Так мы опустились на кровать и остались лежать на соломенном матраце, тесно прижавшись друг к другу. Не вожделение объединяло нас этой ночью. Мы были не как мужчина и женщина, не как двое желающих друг друга. Мы были чужыми, чьи пути только на короткое время свела судьба, и кто знает о том. Даже если бы Зита не видела черную птицу, едва ли пошли одной и той же дорогой дочь египетского герцога и писец из Сабле. Оживит ли мир наша ананке или нет, Зите и мне не было суждено ничего общего.Чем дольше я думал об этом, тем яснее мне становилось, что она любила прошлой ночью мужчину Армана, а не человека. Что отличало меня от ее суженного Пьера Гренгуара, кроме того обстоятельства, что он открыто демонстрировал свою глупость?Так мы лежали, я не знаю как долго, тихо подле друг друга и делили спокойное тепло наших тел, но не наши чувства, не мысли. Пока Зита отдыхала от ее будоражащего сна и положила свою голову мне на плечо, я спрашивал себя снова и снова, действительно ли я любил ее в проходе хоров. Явно, это было разгоряченное, дрожащее тело, которое возбудило мою похоть и удовлетворило. Но не желал ли я себе втайне, чтобы Колетта была на ее месте?Крик совсем рядом с моим ухом заставил меня испуганно очнуться от моих размышлений.— Там, у окна! — тяжело переводя дыхание сказала Зита и указала рукой.Я рассчитывал на то, чтобы увидеть черную птицу смерти, и схватился в замешательстве за кинжал, готовый защищать Зиту даже от смерти.К серому стеклу прилепилось лицо, какое могло возникнуть только однажды. Кривые черты лица и вздутые искривления заставили бы несведущего гадать, человека ли или зверя они видят перед собой.Я же точно знал рожу и посмотрел в глаз, который вчера ночью безрезультатно искал Эсмеральду. Он был раскрыт широко, словно хотел закатиться наверх, спрятаться навечно под косматой бровью, чтобы не приходилось больше выносить эту картину: цыганку в моих объятьях. Дурные черты лица дико дрожали, и я подумал, что увидел в глазу влажную плесень. Потом привидение исчезло, за окном не было ничего кроме неба над Парижем.С кинжалом наготове, зажатым в правой руке, я спрыгнул с кровати и уставился на дверь, ожидая шаркающих шагов горбуна. Мне было ясно, что мой клинок против первобытной силы Квазимодо — жалкое оружие. Но я не хотел без сопротивления дать переломать себе хребет.Все было тихо — ни шагов, ни Квазимодо. Наконец, я убрал обратно кинжал в кожаные ножны и обернулся к Зите, которая озабоченно огляделась.— Я не хотела кричать, — жалобно сказала она. — Но я испугалась, когда вдруг увидела его лицо.— Ничего удивительного, мне не встречалось еще более отвратительного вида.— На языке моего народа нет слова для обозначения отвратительного.— Скажи ему об этом, Зита, может быть, это немного успокоит его.— Да, я так и сделаю, — обещала она.Зите не выпадал случай, чтобы сдержать свое обещание. Квазимодо и дальше заботился о ней и разорвал бы в воздухе каждого королевского стражника, который попытался бы вытащить ее из Нотр-Дама, но он оставался невидимым, как добрый дух.Он ставил вино и воду, хлеб и сыр перед ее дверью, а иногда — даже грубые, сделанные неуклюжими руками глиняные вазы со свежими цветами. Но, похоже, он не желал благодарности, казалось, ни на что больше не надеясь. Он был любящим, чье сердце разбито — и все же не переставало биться, чтобы любить.Но возможно, я несправедлив к нему, и это было еще большим: истинной верностью.Это дало Зите и мне возможность спокойно искать солнечный камень. Вместе нам сопутствовал успех не больше, чем мне одному, и она наконец сказала:— Самое большое излучение силы, которую я чувствую в Нотр-Даме, идет от тебя, Арман.Это должно быть наследство моего предка Амьела-Аикара, который унес камень во время бегства из Монсегюра. Но оно не помогло нам дальше.Так проходили монотонные дни и ночи, которые видели Зиту и меня в поисках камня, но никогда больше — любящих друг друга. Если бы бедный Квазимодо знал о том, возможно, это помогло ему. С тех пор, как предчувствие смерти коснулось ее, все желания этого мира потухли в Зите. Возможно, причина была и во мне — я дал ей почувствовать, что упрекаю себя из-за Колетты.