. Хаккетт поднял руку.
— Успокойся, Боб. Связаны ли друг с другом эти места — физически либо как-то иначе, — мы не знаем. Но продвигаться к истине должны, полагаясь на науку. С общими рассуждениями далеко не уедешь.
Пирс потер лоб и содрогнулся, будто от холода.
— Возможно… Простите, я слишком устал…
— Неудивительно. На то, чем ты только что занимался, наверное, тратится уйма сил.
Пирс покачнулся и, когда Новэмбер взяла его под руку и усадила на ближайший стул, даже не попытался сопротивляться.
— Но несмотря ни на что, — пробормотал он, — Солнце — живое, дышащее существо. Просто на то, чтобы произнести единственное слово, не говоря уже о целом предложении, у него уходит четыре миллиона лет. По космическим меркам наша с вами жизнь длится всего мгновение. Мы по-другому воспринимаем реальность…
Хаккетт, на цыпочках продвигаясь к двери, посмотрел на Новэмбер.
— Сварите-ка ему кофейку, — шепотом посоветовал он. — И положите побольше сахара.
— Это Тед! — провозгласила Ребекка, представляя всех друг ДРУгу. — Тед, это Сара и Джон. Тед — специалист по биологии моря. Изучает медуз.
— Ух ты! — воскликнула Сара, улыбаясь. — Должно быть, Ужасно интересные животные.
— По сути, это не животные, — заметил Тед ледяным тоном. — А планктонные морские организмы. Протоплазма. — У Теда были длинные жирные волосы, он носил сандалии. И с первого мгновения производил впечатление человека, не умеющего следить за собой. Кроме того, ему, видимо, и в голову не приходило, что так продолжительно и сердито смотреть человеку в глаза — не совсем прилично, поэтому разговаривать с ним было весьма неловко. — Некоторые из них вообще не отдельные существа, а целый коллектив, который работает, живет и охотится совместно в форме желеобразного образования, то есть, как мы называем, медузы.
— Ага, — ответила Сара, надеясь, что Тед поймет: теперь ей все ясно.
— Тед немного не в духе, я права, Тед? — произнесла Ребекка, пытаясь скрасить холодность коллеги.
Остальные биологи вообще держались в стороне. У всех были длинные волосы, покрытые щетиной подбородки, каждого намного больше интересовали споры в стеклянных колбах, нежели лазутчики из соседней лаборатории.
— Мы когда-то тоже изучали С-60, — мягко и довольно громко сказала Ребекка, подавая сигнал сотоварищам: опасаться нечего, все в порядке. Она подошла к компьютеру и ввела команду «Переслать». — Процесс пошел.
— Спасибо, — ответил Хаккетт несколько снисходительно, может, из подсознательного желания покрасоваться перед Сарой. — А… гм… Вы сказали, что тоже изучали С-60? Но вы ведь микробиолог, вам-то это зачем понадобилось?
— Фуллерены, — охотно начала объяснять Ребекка, — в состоянии посеять жизнь повсюду в космосе. Вы разве не знаете?
С губ Сары слетел вздох.
— Нет, — сказала она, вспоминая руку в туннеле и ежась.
— О-о-о, — нараспев произнесла Ребекка, наблюдая за цифрами наэкране. — Углерод — элемент необыкновенный. А С-60 — воистину поразительная молекула.
— Верно, — согласился Хаккетт. — Он есть и в чернилах, которыми мы пишем, и в нас самих. Может быть газом и присутствовать в человеческом мозге, то есть участвовать в осмыслении самого себя.
— Что кажется особенно удивительным, когда задумываешься о том, насколько углерод ординарен, — добавила Ребекка. — Он входит в состав сотен тысяч соединений.
— Но почему именно углерод-60 в состоянии посеять в космосе жизнь? — спросила Сара.
— Потому что его молекула имеет форму футбольного мяча, — ответила Ребекка с таким видом, будто Саре давно следовало об этом знать.
Та покачала головой.
— Не понимаю…
— На Земле существует три разновидности углерода, — сказала Ребекка. — Какой из них поспособствовал развитию человека? Графит слишком хрупкий. На поверхности алмаза водородный монослой. А сажа, хоть в ней и нет примесей, не имеет формы. С чего же тогда зародилась жизнь? Ответ один: с какого-то иного углеродного соединения. Беспримесного, но в то же время достаточно прочного. С-60 именно такой.
