OCR Anita
«Бледна как смерть»: Книжный клуб; Харьков; 2004
ISBN 966-8511-65-4
Аннотация
...Однажды утром двадцатилетняя бетани покидает дом своего возлюбленного-фотографа, оставив ему свою единственную драгоценность – дневник женшины, которая, если верить семейным преданиям, была ее далеким предком. Исчезновение девушки непостижимым образом связано с жившей в середине XIX века Лиззи Сиддал, небесно прекрасной моделью художников-прерафаэлитов, женой Данте Габриэля Россетти, трагическая жизнь которой оборвалась вследствие передозировки настойки опия.
Несчастный случай или самоубийство? Не одно поколение историков бьется над этой загадкой. Удастся ли героям романа раскрыть тайну прекрасной музы Россетти, распутать клубок собственных противоречивых желаний, найти исчезнувшую Бетани, заблудившуюся в мире одиночества и отчаяния, обрести надежду на счастье и уверенность в будущем?
Фиона Маунтин
Бледна как смерть
И мать нашла три красных ягоды,
И сорвала их со стебля,
И сожгла их с первым пением петухов,
Чтобы мой дух не мог являться.
Элизабет Сиддал, «В конце концов»
Посвящается Тиму, Дэниэлу, Джеймсу и моей маме
О, бледная женщина с тяжелыми веками,
Почему твои щеки мертвенно бледны
и о чем боятся проговориться твои глаза?
И женщина ответила мне: «Я бледна, как мертвец,
Потому что мертвый любил меня
и я мечтаю о мертвом».
Артур Симонс, «Бледная женщина»
ОТ РЕДАКТОРА
Часто ли, глядя на картину талантливого художника, мы задумываемся о том, какой замысел, какие чувства он вложил в свое произведение? Как мы воспринимаем живопись? Кто-то моментально привешивает картине ярлычок соответствия определенному стилю или модному направлению в искусстве, у другого чудо понимания и сопереживания рождается в душе... Уверена, второй вариант славянскому сердцу роднее и ближе. Мы умеем ценить богатство и чистоту красок, боготворим женскую прелесть и мужскую строгую красоту, замечаем прекрасное в повседневном и дорожим каждой мелочью, будь то цветущая ветка черемухи или первое любовное послание, храним в сердце каждый фрагмент, из которых впоследствии сложится замысловатая мозаика жизни. Счастливой, трагичной, бурной, эгоистичной или же посвященной служению великим идеалам искусства и любви... С таким же трепетом мы храним воспоминания, лелеем родственные и дружеские связи, бережем чувства. Словом, многие из нас с достоинством и гордостью носят титул неисправимых романтиков.
Именно романтикам и истинным ценителям жанра психологического детектива будет приятно познакомиться с новой книгой талантливой английской писательницы Фионы Маунтин, в которой настоящее и будущее героев тесно переплетено с судьбами далеких предков, а украшением сюжета является переосмысленная автором легенда-быль о любви Данте Габриэля Россетти, поэта и одного из талантливейших художников-прерафаэлитов, к Элизабет Сиддал, вдохновившей его на создание волнующей галереи женских образов, пламенно-страстных и мечтательно-грустных.
Следует заметить, что, выбрав в качестве эталона манеру великих итальянских мастеров эпохи Раннего Возрождения, которая привлекала искренностью чувства, чистотой и простотой форм, пытливым отношением к миру, члены созданного в 1848 году «Братства прерафрэлитов» привнесли в английское искусство нечто ранее ему несвойственное, создали собственный оригинальный стиль – символический, декоративный, полный мистических отголосков. Краски являлись основой для передачи настроения и чувств, сутью которых были неопределенность и неуловимость. Чистые и ясные, освобожденные от темных тонов, они позволили создать прекрасный мир, наполненный ярким солнечным светом. Мир, населенный божественными образами прекрасных женщин и отголосками неземных чувств...
Не потому ли Данте Габриэля восхищали идеалы платонической любви к небесному женскому образу, воспетому итальянскими поэтами эпохи Возрождения? Петрарка и Лаура, Данте и Беатриче... Лиззи Сиддал, его возлюбленная, непостижимым образом повторила судьбу, уготованную музам великих поэтов. Суждено ли потомкам приподнять завесу тайны над обстоятельствами ее ранней и трагической смерти?
В память об ушедшей возлюбленной Россетти написал волшебную картину «Beata Beatrix» и полотно «Сон Данте», сюжеты которых навеяны мыслями о неразделенной вечной любви и смерти – единых в звездной красоте своей...