Июнь сменил июль, и я начал привыкать, что один день похож на другой, пока не повстречал снова Пьера Гренгуара. Глава 4Мудрец и глупец Я только что закусил на обед супом из тыквы и решил немножко понежиться на солнышке, прежде чем снова углубиться в книгу о кометах. Несмотря на поиски смарагда, я продолжал работу, потому что каждые два дня отец Фролло наведывался и интересовался продвижением моих дел. Чтобы развеяться, я попеременно смотрел на рыночную кутерьму внизу на площади и на строительные работы на Южной башне, которые начались с обновления оловянной крыши. Пара бедных работяг трудились, таща тяжелые рулоны тонко расплющенного олова на башню.Так как я всю первую половину дня занимался записками Гренгуара, я посчитал обманом зрения, когда заметил его тощую фигуру в толпе людей на Соборной площади. Я зажмурил глаза и еще раз посмотрел вниз. Без сомнения, это был писец, поэт и петрушка. Его желто-красное платье дурака сразу выделялось в толпе. Он не стал показывать шутки, а запрокинул голову рядом с лотком кожевника и уставился вверх, на порталы Собора. На меня?Иного и быть не могло. У Матиаса или Вийона была важная новость для меня. Они уже использовали Гренгуара как посыльного. Я побежал к Северной башне и спустился поспешно по лестнице вниз, задыхаясь добрался до нефа Собора и бросился к порталу Святой Девы. Лишь теперь мне пришло в голову, что моя поспешность может выдать меня, и я замедлил свой неподобающе поспешный для этого святого места шаг. Если у Гренгуара для меня важное послание, то он подождет. Мне показалось, что он неотступно ждет меня, но когда я вышел на улицу, я признал свое заблуждение.Вокруг деревянного лотка кожевенника толпились мужчины и женщины, которые осматривали со вниманием ботинки, передники, чаши и бутылки, но Гренгуара среди них не было. Я спрыгнул с лестницы перед порталом, смешался с толкучкой и осматривался по сторонам постоянно, пока не добрался до невысокой ограды, которая ограничивала Соборную площадь. Я уже хотел сдаться, когда заметил желто-красный наряд шута позади телеги, запряженной волом, которая въезжала с улицы Сен-Кристоф.Гренгуар шел к церкви Кристофора, и он был не один. Рядом с ним я увидел фигуру в темной сутане каноника с надвинутым на лицо капюшоном. И я догадывался, кто это был. Если мое предположение не было ошибочным, то эта встреча давала повод для беспокойства.Я прокрался за обоими. Они исчезли в приходской церкви, которая казалась в тени могучего Собора маленькой и незначительной постройкой. Как только я вошел в церковь, я тут же спрятался за толстую колонну, пока мои глаза не привыкли к полутьме. Пара молящихся преклонили колени перед статуями святых и алтарем. Две или три маленьких группы стояли возле портала и говорили о мирских делах. Медленно я прошел через неф, остановился в тени и попытался тут же разглядеть других в тени.Удачно — заметное одеяние Гренгуара было трудно не разглядеть в сумеречном свете церкви. Он стоял со своим спутником позади группы статуй, которые представляли приговор Соломона. Поблизости стояла пара деревянных скамеек. И на одну из них я присел с опущенной якобы в молитве головой. В действительности же весь молебен стоил препирательства вполголоса. Гренгуар Этот простак Клопен действительно нацелился на сокровища Нотр-Дама. Ему уже неймется стать богатым человеком и принести своему кровному брату спасенную дочь. Конечно, Клопен надеется, что Матиас выложит за это сундук с золотыми монетами. Дня через три-четыре шайка мошенников соберется целиком. Второй: Это слишком поздно. Завтра состоится парламент, чтобы отменить право убежища в Нотр-Даме. Наш епископ — член муниципалитета в парламенте, он поддержит отмену. Гренгуар: Странный случай, что церковь сама отменяет свое право убежища. Разве не написано в псалмах, что Бог стоит за нас и для нас в нашем бегстве? Второй: Это показывает, как серьезно король Людовик, епископ и парламент воспринимают дело. Весь Париж все еще говорит об избежавшей виселицы цыганке. Боятся восстания и хотят побыстрее закончить дело. Гренгуар: Но тогда придется штурмовать Собор уже сегодня… Второй: Совершенно верно. Вы и Жеан должны это сделать. Если цыганка попадет в руки солдатам