— У вас есть доказательства? — спросила Сара недоверчиво. Недоверчиво, потому что боялась ответа. Боялась, потому как уже этот ответ видела.
— Двадцать лет назад Ципурский и Бусек обнаружили природные фуллерены С-60 и С-70 в шунгитах, — сообщила Ребекка.
Хаккетт изумленно повел бровью.
— Это докембрийский камень, порода, содержащая скрытокристаллический углерод, — пояснила Сара. — Существовал и шестьдесят пять миллионов лет назад, в ту пору, когда вымерли динозавры.
— Совершенно верно, — подтвердила Ребекка. — Вот мы и отправили кое-кого из наших ребят в Институт Макса Планка. Они заставили углерод-60 врезаться в твердую поверхность на скорости семнадцать тысяч миль в час, как если бы он прилетел на астероиде. И что вы думаете? С-60 отскочил от препятствия. Не разрушился, не видоизменился! Уцелел.
— Что же появилось сначала? — протянул Хаккетт задумчиво. — Курица или яйцо углерода-60?
Ребекка оглядела его с ног до головы, как будто внезапно Увидела в новом свете.
Забавная шутка, — сказала она, усмехаясь. — Знаете, почему я приняла ваши данные за биологические? Потому что в них просматривается симметрия, очень похожая на симметрию Жизненных форм. Потом до меня дошло, что речь об углероде, и я все поняла.
Симметрия? — переспросила Сара.
— Жизнь на Земле представлена в двух основных формах, — ответила Ребекка. — В виде двойной спирали — нити ДНК в хромосомах человека и высокоразвитых животных, и футбольного мяча — это вирусы. Конечно, есть еще и брюхоногие моллюски…
— Но ведь молекулы углерода-60 имеют единственную форму — мяча? — перебила ее Сара.
— Вовсе нет, — возразила Ребекка. — Если углерод-60 поместить в электрическое поле, образуются так называемые нанотрубки. Спиралевидные.
Две формы С-60. Две основные формы жизни на Земле. И то и другое возникло на основе углерода.
— Взгляните.
Ребекка прикоснулась к экрану, и на нем появилось изображение молекулы в виде футбольного мяча, рассматриваемой под криоэлектронным микроскопом.
— Это С-60? — спросила Сара.
— Нет, — ответила Ребекка. — Вирус.
— Какой именно?
— Герпетический. Вирус герпеса человека.
— Герпес?
— Угу. Выглядит точно так же, как С-60.
Кристалл и низшая форма жизни. Чем объясняется такое сходство?
— Углерод, из которого развились мы, — загадка, — сказала Ребекка. — Уголь, алмазы — на Земле их до сих пор полнымполно. Теоретически и С-60 должен бы был встречаться повсюду. Но его нет. Почему? — Она помолчала. — На мой взгляд, его и теперь более чем достаточно. Просто он видоизменен. Это мы.
— Джером? Хинкли? Какого черта вы там делаете?
Небо опять осветилось молнией, и Карвер успел разглядеть:
то, что к нему приближалось, хоть и походило по очертаниям на человека, не было ни Джеромом, ни Хинкли.
С каждым шагом оно разрасталось, точно затвердевающая жидкость. Становясь гигантом.
Карвер, попятившись назад, передернул затвор винтовки, спустил курок и полил противника огневым дождем. Пули отскочили, не причинив и капли вреда.
Гигант двинулся дальше.
Карвер в отчаянии взглянул на выход, загороженный поддоном, на котором лежал углерод-60. На кристаллической поверхности кишела тьма прозрачных пауков с усиками и трубчатыми ножками и гигантских стеклянных многоножек. Карвер ужаснулся, заметив, что все это полчище на глазах тает, превращаясь в единый комок. Буквально за несколько мгновений комок принял форму человеческой головы. Его головы.
Она медленно раскрыла глаза, посмотрела на Карвера, а мгновение спустя разжала челюсти и зашипела. Внезапно из прозрачного рта вывалился язык — на нем было выгравировано единственное слово.
