Креонт разбил их наголову, бунтовщик Полиник и шестеро главарей из семи остались на поле боя. Креонт запретил даже хоронить их. (Из-за чего начались у него раздоры с невесткой и сыном; да и другие благомыслящие люди сочли этот запрет варварской местью, недостойной сторонника Зевса.)После поражения в Египте при микенском дворе победила воля более миролюбивого Фиеста: Микены не послали против Фив войска, чтобы отыграться за поражение, отговорившись тем, что семерка главарей действовала на свой страх и риск и поражение потерпели добровольческие отряды, а не регулярное ахейское войско; да и вообще дело это чисто внутреннее, фиванское.Однако с тех пор минуло добрых десять лет, и положение изменилось.Об этом-то изменившемся положении и информировал сейчас Креонт Геракла в кабинете фиванского дворца.Прежде всего сенсация (это ведь всегда сенсация, если дезертирует полномочный посол): Калхант, доверенный посланец Приама, не только не потребовал возвращения Гесионы, но, едва причалив к берегу Саламина, сам попросил убежища! Вместе с Теламоном отправился в Дельфы, оттуда — в Микены. И теперь ученый молодой жрец во всеуслышание заявляет: он получил предсказание от самого Аполлона, бессмертный предрекает победу ахейцев и окончательную гибель Трои.Но ведь это же давняя мечта «стервятников»: заносчивая богатая Троя, богами выстроенная, могущественная Троя будет стерта с лица земли!Разумеется, в Микены ринулись все «родичи». Теламон стал большой персоной, Тиндарей, мужлан спартанский, ходит козырем. (И уже всем и каждому нашептывает, будто его дочь, только-только из пеленок, — дочь Зевса! Хотя кто же не знает, что в последний раз Зевс спал с прекрасной и чистой Алкменой, потом же дал обет больше не иметь дела с земной женщиной. А уж тем паче с этой провонявшей навозом гусыней, да еще являясь к ней в образе лебедя! Правда, лебедь вообще-то очень подходил бы для Леды. Ведь что такое лебедь? Красивый гусь.) А теперь вот и Нестор маневрирует изо всех сил. Хочет, чтоб позабыли, как он умудрился послать в Египет лишь половину обещанных кораблей. Да и те с опозданием. Зато сейчас он главный оратор: «Если Троя наша — наша Азия; если наша Азия — наш и Египет! Вонючие сидонцы во всех морях станут служить нам!»К этому времени Атрей вдруг «сообразил», что Аэропа уже много лет обманывает его с Фиестом, именно она передала ему тайно золотого ягненка и скипетр Пелопа, символы власти, а между тем это он, Атрей, получил их в наследство от отца! Жену он изгнал, да еще, как говорят, подослал к ней в дороге убийц, Фиест бежал в одно из своих владений, другие утверждают, что его вообще нет на континенте.Но особенно много говорил Креонт о том (хотя Геракла подробности эти не слишком интересовали), что последний из семи бандитов — Адраст, долго никем не признаваемый, а также шесть вдов и их дети — все теперь живут при микенском дворе. Сопливых щенков растят для того, чтоб отомстили за отцов своих Фивам. Называют их эпигонами и уже заставили принести присягу.Геракла интересовал прежде всего приход Атрея к власти и оживление военной партии.Почему? Кто, собственно, был Атрей? И Фиест? Те, кого называли обычно Пелопидами или Танталидами? Любезный Читатель мог видеть воочию, что всюду, где только можно, я стараюсь в этой работе держаться как можно ближе к самому, в конце концов, достоверному моему источнику — мифологии, которая являет собою поразительно точную (что многократно подтверждено новейшей исторической наукой) хронику XIII века до нашей эры. Однако в этом единственном случае мне придется отбросить большую часть античного литературного и мифологического материала, бережно вылущив лишь те крупицы, которыми все же можно воспользоваться. Ибо миф о Пелопидах в значительной части своей — фальсификация и домысел.