— Нет, из тех людей, с которыми я беседовал, никто. Большинство гостей, которые тогда разъезжались, были в разной степени опьянения, а персонал спешил домой.— Большое тебе спасибо, — сказал Мартин Бек. — Ты мог бы сделать для меня кое-что еще? Зайди завтра утром в квартиру Матссона и посмотри, нет ли там серо-синего костюма, в котором он был в тот вечер.— А разве ты не был там? — спросил Меландер. — Еще до своего отъезда.— Да, был, — сказал Мартин Бек, — но у меня нет такой феноменальной памяти, как у тебя. Ну ладно, иди спать. Я позвоню тебе завтра утром.Он вернулся к Колльбергу, который уже успел проглотить свое жаркое из вырезки и какое-то пирожное, от которого на тарелке, стоящей перед ним, остались липкие розовые полосы.— Обнаружил что-нибудь? — спросил Колльберг.— Не знаю, — пробормотал Мартин Бек. — Возможно.Они пили кофе, и Мартин Бек рассказывал о Будапеште, Слуке, Ари Бок и ее немецких дружках. Потом они поднялись лифтом наверх и Мартин Бек зашел к Колльбергу, чтобы взять отпечатанный на машинке список. Затем пошел к себе в номер.Он разделся, включил лампу на ночном столике и погасил верхний свет. Лег и начал читать:«Ингрид (Пиа) Больт, родилась в 1939 году в Норчёпинге, не замужем, секретарь, проживает в собственной квартире по адресу: Стриндберггатан, 51.Состоит в той же компании, что и Матссон, однако недолюбливает его и, очевидно, они никогда не были друг с другом в интимной связи. Около года жила со Стигом Лундом, вплоть до последнего времени. Теперь, по-видимому, ходит с Молином. Секретарша в доме моделей в „Студио 45“.Пер Кронквист, родился в 1936 году в Лулео, разведен, репортер вечерней газеты. Проживает совместно с Лундом: Свеавеген, 88.Состоит в компании, но с Матссоном не очень дружен. Разведен в Лулео в 1963 году, с тех пор живет в Стокгольме. Много пьет, нервный, рассеянный. Выглядит глуповато, но довольно мило. Сидел в мае 1965 года за управление автомобилем в нетрезвом состоянии.Стиг Лунд, родился в 1932 году в Гётеборге, холост, фотограф в той же газете, что и Кронквист. Квартира на Свеавеген принадлежит редакции.Приехал в Стокгольм в 1960 году и с Матссоном знаком с того времени. Раньше они часто выпивали вместе, но в последние два года встречаются лишь постольку, поскольку ходят в одни и те же рестораны. Неразговорчивый, тихий, много пьет и, когда напивается, как правило, засыпает за столом. Бывший спортсмен, в 1945—1951 годах участвовал в соревнованиях по легкой атлетике, специализировался в беге на длинные дистанции.Оке Гюннарссон, родился в 1932 году в Якобстаде в Финляндии. Холост, журналист, специализируется по автомотоспорту. Проживает в собственной квартире по адресу: Свартенгатан, 6.В Швецию приехал в 1950 году. С 1959 года пишет для разных журналов, предназначенных для автомотолюбителей, а также пишет для ежедневной прессы. Кроме того, работал в разных местах, среди прочего был автомехаником. В квартиру на Свартенгатан переехал 1 июля этого года, раньше жил в Хагалунде. В начале сентября должен жениться на какой-то девушке из Упсалы, которая не принадлежит к этой компании. С Матссоном поддерживает отношения не более близкие, чем все вышеупомянутые. Пьет много, но когда он пьян, по нему этого не видно. Производит впечатление очень умного человека.Свен-Эрик Молин, родился в 1933 году в Стокгольме, разведен, журналист, дом в Энскеде.„Лучший друг“ Альфа Матссона, по крайней мере утверждает, что является его лучшим другом, но за спиной у него говорит о нем все, что угодно. Разведен в Стокгольме четыре года назад, платит алименты и иногда гуляет с ребенком. Независимый, спесивый, особенно, когда пьян, а это бывает часто. Дважды осужден в Стокгольме за правонарушения в пьяном виде (1963 и 1965 годы). Интимная связь с Пиа Больт для него не является чем-то серьезным.