— Помнишь, ты рассказывал мне о нем? Когда я был маленьким, я всегда считал, что по-настоящему знаю его.
— В этом что-то есть. Я могу припомнить вещи, которые произошли до моего рождения, потому что Финнлэйт рассказывал мне о них.
— Он действительно выглядел как я?
— Ну, он не был таким мрачным, как ты, но, я полагаю, это потому, что он был старше. Во всяком случае он слишком доверял своим мыслям. — Сирбхолл ничего не ответил, и Мюртах продолжил: — Ты знаешь, мы не могли убить их всех. А ты бы хотел этого? Это только собака сжимает свои зубы на горле человека, и человек задыхается до смерти.
— Все говорят, что это должно было быть сделано.
— А что ты думаешь?
— Я? Думаю? Ты сказал, что Эд и я не можем думать.
— Это не то, что я сказал.
— То же самое.
— Никто не собирается называть тебя ублюдком.
— Но они так назовут тебя.
— О, определенно, но сначала они должны будут прочистить свои глотки. Послушай меня. Ты — известный человек. И то, что ты говоришь, имеет вес на их советах. Но ты молод. Я не имею в виду… ты мой брат. Я не хочу ничего раскаленного или холодного между нами.
Сирбхолл пробормотал что-то. Он взял руками свою голову и стал пальцами растирать щеки.
— Любовь от Бога. Думаешь, что я ненавижу тебя?
— Конечно, нет.
Руки Сирбхолла упали на колени.
— Они все говорят, что это должно быть сделано.
— Да. И люди, которые кричат это громче всех, это те самые люди, которые убили Эда и еще несколько сот человек из нашего клана — они несут кару за это. Они будут счастливы, если мы попытаемся сделать это по отношению к ним, это смоет кровь с их рук. Сирбхолл нахмурился, размышляя, и наконец покачал головой:
— Я не понимаю.
— Я понимаю.
— Эд…
— Эд бы уже сделал это. Но я не Эд. И ты тоже. Пусть все останется, как есть.
— Это прощение?
— Это то, что я чувствую относительно этого.
— Тогда ты не будешь сражаться с датчанами. Мюртах взглянул на бурое подгнившее дерево.
— А кто теперь Брёбн? Я буду сражаться с датчанами. Я убью того человека, который переступит мой порог, если смогу.
— В чем же разница?
— Зачем надо идти охотиться за кем-то, чтобы убить? Только и всего. Я буду спокойно сидеть дома и играть на своей арфе, а если заявятся датчане, я выпущу в них столько стрел, что их собственные жены не найдут в их одежде место, куда бы можно было воткнуть иголку. Я кроток, как лань, мой язык сладок, как мед, но я защищу то, что мое.
— Я не вижу разницы.
— А я вижу. И я хочу, чтобы ты слушался меня.
— Я в растерянности, — он покачал головой. — У меня все мозги набекрень.
— Это обычное дело с молодыми людьми. Особенно с теми молодыми, кто уже герои. — Мюртах постучал пальцами по колену. — Я все размышляю, почему пришел Энгус.
— Почему? Он сказал, что его послал Верховный король.
— Верховный король — человек из Дэл Кэйса. Энгус из Мифа. Брайан его едва знает, не настолько, чтобы посылать с поручением такого рода. Доверить ему мысли Верховного короля, когда его собственные поменялись от случайного замечания в пути и изменились от последующего, что он услышал?
— Тогда кто еще?
— Кир, Кормак, Дермот мак Махон — соображения те же самые. А теперь давай возвращаться. Я замерз.
Когда они въехали во двор, дождь прекратился. Флэнн вышел из дома, чтобы принять лошадей. Через открытую дверь они могли слышать глубокий голос поющего оллума, Мюртах поднял голову и прислушался.
— В нем есть что-то от о Хэртигэна, — сказал он.
— Только бы он ничего не пел обо мне.
— Этого нет. Давай войдем.
Они вошли в дом. Од взглянула на них и улыбнулась, и Финнлэйт со вздохом откинулся. Только Энгус выглядел задумавшимся. Оллум закончил песню.
— Мы исполним песнь Дьердра, — сказал Мюртах, — если ты ее вообще знаешь. Там есть части, которые я не очень хорошо помню. Эгон, принеси мне арфу.
На рассвете следующего дня Энгус, его оллум и его слуга уехали. Мюртах взял топор и клин и пошел за конюшню нарубить дров. Это было сразу после рассвета, по небу плыли низкие облака, в голубом небе разносились громкие и чистые крики птиц, и каждый звенел по-своему. Мюртах вытащил несколько поленьев и начал колоть их.
Появился Сирбхолл, уже после того, как солнце уже изрядно взошло, и вывел свою новую лошадь. Он привязал ее к коновязи и пошел обратно за щеткой и скребницей.