Фальсифицировали они сами — Фиест и, главное, Атрей. Силой, интригами, угрозами, лестью навязали они Элладе всеохватный политический и военный союз и ради этого, помимо прочего, ложно приписали к своему семейству бесчисленных родственников, «разыскав» множество общих дедов и прадедов. На Пелопоннесе они были пришельцами, им было важно найти — или придумать — родственные связи со всеми знатными семьями. Если бы можно было доверять их буйно разросшемуся генеалогическому древу, то получилось бы, что у одного лишь последнего Пелопа — от единственной жены! — родилось двадцать два наследника, сыновья и дочери, к тому же все личности незаурядные. (Таким способом они сделали Пелопидами деда Тесея и мать Геракла. Но хотя отдаленное родство через браки их действительно существовало, ни тот, ни другая не были Пелопидами! В этом духе высказывались, кстати, и многие весьма почтенные мифографы.)Бесчисленным искажениям истины дал основание тот факт, что в роду часто повторялись имена Тантала и Пелопа; оставалось только свести их воедино и дела одного «подшить» другому.Это семейство причинило грекам больше бед, чем до тех пор и еще долго после того все вражеские силы, вместе взятые. Да, эта семья, именующая себя великогреческой, истинно греческой, самой греческой во всей Греции, принесла своей родине, землям ее и народу больше опустошений, чем персы и римляне (разве что турок прибавить к вышеназванным остерегусь). Не все мифографы и даже писатели знали об этом; были среди них и такие, которым импонировали Пелопиды именно своей бешеной подлостью и сумасбродством. «Вот это да, — восклицали они, — вот это тема!» (Что ж, писатель есть писатель. Примерно то же доводилось мне слышать и от хирурга: «Такой великолепный гнойный аппендицит редко увидишь!») Но народ знал все! Поэтому приписывал этому тысяче— и тысячекратно проклятому семейству, особенно же Атрею и Фиесту, все, что только есть чудовищного и отвратительного: убийства, кровосмешение, пожирание собственных детей за пиршественным столом — причем без конца и в таких количествах, сколько не уместилось бы по времени в человеческую жизнь, даже если человек этот всю жизнь, с рассвета до заката, только и занят злодеяниями.Поэтому остановимся лишь на том, что из всего этого чудовищного нагромождения истинно или, во всяком случае, вероятно.Ахейский род Тантала — Пелопа перебрался в Малую Азию спустя десятилетия после захвата Крита. Недолго пожили они в Трое, затем купили у хеттов право на добычу руды вдоль северного морского побережья. В то неспокойное время частых войн и набегов они сказочно разбогатели на рудном и доменном деле; в XIV веке до нашей эры это были уже «рурские бароны» Малой Азии со всей сопутствующей такому семейству славой и грязью. Утверждают, что им подвластно было все побережье от Кавказа до Босфора. У них был колоссальный двор и сильное войско против амазонок и прочих варваров. Однако в период Великого перемирия цены на металл начали катастрофически падать, варварские же набеги участились; теперь прибыль едва покрывала производственные расходы — или не покрывала их вовсе. Тогда они оставили свои совершенно, впрочем, истощенные рудники и попытались осесть «по древнему праву» на троянской земле, чтобы ринуться в новые предприятия. Троянцы, однако, оспаривали это «древнее право», и Хаттусили — сверх ожидания — стал на сторону Трои. Троянцы с их торговлей были для хеттов важнее, чем пока еще сомнительные и неопределенные замыслы «промышленных баронов». После некоторого сопротивления Пелоп — не знаю который — сдался и отплыл на свою древнюю родину. Возможно, эта история сопровождалась коррупцией, подкупом, шумными скандалами; во всяком случае, «бароны» рассорились с властями вконец, так что оставаться уже не было возможности. Однако нельзя сказать, чтобы Пелопу пришлось бежать, поскольку он погрузил на корабли все свое имущество, всех чад и домочадцев, включая слуг, и настоящей небольшой флотилией пришвартовался в Арголидском заливе. Мифология прекрасно донесла до нас изумление отечественных ахейцев при виде всей этой помпы, несметных сокровищ и бесчисленных слуг. Пелопа встречали чуть ли не с таким же воодушевлением, с каким встречают у нас оторвавшегося от родины соотечественника, когда он навещает ее на «опеле», нанятом в Мюнхене. (Конечно, до конца их воодушевлению с нашим не сравниться: все-таки они были греки, трезвый и, даже в те времена, уважающий свое достоинство культурный народ.) Нет сомнения, что, глядя на огромные кованые — восточного производства — колесницы, особенно же на колесницу Пелопа с раскинутыми золотыми крыльями, аргивяне восклицали: божественная работа! О красавцах же конях говорили: божественные кони! Такими эти кони, эта работа и сохранились в памяти людей.Пелоп (куда какое хорошее имя! Ну как если бы кто-то прибыл вдруг из Америки мультимиллионером и прозывался в довершение всего Арпадом Мадьяром Арпад — исконно венгерское (мадьярское) имя.
