— Зачем спешишь, брат! — сказал все тот же хачик. — Пачему пагаворыть не хочешь?— Ник, — спросила Марина, — что им от тебя надо?Ник промолчал. Зато кавказец широко улыбнулся, показав крупные белые зубы, причмокнул толстыми масляными губами и спросил:— Николай Караваев, это ты?— Ну я, — тихо ответил Ник.— Солист Любе твой брат, да?— Нет. Он сам по себе, я сам по себе.— А я Абиддулах!— Оч-чень приятно, — пробормотал Ник.— Мине тоже. Казбека помнишь?Ник кивнул.— Он тэбе тоже помнит.— И что? — Ник опять сжал кулаки.— Он тебе падарок прислал. Вот, — посланник Казбека широким жестом показал на белый Мерседес.У всех троих вытянулись лица и пропал дар речи.— Шестисотый! — радостно объявил Абиддулах. — Нравится? Забирай! Документы все готовы. Завтра только у натариуса заверим, и катайся на здоровье.— Я не могу принять такой подарок, — сказал Ник, когда с него сошло оцепенение. — Честное слово, не могу!— Зачем так говоришь? — воскликнул Абиддулах. — Ты смелый джигит. Казбек тэбе от души дарит. Отказываться нельзя. Смертный обида. У нас на Кавказе положено. Я у тэбе осел взял, осел сдох. Я тэбе бика отдам. Понимаешь? Мы твой дэвятка портил, шестисотый мерс отдаем.— Все равно не могу, — упрямо ответил Ник.— Конечно, — поддержала его Вера. — А вдруг он у вас краденный?Абиддулах был искренне потрясен таким заявлением.— Зачем так говоришь? Какой краденный? За деньги купленный! Все бумага есть. С печать и подпись. Понимаешь!— Стоп! — скомандовала Марина.Все замолчали. Марина обвела всех взглядом.— Ник берет машину и искренне благодарит товарища Казбека за подарок, — сказала она.Ник и Вера смотрели на Марину с недоумением.— А что вы так на меня смотрите? — удивилась она. — Человек нам дарит от всего сердца. Машина нам нужна. Мы в данный момент не на государственной службе, значит взяткой это назвать тоже нельзя.— Какой взятка? — воскликнул Абиддулах. — Зачем взятка? Подарок!— Правильно, подарок! А от подарков отказываются только дураки.— Канэчно! Какой умный дэвушка! Как правильно говорит! — поддакивал Абиддулах и при этом кивал головой как лошадка.— Мы уже остались один раз в дураках, — продолжала Марина. — Что, так ими и останемся?Вера и Ник промолчали. Кажется в словах Марины был смысл. К тому же им так была нужна машина.— Ладно, — сказал Ник. — Я согласен.— Маладэц! — Абиддулах радостно хлопнул его по плечу и вложил в руку ключи от машины и документы. — Настоящий джигит. Вот тэбе ключ, и доверенность. Ты теперь нам брат. Твой друг наш друг. Твой враг, наш враг. Мы вэдь знаем, что вы Лаврентия и Свята убирал, и Багажник тоже. Тэперь Казбек Вор в законе. Он главный в этом городэ. И он ваш брат!— А вот это уже лишнее, — тут же сказала Марина. — Завтра оформим дарение, и все, на этом наше знакомство прекращается. Никаких братских и дружеских отношений. Ясно?— Ты тут главный? — спросил Марину Абиддулах.— Да, я главная! — твердо и гордо ответила Азарова.— Как скажешь, так и будет, — сразу же согласился Абиддулах.Марина уверено подошла к Мерседесу и открыла дверцу.— Чего вы стоите? — повернулась она к друзьям. — Запрыгивайте!Ник и Вера последовали за ними. Николай сел за руль и хотел было повернуть ключ зажигания, как вдруг Вера воскликнула:— Стойте!— Что такое? — повернулась к ней Азарова. — Ты чего кричишь?— А вдруг машина заминирована? Ник сейчас повернет ключ, и мы взлетим на воздух. А тут вокруг люди. Дети.— Ерунда! — засмеялась Марина. — Машина не заминирована.— Откуда такая уверенность?— Кто же станет минировать шестисотый Мерседес? Такое в голову никому не придет. Если бы нас и впрямь захотели взорвать, то подарили бы запорожец или копейку. Так что поехали, Ник, поехали.Ник осторожно повернул ключ. Все-таки слова Веры заронили в нем толику сомнений. Но нет, все обошлось. Мотор мягко и ненавязчиво зашумел. Мерседес тронулся с места.— Мерс мы конечно продадим, — уверено сказала Марина. — Не правда ли, Ник?Ник кивнул головой.— Сыщикам такая роскошь не к чему, — продолжала Азарова. — Только светиться. Купим новую девятку, конечно же белую, как снег. Не так ли, Ник?Ник мечтательно улыбнулся и опять кивнул. Марина мечтательно продолжала:— А на вырученные деньги мы такого оборудования накупим. Никакие конкуренты нам не страшны будут! Дистанционную подслушку, микрокамеры, всякие прибамбасы.— Куда едем? — прервала ее мечтания Вера.