— Холодно, — сказал он, выходя, и начал чистить шерсть лошади.
Мюртах выпрямился, спина у него затекла и ныла.
— Не так уж холодно, как могло быть. Очень влажно, и от этого знобит.
Он взял топор за топорище, установил полено и начал колоть. Отлетевшая щепка ударилась о лошадь.
— Тпру! — сказал Сирбхолл. — Тпру! Нам мясо нужно? А то я надумал отправиться поохотиться.
— Пастухи принесут оленя или двух, так что нет смысла. Но если тебе здесь так уж неймется, то есть поручение, которое ты можешь выполнить для меня, это отправиться в Коннэут.
Из дома к ним выбежали Нил и Конэлл. Мюртах разогнулся, чтобы видеть их. Конэлл шлепнулся оземь, потом поднялся из грязи и снова побежал вслед за Нилом. Нил остановился возле Мюртаха:
— Мама говорит…
— Раз уж ты здесь, то можешь собрать щепки, — Мюртах нагнулся и стал вытирать грязь с рубашки Конэлла. — Так что она говорит?
— Что ты должен пойти и взглянуть на Финнлэйта, он снова заболел. — Нил начал собирать щепки, сделав мешочек из своей туники.
— Он стар — сколько людей доживает до того, что видят своих правнуков? — сказал Сирбхолл.
Мюртах отогнал Конэлла подальше от конских копыт.
— Ты отправишься для меня в Коннэут?
— Да. Когда?
— Подожди, пока я не повидаю Финнлэйта.
Мюртах отправился к дому и взобрался на лофт. Финнлэйт лежал в своей постели, и Од сидела возле него. Она подняла глаза.
— Это из-за дождя, — сказала она. — У него жар.
Мюртах положил ладонь на лоб старика — горячий и сухой, как и прерывистое дыхание. Финнлэйт легонько шевельнулся, и Мюртах чуть отстранился от него.
— Я пошлю за монахом.
— Ты думаешь…
— Похоже на то. Ты останешься здесь с ним? — Да.
— Или Эгон. Кто-нибудь. Она отвернула лицо. — Да.
Он выждал момент, надеясь, что Финнлэйту, может, станет лучше, и, наконец, спустился во двор. Сирбхолл уже оседлал лошадь и разъезжал на ней по двору, медленно, посадив Конэлла на холке перед собой, и Нила, держащегося за него сзади. Конэлл вопил во всю силу своих легких, и лошадь пугалась.
— Как он? — спросил Сирбхолл.
Мюртах стоял возле лошади, рассеянно гладя ее по гриве.
— Может быть, милостью Божьей, ему станет лучше.
Конэлл потянулся к Мюртаху, и Мюртах снял его с лошади, задержав на сгибе руки. Нил спросил:
— Финнлэйт умер?
— Нет.
— Он старый человек, — сказал Сирбхолл.
— Не говори мне этого. Ты тоже будешь старым. Я очень привык к нему, и такой слабоумный человек, как я, любил пользоваться его советами. Вождь О'Руэйрк будет в Брефни, это немного дальше Аппер Лохnote 13. Спросишь там любого. Пирамидки обозначают путь через Гэпnote 14. Если будет туман, пережди в любом случае. Расскажи вождю О'Руэйрк об Энгусе, и что Верховный король втягивает меня в это. Особенно то, что сказал Энгус. Пусть он расскажет Мелмордхе.
— Мелмордха? Мы будем драться с ним.
— Значит, будем. Мелмордха сообразительный человек, который способен держать в голове одновременно больше одной идеи.
Нил соскользнул с лошади и повис на Мюртахе, глядя, как он треплет конскую гриву. Мюртах сказал:
— В Брефни находится моя гнедая кобыла, приведи ее обратно. Это будет хороший предлог, почему ты там находишься.
— Разве это не далеко, — спросил Нил, — посылать кобылу для размножения?
Сирбхолл слез с лошади и пошел в дом за своим снаряжением. Мюртах потрепал волосы Нила.
— Наша лошадиная порода низкорослая, и клан О'Руэйрк может использовать лошадей этой породы в невысоких холмах, если останутся там долго.
— Глава О'Руэйрк наш друг?
— Это зависит от того, кому ты говоришь об этом. Я не хотел бы, чтобы ты помчался к Верховному королю с криком, что вождь О'Руэйрк мой друг.
— Почему?
— Ты поймешь кое-что, когда вырастешь.
Сирбхолл вышел с сумкой, перебросил ее через холку лошади и сел верхом. Мюртах чуть отступил в сторону.
— Внимательно следи за дорогой через Гэп и соблюдай осторожность весь путь. Мир Короля — это мир короля, но мне не хотелось бы увидеть войну короля за все это.
Сирбхолл ухмыльнулся:
— Я буду держаться поодаль от болота, я буду остерегаться воров, я буду красться на закате и держаться подальше от женщин в доспехах.