) начал с того, что удачно женился, затем не менее удачно женил сыновей и выдал замуж дочерей от первого, еще азиатского, брака, породнился с самыми знатными семействами Пелопоннеса, а вскоре и с домом Персея. А так как был он несметно богат, то нетрудно представить, что хватало и тех, кто сам набивался к нему в родню без всяких на то оснований либо ссылаясь на весьма далекие и сомнительные связи.Примерно в середине века старый Сфенел готовился оставить на Эврисфея объединенный после изгнания Амфитриона аргосо-микенский трон. Эврисфей был слабый духом и телом, беспомощный и трусливый молодой человек, не умный, не сообразительный, пожалуй, даже немного с придурью. Сфенел придумал, как ему помочь: он возродил институт «дядюшек» — призвал ко двору двух братьев жены своей (или невестки?), Атрея и Фиеста, сыновей Пелопа. Пелоп принял это с радостью: то ли потому, что сыновья — как судит народная память — отличались на редкость дурным нравом и Пелоп, рано или поздно, все равно их выгнал бы за бесчинства, то ли просто потому, что Пелопидам это сулило окончательный захват господства над всею Элладой.Согласно некоторым мифографам, владычество Атрея и Фиеста, а с ними и преступные их распри начались после смерти Эврисфея — поскольку они могли воцариться якобы лишь после смерти Эврисфея. Ничего подобного! Память народа называет их царями и в то время, когда они были еще только «дядюшками»; народ всегда безошибочно чует, кто заправляет всем на самом деле. Их перемежающееся официальное царствование могло продолжаться самое большее три-четыре года: в 1208 году Эврисфей был еще жив, в 1204 году в Микенах правил уже сын Атрея — Агамемнон. В действительности же их подлинное господство — их попеременное главенство в микенской политике — длилось начиная от середины века чуть ли не полстолетия. Народная память не сохранила бы, вероятно, даже имени Эврисфея, официального царя, если бы его мать — Пелопида — с помощью азиатского, вызывающего спазмы снадобья не родила его семимесячным, на несколько часов опередив рождение Геракла. Только благодаря этому бесцветная и незначительная фигура микенского царя вообще существует . Правили же вместо него всегда, до самого конца, то Атрей, то Фиест.Фиест был из них двоих старше, миролюбивее, мудрее, да и внешне более привлекателен. И все-таки на первый план выступило, скорей, имя Атрея: он был предметом самых гневных проклятий, он был отцом Агамемнона и Менелая. У Фиеста остался лишь единственный, неизвестно-еще-чей-сын Эгист, убийца Атрея, а затем Агамемнона. То ли Агамемнон действительно убил или приказал убить остальных сыновей Фиеста — что вполне вероятно, — то ли у Фиеста и в самом деле Эгист был единственным.В то время, когда разыгрывается наша история — в 1218 году до нашей эры, — Атрей и Фиест уже пожилые люди, ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти. Агамемнону четырнадцать, Менелаю двенадцать лет. Эгист, отца которого не знает в точности и сама мать — ведь связь Фиеста с Аэропой длится уже много лет, — живет пока что в доме Атрея и воспитывается как его сын: ему два-три года. Столько же, сколько спартанской Елене.Все это, разумеется, приблизительно. Однако, поскольку время Троянской войны мы определяем уже достаточно точно и вполне можем восстановить предшествовавшие ей события, не думаю, чтобы я ошибся больше, чем на год-другой.