«Под аркой жизни, где любовь и смерть,
Ужас и тайна стерегут ее святилище, я увидел
Красоту, восседавшую на троне...»

ПРОЛОГ
Они полагали, что девочка слишком мала для того, чтобы понимать, однако они ошибались. Она понимает, что Шарлотта никогда не вернется и поэтому мама и папа все время такие мрачные, больше никогда не целуются, а только кричат друг на друга, как это происходит сейчас.
Она не поверила, когда папа сказал, что они устроят замечательный праздник и все будет в полном порядке. Солнце ярко светит и танцует на водной глади. Но теперь она знает, что самые плохие вещи могут происходить и в самые хорошие дни.
Так много ромашек – она никогда не сможет сорвать все до единой. Она дергает еще одну. Розовые кончики лепестков напоминают ей о том, что Шарлотта украдкой красила ногти, когда мама не видела. Если бы Шарлотта была здесь, она помогла бы сделать самую длинную цепочку из цветов и показала, как соединить ее концы, чтобы получился венок. «Твое имя немного похоже на имя королевы», – сказала она однажды. «А как зовут королеву?» – «Элизабет».
Мама надела красный купальник, ее длинные светлые волосы собраны в пучок. Она спускается к реке с таким видом, будто по-прежнему сердится. Она даже не останавливается, чтобы сказать «Привет».
Но, быть может, выйдя из воды, она с удовольствием возьмет букетик ромашек, чтобы поставить его в маленькую стеклянную вазочку на кухонном столе. Мама всегда улыбается, когда кто-нибудь дарит ей цветы. Даже сейчас.
Вверху, на берегу реки, растут лютики, они красиво сочетаются в букете с ромашками. Желтое и белое. Но не голубое. Как платье, которое было надето на Шарлотте, когда ее нашли лежащей здесь, в траве.
Папа сейчас в воде рядом с мамой, но он полностью одет. Он кричит еще громче, чем прежде. Он хватает маму то за волосы, то за руки, то за шею. Дергает, толкает, тянет. Ее белые руки время от времени появляются из воды, а глаза широко открыты. Она выглядит испуганной, но не произносит ни звука.
Потом ее голова откидывается назад, и волосы рассыпаются. Они плавают по воде, как золотые водоросли.
Он смотрит в сторону берега. Он думает, что маленькая девочка, которая спокойно стоит на берегу реки, закрыв глаза руками, слишком мала, чтобы разобраться в случившемся, но он ошибается. Она знает, что это произошло снова.
Она хочет вернуться домой.
Она прижимает к себе ромашки и бежит.
Бабушка говорит, что папа должен уехать на несколько дней по работе, но, если это так, почему его забирает полицейский? Почему полицейский стоит рядом с ним во время маминых похорон?
Куда бы ни ушли мама и Шарлотта, она хотела бы уйти вместе с ними.
Однажды она это сделает.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Наташа наблюдала, как девушка в старинном платье из темной парчи, расшитом тонкой серебряной нитью, шла босиком по влажной траве к Виндрашу. С венком из диких цветов на волосах, букетом, зажатым в руках, и оборкой юбки, волочащейся по кочковатому лугу, она была похожа на заблудившуюся невесту, растерянную, как если бы она не знала точно, где находится.
Она вошла в воду. Ее длинная юбка поднялась на поверхность, превратившись в огромный кринолин. Сквозь заросли тростника девушка пробиралась к свисающим веткам ивы. Вода и небо были стального цвета, свежий ветер беспрепятственно мчался по открытому пространству от Котсволдс Хиллз вниз, к группе безмолвных серых каменных домов Литтл Бэррингтона. Река была не больше четырех футов шириной, с тихими заводями. Иногда летом Виндраш высыхал до размеров ручейка, но сейчас, в первой половине декабря, он был полноводным. В середине реки поток мчался быстро, образуя воронки и завихрения.
Вскоре вода достигла талии девушки. Ткань промокшего платья стала ей мешать, отчего ее движения стали медленными, как во сне. Она сделала еще один шаг вперед, как будто шагнула с края обрыва в никуда, и неожиданно погрузилась по шею. Когда она легла на спину, положив голову на воду, как на подушку, ее волосы закружились вокруг бледного запрокинутого лица, сделав похожей на русалку.
– Это скоро закончится, Бетани. Больше не будет боли и печали.
