Кстати, над Кейптауном, где Родни торговал гашишем, а Джейн позировала на фоне Столовой горы, то и дело появляются неопознанные летающие объекты…
— Вы что, издеваетесь надо мной? — окончательно разозлился комиссар.
— Не-ет! — в один голос заверили его мы с Пепе.
— Я же не виноват, что у этого типа похитили мумию, — обиженно произнес Тамайо.
— Говорят, в Южной Африке в последние годы резко увеличилось количество похищений людей летающими тарелками, — продолжала я развивать свою мысль. — Некоторые уфологи связывают это явление с отменой апартеида…
— А чем, интересно, убийство Джейн Уирри напоминает тебе похищение мумии? — проигнорировав тему тарелок, спросил у инспектора комиссар.
— Всем этим. — Пепе широким жестом руки обвел квартиру. — Разгромом. В доме того старичка был точно такой же разгром, как будто там что-то искали.
— Разгром — это всегда разгром, — заметил Корралес. — Там что-то искали, тут что-то искали…
— Это понятно, но чем-то эти разгромы похожи. Выдернутые из письменного стола ящики были брошены на пол сходным образом, обыскивая платяной шкаф, преступники раздвинули одежду в стороны точно от середины. Почерк обысков одинаковый.
— Интересно, что искали у Джейн? — сказала я. — Еще одну мумию инопланетянина? Хотя, с другой стороны, вряд ли кому-либо придет в голову разыскивать мумию в диванных подушках и в ящиках письменного стола. Если у старика в Вальпинеде разгром был такого же плана, похитители должны были охотиться за чем-то помимо мумии, может быть, за деньгами или драгоценностями. У того старика что-нибудь еще пропало?
— Нет, больше ничего, — покачал головой инспектор. — Но кто-то рылся в его бумагах.
— А она была настоящая? — поинтересовался комиссар.
— Кто? — не понял Тамайо.
— Да мумия эта! Это был действительно инопланетянин?
— Понятия не имею, — пожал плечами Пепе. — Я же ее не видел. Потерпевший утверждает, что это был пришелец. Он мне показывал фотографию мумии. В продолговатом деревянном ящике лежал какой-то предмет, полностью обмотанный полосками просмоленной почерневшей ткани. С одной стороны, из головы, наверное, торчали два металлических штырька с шариками на концах, похожие на небольшие рожки. Вот и все, что я видел, а инопланетянин там лежал замотанный или нет, я понятия не имею. Старик говорит, что ящик был размером примерно сорок на восемьдесят сантиметров. Его украли вместе с мумией.
— Бред какой-то, — покачал головой комиссар.
— А ведь между похищенной мумией и Джейн вполне может существовать связь, — заметила я. — Уирри утверждала, что она потомственная колдунья, экстрасенс и все такое прочее. Не знаю, как в Испании, а в России экстрасенсы прямо-таки жить не могут без инопланетян. То контакты с летающими тарелками устанавливают, то инопланетяне вселяются в экстрасенсов и через них спасают человечество. Мумия инопланетянина — это же настоящая сенсация, не говоря уже о том, что стоить она должна целую кучу денег. Любой экстрасенс удавится за такой экспонат. Не исключено, что Джейн услышала о принадлежащей старику мумии и наняла Лиланда, чтобы выкрасть ее. Потом Уирри поссорилась с негром, и Лиланд задушил ее, а обыск в квартире устроил, чтобы найти мумию и забрать себе. Именно поэтому почерки обысков похожи.
— Ты же сама говорила, что никому бы не пришло в голову искать мумию в подушках и ящиках письменного стола, — заметил Тамайо.
— Именно поэтому там и искали, — пояснила я. — Чтобы замаскировать истинные намерения.
— Полный абсурд! — фыркнул Корралес. — Не верю я в эту чушь с инопланетянами.
— А вам и не надо в нее верить, — пожала я плечами. — Главное — что Лиланд и Джейн вполне могли поверить в нее. Негр, передав украденную мумию Уирри, запоздало сообразил, что инопланетный трупешник может стоить побольше, чем все картины Ван-Гога, вместе взятые, решил, что его надули, обиделся, впал в ярость и прикончил Уирри. Чем не мотив для убийства?
— Все. Хватит с меня ваших версий, — решительно произнес комиссар. — Мне работать надо. Свидетелей опрашивать. После поговорим.
— Можно, я еще покопаюсь в вещах Джейн? — спросила я. — Вдруг обнаружу что-нибудь интересное?