Итак, что могло скрываться за раздорами Атрея и Фиеста? Просто жажда власти, как утверждает мифология? И на этот раз я считаю вероятным, что народная память сохранила истинную суть. Итак: жажда власти. Но ведь для того, чтобы достичь власти, нужен лагерь — союзники, сторонники. А для этого — какая-то программа. Иная, чем у соперника. Обратимся хотя бы к выборам в Америке! Обе партии ничем друг от друга не отличаются. Действительно ничем, даже хотя бы настолько, насколько разнятся две крупнейшие партии Англии. Следовательно, они в самом деле борются исключительно за власть, доходы, официальные посты, за вполне переводимое на деньги «влияние». Однако же в честь выборов они непременно стряпают какую-нибудь отличающую их от соперников программу. Полагая, что с ее помощью сумеют победить. Определенные силы, интересы — классовые, сословные, групповые — стояли и за борьбой Атрея и Фиеста. И эти интересы следовало сформулировать в программе, обрисовать цель.Почему бы нам не предположить, что различие их программ тождественно политическим воззрениям, которые разделили тогда Элладу на два лагеря? Обратимся к фактам.Экспедиция «Арго» около 1240-1235 годов до нашей эры. Акция партии мира.Египетская авантюра около 1230 года. Акция партии мирового господства. Оканчивается позорным провалом.Война с амазонками в 1219-1218 годах. Акция партии мира.И вот теперь, после предательства Калханта и предсказания, верх берет партия войны, чья программа-минимум — незамедлительная Троянская война.Однако война временно отодвигается: троянцы не оказывают Микенам такой любезности — не нападают первыми. Межпартийные раздоры, надо думать, временно отступают за кулисы.1208-1207 годы: первое нападение дорийцев. Здесь обе партии, скорее всего, выступают вместе. После победы же напротив, верх берет, ссылаясь на континентальную опасность, партия мира. Атрея убивают.1204 год: с помощью военного путча Тиндарея микенский трон достается Агамемнону. Фиеста изгоняют, возможно и убивают.Вероятно, таких поворотов и зигзагов было больше, даже намного больше. Это лишь то, что мы знаем. Но и из этого ясно, что Атрей спал и видел мировое господство, следовательно, был на стороне партии войны. Фиест же — я не стал бы называть его вождем миролюбивых сил, он явно им не был, — Фиест опирался на партию мира.Из кого состояли та и другая партии? Я имею в виду не главных действующих лиц — те в большинстве своем часто меняли окраску.Разобраться тут довольно трудно. Развивающиеся сельские города были, как правило, на стороне партии мира. Не все — в Спарте, например, из дома честолюбца Тиндарея вышли главные выборщики военной партии. Города, достигшие вершины богатства, раздираемые социальными противоречиями и надеявшиеся заглушить недовольство, снизив цены на рабочую силу благодаря массовому притоку новых рабов, были, конечно, за войну. Опять-таки не все, Пилос, например, колебался. Нестор все еще высчитывал: что даст ему больше — война или свободное мореплавание?Большая часть аристократии была на стороне партии войны. Средние слои — земледельцы, торговцы, ремесленники — под угрозой военного призыва стояли за партию мира (разорение дома — наверняка, военная добыча — то ли будет, то ли нет). Но и они не все. Например, кузнецы, изготовлявшие оружие, нимало не возражали против войны. И тем не менее, как во все времена, партия мира была более народна, демократична.Из всего этого мы должны были бы сделать вывод, что Геракл принял сторону Фиеста. Ничуть не бывало.Атрей был не только ортодоксальный ахеец, но и правоверный зевсист. В то время как Фиест — чтобы привлечь на свою сторону более отсталые племена, например аркадцев а также суеверно фанатичных бедняков и людей среднего достатка — даже среди олимпийцев выделял наиболее матриархальных богинь — Геру, Артемиду, им и приносил жертвы. (Остальные богини ему не подходили: Афина была воинствующей сторонницей Зевса, Деметра, Гестия слишком равнодушны, покорны — последняя вскоре вообще уступила свое место Дионису; Афродита же представляла идею мирного слияния двух полов, ей, как и теперь, было безразлично, какой из них оказывается наверху, какой внизу, — ее-то боготворят и те и другие.) Похоже на то. что Фиест шел и на более тяжкие компромиссы с религией. В ужасном том пире, устроенном для него Атреем из мяса убитых его сыновей — если это правда, — заключалась и сатанински жестокая ирония! Судя по всему, воинствующе зевсистские задания (Лернейская гидра, Стимфалийские птицы) Геракл получал по подсказке Атрея; задания отвлеченно-молодеческие, ему безразличные — по подсказке Фиеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