Карвер и вскрикнуть не успел, как кристаллическая рука приблизившегося гиганта схватила его за шею и сжала пальцы.
Лицо Карвера побагровело.
Он в отчаянии сжал кулак и что было сил ударил по противнику. И почувствовал, что борется со стеной прочнейшего стекла.
Гигант никак не отреагировал на выходку Карвера. Сильнее сдавливая ему горло, он лишь внимательно смотрел на него.
Эдди на поверхности занервничал. Карвер будто затеял какую-то игру. Прошло почти пятнадцать минут.
С трудом пробираясь к входу в туннель, Эдди кривился: ужасно воняло гнилой травой и ветками.
— Эй, внизу! — прокричал он, заглядывая внутрь. — Что, черт возьми, происходит? — Тишина. — Ответьте же, мать вашу!
Оглянувшись на Балджера, с кем-то увлеченно разговаривавшего по телефону, Эдди опустился на колени и осмотрел цепь. Она внезапно дернулась. Всего раз.
— Ну, наконец-то! Замечательно.
Эдди вернулся к подъемнику и включил его.
Заревел двигатель, и цепь поехала вверх — почему-то слишком быстро. Вырубив машину, Эдди опять торопливо подошел к входу и рукой поднял цепь. Куба С-60 на поддоне не оказалось.
Швырнув его на землю, обескураженный Эдди зашагал к Балджеру, теперь со всех сторон обставленному ноутбуками, телефонами и спутниковыми ресиверами. Разыскав среди моРя игрушек рацию, Эдди попытался выйти на связь с Карвером.
— Карвер, что там у вас? Какие-то проблемы? Мы теряем кучу времени. — Молчание. — Черт знает что такое! — Он повернулся к Балджеру. — Джек?
Балджер продолжал телефонный разговор.
— Джек?
Эдди коснулся плеча Балджера и страшно удивился, когда тот вздрогнул, будто напуганный ребенок.
— Чего тебе? — проворчал Балджер, озлобленно выпуская сигаретный дым.
Эдди большим пальцем указал на туннель.
— Я спущусь вниз. По-моему, у Карвера что-то стряслось.
— Хорошо, — ответил Балджер, отворачиваясь.
Эдди пробежал под дождем к отверстию в земле и полез в туннель.
Резиденция Папы.
Второй этаж.
Ватикан
— Говоришь, микроскопические роботы? А какие они выполняют задачи? И из чего сделаны, если настолько малы?
— Из углерода, — ответил Балджер, перекрикивая шум двигателей. — Они выполнят любую задачу, какую перед ними ни поставишь. Смогут вырезать раковую опухоль. Вылечить повреждение внутренних тканей. Собрать микросхему из отдельных атомов…
— Те, которые сейчас у тебя, умеют делать все, что ты перечисляешь?
— Нет, какие программы заложены в этих, я, конечно, не знаю, просто привожу примеры. Все, что от нас сейчас требуется, — это произвести над ними в лаборатории обратное проектирование.
— Не понимаю.
— Джей, найди видеоприставку, тогда я все тебе покажу, — грубо потребовал Балджер.
В офисе Папы Римского президент Соединенных Штатов, президент и главный исполнительный директор корпорации «Рола» Рипли Торн и только что прибывший руководитель Иерусалима беседовали за чаем. Сам Папа в блестящей мантии сидел за письменным столом.
Речь шла о гораздо более серьезных, чем микромашины, вещах. О том, что Атлантида грозила коренным образом изменить существующие устои. Сильных мира сего это пугало.
А голос Хоутона, слишком громко болтавшего по телефону в соседнем кабинете, разумеется, раздражал.
— Простите, мистер Хоутон, но, пожалуйста, говорите потише, — спокойно и терпеливо обратился к нему высокий священник. — Я отец Макрэк, один из помощников Папы.
— Он простит меня, — грубо отрезал Хоутон. Роджер Фергюс Макрэк в изумлении замер. — В конце концов, это его работа.
— Джей? Джей, ты меня слышишь? — хрипло произнес Балджер.
— Да-да, — ответил Хоутон.
Фергюс указал ему на письменный стол, удаленный от двери на несколько ярдов.