В компанию входит и ряд других: Кристер Шёберг, художник, Брор Форсгрен, рекламный агент, Лена Ротзен, журналистка, Бенгт Форс, журналист, Джек Мередит, кинооператор, и еще несколько более или менее случайных людей. Никто из них не участвовал в этих посиделках».Мартин Бек встал и принес обрывок бумаги, на которой делал пометки, когда разговаривал с Меландером.Он взял этот обрывок с собой в постель.Прежде чем погасить свет, он еще раз все прочел список Колльберга и свои торопливо нацарапанные строчки. XXII В субботу, тринадцатого августа, было облачно и ветрено, и двухмоторный «Конвэйр Метрополитан», летящий в Стокгольм против ветра, опаздывал.Привкус раков во рту на следующий день — штука не очень приятная, а бумажный стаканчик отвратительного кофе, которым пассажиров потчевала авиакомпания, дела вовсе не улучшил. Мартин Бек прислонил голову к дребезжащему иллюминатору и смотрел на облака.Он попытался курить, но привкус был ужасным. Колльберг читал «Сюдсвенска дагбладет» и с отвращением поглядывал на сигарету. Очевидно, он чувствовал себя ненамного лучше.Если говорить об Альфе Матссоне, то прошло почти три недели с тех пор, как персонал последний раз видел его в вестибюле гостиницы «Дунай» в Будапеште.Пилот объявил, что впереди сплошная облачность и что в Стокгольме моросит дождь и температура пятнадцать градусов. Мартин Бек погасил сигарету в пепельнице и спросил:— То убийство, которым ты занимался десять дней назад, уже расследовано?— Да.— Ничего неясного?— Нет. Если ты имеешь в виду психологическую сторону, то это совершенно неинтересно. Оба надрались сверх всякой меры. Тот, кто жил в этой квартире, поддевал другого, пока у того не лопнуло терпение и он не ударил того, первого, бутылкой. Потом перепугался и нанес ему еще двадцать ударов. Впрочем, ты ведь это уже знаешь.— А что было потом? Он не пытался спастись?— Да. Пошел домой и завернул в бумагу свою окровавленную одежду. Потом взял пол-литра денатурата и отправился под мост Сканстулсброн. Достаточно было подъехать туда и спокойно забрать его. Какое-то время он все отрицал, а потом начал хныкать.Он помолчал и потом добавил, по-прежнему не отрываясь от газеты:— У него просто не все дома. Сканстулсброн! Он вроде бы думал, что полиция не будет искать его там. В общем, поступил просто как умел.Колльберг опустил газету и посмотрел на Мартина Бека.— Вот именно, — сказал он. — Поступил просто как умел.И снова углубился в газету.Мартин Бек наморщил лоб, вытащил список, полученный от Колльберга, и снова прочел его. Он перечитывал его снова и снова до тех пор, пока они не оказались над Стокгольмом. Мартин Бек сложил бумаги и пристегнул ремень. Потом наступили обычные неприятные минуты, когда самолет швыряло порывами ветра и он скользил по невидимой горке. Палисадники и крыши, два прыжка по асфальту, и, наконец, Мартин Бек мог облегченно вздохнуть.Ожидая багаж в зале, они обменялись несколькими фразами.— Вечером уедешь из города?— Нет, еще немного подожду.— Странно все-таки с этим Матссоном.— Да.— Меня это раздражает.Посреди Транебергсброн Колльберг сказал:— А еще больше меня раздражает то, что я по-прежнему должен думать об этом дурацком деле. Матссон был мерзавцем. Если он действительно исчез, то человечество от этого только выиграло. Если он куда-нибудь смылся, его кто-нибудь рано или поздно схватит. Это не наше дело. А если с ним в этой Венгрии действительно что-то произошло, то это тоже нас не касается. Разве я не прав?— Конечно прав.— А что, если он теперь действительно исчезнет, словно под землю провалится. Это значит, что придется ломать себе голову над этим десять лет. Черт возьми, ну и работенка.— Ты не очень силен в логике.— Нет. Вот именно, — сказал Колльберг.В управлении полиции было непривычно тихо и спокойно, ведь сегодня была суббота и, несмотря ни на что все-таки лето. У Мартина Бека на столе лежало несколько неинтересных писем и записка от Меландера:«В квартире пара черных полуботинок. Старых. Давно не ношенных. Вообще ни одного костюма».