Он тронулся с места, распахнул створку ворот и захлопнул ее за собой.
— Нил, пойди и разыщи Лайэма. Он должен быть где-то возле табуна пони. Скажи ему, чтобы он скакал в церковь Святого Кевина и спросил там, пришлют ли они сюда монаха.
Финнлэйт не поднялся. Од могла кормить его только понемножку, держа его голову на своих коленях и вводя ложку с похлебкой ему между губ. Иногда он лежал спокойно, иногда метался, крича и молотя кровать кулаками, но жар держался постоянно. Его кожа начала шелушиться, волосы стали тусклыми и сухими. Од молилась сама и заставляла молиться Эйр и мальчиков. Малыша она оставила у женщин в одном из других домов.
Монах явился после полудня, рослый мужчина, загорелый дочерна; Лайэм сказал, что он так быстро шел пешком, что даже пони еле поспевал за ним.
— Благослови тебя Господь, — сказал монах Мюртаху. — Аббат просил меня поблагодарить тебя за овцу, которую ты прислал нам.
— Он уже поблагодарил меня, когда я приезжал на Рождество.
Монах улыбнулся:
— А ты с подозрительностью относишься к благодарностям? Они все благодарны, и я тоже за них.
— Ты не из монастырской школы?
— Я брожу. Мой дом, если он есть вообще, Кленмакнойс. Он взобрался по лестнице, уверенно ступая по ступенькам большими ногами, и принюхался. Возле постели сидели трое ребят, и Мюртах отослал их вниз. Од отступила в угол.
— Да пребудет Господь с вами, — сказал монах. Он сел и положил крупную ладонь на щеку Финнлэйта. — Давно он в таком состоянии?
— Третье утро, — сказала Од. — Во время дождя он был бодр, но до этого болел.
Финнлэйт выглядел поразительно изменившимся по сравнению с тем, каким он был еще за день до того. Монах посидел некоторое время, разглядывая его, и Мюртах понял по его позе, что он размышлял.
— Это твой отец?
— Мой дед.
— Он приходил в себя?
— Нет, — сказала Од, — он бредит время от времени.
— Принеси немного воды.
Она принесла ведро из угла, монах опустил в него ладонь, зачерпнул горсть, перекрестил воду и, бормоча что-то, смочил Финнлэйту лоб, губы и грудь. Внизу, у подножья лестницы, одна из собак заскулила.
— Мне позвать детей наверх? — спросила Од.
Монах улыбнулся, ничего не ответил, перекрестился и, не спуская глаз с лица Финнлэйта, тихо сидел, губы его беззвучно шевелились.
Воздух в лофте казался душным и сырым. Мюртах отошел в угол лофта и сделал отверстие в соломенной крыше, стараясь, чтобы Од не заметила этого. Но она увидела.
Он снова вышел во двор. Закончил колоть дрова. Конэлл и Эйр пришли и попросили разрешить спор между ними.
— Это кукла Эйр, — сказал Мюртах Конэллу.
— Он оторвал ей ногу, папа.
Она держала в руках туловище куклы и ее ногу, пытаясь вернуть ногу на место, а потом, пожав плечами, протянула Мюртаху обе части. Он взял куклу и присел на колоду. Ноги и руки куклы были прикреплены к ее корпусу соломой, солома была порвана, конец был засунут обратно в пустое место в туловище, где были связаны на щепке все соломины. Он вытащил щепку наружу и снова привязал ногу.
— Все в порядке.
Эйр взяла куклу за спинку и задумчиво постучала по ней, потом подергала ногу.
— Скажи Конэллу, чтобы он не трогал ее.
— Я уже сказал ему.
Мюртах сурово посмотрел на Конэлла, и Конэлл грозно нахмурился. Эйр ушла, на ходу разговаривая с куклой. Мюртах подхватил Конэлла, усадил на плечо и понес в дом.
Од, сложив руки на коленях, сидела возле очага, глядя на пламя. Все остальные, дети, мужчины и женщины, ушли, и в нарастающих сумерках Од казалась постаревшей, а ее спина даже более согнувшейся, чем у пожилой женщины.
— Ты думаешь, что он умирает, — сказала она, — я видела, как ты сделал дыру в соломенной крыше.
— Что говорит монах?
— Он положил его на пол.
Мюртах пожал плечами. Конэлл снова выскочил наружу, и Мюртах сидел возле огня, протянув к нему ноги.
— Ты не принесешь мне чего-нибудь выпить?
Она молча встала и принесла ему маленькую кружечку аскуибха с горячей водой. Когда она снова опустилась рядом с очагом, он сказал:
— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу. Он не хотел бы этого.
— Ах, — она откинула назад длинную прядь волос, — это все от того, что я просто устала.
— Устала? Отчего?