— Когда будете готовы вновь присоединиться к обсуждению, можете войти, — сказал он.
Хоутон даже не посмотрел на него. Стремительно зашагал к столу, на котором увидел приставку. Вскоре все его внимание сосредоточилось на изображениях необычных штуковин типа насекомых, появившихся на экране.
— Ну и где же роботы? — требовательно спросил он у Балджера.
— Ты смотришь на них.
— Это и есть роботы? Похожи на жуков. Какого они размера?
— Настолько маленькие, что на кончике иглы их уместится сотня тысяч.
— Понятно, — ответил Хоутон, качая головой. Весь смысл Балджеровых слов дошел до него лишь секунду спустя. — О черт.!
Камеры
Клиффорд Мейпл набил в рот свежего табака и взглянул на одного из подчиненных, тоже вошедшего полюбоваться подземной пещерой.
Подобно катакомбе под готическим собором, громадное пространство сохраняло первозданные размеры благодаря колоссальным каменным аркам на квадратных столбах со стороной в сорок футов — они удерживали на себе вес восьми огромных наземных пирамид. По залу вились восемь дорожек, поднимавшихся на десять футов. Каждая вела в отдельную кристаллическую камеру. Над камерами висело по исполинской пирамиде, тоже из О60.
На потолке над пирамидами виднелись спиральные каменные ходы, исчезавшие во мгле. Они уходили внутрь пирамид на поверхности.
— Такое ощущение, что я смотрю на кишки двигателя «Ви-8», — сказал Мейпл. — Странно.
В одной из камер уже суетились его люди, придумывая, каким бы образом открепить ее и опустить на пол. Находиться там было весьма опасно, тем более что земля вдруг опять содрогнулась.
Мейпл выплюнул пережеванный табак.
— Молитесь, чтобы эти хреновины не обрушились прямо на нас! — крикнул он.
Посередине каждой из четырех стен темнел вход в просторный туннель. Сквозь один команда Мейпла сюда и явилась. Теперь из каждого на пол катакомбы текла мутная вода, точно предупреждая, что грядет наводнение.
— Где запропастился чертов Карвер? — недовольно проворчал Мейпл, взглянув на часы. — Ну что, когда приступим к работе? — обратился он к людям в камере.
— Без корпускулярного пучка не обойтись, сэр. Эта ерунда слишком уж прочная, ничем другим ее не разрежешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Карвер нащупал висящую на плече винтовку и произнес в рацию:
— В чем дело, ребята? Что за шутки?
В ответ раздалось лишь шипение. Карвер схватил винтовку, резко дернул за цепь. Потом еще раз, пытаясь дать им понять, мол, возникли проблемы.
Поддон дернулся, приподнялся до уровня глаз и замер.
Карвер вновь всмотрелся в темноту туннеля. Небо вверху озарилось очередной вспышкой молнии, и тут Карвер заметил, что кто-то движется в его сторону.
Недоразумение
Дверь лаборатории с шумом растворилась, послышался запоздалый громкий стук, и на пороге появилась рыжеволосая женщина в джинсах и футболке.
— Джона Хаккетта среди вас, случайно, нет?
Хаккетт сильно удивился.
— Есть. Это я.
— Здравствуйте. Я Ребекка Девон, микробиолог. По-моему, произошло какое-то недоразумение. В нашу лабораторию — в другом конце коридора — прислали данные. Нескончаемые потоки цифр.
Хаккетт поднялся со стула.
— Когда?
— Примерно час назад.
Окончательные сведения о кристалле из ЦЕРНа. — Хаккетт сердито взглянул на Ребекку Девон и зашагал к двери. — Я давно их жду. Неужели нельзя было сообщить раньше?
— Гм…— Девон извияюще улыбнулась. — Дело в том, что эти показатели очень похожи на биологические.
Хаккетт резко остановился. Обвел многозначительным взглядом лица коллег.
— Я не ослышался?
— Комплексность — разгадка многих тайн, — подмигнул Скотт.
— Что? А, да. Наверное, ты прав, — согласился Хаккетт.
Мейтсон достал лимон, соединил точки. Нанес такие же на вращающийся в экране его компьютера глобус.