За окном ветер раскачивал кроны деревьев и бросал в стекла мелкие капли дождя. Мартин Бек думал о Дунае, пароходиках и порывах ветра с раскаленных холмов. О венских вальсах. О теплом нежном ночном воздухе. О мосте. О набережной. Мартин Бек осторожно ощупал шишку на затылке, вернулся к столу и сел.Вошел Колльберг, посмотрел на записку Меланлера, почесал живот и сказал:— Очевидно, это все-таки наше дело.— Похоже на то.Мартин Бек немного поразмышлял. Потом сказал:— Ты отдавал где-нибудь паспорт, когда был в Румынии?— Да, полиция забрала его у меня прямо в аэропорту. Я получил его обратно в гостинице приблизительно через неделю. Я видел, что он лежал в ячейке для писем несколько дней, прежде чем они отдали его мне. Это была большая гостиница. Полиция ежедневно привозила кучу паспортов.Мартин Бек придвинул к себе телефон.— Будапешт, 29—83—17, частный разговор, майор Вильмош Слука. Да, майор С—Л—У—К—А. Нет, в Венгрии.Он снова подошел к окну и молча смотрел на дождь. Колльберг сидел в кресле для посетителей и разглядывал светлые полумесяцы на ногтях правой руки. До той минуты, когда зазвонил телефон, ни одни, ни другой не пошевелились и не произнесли ни слова.Кто-то сказал на ломаном немецком языке:— Да, майор Слука сейчас подойдет.Звук шагов в управлении полиции на площади Ференца Деака. Потом раздался голос Слуки:— Добрый день. Как у вас там, в Стокгольме?— Дождь и ветер. И холодно.— А у нас сегодня больше тридцати градусов, это уже многовато. Я только что подумал, не сходить ли мне в купальню «Палатинус». Есть что-нибудь новенькое?— Еще нет.— У нас тоже нет. Мы еще не нашли его. Могу вам чем-нибудь помочь?— Сейчас, в туристический сезон, иногда случается, что иностранцы теряют паспорта?— К сожалению, да. У нас всегда с этим хлопоты. К счастью, этим занимается не мой отдел.— Вы могли бы оказать мне любезность и выяснить, заявлял ли какой-нибудь иностранец после двадцать первого июля об утере паспорта в «Ифьюшаге» или «Дунае»?— Конечно, с удовольствием. Но как я уже сказал, этим занимается не мой отдел. Вас устроит, если я сообщу вам об этом до пяти часов?— Можете звонить в любое время. И еще кое-что.— Да?— Если кто-то заявил об утере, как вы думаете, можно будет получить хотя бы какое-нибудь приблизительное описание этого человека? Хотя бы в общих чертах, как он выглядел?— Я позвоню в пять. До свидания.— До свидания. Надеюсь, вы еще успеете в купальню.Он положил трубку. Колльберг подозрительно смотрел на него.— В купальню? Слушай, в какую купальню?— Серная ванна — сидишь в таких мраморных креслах под водой.— Ага.Минуту было тихо. Колльберг чесал в волосах и наконец сказал:— Значит, в Будапеште на нем были синий блейзер, серые брюки и коричневые туфли.— Да. И еще плащ.— А в чемодане был синий блейзер?— Да.— И серые брюки?— Да.— И коричневые туфли?— Да.— А вечером перед отъездом на нем были темный костюм и черные туфли?— Да. И плащ.— И в квартире нет ни туфель, ни костюма?— Нет.— А, черт, — в сердцах сказал Колльберг.— Вот именно.Атмосфера в кабинете словно разрядилась, она уже не была такой напряженной. Мартин Бек порылся в ящике письменного стола, нашел высушенную старую сигарету «Флорида» и закурил. Так же как и его коллега из Мальмё, он пытался отвыкнуть от курения, однако не делал это с такой же решительностью.Колльберг зевнул и взглянул на часы.— Может, сходим куда-нибудь поедим?— Почему бы и нет?— В ресторан «У кружки»?— Я тоже так думаю. XXIII Ветер стих, в Ваза-парке частые капли дождя тихо падали на двойной ряд киосков по продаже лотерейных билетов, карусель и двух полицейских в черных дождевиках. Карусель вращалась, и на одной из жестяных лошадок одиноко сидела девочка в красном пластиковом дождевике и платочке. Она ездила по кругу под сильным дождем и с важным видом смотрела прямо перед собой. Чуть в сторонке стояли под зонтиком ее родители и удрученно наблюдали за этим зрелищем. Из парка доносился свежий запах листьев и мокрой травы. Был субботний день и, несмотря ни на что, все-таки лето.