Поодаль раб доил ослицу, но особого интереса это не вызывало, тем более что кто-то уже тащил с телеги непочатый бурдюк с вином.Дорога вела теперь большей частью под уклон. Часто приходилось подвязывать колеса, некоторые телеги ставили на полозья. Ведь место пребывания Прометея, без сомнения, должно было находиться где-то в районе самого высокого кавказского перевала. Восточные сказания в один голос утверждают, что во время Потопа над водою подымалась лишь одна вершина Арарата. Следовательно, прикованный к скале Прометей не пережил бы Потопа и орел не мог бы день за днем исполнять волю Зевса, если бы место, назначенное для казни, надолго скрылось под водой.Они держали путь к югу, верней, к юго-востоку, потом повернули на запад и двигались дальше по караванной дороге ассирийских торговцев. Путь этот шел вдоль черноморского побережья нынешней Турции. Теперь Геракл и его соратники предпочитали обходить стороной хеттские города, зато охотно сворачивали к любому ахейскому или вообще греческому поселению, где их всегда принимали гостеприимно и дружелюбно.Итак, после двухдневного перехода они повстречали у подножия Кавказского хребта упоминавшиеся уже коневодческие племена и здесь надолго остановились лагерем. Лошадиный торг не терпит спешки. Геракл затем и избрал неторопливый обходный путь, чтобы собственные их тягловые лошадки немного отдохнули и освежились, то есть стали пригодны для мены. А дальше дело могло сложиться по-разному. Можно было, чин по чину, выменять у местного населения знаменитых их лошадей на своих заезженных, загнанных, дав к ним в придачу бронзовую посуду, полотняные и шерстяные ткани из военных трофеев. И самое для кочевников главное — оружие. А еще можно было просто напасть на них и отобрать лошадей. Мы должны понять дух времени: это отнюдь не считалось действием предосудительным, напротив! И если Гераклово войско не нападало и не грабило, а покупало лошадей, это объяснялось лишь тем, что и кочевникам известен был дух эпохи, а потому табуны свои они держали в хорошо защищенных укрытиях и заключали сделки под бдительной охраной, в подходящих для того, оберегаемых оружием и богами местах.Едва ли можно было достойнее и удачнее реализовать трофеи, приобретенные в войне с амазонками, чем сделали это воины Геракла. Конечно, лошадей приобрели больше, чем было действительно нужно: дома их можно продать в пятьдесят, в сто раз дороже! Правда, до тех пор реальная их стоимость возрастет намного — тут и падеж, и пошлина, и переправа через Геллеспонт, — но все равно овчинка стоила выделки. Поэтому нет сомнения, что приобрел здесь лошадей даже Пелей, хотя уж кто-кто, а он-то запрягал в свою колесницу двух лучших — «бессмертных»! — коней Эллады.Не стану расписывать во всех деталях дальнейшие их остановки, приятные или вынужденные привалы. Я только хотел пояснить, что путь наших героев до Трои занял по крайней мере несколько недель, а точнее — добрых два месяца. Таким образом, у Прометея было вдоволь времени, чтобы познакомиться со своими спутниками и разобраться в делах мира.Воспользуемся случаем и мы.Моим читателям, наверное, бросилось в глаза, что в ходе реконструированной беседы у костра Геракл, Асклепий и другие высказывались иной раз о небожителях без особенной почтительности. Возможно, кое-кто уже склонен считать эту реконструкцию «атеистической отсебятиной». Другие, может быть, рассуждают так: что же, ведь Прометей — бог, хотя и опальный; Геракл — сын, да к тому же и правнук самого Зевса; Тесей — сын бога Посейдона; Асклепий — Аполлона; хотя о других присутствовавших сведений нет, вполне вероятно, что и они из той же среды. А ведь всем известно, что в кругу семьи даже королям не говорят «ваше величество»; вообще, те, кто приближен к сильным мира сего, частенько тешатся наглой фамильярностью, полагая, что это свидетельствует об их собственной избранности; то же и с небожителями — достаточно вспомнить нынешних наших ризничих и звонарей, которые, прошу прощения, зевают или почесывают зад. а то и плюнуть не постыдятся там, где простой смертный преклоняет колена. Должно быть, и это приходит в голову некоторым моим читателям, но они ошибаются.