— Это какая-то машина, — пробормотал он.
Хаккетт посмотрел на монитор.
— Полагаешь, все эти места взаимосвязаны?
— Не сомневаюсь.
— Это головоломка. Общемирового масштаба.
— Можно подумать, древние понасочиняли загадок только для того, чтобы нам в предсмертный час было чем заняться, — устало произнес появившийся в дверном проеме Боб Пирс.
Извинившись, он потеснил Ребекку и вошел в лабораторию. Она натянуто улыбнулась.
— Здравствуйте.
Пирс не ответил. Приблизившись к Мейтсону, он взял со стола лимон.
— Эй, я еще не нарисовал на нем систему туннелей!
Скотт покачал головой.
— Нет, что-то здесь не так, — сказал он. — Чтобы эти ходы из Египта тянулись в Южную Америку и Антарктику… такое невозможно чисто физически.
— К тому же, — добавила Сара, — тектонические платформы постоянно смещаются. Туннели не просуществовали бы слишком долго: их непременно разорвало бы или затопило.
Пирс поднял лимон.
— Что касается головоломки… — волнуясь, проговорил он. — Пять отдельных мест и целая Земля. В сравнении с Солнцем мы с вами ничтожно малы. Блохи на брюхе слона, точнее, подергивания на блошиных задницах. Нас почти нет. Может, нам и вообще не дано понять, что же происходит на самом деле, увидеть всю картину.
— О чем вы толкуете? — поинтересовалась Ребекка.
Все, как по команде, взглянули на нее.
Хаккетт чуть наклонил в ее сторону голову и бесстрастно произнес:
— Может, продолжите заниматься прерванными делами? Я зайду к вам буквально через минуту.
Ребекка пробормотала слова извинения и удалилась. Хаккетт поднял руку.
— Успокойся, Боб. Связаны ли друг с другом эти места — физически либо как-то иначе, — мы не знаем. Но продвигаться к истине должны, полагаясь на науку. С общими рассуждениями далеко не уедешь.
Пирс потер лоб и содрогнулся, будто от холода.
— Возможно… Простите, я слишком устал…
— Неудивительно. На то, чем ты только что занимался, наверное, тратится уйма сил.
Пирс покачнулся и, когда Новэмбер взяла его под руку и усадила на ближайший стул, даже не попытался сопротивляться.
— Но несмотря ни на что, — пробормотал он, — Солнце — живое, дышащее существо. Просто на то, чтобы произнести единственное слово, не говоря уже о целом предложении, у него уходит четыре миллиона лет. По космическим меркам наша с вами жизнь длится всего мгновение. Мы по-другому воспринимаем реальность…
Хаккетт, на цыпочках продвигаясь к двери, посмотрел на Новэмбер.
— Сварите-ка ему кофейку, — шепотом посоветовал он. — И положите побольше сахара.
— Это Тед! — провозгласила Ребекка, представляя всех друг ДРУгу. — Тед, это Сара и Джон. Тед — специалист по биологии моря. Изучает медуз.
— Ух ты! — воскликнула Сара, улыбаясь. — Должно быть, Ужасно интересные животные.
— По сути, это не животные, — заметил Тед ледяным тоном. — А планктонные морские организмы. Протоплазма. — У Теда были длинные жирные волосы, он носил сандалии. И с первого мгновения производил впечатление человека, не умеющего следить за собой. Кроме того, ему, видимо, и в голову не приходило, что так продолжительно и сердито смотреть человеку в глаза — не совсем прилично, поэтому разговаривать с ним было весьма неловко. — Некоторые из них вообще не отдельные существа, а целый коллектив, который работает, живет и охотится совместно в форме желеобразного образования, то есть, как мы называем, медузы.
— Ага, — ответила Сара, надеясь, что Тед поймет: теперь ей все ясно.
— Тед немного не в духе, я права, Тед? — произнесла Ребекка, пытаясь скрасить холодность коллеги.
Остальные биологи вообще держались в стороне. У всех были длинные волосы, покрытые щетиной подбородки, каждого намного больше интересовали споры в стеклянных колбах, нежели лазутчики из соседней лаборатории.