— Лишь бы не мумию инопланетянина, — недовольно проворчал Корралес.
* * *
Просматривая очередной фотоальбом Уирри, я обратила внимание на то, что одна его страничка казалась толще других. Вытащив из-под прозрачного пластика изображение Джейн на фоне гуляющего по лужайке слона, я обнаружила под ним еще одну фотографию. На ней мадам Творческий Блок была заснята крупным планом.
Лицо Джейн выражало какую-то странную мистически-религиозную торжественность. Большими и указательными пальцами Уирри прижимала ко лбу покрытое орнаментами украшение в виде плоской серебряной пластины размером примерно 8х8 сантиметров.
Украшение нанесенными на нем узорами чем-то напоминало мандалу . В центр вписанных друг в друга квадратов и кругов был вставлен крупный неограненный камень, похожий на желтый топаз. Ближайший к топазу круг обвивала змея, из раскрытой пасти которой капал яд на живот опрокинутой вверх ногами черепахи.
Судя по всему, украшение было древним и имело восточное происхождение. Золотистый топаз округлой формы, змея, источающая яд на живот черепахи… Все это о чем-то смутно мне напоминало, но вот о чем?
Благодаря нездоровому пристрастию моей матушки к мистическим учениям, мое детство прошло среди пропагандирующих “враждебную антисоветскую идеологию” самиздатовских книг и бесконечных кухонных разговоров на всевозможные восточно-эзотерические темы. Именно тогда я и нахваталась огромного количества сведений на тему янтр, мантр, мандал и прочей восточной атрибутики. К сожалению, за прошедшие годы большая часть полученной информации успела благополучно выветриться из моей памяти.
Я была уверена, что что-то слышала или читала о мандале, которую держала в руках мадам Творческий Блок. Золотистый топаз, змея и черепаха. Слишком уж нетрадиционное сочетание. Что же я о ней знаю? Этого я, хоть убей, вспомнить не могла.
Интересно, как эта вещь оказалась в руках Джейн Уирри? А что, если убийца искал в квартире именно ее? Не исключено, что сдвинутый на эзотеризме похититель мумии инопланетянина заодно охотился и за старинным буддийским талисманом, которому наверняка приписывались некие уникальные магические свойства.
А что, неплохая версия. В нее вполне вписывается сходство почерков обоих ограблений. Для начала кто-то похищает мумию инопланетянина в Вальпинеде, вернее, похищает он нечто, что считает мумией инопланетянина. Затем этот кто-то убивает Джейн и забирает мандалу. Но если преступнику нужна была мандала, зачем он пошел на убийство? Старичка из Вальпинеды он ведь не тронул. И каким боком приплести сюда Лиланда? А Родни? А Кейптаун? Или, может, убил один человек, а ограбил другой? Слишком уж все запутано.
— Комиссар! Инспектор! Посмотрите, что я нашла! — обратилась я к полицейским. — Эту фотографию Джейн по каким-то причинам прятала.
— Любопытная вещица! — заметил Корралес, с любопытством разглядывая снимок. — Похоже, старинная.
— Странная штуковина. Восточная, что ли? — спросил Пепе. Я кивнула.
— Это мандала, — пояснила я. — Созерцая такие штуки, буддисты сливаются с абсолютом.
— Сливаются или наливаются? — уточнил Пепе. — Разве “Абсолют” — это не водка?
— Нет, — вздохнула я. — Абсолют — это не водка, а то, что существует в себе и само по себе, вне связи с чем бы то ни было.
— Но водка тоже существует в себе и сама по себе, а пока ее не выпьют, она находится вне связи с чем бы то ни было, — заметил Тамайо.
— Водка связана с бутылкой, — возразила я. — А абсолют с бутылкой не связан. Он сам по себе. По крайней мере, так считают буддисты.
— Но если этот твой абсолют сам по себе и ни с чем не связан, то как тогда буддисты с ним сливаются? — искренне удивился инспектор.
— Спроси об этом у них, — предложила я. — Впрочем, вряд ли ты получишь достаточно вразумительный ответ. Считается, что слияние с абсолютом — это не постижимый сознанием и неописуемый словами мистический опыт. Проще говоря, созерцая мандалу, буддисты время от времени ловят совершенно особый кайф, который и называют слиянием с абсолютом.
— То есть для буддистов это ценная штуковина, — подытожил Пепе. — Вроде килограмма героина.