Адам Мэйсон стоял на берегу реки в нескольких футах от Наташи. Его голос был мягким, низким, гипнотизирующим.
Бетани разжала пальцы: вода подхватила ромашки, рябчики, незабудки и маки, некоторые запутались в ее волосах и складках мокрого платья, которое, вздувшись пузырями, плавало на поверхности воды.
– Теперь ты никогда не состаришься.
Бетани изогнула шею и слегка приоткрыла губы, как будто собиралась беззвучно спеть свою последнюю песню.
Адам Мэйсон быстро двигался позади штатива. Разрушая чары, щелкнул затвор фотоаппарата.
Наташа поняла, что невольно задержала дыхание. Она быстро сомкнула пальцы вокруг ремешка на шее Бориса – ей хотелось быть уверенной в том, что пес не прыгнет в воду, испортив тем самым фотографию.
– Не стоит беспокоиться, – сказал Адам. – Утопление – самый спокойный путь к смерти.
Легко тебе говорить , – подумала Наташа. – Откуда ты это знаешь? Кто-то вернулся , чтобы рассказать об этом?
Бетани теперь осторожно гребла, и руки ее находились чуть ниже поверхности воды, вне видимости объектива, чтобы поддержать иллюзию движения по течению. С берега же казалось, что сама река осторожно несет ее неподвижное тело.
Однажды Наташа по глупости искупалась зимой в Виндраше. Холод воды бодрил, однако оставаться в ней долго было невозможно. Вспомнились уроки но спасению утопающих, когда-то полученные в бассейне. Кроме того, где-то в ящиках пылилась и золотая медаль, завоеванная на соревнованиях по плаванью. Наташа подумала, не снять ли туфли, так, на всякий случай.
Она взглянула на Адама Мэйсона, который слишком лениво, как ей показалось, наводил фокус фотоаппарата и устанавливал угол штатива для того, чтобы начать следующий цикл снимков. Cо светлыми кудрявыми волосами, одетый в черные джинсы и куртку, он выглядел так, будто лег спать на рассвете и постоянно жил на кофеине. Его лицо было почти таким же бледным, как лицо девушки. Оба они имели худощавое телосложение, только он был крепче, выносливее.
– Отлично, – сказал Адам.
Бетани перевернулась в воде и поплыла к берегу.
Это была одна из самых необычных встреч Наташи с потенциальным клиентом. Бетани Маршалл связалась с ней всего неделю назад, сказала, что приезжает в Котсволдс для фотосъемок, и предложила провести какое-то время вместе, чтобы обсудить возможность проведения исследования истории ее семьи. До этой минуты Наташе не представилось случая поговорить с ней об этом. Хотя она не слишком и торопилась. Ее стол был завален работой – свидетельства и родословные ожидали сортировки, но все они могли еще подождать. Сейчас она была рада побыть на свежем воздухе, как можно дальше от своего дома.
Бетани вышла из воды. С волос и платья стекала вода, губы стали почти синими, как у призрака человека, погибшего при кораблекрушении.
– У нас получилось, – сказал Адам, глядя поверх фото аппарата. Он на мгновение задержал взгляд на Бетани. – На этих снимках ты выглядишь действительно красивой.
Он сказал это, понизив голос до интимной глубины, как будто они с Бетани были наедине и никто больше не мог его услышать.
В ответ Бетани улыбнулась. Она выглядела потрясенной, как будто опыт оказался слишком реалистичным. Она могла бы замерзнуть до смерти, если бы не была осторожна.
Наташа схватила полотенце, лежавшее на земле, и передала девушке.
– Разрешите, я помогу вам снять платье.
– Спасибо.
Бетани промокнула концы волос и медленно повернулась к ней спиной. Расстегивая десятки крошечных кнопок, крючков и петелек, Наташа почувствовала, что девушка дрожит.
– Это было интересно! Я думала, фотограф просто попросит вас улыбнуться.
– Адам говорит, что сделать все по-настоящему можно, если войдешь в роль, как актриса.
– Это репродукция «Офелии » Миллеса, не так ли?
– Да.
Она вынула из волос пару ромашек. Ногтем пальца проделала аккуратное отверстие в одном из лепестков, маленькое, как ушко иголки.
– Вы учитесь в колледже? – спросила Наташа.
– Я работаю в цветочном магазине. Еще не решила, чем хотела бы заниматься в будущем. – Она вдела одну ромашку в другую. – Мне нравится, что люди всегда улыбаются, когда кто-то дарит им цветы.
