— Йо-хо! — Азарова не пожала протянутую руку, а ударила по ней, как это делают тинэйджеры. — Я в тебе не ошиблась. Терпеть не могу нерешительных людей. А ты решение принимаешь быстро, и это был последний тест. Ник, гони за шампанским! Это следует отметить. ТЯЖЕЛАЯ РАБОТА Женщина, не молодая, весьма полная и крупная, но приятной наружности, сидела в кабинете следователя Виктора Спивакова и утирала платком мокрое от слез лицо.— Виктор Иванович, — жалобным голосом, пытаясь не разрыдаться, произнесла она, — ну как же так? Это ведь моя единственная память о муже! Эта картина, она мне очень дорога. Ее обязательно надо найти. Неужели ничего нельзя сделать?— Дорогая Екатерина Дмитриевна, — полным участия голосом, ответил Спиваков. — Мы делаем все возможное, уверяю вас, все, что в наших силах. Но и вы должны понять…— Как это все возможное? — От возмущения Екатерина Дмитриевна даже привстала с места. — Почему же тогда так и не сделали обыск на квартире Скворцова? Ведь это он! Я уверена, что это он.— Для обыска квартиры гражданина Скворцова у нас должны быть веские основания. Куда более веские, нежели ваша уверенность.— Почему это моей уверенности недостаточно? — воскликнула Екатерина Дмитриевна. — По вашему я вру?— Успокойтесь, гражданочка, успокойтесь, — Спиваков отечески положил женщине руку на плечо и тяжело вздохнул. Не хотелось ему объяснять этой несчастной женщине, что шансов найти ее украденное из квартиры добро нет. Раскрываемость по квартирным кражам в их районе была самая низкая по городу. — Мы не всесильны. У нас дел выше крыши, а людей не хватает. Средств тоже…— Средств? — Екатерина Дмитриевна оживилась. — Я дам вам средства. У меня есть деньги. Я вас умоляю!И она судорожно стала рыться в сумочке, словно собиралась достать эти самые средства, которые помогут расшевелить обедневшую и обезлюдившую милицию.— Что вы делаете? — воскликнул Спиваков.— У меня есть деньги! — женщина схватила следователя за руки. — Сделайте что-нибудь! Найдите мне картину! Или я наложу на себя руки. Это же Дейнека! Я вас умоляю.— Даже если бы это был Рубенс, или Рембрант — вздохнул Спиваков. — Дела ведутся в порядке очередности.— Виктор Иванович! — Женщина разрыдалась и повалилась на стул, спинка которого жалобно заскрипела и затрещала под ее тяжестью. — Я умираю!— Екатерина Дмитриевна! Екатерина Дмитриевна! — Спиваков засуетился. Он бросился к графину, бросив на произвол судьбы пострадавшую. Та медленно словно кисель сползла со стула на пол. — Прекратите пожалуйста истерику! Попейте лучше водички!— Что случилось? — в кабинет заглянул напарник Спивакова Руслан Гюнтер.— Помоги поднять ее! — жалобно попросил его Свиваков.Вместе с Гюнтером они с трудом водрузили Екатерину Дмитриевну обратно на стул и чуть ли не с силой всучили ей стакан с водой. Женщина стала пить большими жадными глотками. Она давилась, и ее зубы стучали о стекло стакана.— Ты что, сказал ей какие у нас проценты раскрываемости по квартирным кражам? — спросил Гюнтер.— Я тебе! — Спиваков готов был обрушить на товарища графин. — У человека беда, а ты со своими дурацкими шутками.— А что я? Я ничего. Только ведь, рано или поздно…— Прекрати!— …придется поставить ее перед фактом, — закончил свою мысль Гюнтер. — Да ведь ты все равно через три дня в отпуск уходишь.Тут женщина оторвалась от стакана и глазами полными невыносимого страдания уставилась на милиционеров:— Как так в отпуск? Какой еще отпуск? А кто же тогда будет искать мою картину? Да ведь это катастрофа.— Вот этот товарищ, — Спиваков кивнул на Гюнтера, — скорее всего и будет искать. Дело передадут ему.— Вряд ли, — сказал Гюнтер, — у меня и так дел выше крыши. Может Кошкину или Собакину, а может вообще у тебя оставят, и будешь с ним после отпуска возиться. Вот это скорее всего.— Но это значит, — Екатерина Дмитриевна была бледна, как мел, — что целый месяц мою картину вообще никто искать не будет?Милиционеры молчали. Им вдруг стало невыносимо стыдно глядеть в глаза этой женщины.— Скажите мне правду! Самую горькую. Я все вынесу. И этот крест тоже!Неожиданно она успокоилась и преисполнилась достоинства. Мужчины сразу прониклись к ней уважением.— Кажется я знаю, что надо делать, — вдруг сказал Гюнтер.