— Вот-вот, — обрадовалась я столь замечательному сравнению. — Штуковина действительно ценная. Я тут подумала — а что, если убийца искал именно эту вещь? Ее пока не обнаружили в вещах Джейн?
— Сейчас узнаю. Дай-ка мне снимок, — попросил комиссар Корралес.
С фотографией в руках он прошел в спальню, где проводили обыск двое полицейских.
— Нет, — вернувшись, покачал головой комиссар. — Ничего подобного не найдено. В шкатулке около кровати лежат кое-какие золотые украшения, не слишком ценные. Преступник их не взял. Это означает, что убийство было совершено не с целью ограбления. Преступник искал что-то конкретное.
— Не исключено, что именно эту мандалу.
— Не исключено, — согласился комиссар.
* * *
Домой я вернулась поздно ночью. Корралес попросил нас поехать с ним в полицейское управление и дать показания. В течение двух часов терзала несчастных служителей закона историями об инопланетянах, сайентологах. Томе Крузе и Николь Кидман, о группе Творческой поддержки, о шпионской роли Родни Вэнса и т.д. и т.п.
В своем стремлении помочь следствию я даже пересказала комиссару версию Тэдди Пиддингтона о том, что то ли турки, то ли греки платят баскским террористам, чтобы те убивали иностранцев на каталонских курортах.
И без того травмированная историями о парализующем волю меховом грифе, губящей Европу гиперсексуальности и картине “Страшный Суд колбасной фабрики”, психика Корралеса не выдержала версии о греко-турко-баскском заговоре.
— Хватит, — взмолился комиссар, нервно размешивая в стакане с водой таблетку растворимого аспирина. — Я проработал в полиции двадцать пять лет, но ни разу не слышал подобной ахинеи. У меня от этого бреда даже мигрень разыгралась.
— Я просто стараюсь придерживаться фактов, — объяснила я. — Кстати, к грекам, туркам и баскам я не имею никакого отношения. Это все Тэдди Пиддингтон придумал. Я лишь сочла необходимым довести его версию до вашего сведения. Мумия инопланетянина — тоже не мое изобретение. Ее приплел к делу инспектор Тамайо. Я всего лишь пытаюсь связать концы с концами.
Комиссар вытер вспотевший лоб и залпом выпил лекарство.
— До сих пор мне не приходилось иметь дело с писателями, — вздохнул он. — Только теперь я понял, насколько мне повезло. Хотелось бы надеяться, что этот первый мучительный опыт окажется последним. Страшно подумать, что когда-то мне нравилось читать детективы.
— Такова жизнь, — философски заметила я. — Любить книги и общаться с писателем — это примерно то же самое, что любить гусиную печенку, а потом вдруг встретить живого гуся. Хотя лично я ничего против гусей не имею. На редкость умные и обаятельные существа. Когда я жила в Крыму, у меня был один знакомый гусь…
— Не надо, не продолжай, — взмолился Корралес. — Еще немного — и ты заявишь, что этот гусь был инопланетянином и имел непосредственное отношение к убийствам Джейн Уирри и Родни Вэнса.
— Ну, не настолько же я сумасшедшая. С другой стороны, если принять во внимание теорию о том, что все в этом мире взаимосвязано…
— Большое спасибо за помощь, — скрипнул зубами комиссар. — Наше знакомство доставило мне истинное удовольствие.
— Мне тоже, — сказала я, поднимаясь из-за стола. — Последняя просьба. Вы не могли бы сделать для меня цветную копию фотографии Джейн с мандалой? Я попробую разузнать что-либо об этой штуковине по своим каналам.
— Ладно, — кивнул Корралес. — Но только при одном условии.
— Каком условии?
— Что эта просьба действительно окажется последней, — с ударением произнес комиссар.
* * *
В квартире я обнаружила дремлющего перед включенным телевизором Эстевеза.
— Мы же собирались вечером пойти в кино, — зевнув, напомнил мне разбуженный novio. — Где ты болталась столько времени?
— В комиссариате полиции. Джейн Уирри мертва.
— Как это мертва? — изумился Марио.
— Задушена, — пояснила я. — И еще у нее украли буддийскую мандалу, а у старичка в Вальпинеде — мумию инопланетянина.
— Ты случайно не переработала? — участливо поинтересовался Эстевез. — Может, тебе вредно писать детективы?
— Работать вообще вредно, — вздохнула я. — От работы кони дохнут.
— Что еще за инопланетянин ?