Платье упало вокруг ног Бетани, она перешагнула через него, оставшись в белом бюстгальтере и трусиках. На шее у нее был черный шнурок с серебряным кельтским крестиком. Она была маленькой и хрупкой. Ребра и тонкий узор синеватых вен четко просвечивали сквозь бледную кожу. Стоя лицом к Наташе, она завернулась в полотенце.
– Вы, должно быть, думаете, что я сумасшедшая, как Офелия.
Наташа улыбнулась:
– Вовсе нет.
– Спасибо, что пришли. Извините, я заставила вас ждать.
– Никаких проблем.
Бетани нагнулась к вороху помятой одежды, достала просторную черную вельветовую юбку и черную рубашку, потом перекинула крестик на спину.
Наташа вспомнила, что такую одежду она носила, когда была студенткой.
– Я покопалась немного в родословных различных ветвей Маршаллов, – сказала она. – В основном, глочестерширских.
Бетани обхватила себя руками, взглянув через плечо на Адама, затем перевела взгляд на свои босые ноги. Она говорила очень тихо:
– Вам обязательно знать полное имя человека, чтобы исследовать историю его семьи?
– Да, это очень важно. – Наташа надеялась, что не совершила ошибки. Ей хотелось сделать первый шаг и не выглядеть при этом невежливой. – Для начала нужны подробные сведения о матери и об отце.
– Моя фамилия на самом деле не Маршалл.
Наташе пришлось приложить некоторое усилие, чтобы удержаться от вопроса: «А как же на самом деле тебя зовут? » Опыт научил ее, что молчанием можно скорее добиться ответа.
Однако этого не случилось. Бетани подняла руки, чтобы убрать мокрые волосы с шеи. Потом посмотрела на небо, на появившийся там тусклый серп луны, хотя был еще полдень.
– А вы знаете, что лунатик буквально означает «ударенный луной»? Считается, что именно лунный свет сводит с ума. Это вполне вероятно, если задуматься. Луна управляет приливами, а человеческое тело на восемьдесят процентов состоит из воды.
– Думаю, в этом что-то есть.
Наташа гадала, сколько Бетани лет – девятнадцать, или, быть может, чуть больше двадцати? Приблизительно столько, сколько ее сестре Эбби.
– Язычники думают, что луна обладает исцеляющей силой. Может, это означает, что быть немного сумасшедшим – признак здоровья.
Бетани слабо улыбнулась.
– Я лучше схожу за джемпером.
Она сунула ноги в черные матерчатые туфли и направилась к тому месту, где на дороге возле купы деревьев была припаркована машина, темно-серая «Лянча-Дельта».
Адам Мэйсон складывал штатив, упаковывал фотоаппараты.
Наташа осторожно подняла с земли тяжелое платье, расправила юбку, чтобы та поскорее высохла. Вышивка и ткань были превосходными. Похоже, платью было как минимум 150 лет. В те времена, когда королева Виктория еще не ввела в моду белые свадебные платья, такие, без сомнения, надевали только на балы или на свадьбы. Оно заслуживало лучшей участи, чем купание в зимнем Виндраше.
Подойдя к реке, она нагнулась и опустила пальцы в воду. Вода была ледяной. Вода притягивала. Она заставила бы твое сердце бешено колотиться, а кожу сжаться и покалывать. Ты бы почувствовала, как мышцы немеют, а воздух выдавливается из легких. Но через мгновение холод уже не так силен. Остается искрящееся чувство освобождения, оцепенения, успокоения – как будто душа почти покинула твое тело... У Наташи появилось искушение прыгнуть в воду прямо сейчас, не обращая внимания на то, что Адам Мэйсон стоит в нескольких метрах от нее.
Вместо этого она выпрямилась, вынула из кармана запечатанный плотный белый конверт с написанным на нем адресом, в котором лежала рождественская открытка для Маркуса и который так и не был отправлен. Она медленно разорвала его пополам, потом сложила половинки вместе и снова разорвала. Наташа разбросала обрывки по воде, они покачались на поверхности, словно лепестки роз, потом намокли и быстро исчезли, унесенные течением. По древнему обычаю она принесла жертву воде, отдала дань богам реки. Этот конверт почти неделю лежал в кармане, прожигая в нем дырку, вернее, в ее сердце. Уничтожив его таким образом, она почувствовала удовлетворение. По крайней мере в течение десяти секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33