Чтобы понять всю ситуацию и убедиться в максимальной достоверности моей реконструкции, стоит поразмыслить о том, что за ватага , пользуясь выражением самого Геракла, сошлась под его началом. Как жили эти люди, и в каком они жили мире?Пожалуй, можно начать с конца: в каком мире они жили? (Еще раз повторю: мне не хотелось бы — будучи всего лишь прилежным студентом — являться здесь в профессорской мантии. Я только размышляю, делаю выводы и полученные результаты отдаю на суд публики. Иными словами, я не только не поучаю, но сам держу экзамен.)Удивительный был этот век — тринадцатый век до нашей эры. Ценнейшим ядром известного тогда мира (от Босфора примерно до нынешней Ливии) владели три великие военные державы. Вот уже восемьдесят лет — в почти неизменных границах.Самая значительная и самая богатая из них — Египет. С трудом верится, сколько всего знал и понимал, сколькими науками и ремеслами владел народ Египта к концу XIX — началу XX династий, иными словами, к концу эпохи Нового Царства. Не только архитектура, скульптура, живопись заслуживают восхищения нынешнего человека, но и — о чем говорят реже — их наука врачевания. Египтяне знали систему кровообращения, проводили сложные операции, в том числе и черепные. Поразительны их успехи в астрономии, геометрии, математике. Они достигли высокого уровня в технике, имели большие достижения как в тяжелой промышленности — доменное, оружейное дело, так и в легкой — горизонтальные ткацкие станки, гончарные изделия со сложным рисунком, предметы из стекла небывалой расцветки. Да вспомним хотя бы созданный ими судоходный канал между Нилом и Красным морем, этот искусственный водный путь, копию которого Лессепс осмелился вновь осуществить лишь три тысячелетия спустя! По уровню производства, техники и производительности труда Египет башней высился над всем тогдашним миром; по пальцам можно было перечесть те продукты и изделия, которые где-то, кому-то удавались лучше, чем в Египте, на его землях и в его мастерских. Так, в описываемое время, но и раньше, в течение многих столетий, по-настоящему добротные корабли строились в финикийских доках; из Финикии же попадали на мировой рынок пурпурные краски самых различных оттенков и тончайшее стекло; поставляли финикийцы также ливанский кедр, драгоценнейший строительный материал, и ливанскую кожу, почитавшуюся в те времена царицей среди кож. Однако не надо забывать, что и Финикия — которая тогда находилась под властью города Сидона — принадлежала к сфере влияния Египта. И платила ему двойную дань. А еще точнее — тройную. Ибо выплачивала ежегодную вассальную дань продуктами сельского хозяйства, металлами, готовой продукцией, платила таможенную пошлину за корабли свои, платила портовые налоги. За это египетская армия и морская полиция брали ее под защиту. Но если какой-нибудь окраинный финикийский, город забывал вдруг послать драгоценный дар фараону — хотя и не было на этот счет никаких письменных указаний, — то столь оскорбительное нарушение этикета, даже при отсутствии отягчающих обстоятельств, квалифицировалось как бунт и каралось беспощадно.Платила дань Египту и сказочно богатая Эфиопия. Данниками Египта были народы Палестины, большая часть сирийцев. Расплачивались сельскохозяйственными продуктами, металлами, драгоценными камнями и, не в последнюю очередь, рабами.Благодаря этим сверхдоходам средний уровень жизни в Египте был по сравнению с другими странами очень высок. На этот счет мы располагаем обширнейшими источниками — от школьных сочинений, самой скромной, зато и самой рельефной опоры историка, до государственного архива. Рабов мог держать горожанин среднего сословия, мелкий торговец, мелкий ремесленник, государственный и культовый служащий весьма невысоких рангов, то есть те слои населения, которые в любом другом государстве, несомненно, трудились от зари до зари только ради пропитания. Между тем с установлением Великого перемирия цены на рабов и в Египте поднялись крайне высоко. Обогащение средних слоев привело к формированию своего рода «потребительского общества»; потребности, несколько поколений назад характерные только для богатых из богатых, стали теперь массовыми. Обеспечить рабочую силу для удовлетворения этих потребностей — вспомним хотя бы дошедшие до нас в руинах грандиозные строительные сооружения египтян! — было трудно. Не говоря уж о том, что требовалась не просто рабочая сила, а обученная и квалифицированная!