— Как куда? — удивилась Азарова. — В супермаркет за продуктами и выпивкой. Должны же мы отметить удачный исход дела. Черт меня побери! Не каждый же день нам Мерседесы дарят! Да и попробуем наконец-то твой знаменитый торт Наполеон. Ведь ты нам его испечешь, Верунчик?Вера Грач вдруг впервые за последние два дня рассмеялась. Это значило, что настроение у нее самое подходящее для печения тортов… ЭПИЛОГ №3 Через пять дней после описанных выше событий Вера Грач сидела в приемном покое Черноборской больницы скорой помощи. У ног ее стояла сумка полная продуктов.Вошла сухонькая санитарка с шваброй в руках и скрипучим строгим голосом спросила:— Кто тут к Ручкину?Вера вскочила с места:— Я!— Иди за мной!Санитарка долго вела Веру по длинному темному коридору.— Только утром его из реанимационной палаты доктор выпустил, — рассказывала она по дороге. Чудом твой дружок на этом свете остался. И сразу налетели его дружки, милиционеры, даже чекисты приходили. Но к нему никого не пустили. Кристалл Васильевич строго настрого запретил. Ему даже угрожали. Но с ним разве кто спорить будет? Спорщиков много, а Кристалл Васильевич один. Не пустил он. И мне не велел никого пускать. Плох еще очень Ручкин. Шутка ли? Пуля у самого сердца прошла.Санитарка с усмешкой посмотрела на Веру:— Что, думаешь, почему тебя пустила? Меня сам Ручкин попросил. Как глаза открыл и говорить начал, так и просит: «Тетя Маша, ко мне женщина должна прийти, очень красивая. Зовут Вера. Ты уж ее пропусти». Нет, говорю, не пущу. Доктор не велел. А он мне: «Если не пустишь, умру, от тоски умру. Так и сказал. Люблю, говорит, эту женщину, тебя значит, больше жизни. Приведешь ее ко мне, я тебя щедро награжу». Как думаешь, наградит, или врет все?— Наградит, — кивнула Вера. Она была вся в нетерпении.— Ну и слава Богу. Вот и пришли. Сюда иди.Они подошли к двери, у которой с каждой стороной на стульях сидели двое. Один из них был Орех. Увидев Веру, он выпучил глаза и стал усиленно тереть затылок. Другой был незнакомый. Но по его напряженному строгому лицу было видно, что он из милиции, или фээсбэшник.Вера вошла в палату, и тетя Маша затворила за ней дверь. Палата была одноместная, удобная, с холодильником, телевизором и отдельным санузлом.В центре на широкой кровати с балдахином лежал Петр Ручкин. Услышав скрип двери он открыл глаза, и губы его расплылись в счастливой улыбке, потому что он увидел Веру. Вера подбежала к нему и припала к груди, но тут же отпрянула назад, потому что Петр не смог удержаться от стона.— Прости, — сказала Вера.— Это ты прости, что не стерпел. От тебя даже боль сладкая нега.Вера присела у него в изголовье и стала гладить Петра по волосам.— А я тебе торт принесла. Наполеон. Сама испекла. Как думаешь, тебе можно?— Если сама испекла, то для меня это лучшее лекарство, — счастливо улыбнулся Петр.— Хорошо тут у тебя, — Вера окинула взглядом палату. — Словно ты у себя дома.— Братки постарались, оформили все в лучшем виде.— Эх, Багажник, Багажник, — вздохнула Вера. — Ты так и остался тем, кем был. Бандит и гангстер Петя Ручкин.— А куда мне деваться? — вздохнул Петр. — Мне братки насвистели, что прокурор для меня целую папку приготовил. Очень толстую. Как только опасность для жизни минует, меня переведут в тюремный лазарет, а потом суд. Но я не дурак. Раньше смотаюсь. Куда-нибудь за границу. Земля большая. А ты? Ты поедешь со мной?Вера улыбнулась и поцеловала Ручкина в лоб:— С тобой хоть на край света, любимый.Не могла же она сказать человеку, который только что вырвался из лап смерти, а до этого спас ей жизнь, заслонив собой, что-то другое.— Мы купим дом где-нибудь на берегу моря, — начала фантазировать она. — Каждый вечер мы будем смотреть на закат. Ты будешь играть на скрипке и рисовать мои портреты в костюме надувной женщины, то есть нагой. Как же мы будем счастливы!Багажник слушал ее и улыбнулся. Счастье переполняло его.— Я хочу тебя поцеловать, — выдохнул он. — Пусть даже это будет последний поцелуй в моей жизни.Вера приблизилась к его губам и прошептала:— Я тоже хочу поцеловать тебя.Они прильнули друг к другу губами и Вера забыла обо всем на свете. Даже обессиленный, прикованный к постели тяжелой раной, Багажник целовался так, словно он был не человеком, а богом любви.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26