— Говорите!— Я знаю одного человека, который может вам помочь.— Кто это такой? Он тоже из милиции? Очень хороший следователь?— Из милиции? — переспросил Гюнтер. — Пожалуй, можно сказать и так. Во всяком случае, раньше она действительно служила в милиции.— Она? Так это женщина?— Гюнтер, опять ты со своими глупостями, — скривился Спиваков.— Почему с глупостями? Азарова классный сыщик! И как раз берется за дела подобного типа. У вас есть деньги, мадам? Она берет не мало, но зато если не справляется возвращает половину суммы.Спиваков поморщился еще раз и отвернулся к окну.— Деньги у меня есть! — твердым голосом заявила Екатерина Дмитриевна. — А вы уверены, что эта ваша Азарова сможет мне помочь?— Уверен ли я в Азаровой? — засмеялся Гюнтер. — Как в самом себе. Считайте, что ваша картина уже висит в вашей гостиной и радует гостей своими яркими красками.— Дайте мне ее телефон! Я дам вам за это десять долларов.— Вы меня обижаете! — Гюнтер сделал вид, что оскорблен. — Спрячьте обратно ваши жалкие десять долларов. Я их не возьму.— Сколько же вам дать?— Я дам вам телефон Азаровой совершенно бесплатно. — Тут Гюнтер тоже отвернулся к окну, потому что неожиданно вспомнил о своей договоренности с Азаровой, по которой она отстегивала ему комиссионные пять процентов от каждой сделки, которую он ей подкидывал.— Господь вас отблагодарит! — Глаза у Екатерины Дмитриевны засверкали от счастья.Гюнтер достал записную книжку, покопался в ней, что-то бормоча себе под нос.— Ага, вот ее телефон! Почему-то на букву М. Странно, вроде бы должно на А, а впрочем… записывайте. Триста два, ноль-два, ноль-два. Просто, как два раза позвонить в милицию.— О, я не знаю, как вас и благодарить! — закричала Екатерина Дмитриевна. Она вскочила и обняла обоих мужчин, да так крепко, что у обоих лица сразу стали красные, а глаза испуганные. — Можно я позвоню прямо от вас?— У нас телефон отключили, за неуплату, — прохрипел Гюнтер. — Так что, извиняйте, гражданочка.— Да, да, — подтвердил Спиваков, — вы уж как-нибудь во дворике из автомата.— Бегу!Окрыленная надеждой женщина разжала свои могучие объятия и словно пароход выплыла из кабинета.— Уф! — хором сказали Гюнтер и Спиваков.— Прошел месяц, и она не пропустила ни одного дня, чтобы не прийти. Всю кровь из меня выпила, — вытирая платком лоб, пожаловался Спиваков. — Это не женщина, а броненосец!— Вот пусть с ней Азарова и возится, — хмыкнул Гюнтер.— Пусть возится, — согласился Спиваков. — У тебя закурить есть?— Есть.— Давай.И усталые милиционеры задымили сигаретами «Бонд». У них еще было очень много работы. ТИХИЕ ВЫСТРЕЛЫ Вадим Скворцов ждал посетителя. Краденный Дейнека лежал у него под диваном, свернутый в рулон и завернутый в газету. Вадим решил, что цена, о которой было договорено ранее, слишком низкая. Хотя высшего образования у него нет, в искусстве он тоже не разбирается, и на все картины мира ему плевать с высокой колокольни, но все же три дня тому назад у него хватило ума позвонить своему старому приятелю и попросить его об услуге.— Васек, ты там шурани в своем Интернете, скоко бабок дают за художника… щчас гляну, ага Дейнека.— Подлинник? — поинтересовался Василий.— А то!— Позвони через часок.— Ладушки.Через час Вадим позвонил Василию и спросил:— Ну как?— Старик, — сказал Василий, — твой Дейнека тянет баксов на сто, сто пятьдесят.— Тю! — разочарованно протянул Вадим. — А я то думал! Оказывается эти придурки платят три косых за фуфло.— Старик, ты не понял, — сдерживая раздражение сказал Василий, — когда я сказал сто, сто пятьдесят, я имел в виду не баксы, а штуки.— Штуки?— Ну да.— Ты хочешь сказать, что за эту мазню дают сто штук баксов?— Не меньше. А если повезет, и провернуть все через аукцион, то можно получить и двести.У Вадима разом вспотела грудь и сдавило дыхание, в глазах потемнело. Конечно, он мужик авторитетный, и бабок у него не мало, но чтобы зараз получить такую сумму, такого фарта у него еще не было.— Спасибо, Васек, с меня причитается. — Он положил трубку и стер рукой пот с лица.И вот теперь за картиной должны были прийти.Раздался звонок. Вадим вздрогнул. Рекс и Цезарь, два добермана мягко и неслышно побежали к дверям. Вадим сунул ноги в тапочки и шаркая на ходу поплелся за ними.