) начал с того, что удачно женился, затем не менее удачно женил сыновей и выдал замуж дочерей от первого, еще азиатского, брака, породнился с самыми знатными семействами Пелопоннеса, а вскоре и с домом Персея. А так как был он несметно богат, то нетрудно представить, что хватало и тех, кто сам набивался к нему в родню без всяких на то оснований либо ссылаясь на весьма далекие и сомнительные связи.Примерно в середине века старый Сфенел готовился оставить на Эврисфея объединенный после изгнания Амфитриона аргосо-микенский трон. Эврисфей был слабый духом и телом, беспомощный и трусливый молодой человек, не умный, не сообразительный, пожалуй, даже немного с придурью. Сфенел придумал, как ему помочь: он возродил институт «дядюшек» — призвал ко двору двух братьев жены своей (или невестки?), Атрея и Фиеста, сыновей Пелопа. Пелоп принял это с радостью: то ли потому, что сыновья — как судит народная память — отличались на редкость дурным нравом и Пелоп, рано или поздно, все равно их выгнал бы за бесчинства, то ли просто потому, что Пелопидам это сулило окончательный захват господства над всею Элладой.Согласно некоторым мифографам, владычество Атрея и Фиеста, а с ними и преступные их распри начались после смерти Эврисфея — поскольку они могли воцариться якобы лишь после смерти Эврисфея. Ничего подобного! Память народа называет их царями и в то время, когда они были еще только «дядюшками»; народ всегда безошибочно чует, кто заправляет всем на самом деле. Их перемежающееся официальное царствование могло продолжаться самое большее три-четыре года: в 1208 году Эврисфей был еще жив, в 1204 году в Микенах правил уже сын Атрея — Агамемнон. В действительности же их подлинное господство — их попеременное главенство в микенской политике — длилось начиная от середины века чуть ли не полстолетия. Народная память не сохранила бы, вероятно, даже имени Эврисфея, официального царя, если бы его мать — Пелопида — с помощью азиатского, вызывающего спазмы снадобья не родила его семимесячным, на несколько часов опередив рождение Геракла. Только благодаря этому бесцветная и незначительная фигура микенского царя вообще существует . Правили же вместо него всегда, до самого конца, то Атрей, то Фиест.Фиест был из них двоих старше, миролюбивее, мудрее, да и внешне более привлекателен. И все-таки на первый план выступило, скорей, имя Атрея: он был предметом самых гневных проклятий, он был отцом Агамемнона и Менелая. У Фиеста остался лишь единственный, неизвестно-еще-чей-сын Эгист, убийца Атрея, а затем Агамемнона. То ли Агамемнон действительно убил или приказал убить остальных сыновей Фиеста — что вполне вероятно, — то ли у Фиеста и в самом деле Эгист был единственным.В то время, когда разыгрывается наша история — в 1218 году до нашей эры, — Атрей и Фиест уже пожилые люди, ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти. Агамемнону четырнадцать, Менелаю двенадцать лет. Эгист, отца которого не знает в точности и сама мать — ведь связь Фиеста с Аэропой длится уже много лет, — живет пока что в доме Атрея и воспитывается как его сын: ему два-три года. Столько же, сколько спартанской Елене.Все это, разумеется, приблизительно. Однако, поскольку время Троянской войны мы определяем уже достаточно точно и вполне можем восстановить предшествовавшие ей события, не думаю, чтобы я ошибся больше, чем на год-другой.Итак, что могло скрываться за раздорами Атрея и Фиеста? Просто жажда власти, как утверждает мифология? И на этот раз я считаю вероятным, что народная память сохранила истинную суть. Итак: жажда власти. Но ведь для того, чтобы достичь власти, нужен лагерь — союзники, сторонники. А для этого — какая-то программа. Иная, чем у соперника. Обратимся хотя бы к выборам в Америке! Обе партии ничем друг от друга не отличаются. Действительно ничем, даже хотя бы настолько, насколько разнятся две крупнейшие партии Англии. Следовательно, они в самом деле борются исключительно за власть, доходы, официальные посты, за вполне переводимое на деньги «влияние». Однако же в честь выборов они непременно стряпают какую-нибудь отличающую их от соперников программу. Полагая, что с ее помощью сумеют победить. Определенные силы, интересы — классовые, сословные, групповые — стояли и за борьбой Атрея и Фиеста. И эти интересы следовало сформулировать в программе, обрисовать цель.