и проболтается, то король сядет нам на шею. Гренгуар: Но она даже под пытками сохранила свою тайну. Второй: Потому что ее об том и не спрашивали. Теперь же король пошлет в Париж отряды, и Тристан д'Эрмит возглавляет их. Гренгуар: Вы полагаете, король что-то подозревает? Тогда было бы лучше всего, если вы вонзите цыганской проститутке нож в ребра. Второй: Каким образом, если Квазимодо сторожит ее? Гренгуар: Вы же — повелитель горбуна. Второй: Уже давно в прошлом, как я с болью вынужден был узнать. Итак, смотрите, чтобы Клопен штурмовал Нотр-Дам уже сегодня! Я удвою сумму золотом, которую обещал вам. Гренгуар: Прекрасно, это удвоит мое рвение. Вы не хотите его утроить? Второй: Мне все равно. Я только надеюсь, что могу на вас положиться! Гренгуар: Долго ждали, а проку не видали, сказал Овидий. Но не сказал ли Софокл, что надеяться нужно всем? Второй вздохнул: Это происходит оттого, если люди читают не только Святое Писание. Гренгуар захихикал: Глупец говорит, мудрец думает.Они вышли из-за каменных скульптур, и я опустил голову еще ниже. Если они меня узнают, то это повлечет за собой суровые последствия. После всего, что я подслушал, им не следует давать мне возможность убежать.Так как я не мог на них смотреть, я прислушался к их шагам и затаил дыхание. Лишь когда я был уверен, что они покинули храм Божий, можно было вздохнуть. Я обождал еще с полчаса, чтобы ни один из них не увидел меня выходящим из церкви, потом поспешил обратно в район Тампля. То, что я только что услышал, вызывало серьезные опасения.— Арман, вы уверены, что это был он? — спросил меня отец, когда я сообщил ему и Леонардо в подземной каморке Вийона, кто был с Гренгуаром.— Абсолютно уверен, — ответил я. — Я слишком часто слышал этот голос, чтобы ошибиться. Кроме того, это объясняет, почему Гренгуар толкался на Соборной площади. Он ждал не меня, а…— Отца Фролло! — загремел Леонардо. — Снова он. Нам давно следовало бы вонзить ему нож под ребра.— Это же посоветовал ему Гренгуар в отношении Зиты, — ответил я. — Ваши методы явно не слишком отличаются от повадок дреговитов.Итальянец метнул на меня осуждающий взгляд:— Важны не методы, а результат.— Верно сказано, брат Леонардо. Если шайка мошенников и нищих действительно будет штурмовать Нотр-Дам, Фролло воспользуется возможностью завладеть цыганкой.— Чтобы она вывела его на солнечный камень? — спросил Леонардо.— Конечно. И она будет сопротивляться… ну, Арман же сказал, что тогда с ней случится, — Вийон сидел перед своей шахматной доской и передвинул две черные пешки через поля, пока они не оказались в лагере белых. — Пьер Гренгуар и Жеан Фролло. Последнего мы подозревали в том, что он шпион своего брата. Но в случае с Гренгуаром я удивлен: он так великолепно разыгрывал роль влюбленного глупца.— Мы чертовски здорово сделали, что не выдали ему наше укрытие, — сказал Леонардо с окаменевшим лицом. — Иначе дреговиты давно бы нас уничтожили.— Фебу де Шатоперу повезло меньше, — заметил я. — Теперь мне ясно, что Гренгуар выслеживал свою возлюбленную не из ревности, когда она встречалась с капитаном. Он выдал обоих отцу Фролло и даже позвал королевскую стражу. Редко такой круглый дурак бывает так опасен.— Теперь мы предупреждены и удвоим часовых, — сказал Вийон. — Важно то, что мы предупредим Матиаса и его дочь. Леонардо немедленно отправится во Двор чудес и поведает обо всем герцогу. Возможно, Матиас сумеет отговорить своего кровного брата Клопена от безумного поступка. Арман должен оповестить Зиту.— Какая ей в том польза? — спросил я. — Она не может покинуть Собор, чтобы ее не схватили королевские стражники.— Она должна попытаться. Если парламент отменит право убежища, она погибла. От палача ей нечего ждать иного, чем от отца Фролло. В чем дело, Арман, почему вы не отвечаете?