— Мы когда-то тоже изучали С-60, — мягко и довольно громко сказала Ребекка, подавая сигнал сотоварищам: опасаться нечего, все в порядке. Она подошла к компьютеру и ввела команду «Переслать». — Процесс пошел.
— Спасибо, — ответил Хаккетт несколько снисходительно, может, из подсознательного желания покрасоваться перед Сарой. — А… гм… Вы сказали, что тоже изучали С-60? Но вы ведь микробиолог, вам-то это зачем понадобилось?
— Фуллерены, — охотно начала объяснять Ребекка, — в состоянии посеять жизнь повсюду в космосе. Вы разве не знаете?
С губ Сары слетел вздох.
— Нет, — сказала она, вспоминая руку в туннеле и ежась.
— О-о-о, — нараспев произнесла Ребекка, наблюдая за цифрами наэкране. — Углерод — элемент необыкновенный. А С-60 — воистину поразительная молекула.
— Верно, — согласился Хаккетт. — Он есть и в чернилах, которыми мы пишем, и в нас самих. Может быть газом и присутствовать в человеческом мозге, то есть участвовать в осмыслении самого себя.
— Что кажется особенно удивительным, когда задумываешься о том, насколько углерод ординарен, — добавила Ребекка. — Он входит в состав сотен тысяч соединений.
— Но почему именно углерод-60 в состоянии посеять в космосе жизнь? — спросила Сара.
— Потому что его молекула имеет форму футбольного мяча, — ответила Ребекка с таким видом, будто Саре давно следовало об этом знать.
Та покачала головой.
— Не понимаю…
— На Земле существует три разновидности углерода, — сказала Ребекка. — Какой из них поспособствовал развитию человека? Графит слишком хрупкий. На поверхности алмаза водородный монослой. А сажа, хоть в ней и нет примесей, не имеет формы. С чего же тогда зародилась жизнь? Ответ один: с какого-то иного углеродного соединения. Беспримесного, но в то же время достаточно прочного. С-60 именно такой.
— У вас есть доказательства? — спросила Сара недоверчиво. Недоверчиво, потому что боялась ответа. Боялась, потому как уже этот ответ видела.
— Двадцать лет назад Ципурский и Бусек обнаружили природные фуллерены С-60 и С-70 в шунгитах, — сообщила Ребекка.
Хаккетт изумленно повел бровью.
— Это докембрийский камень, порода, содержащая скрытокристаллический углерод, — пояснила Сара. — Существовал и шестьдесят пять миллионов лет назад, в ту пору, когда вымерли динозавры.
— Совершенно верно, — подтвердила Ребекка. — Вот мы и отправили кое-кого из наших ребят в Институт Макса Планка. Они заставили углерод-60 врезаться в твердую поверхность на скорости семнадцать тысяч миль в час, как если бы он прилетел на астероиде. И что вы думаете? С-60 отскочил от препятствия. Не разрушился, не видоизменился! Уцелел.
— Что же появилось сначала? — протянул Хаккетт задумчиво. — Курица или яйцо углерода-60?
Ребекка оглядела его с ног до головы, как будто внезапно Увидела в новом свете.
Забавная шутка, — сказала она, усмехаясь. — Знаете, почему я приняла ваши данные за биологические? Потому что в них просматривается симметрия, очень похожая на симметрию Жизненных форм. Потом до меня дошло, что речь об углероде, и я все поняла.
Симметрия? — переспросила Сара.
— Жизнь на Земле представлена в двух основных формах, — ответила Ребекка. — В виде двойной спирали — нити ДНК в хромосомах человека и высокоразвитых животных, и футбольного мяча — это вирусы. Конечно, есть еще и брюхоногие моллюски…
— Но ведь молекулы углерода-60 имеют единственную форму — мяча? — перебила ее Сара.
— Вовсе нет, — возразила Ребекка. — Если углерод-60 поместить в электрическое поле, образуются так называемые нанотрубки. Спиралевидные.
Две формы С-60. Две основные формы жизни на Земле. И то и другое возникло на основе углерода.
— Взгляните.
Ребекка прикоснулась к экрану, и на нем появилось изображение молекулы в виде футбольного мяча, рассматриваемой под криоэлектронным микроскопом.