— И ты спрашиваешь меня об этом? Ты и Сирбхолл наскакиваете друг на друга, и Эгон от этого сам не свой, и этот вкрадчивый Энгус… — Ее руки нетерпеливо подергивались. — От всего этого.
Он сделал глоток аскуибха.
— Если ты так устала, пойди поспи.
— Я сказала тебе, отчего я устала, и тут сон не поможет. Перестань воевать с Сирбхоллом.
В дверь вошла женщина, неся малыша.
— Я подумала, что ты захочешь вернуть его, пока не наступит темнота, Од. Он самый спокойный, самый прелестный ребенок, какого я когда-либо видела.
Мюртах на мгновение улыбнулся. Од взяла младенца и немного побаюкала его. Женщина склонилась над ним и тихонько стала напевать что-то. Это напомнило Мюртаху, как Эд возился с младенцами. Эд любил детей, всех детей.
Финнлэйт — Мюртах это тоже вспомнил — когда был более молодым мужчиной, на младенцев внимания не обращал. Он, и его сестра, когда еще была жива, и Од, которая была только одной из детворы, и все остальные, шумно играли с Эдом во дворе, но Финнлэйт только отмахивался от них, когда они пытались заговорить с ним, отгонял их, иногда даже шлепал. Эд и Финнлэйт были почти одного роста, но в памяти Мюртаха лицо Эда навсегда запечатлелось на одном уровне с его лицом, а лицо молодого Финнлэйта так высоко от него, что он должен был откидывать голову назад, чтобы увидеть его.
— Дети будут скучать по нему, — сказала Од, когда женщина ушла.
— Я не могу припомнить, когда бы он не жил в нашем доме, здесь или в долине.
— Ты помнишь, как он играл с нами, когда мы были детьми?
— Играл с нами? Нет, это был Эд. Финнлэйт никогда не играл.
— Уверена, что играл.
Но она не была уверена. Он смотрел на нее некоторое время, изучая ее лицо, заставляя себя узнать его, глядя на ее лицо так, словно никогда не видел его раньше.
— Знаешь, — сказал он, — я ведь мог получить в жены кого-нибудь много хуже.
— Ох, — сказала она, — сделав нетерпеливый жест, но улыбаясь, — а ты помнишь, как ты растрепывал мои волосы, но заставлял меня думать, что это Мэйр?
Вошли несколько женщин и начали готовить ужин. Только Мюртах и Од сидели по-прежнему и улыбались, глядя друг на друга, а вокруг них суетились и болтали женщины. Наконец он встал и вышел наружу, чтобы подняться в лофт и посмотреть, как там Финнлэйт.
На следующий день он и другие мужчины перегоняли скот на зимнее пастбище, медленно направляя его через холмы и через засушливую нагорную часть следующего глена.
Эгона он послал проверить овец на дальнем участке их домашнего глена. Когда все они далеко за полдень вернулись обратно — половина мужчин отправилась к другому частоколу, — Эгон вышел навстречу им из ворот. Мюртах понял по выражению его лица, что Финнлэйт умер.
Он слез с пони и передал поводья Лайэму, и Эгон подошел к нему.
— Финнлэйт мертв, — сказал мальчик.
— Да, я знаю.
— Монах хочет поговорить с тобой.
— Где он?
— В доме.
Монах сидел за столом, Эйр на его коленях, причесывая волосы своей куклы. Когда он увидел Мюртаха, он пересадил маленькую девочку на скамью рядом с собой, погладил ее по голове и поднялся, потом вместе с Мюртахом отошел в угол.
— Прими мои соболезнования, — сказал монах.
— Спасибо. — Он едва не спросил: «Почему? » Он никак не мог смириться с мыслью, что Финнлэйт мертв; слова путались в его голове, ускользали и снова возвращались. Темные глаза монаха выражали понимание этого.
— Он пришел в полное сознание, сразу перед тем, как умереть. Он спросил тебя, и я сказал ему, что ты вышел. Он сказал, что это хорошо. — Монах слабо улыбнулся. — Теперь, сказал он, ты должен держать Сирбхолла подальше от клана мак Махон и ты должен держать клятву во что бы то ни стало.
— Из-за этого мы спрятались в угол? Извини меня.
— Нет. Он беспокоился о чем-то, а я не люблю оставлять человека в беспокойстве, когда он умирает, поэтому я сказал, что спрошу тебя, смогу ли я что-нибудь сделать для тебя. Похоже, он полагал, что ты нуждаешься в поддержке против твоего брата.
Укол гнева коснулся Мюртаха, и он почувствовал себя виноватым из-за этого.
— Нет, я так не думаю, мы все уладили, мой брат и я.
— Я упомянул об этом только потому, что он просил меня.
— Да.
— Порой…
Монах прервал фразу и, нахмурившись, смотрел на стену. Его короткий нос сморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21