За дверью оказался молодой худощавый мужчина в темном костюме, широкополой шляпе и черных очках. Что-то в нем было странное помимо этого наряда.— Ну ты даешь чувак, — заметил Вадим пропуская пришедшего в квартиру, его тут же с двух сторон стали конвоировать доберманы, — на улице тридцать градусов, а ты в шерстяном костюме.— Это не жара, — заметил снимая очки и открывая белесые глаза пришелец, — вот когда я жил в Ташкенте… вот где жара. А это? Это тьфу. Итак, я от Лаврентия.— Лаврику завсегда рады, — бормотнул Вадим. — Водички хочешь, или водочки? Хотя я сам в такое пекло только пивко тяну.— Пивко? Нет, от пива у меня начинается изжога. Лучше сок.— Сочка значит? — обрадовался Вадим и бросился в кухню к холодильнику. Собаки остались при госте. — Это зараз! Сейчас организуем. Тебе апельсинового или яблочного.— Яблочного, — сказал белоглазый и под конвоем собак, которых он, казалось, не замечал, вошел в зал. — В нем фолиевая кислота. Для организма очень полезно.Вадим прикатил сервировочный столик с двумя высокими стаканами и четырьмя коробками с различными сортами сока. Разлил сок по стаканам. Один дал Белоглазому, другой взял сам и с жадностью опорожнил. Сок был прохладный и освежающий. Белоглазый сделал всего лишь два небольших глотка, после чего поставил стакан обратно на столик.— Пора заняться делом. Где товар?Вадим хмыкнул:— Насчет товара, у меня к Лаврику базар есть.Белоглазый ничего не ответил, зато достал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и набрал номер, после этого протянул трубку Скворцову:— Балакай.— Алло? — голосом прерывающимся от волнения сказал Вадим.— Лаврентий слушает.— Это я, Скворец. Тут это, такое дело… в общем, картинка, которую ты мне заказал не тянет на три куска.— Сколько ты хочешь? — Голос Лаврентия остался прежним. Ни одна нотка не изменилась в нем.— Так это… тут братки мне насвистели, что она две сотни кусков тянет, в баксах. Мне полста вполне хватит.— Скворец, у тебя жопа не треснет? — спокойно спросил Лаврентий.— Так я ведь деньги не в жопу засовывать собираюсь, — удивляясь своей смелости ответил Вадим.Лаврентий молчал целую минуту. Вадим терпеливо ждал. Пот тек по его лицу, руки дрожали, на носу повисла большая капля, но не было даже сил смахнуть ее. Наконец голос в трубке ответил:— Хватит с тебя четвертака.Вадим обрадовано вздохнул. На такую удачу он не рассчитывал.— Передай трубку моему человеку, — сказал Лаврентий.Вадим передал трубку Белоглазому, который спокойненько попивал яблочный сок. Тот прижал ее к уху и равнодушно сказал:— Тихий у аппарата. Да, все слышал. Двадцать пять штук. Расплатиться прямо сейчас. Заплатить и взять товар. Понял.Все также спокойно и равнодушно он сунул руку во внутренний карман, из которого вынул мобильный. Вадим преисполнился ожиданием. Он почему-то решил, что Тихий сейчас из этого же кармана вынет пачку с долларами, поэтому для него было полной неожиданностью увидеть в этой руке маленький пистолет с длинным круглым и толстым словно сарделька глушителем.Раздались два шипящих хлопка, и Вадим почувствовал, как что-то обожгло ему оба колена, а потом вдруг в теле у него разорвалась такая боль, что он взвыл, как собака. Сквозь страшную боль он вдруг вспомнил, что поговаривали среди братков о парне по прозвищу Тихий. Что-то вроде того, что Тихий тихо приходит и приводит за ручку смерть.— Цезарь! Рекс! — падая в кресло закричал Вадим. — Взять его! Фас!Однако к его великому удивлению обе собаки не сдвинулись с места. Они поочередно смотрели то на Вадима, то на Тихого и жалобно поскуливали. Выполнять команду они явно не собирались, а ведь на их обучку ушло пятьсот баксов.— Фас! — простонал Вадим.— Где товар? — спросил Тихий, направляя дуло пистолета Вадиму в лицо.Тот уже ничего не видел, кроме маленького круглого черного отверстия, из которого должна была вырваться его Вадима смерть. Кричать сил уже не было. Стуча зубами он едва выдавил:— Под диваном.Тихий встал, обошел неподвижно сидевшего Вадима и присел перед диваном. Доберманы остались стоять на месте. Они жалобно и виновато смотрели на своего хозяина, но были словно парализованы какой-то неведомой силой, что шла от Тихого. Одной рукой тот приподнял нижнюю спинку дивана и достал заветный рулон. Развернул его и спросил:— Это она?