Почему бы нам не предположить, что различие их программ тождественно политическим воззрениям, которые разделили тогда Элладу на два лагеря? Обратимся к фактам.Экспедиция «Арго» около 1240-1235 годов до нашей эры. Акция партии мира.Египетская авантюра около 1230 года. Акция партии мирового господства. Оканчивается позорным провалом.Война с амазонками в 1219-1218 годах. Акция партии мира.И вот теперь, после предательства Калханта и предсказания, верх берет партия войны, чья программа-минимум — незамедлительная Троянская война.Однако война временно отодвигается: троянцы не оказывают Микенам такой любезности — не нападают первыми. Межпартийные раздоры, надо думать, временно отступают за кулисы.1208-1207 годы: первое нападение дорийцев. Здесь обе партии, скорее всего, выступают вместе. После победы же напротив, верх берет, ссылаясь на континентальную опасность, партия мира. Атрея убивают.1204 год: с помощью военного путча Тиндарея микенский трон достается Агамемнону. Фиеста изгоняют, возможно и убивают.Вероятно, таких поворотов и зигзагов было больше, даже намного больше. Это лишь то, что мы знаем. Но и из этого ясно, что Атрей спал и видел мировое господство, следовательно, был на стороне партии войны. Фиест же — я не стал бы называть его вождем миролюбивых сил, он явно им не был, — Фиест опирался на партию мира.Из кого состояли та и другая партии? Я имею в виду не главных действующих лиц — те в большинстве своем часто меняли окраску.Разобраться тут довольно трудно. Развивающиеся сельские города были, как правило, на стороне партии мира. Не все — в Спарте, например, из дома честолюбца Тиндарея вышли главные выборщики военной партии. Города, достигшие вершины богатства, раздираемые социальными противоречиями и надеявшиеся заглушить недовольство, снизив цены на рабочую силу благодаря массовому притоку новых рабов, были, конечно, за войну. Опять-таки не все, Пилос, например, колебался. Нестор все еще высчитывал: что даст ему больше — война или свободное мореплавание?Большая часть аристократии была на стороне партии войны. Средние слои — земледельцы, торговцы, ремесленники — под угрозой военного призыва стояли за партию мира (разорение дома — наверняка, военная добыча — то ли будет, то ли нет). Но и они не все. Например, кузнецы, изготовлявшие оружие, нимало не возражали против войны. И тем не менее, как во все времена, партия мира была более народна, демократична.Из всего этого мы должны были бы сделать вывод, что Геракл принял сторону Фиеста. Ничуть не бывало.Атрей был не только ортодоксальный ахеец, но и правоверный зевсист. В то время как Фиест — чтобы привлечь на свою сторону более отсталые племена, например аркадцев а также суеверно фанатичных бедняков и людей среднего достатка — даже среди олимпийцев выделял наиболее матриархальных богинь — Геру, Артемиду, им и приносил жертвы. (Остальные богини ему не подходили: Афина была воинствующей сторонницей Зевса, Деметра, Гестия слишком равнодушны, покорны — последняя вскоре вообще уступила свое место Дионису; Афродита же представляла идею мирного слияния двух полов, ей, как и теперь, было безразлично, какой из них оказывается наверху, какой внизу, — ее-то боготворят и те и другие.) Похоже на то. что Фиест шел и на более тяжкие компромиссы с религией. В ужасном том пире, устроенном для него Атреем из мяса убитых его сыновей — если это правда, — заключалась и сатанински жестокая ирония! Судя по всему, воинствующе зевсистские задания (Лернейская гидра, Стимфалийские птицы) Геракл получал по подсказке Атрея; задания отвлеченно-молодеческие, ему безразличные — по подсказке Фиеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48