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Скорее всего один из пришельцев, уничтоженных много веков назад, за которого сейчас гуманоиды мстят землянам…
— Знаешь, — перебил меня Марио. — Я вдруг подумал, что проще было бы обойтись без объяснений. Вообще, молчаливая женщина — это дар божий. Я понимаю, что у тебя был трудный день — улики искала, на солнце перегрелась. Выпей липового чайку, выспись как следует…
— Именно так я и поступлю, — согласилась я. — Только отправлю одно письмо по электронной почте.
— Что за письмо?
— Пошлю фотографию украденной у Джейн мандалы одному своему приятелю из Москвы. Думаю, он сможет сказать что-либо по поводу этой вещицы. Чем-то она мне знакома” только никак не вспомню чем.
— Этот твой знакомый — специалист по Востоку?
— В некотором роде, — кивнула я, прикидывая про себя, стоит или нет вдаваться в подробности.
До перестройки Витя Корсаков был типичным для застойных времен спившимся физиком-теоретиком, маниакально задвинутым на эзотеризме. После развала Союза, благополучно вылетев из своего тихо почившего в бозе НИИ, он, следуя велению сердца, без особого сожаления переквалифицировался в монахи-аскеты.
С обритой наголо головой и нарисованным на лбу губной помадой жены красным кружочком “третьего глаза”, облаченный в надетую поверх джинсов и свитера желтую тунику, бывший научный сотрудник успешно нищенствовал около магазинов эзотерической литературы.
Чтобы привлечь к себе внимание, Витя время от времени звонил в ритуальные тибетские колокольчики, возглашая на манер Кисы Воробьянинова: “Подайте бывшему доктору наук — жертве демократических преобразований”. Далее Корсаков по памяти цитировал длинные отрывки из Вед, Упанишад, палийского канона Типитака и “Бардо тодол” — тибетской “Книги мертвых”.
В отличие от меня, память у Вити была отменной, а его простерилизованный алкоголем мозг являлся уникальным хранилищем прямо-таки невероятного количества информации. Если кто-то и мог просветить меня по поводу странной мандалы с золотистым топазом, то только он.
Валя Корсакова, Витина жена, была непьющей, бледной, грустной и анемичной “специалисткой по прошлым жизням”. Я преимущественно общалась с ней, поскольку Витин уровень интеллекта был для меня недосягаемо высок, и после пяти минут его рассуждений на тему иллюзорной модификации абсолюта и сложных энергетических трансформаций высших космических сфер я окончательно переставала что-либо соображать.
Итак, я послала Вале по электронной почте отсканированное фото Джейн с мандалой и попросила ее, улучив момент относительной Витиной трезвости, выяснить у него все, что возможно, об этой вещице.
Выпив, по совету Марио, липового чайку, я забралась под одеяло и почти сразу отключилась, успев напоследок подумать, что завтра прямо с утра было бы неплохо нанести визит живущему в Вальпинеде владельцу инопланетной мумии, а заодно, если удастся, посетить разбившую сердце комиссара Корралеса загадочную тетку Примитиве, которая потрясающе готовит свиные уши.
Проснулась я около половины восьмого утра от звуков душераздирающего танго.
— Кто ты такая, что нет мне спасенья ? Проклятая кукла, кара господня… Ради тебя свою чистую жизнь — Святую и простую, как молитва, Я превратил в адский ужас проблем, Растоптав свою честь… — доносилось из ванной комнаты пение Эстевеза.
Барселонское небо, как обычно, радовало ослепительно непорочной синевой. Море призывно голубело за рыжими черепичными крышами. В такую погоду сидеть за компьютером, кропая детективные истории, даже не просто кощунство, а прямо-таки настоящий смертный грех. С другой стороны, все-таки лучше писать книги, чем вкалывать целый день у станка.
Представив, как в этот момент на холмах Валь-пинеды одинокий старик тоскует по утерянной мумии, в то время как его соседка — роковая тетка Примитиве едет на рынок на роскошном авто с откидывающимся верхом за новой порцией свежеотрезанных свиных ушей, с помощью которых она очарует очередного комиссара полиции Или танцора фламенко, я испытала небывалый душевный подъем.
К черту работу! Разве я могу усидеть за столом, когда вокруг совершаются такие невероятные и загадочные преступления? Разумеется, нет!
На самом деле для того, чтобы не работать, я готова была уцепиться за любой предлог, но, если предлог оказывался слишком уж пустячным, случалось, что потом иногда меня мучили угрызения совести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30