То ли было еще сотню лет назад, когда после очередного военного похода или набега рабов гнали десятками тысяч, поставляли их в храмовые и государственные имения, в бесчисленные мастерские. А ведь еще чуть не столько получали воины, даже рядовые воины, — это была их доля из добычи за храбрость. Но старому миру пришел конец. Затевать грабительские войны против богатых и цивилизованных государств — иначе зачем и нападать! — уже невозможно. При последней попытке Египет и сам едва устоял. В 1312 году до нашей эры под Кадешом из-за серьезного организационного просчета просто случайность избавила самого фараона от хеттского плена. Пожалуй, спасла Египет от поражения только его репутация, только то, что сами победители не верили очевидному — своей победе.В 1296 году до нашей эры две главные военные супердержавы эпохи заключили первый, насколько нам известно, в мировой истории длительный договор о ненападении, к тому же в общих чертах — на основе действующих и ныне «пяти принципов» мирного сосуществования. «Treuga Dei» — «Божественное перемирие» — было закреплено и браком: Хаттусили III отдал в жены Рамсесу II свою дочь. К слову сказать, договор, главное же, его длительность подкреплялись тем, что хетты и египтяне в равной мере опасались грозного усиления Ассирии.Не мог Египет вести успешные войны, имеющие целью приобретение рабов, и в Африке: мешали этому, с одной стороны, трудности преодоления пустыни, с другой — партизанская тактика местных народов. Еще недавно мирные племена вдруг вооружились и время от времени находили таких вождей, что отваживались даже совершать набеги против империи. Да, иной раз они «оказывали любезность» Египту — попадали в плен и становились рабами. Так, в уже упоминавшейся битве 1229 года до нашей эры, где участвовал и микенский флот, захвачено было около десяти тысяч рабов. Не богато, что правда, то правда. Да и какие это были рабы! Сопровождавшие войско женщины, дети, ни в чем не знающие толка варвары. В такой войне Египет терял больше, чем приобретал.И в довершение всего минули те времена, когда рабов поставляли моряки-пунийцы. Повышенный спрос быстро привел к истощению все окрестные медные и оловянные рудники. Теперь сидонцам, предпринимая дальние экспедиции, приходилось выбирать: либо они снабжают рынок металлами — и тогда им следует жить в дружбе с прибрежными народами, а значит, принимать на свои корабли лишь столько рабов, сколько продадут им по сходной цене сами аборигены; либо отправляются на охоту за рабами, но тогда уж нечего и рассчитывать в этих краях еще на какие-нибудь товары, всего же разумнее вообще подольше не показываться там, где однажды удалась такая охота. А поскольку колонии пунийцев раскинулись, можно сказать, по всему Средиземноморью и сохранение их за собой было для Сидона вопросом существования, у пунийцев имелось достаточно причин поддерживать с народами побережья мирные отношения. Итак, финикийцы уже не привозили, или почти не привозили, рабов; зато поставляли иной человеческий материал. Другими словами, в Египте воцарился период «brain drain" «Перекачка мозгов» (англ.).

. Мне и самому странно употреблять это бытующее сейчас выражение, но древнеегипетского языка я, увы, не знаю, а сущность явления этот термин выражает вполне. Создавая лучшие условия жизни, обеспечивая более высокую оплату, Египет старался переманить к себе каменщиков, плотников, дерево— и металлообработчиков, судостроителей, стеклодувов и солдат, солдат, солдат. Справиться с убийственной нехваткой рабочей силы иным путем они не умели.