Вадим кивнул. Тот факт, что Тихий его не убил сразу, придал ему надежду. Может быть это просто наказание за жадность?Он ошибся. Тихий плавно нажал курок, и последнее, что услышал в своей жизни Вадим Скворцов, известный в определенных кругах, как Сворец, был шипящий хлопок, словно кто-то открыл бутылку с шампанским. Горько завыли Цезарь и Рекс.Последняя же его мысль была примерно такая:«Какого хрена? Картина-то не та!» ТЕТЯ КАТЯ — Азарова это вы? — Еще в дверях спросила Екатерина Дмитриевна.— Нет, я не Азарова, — ответила Вера, пропуская женщину в офис. — Я Грач. Вера Грач.— Я Азарова, — сказала Марина, оторвавшись от шахматной партии, которую она вела с компьютером и почти выиграла. Привычно оттолкнувшись ногой, она выкатила свое кресло из-за стола, потом загнала его в центр офиса. — А вы, по-видимому, Екатерина Дмитриевна Поцелуева.— Да это я! — радостно выдохнула Поцелуева и не удержалась: — Ой, девочки, какие же вы молоденькие и хорошенькие. А меня зовите просто тетя Катя.— Садитесь, тетя Катя, — Вера подвела женщину к креслу, и та плюхнулась в него с таким видом, словно только что пробежала стометровку. — И расскажите, что у вас произошло.— Горе у меня! — тут же запричитала тетя Катя. — Ой, у меня такое горе!— Да, сюда просто так не ходят, — безо особого сочувствия заметила Азарова. — Вам известны мои условия?— Да, тысяча долларов в неделю. Меня вполне устраивает. Я заплачу.— Оплата вперед.— Да, да, конечно, — тетя Катя полезла в сумочку и достала пять сотенных бумажек, протянула их Марине. Та взяла их, пересчитала и тщательно просмотрела на свет. Затем положила в карман жакета:— Теперь говорите, что у вас произошло.Вера с удивлением и во все глаза смотрела на Азарову, та совершенно не обращала на нее внимания, полностью поглощенная тетей Катей.— Ой, у меня такое горе! — опять запричитала тетя Катя. — Такое горе, просто сердце разрывается от боли. Ой, я не переживу!Женщина закатила глаза и опрокинула назад голову, чтобы разрыдаться.— Хотите коньяку? — вдруг спросила ее Марина.Голова тети Кати тут же вернулась на место:— С лимончиком?— Хоть с двумя! У нас солидная фирма. — Марина сделала какую-то особенно сложную фигуру, и ее кресло опять оказалось за столом, под крышкой которого скрывался бар с охлаждением. Вернулась она с бутылкой армянского коньяка, блюдечком с лимонными ломтиками и рюмочкой, которую наполнила да краев и протянула тете Кате. Та хлопнула ее словно водку, занюхала лимоном, после чего бросила его в свой маленький похожий на бантик рот. На секунду скривилась и смахнула с глаз набежавшую слезу:— Ох хорошо! Полегчало. Прямо камень с души. Теперь можно и поговорить.— Ну вот ваше давление нормализовалось, и мы вас слушаем, — Марина была сама любезность. — Давайте, рассказывайте.— А что рассказывать? Ограбили меня. Вот уж месяц прошел. Чуть не до нитки все забрали. А милиция и не чешется. Только бумажки все пишут и пишут, пишут и пишут. Писатели. Тоже мне, Тургеневы. И на все один ответ «Му-му», да «му-му». Это вместо того, чтобы жуликов этих проклятых искать! А ведь мне картина эта дороже жизни. А Скворцов на свободе ходит! Ходит, и в глаза мне бесстыжий смотрит. Сочувствует гад. А ведь я уверена, он картину спер. Он, ирод! Больше некому. Уж я даже в церковь ходила, свечку верх ногами ставила Николаю Угоднику, чтобы он этого подлеца наказал.Азарова вся подалась вперед, и стала похожа на охотничью собаку, вставшую в стойку. Глазки ее стали большими и блестящими. Так ребенок смотрит в свой день рождения на праздничный торт.— Месяц назад, говорите, вас ограбили? Месяц назад! И вы только сейчас пришли ко мне? — воскликнула она.— Так ведь… — растерялась тетя Катя. — Мне же следователь целый месяц мозги морочил, мол найдем, найдем, не переживайте. Я и ждала.— Очень хорошо! — Азарова просто кипела от возмущения и разочарования. — Только шансов у вас сейчас практически нет, уважаемая тетя Катя! Ладно, проехали. Теперь перечислите, что украли, все по порядку. Постарайтесь ничего не забыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26