— Это С-60? — спросила Сара.
— Нет, — ответила Ребекка. — Вирус.
— Какой именно?
— Герпетический. Вирус герпеса человека.
— Герпес?
— Угу. Выглядит точно так же, как С-60.
Кристалл и низшая форма жизни. Чем объясняется такое сходство?
— Углерод, из которого развились мы, — загадка, — сказала Ребекка. — Уголь, алмазы — на Земле их до сих пор полнымполно. Теоретически и С-60 должен бы был встречаться повсюду. Но его нет. Почему? — Она помолчала. — На мой взгляд, его и теперь более чем достаточно. Просто он видоизменен. Это мы.
— Джером? Хинкли? Какого черта вы там делаете?
Небо опять осветилось молнией, и Карвер успел разглядеть:
то, что к нему приближалось, хоть и походило по очертаниям на человека, не было ни Джеромом, ни Хинкли.
С каждым шагом оно разрасталось, точно затвердевающая жидкость. Становясь гигантом.
Карвер, попятившись назад, передернул затвор винтовки, спустил курок и полил противника огневым дождем. Пули отскочили, не причинив и капли вреда.
Гигант двинулся дальше.
Карвер в отчаянии взглянул на выход, загороженный поддоном, на котором лежал углерод-60. На кристаллической поверхности кишела тьма прозрачных пауков с усиками и трубчатыми ножками и гигантских стеклянных многоножек. Карвер ужаснулся, заметив, что все это полчище на глазах тает, превращаясь в единый комок. Буквально за несколько мгновений комок принял форму человеческой головы. Его головы.
Она медленно раскрыла глаза, посмотрела на Карвера, а мгновение спустя разжала челюсти и зашипела. Внезапно из прозрачного рта вывалился язык — на нем было выгравировано единственное слово.
Карвер и вскрикнуть не успел, как кристаллическая рука приблизившегося гиганта схватила его за шею и сжала пальцы.
Лицо Карвера побагровело.
Он в отчаянии сжал кулак и что было сил ударил по противнику. И почувствовал, что борется со стеной прочнейшего стекла.
Гигант никак не отреагировал на выходку Карвера. Сильнее сдавливая ему горло, он лишь внимательно смотрел на него.
Эдди на поверхности занервничал. Карвер будто затеял какую-то игру. Прошло почти пятнадцать минут.
С трудом пробираясь к входу в туннель, Эдди кривился: ужасно воняло гнилой травой и ветками.
— Эй, внизу! — прокричал он, заглядывая внутрь. — Что, черт возьми, происходит? — Тишина. — Ответьте же, мать вашу!
Оглянувшись на Балджера, с кем-то увлеченно разговаривавшего по телефону, Эдди опустился на колени и осмотрел цепь. Она внезапно дернулась. Всего раз.
— Ну, наконец-то! Замечательно.
Эдди вернулся к подъемнику и включил его.
Заревел двигатель, и цепь поехала вверх — почему-то слишком быстро. Вырубив машину, Эдди опять торопливо подошел к входу и рукой поднял цепь. Куба С-60 на поддоне не оказалось.
Швырнув его на землю, обескураженный Эдди зашагал к Балджеру, теперь со всех сторон обставленному ноутбуками, телефонами и спутниковыми ресиверами. Разыскав среди моРя игрушек рацию, Эдди попытался выйти на связь с Карвером.
— Карвер, что там у вас? Какие-то проблемы? Мы теряем кучу времени. — Молчание. — Черт знает что такое! — Он повернулся к Балджеру. — Джек?
Балджер продолжал телефонный разговор.
— Джек?
Эдди коснулся плеча Балджера и страшно удивился, когда тот вздрогнул, будто напуганный ребенок.
— Чего тебе? — проворчал Балджер, озлобленно выпуская сигаретный дым.
Эдди большим пальцем указал на туннель.
— Я спущусь вниз. По-моему, у Карвера что-то стряслось.
— Хорошо, — ответил Балджер, отворачиваясь.
Эдди пробежал под дождем к отверстию в земле и полез в туннель.
Резиденция Папы.
Второй этаж.