Ведь как было до сих пор? Обычно сельские общины, поселки арендаторов, крупные поместья, храмы попросту уведомлялись, когда и сколько воинов они должны выставить. Однако теперь вдруг повсюду выяснилось, что те, кто предназначен к воинской службе, способны принести гораздо больше пользы государству, если оставить их мирно делать свое дело. Даже фараон, желая завоевать на свою сторону какого-нибудь сановника или верховного жреца — а надобность в этом все возрастала, — не мог одарить его больше, чем освободив от повинности выставить столько-то воинов. Все просили об этой милости, решительно все ссылались на «незаменимость» своих людей. В прежние времена фараон мог рассчитывать, во всяком случае, на отряды элиты — боевые колесницы. Это был аристократический род войска, куда знатные юноши являлись с собственными колесницами, лошадьми, слугами; теперь же, когда видов на богатую добычу почти не имелось, и этот род войска претерпел изменения, весьма напоминающие те, что произошли с венгерскими гусарами от начала нашего столетия до второй мировой войны. Поэтому фараон, где только мог, от Испании до Черного моря, набирал чужеземцев: «Одет-обут будешь и сыт всегда будешь, плата хорошая — так что поступай, браток, в солдаты, наша армия — самая могучая, лучше всех вооруженная армия!» Для поддержания внутреннего порядка и теперь уже только оборонительных в основном сражений, рассуждали в Египте, сойдет и армия наемников. У них хоть не будет особых претензий на почести и славу. (А между тем именно в то время фараон и его приближенные раздавали награды направо и налево — даже после проигранной битвы. Да так оно обычно и бывает.) Однако расчеты эти не оправдались. Нищие и совсем необразованные варвары, набранные из дальних захолустий, плохо вживались в цивилизованный мир. Да и нам еще памятно по старым, разумеется, временам, как самодурствовали над городскими штафирками наши смертельно им завидовавшие «фараоны» — выходцы из крестьян! Еще бы. У наемника ничего нет. Только оружие. Зато у этакого прыща есть все. Что же, отнимем! И пусть себе бежит жаловаться. Ведь кого пошлют для разбирательства? Такого же наемника, да еще, может, земляка-соотечественника — во всяком случае, того, кто «дорожит честью оружия», а проще сказать: ненавидит весь этот «цивильный сброд». И понятно, что ненавидит: ему-то никогда не стать богатым и полноправным египтянином!Итак, между воинами и гражданским населением Египта создалась напряженность. При этом среди пришельцев — и чем дальше, тем больше — попадались люди незаурядные, выделявшиеся своими познаниями, военными заслугами; некоторые из них, обладавшие особой приспособляемостью, становились более египтянами, чем сами египтяне, за что и получали от фараона высокие воинские или административные назначения. Следовательно, назревали противоречия между исконными высшими сословиями — крупными землевладельцами, верховной кастой жрецов, то есть теми, кто использовал государство в своих интересах, — и новой аристократией, которая постепенно становилась действительно реальной силой в руководстве государством. Все это накладывалось к тому же на многовековые противоречия между Севером и Югом из-за религиозных конфликтов, иначе говоря — из-за привилегий. Нелегко было править Египтом!Кроме того, в обществе исключительно высокого жизненного уровня — тому и ныне нетрудно найти примеры — нередко существует крайняя поляризация. Возьмем прежде всего массы совершенно нищих рабов. Как раз по документам описываемого времени мы впервые узнаем о смутах среди рабов — забастовках, групповых отказах от работы. Затем следуют земледельцы. Расслоение этой группы весьма и весьма сложно, и, если бы не близкие для нас аналогии, я бы сказал: необозримо. В тени колоссальных владений, принадлежавших жрецам, государству и крупным землевладельцам, в Египте жили миллионы арендаторов и владельцев крошечных парцелл; кое-где одна парцелла обрабатывалась даже сообща. Жили эти люди как придется. Если урожай был хорош, выплачивали положенное — пять шестых, а на оставшуюся одну шестую часть кое-как перебивались с семьей до нового урожая; отдавали богу богово, а фараону фараоново да еще умудрялись придержать зерно для будущего посева. Если же, например, стихийное бедствие разрушало плотины и оросительные каналы и власти на несколько педель кряду отрывали земледельцев от собственных участков, так что они не поспевали их обработать; если — как не раз бывало в Египте — капризная погода год за годом губила урожай, губила надежды, что могли они поделать тогда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48