Я едва слушал его и теперь не ответил. Мои мысли витали вокруг лица Зиты, вокруг черной птицы смерти. Глава 5Пламя над Нотр-Дамом После моего возвращения я сразу стал разыскивать Зиту в Нотр-Даме, чтобы найти ее, наконец, в церковном нефе, где, погрузившись в молитву, она преклонила колени. В своем одеянии послушницы она чувствовала себя защищенной от заносчивого вторжения королевских стражников, к тому же черное покрывало достаточно скрывало ее лицо. Она закинула голову и смотрела наверх на высокий свод потолка, где хотели растворить камень в воздухе, а земное притяжение человека — в небесной легкости. Искусство строителей создавать почти парящие столь высоко и храбро конструкции должно иметь божественные корни. Оно возвращало каждую мысль обратно, к ее первоначалу. И все же я спросил себя, не предавалась ли хранительница потерянного солнечного камня совсем другим размышлениям.Было так, словно она почувствовала мое приближение. Она кивнула головой и повернулась ко мне — еще прежде, чем я дошел до нее. Ее лицо было серьезным, и я спросил о причине.— Я видела сон с открытыми глазами, видение, — ответила тихо. Цыганка была погружена в себя, словно она все еще была связана с картинами видения. — Я видела Собор, объятый пламенем, словно разверзлись хляби небесные, и огненный водопад обрушился на здание. И меня смыло из Нотр-Дама извивающимися потоками.— Именно это и произойдет, если мы не найдем путь тебя увезти, — сказал я ей и поведал то, что слышал. — Возможно, нам следует попытаться покинуть Собор после вечерни совершенно открыто. Многие августинские монахини приходят сюда на вечернюю молитву. Если ты смешаешься с ними, тебя примут за одну из них.— Нет, — возразила она после недолгого размышления.— Ты считаешь, что нам не удастся сбить с толку стражу?— Нет, я хочу оставаться в Нотр-Даме.— Но Клопен планирует штурмовать Собор! Это может плохо для тебя кончиться. Видение или что-то еще явно предостерегает тебя. А остаться здесь и ждать рока — это ты называешь все обдумать?Зита улыбнулась моему смятению и мягко положила руку мне на плечо.— Верь мне, Арман, я все обдумала В беспорядке, который устроит нападение Клопена, возможно, появится случай проникнуть в святыню святынь Фролло.— Его ведьмовскую кухню, да? — промямлил я и взглянул вверх на потолок, словно я мог смотреть сквозь него на Северную башню. — Конечно, я тоже думал об этом, но едва ли поверю, что солнечный камень находится именно в башенной комнате Фролло. Тогда бы архидьякон давно натолкнулся на него.— Я согласна с тобой, Арман. Но если келья Фролло уже не скрывает солнечный камень, тогда, возможно, мы получим ответ на другую загадку, которая столь же важна.— Ты думаешь о machina mundi, мировой машине?— Верно, Арман. Одного солнечного камня недостаточно, чтобы осуществить большую трансформацию. Дреговиты должны объединить его силу с той, которая находиться в machina mundi. Указание на ее местонахождение стоило бы риска.— Даже риска потерять жизнь? Твою жизнь, Зита? — Да!— Я не знаю, — сказал я, качая головой. — Келья Фролло всегда закрыта.— Я давно это установила, но я довольно ловка в том, чтобы открыть замки самыми простыми средствами, — она достала бронзовую шпильку из-под покрывала и повертела ею у меня перед носом. — С помощью этого я справлюсь почти с любым замком за считанные минуты. Только с кельей Фролло это длилось немного подольше — слишком долго. Фролло появился, словно его что-то или кто-то предостерег, и я должна была спрятаться.— И именно сегодня вечером ты хочешь снова испытать свое счастье?— Именно сегодня вечером! Нападение оборванцев отвлечет Фролло и предоставит мне достаточно времени.Я не разделял ее намерений, считая, что, вероятно, полученное будет стоить несоразмерно меньше в сравнении с тем, что можно потерять — жизнь Зиты. Отец Фролло мог чем-то заниматься в своей ведьмовской кухне. Даже если он там скрывал указания на машину Раумонда Луллия, это не означало, что Зита сможет их обнаружить. Ее намерение казалось мне глупым, словно она напрямую искала смерти после своего сна о черной птице.Пока я обдумывал, как переубедить ее, она вдруг встала на цыпочки и посмотрела через головы каменных демонов вниз, на главный портал:— Это он, красивый итальянец.Слова разбудили мою ревность. Она имела в виду Леонардо, который прошел через портал и внимательно осмотрелся. Я вышел в проход и махнул ему. Быстрыми шагами он приблизился и сказал с серьезной миной:— Я иду прямо со Двора чудес, от Клопена Труйльфу и Матиаса Хунгади Спикали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60