Ватикан
— Говоришь, микроскопические роботы? А какие они выполняют задачи? И из чего сделаны, если настолько малы?
— Из углерода, — ответил Балджер, перекрикивая шум двигателей. — Они выполнят любую задачу, какую перед ними ни поставишь. Смогут вырезать раковую опухоль. Вылечить повреждение внутренних тканей. Собрать микросхему из отдельных атомов…
— Те, которые сейчас у тебя, умеют делать все, что ты перечисляешь?
— Нет, какие программы заложены в этих, я, конечно, не знаю, просто привожу примеры. Все, что от нас сейчас требуется, — это произвести над ними в лаборатории обратное проектирование.
— Не понимаю.
— Джей, найди видеоприставку, тогда я все тебе покажу, — грубо потребовал Балджер.
В офисе Папы Римского президент Соединенных Штатов, президент и главный исполнительный директор корпорации «Рола» Рипли Торн и только что прибывший руководитель Иерусалима беседовали за чаем. Сам Папа в блестящей мантии сидел за письменным столом.
Речь шла о гораздо более серьезных, чем микромашины, вещах. О том, что Атлантида грозила коренным образом изменить существующие устои. Сильных мира сего это пугало.
А голос Хоутона, слишком громко болтавшего по телефону в соседнем кабинете, разумеется, раздражал.
— Простите, мистер Хоутон, но, пожалуйста, говорите потише, — спокойно и терпеливо обратился к нему высокий священник. — Я отец Макрэк, один из помощников Папы.
— Он простит меня, — грубо отрезал Хоутон. Роджер Фергюс Макрэк в изумлении замер. — В конце концов, это его работа.
— Джей? Джей, ты меня слышишь? — хрипло произнес Балджер.
— Да-да, — ответил Хоутон.
Фергюс указал ему на письменный стол, удаленный от двери на несколько ярдов.
— Когда будете готовы вновь присоединиться к обсуждению, можете войти, — сказал он.
Хоутон даже не посмотрел на него. Стремительно зашагал к столу, на котором увидел приставку. Вскоре все его внимание сосредоточилось на изображениях необычных штуковин типа насекомых, появившихся на экране.
— Ну и где же роботы? — требовательно спросил он у Балджера.
— Ты смотришь на них.
— Это и есть роботы? Похожи на жуков. Какого они размера?
— Настолько маленькие, что на кончике иглы их уместится сотня тысяч.
— Понятно, — ответил Хоутон, качая головой. Весь смысл Балджеровых слов дошел до него лишь секунду спустя. — О черт.!
Камеры
Клиффорд Мейпл набил в рот свежего табака и взглянул на одного из подчиненных, тоже вошедшего полюбоваться подземной пещерой.
Подобно катакомбе под готическим собором, громадное пространство сохраняло первозданные размеры благодаря колоссальным каменным аркам на квадратных столбах со стороной в сорок футов — они удерживали на себе вес восьми огромных наземных пирамид. По залу вились восемь дорожек, поднимавшихся на десять футов. Каждая вела в отдельную кристаллическую камеру. Над камерами висело по исполинской пирамиде, тоже из О60.
На потолке над пирамидами виднелись спиральные каменные ходы, исчезавшие во мгле. Они уходили внутрь пирамид на поверхности.
— Такое ощущение, что я смотрю на кишки двигателя «Ви-8», — сказал Мейпл. — Странно.
В одной из камер уже суетились его люди, придумывая, каким бы образом открепить ее и опустить на пол. Находиться там было весьма опасно, тем более что земля вдруг опять содрогнулась.
Мейпл выплюнул пережеванный табак.
— Молитесь, чтобы эти хреновины не обрушились прямо на нас! — крикнул он.
Посередине каждой из четырех стен темнел вход в просторный туннель. Сквозь один команда Мейпла сюда и явилась. Теперь из каждого на пол катакомбы текла мутная вода, точно предупреждая, что грядет наводнение.
— Где запропастился чертов Карвер? — недовольно проворчал Мейпл, взглянув на часы. — Ну что, когда приступим к работе? — обратился он к людям в камере.
— Без корпускулярного пучка не обойтись, сэр. Эта ерунда слишком уж прочная, ничем другим ее не разрежешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55