В ресторане чуть наискосок напротив парка было почти пусто. Тишину в заведении нарушало лишь слабое успокаивающее шуршание дневных газет в руках нескольких постоянных посетителей и приглушенный звук стрел, которые бросали в мишени в игровом зале по соседству. Мартин Бек и Колльберг сидели в буфете, в нескольких шагах от столика, где всегда заседал Альф Матссон со своими коллегами. Теперь за столом никто не сидел, но в центре стоял бокал с красной табличкой «ЗАНЯТО». Очевидно, она была там всегда.— Обеденное время пик уже прошло, — сказал Колльберг. — Через час понемножку начнет снова заполняться, вечером здесь будет такая давка, что люди станут лить пиво друг другу по спине и не смогут пошевелиться.Обстановка не располагала к глубокомысленным рассуждениям. Поздний обед они съели молча. На дворе журчало шведское лето. Колльберг допил пиво, сложил салфетку, вытер губы и сказал:— Трудно попасть туда через границу без паспорта?— Очень трудно. Говорят, границы очень хорошо охраняют. Иностранцу, незнакомому с порядками, это вряд ли удалось бы.— А если уезжаешь обычным способом, необходимы паспорт и виза?— Да, и, кроме того, так называемый вкладыш. Это такой листок бумаги, получаешь его после приезда, кладешь в паспорт, а когда уезжаешь, паспортный контроль забирает его у тебя. Кроме того, перед отъездом тебе ставят штамп в паспорт, на ту страницу, где у тебя виза. Посмотри.Мартин Бек вытащил паспорт и положил его на стол. Колльберг долго изучал все штампы. Потом сказал:— А если у тебя есть виза и этот вкладыш, ты можешь ехать, куда захочешь? Через любую границу?— Да. Можешь ехать в пять стран: Чехословакию, Советский Союз, Румынию, Югославию и Венгрию. Причем можешь ехать на автомобиле или в поезде, лететь самолетом или плыть на пароходе или теплоходе.— На пароходе? Из Венгрии?— Конечно, по Дунаю. Из Будапешта на «Ракете» за пару часов можно добраться до Братиславы или Вены.— Кроме того, можно ехать на велосипеде, идти пешком, плыть, скакать на лошади или ползти, — сказал Колльберг.— Да, пока не дойдешь до пограничного пункта.— А в Австрию и Югославию можно ехать без визы?— Это зависит от того, какой у тебя паспорт. Если он у тебя, например, шведский, или западногерманский, или итальянский, то виза тебе не нужна. С венгерским паспортом можно ехать без визы в Чехословакию или Югославию.— Но он этого не сделал.— Нет.Им принесли кофе. Колльберг все еще изучал штампы в паспорте.— Датчане не поставили тебе штамп, когда ты прилетел в Копенгаген, — сказал он.— Нет.— Следовательно, не существует никаких доказательств того, что ты вернулся в Швецию.— Нет, — сказал Мартин Бек и спустя несколько секунд добавил: — Если не считать того, что я сижу здесь перед тобой.За последние полчаса ресторан уже порядком заполнился и начало не хватать мест. Мимо них прошел мужчина лет тридцати пяти, сел за столик с табличкой «ЗАНЯТО», заказал пиво и без всякого интереса уставился в газету. Время от времени он нервно поглядывал в сторону двери, словно кого-то ждал. Он был с усами и бородой, в темных очках, на нем были коричневый узорчатый пиджак, белая рубашка, коричневые туфли.— Кто это? — спросил Мартин Бек.— Не знаю, они все выглядят одинаково. Кроме того, иногда тут появляются самые разные случайные люди, приходят на минутку и сразу же исчезают.— Это не Молин, его я бы узнал.Колльберг покосился на него.— Может, Гюннарссон?— Нет, того я тоже видел.В ресторан вошла женщина. Рыжеволосая, довольно молодая, в кирпично-красном свитере, твидовой юбке и зеленых чулках. Она двигалась непринужденно, рыскала глазами по залу и при этом ковырялась в носу. Потом присела за заказанный столик и сказала:— Мое почтение, Пелле.— Мое почтение.— Пелле, — сказал Колльберг, — значит, это Кронквист. А эта женщина — Пиа Больт.— Почему у них у всех усы и борода?Мартин Бек произнес это в глубокой задумчивости, словно это была проблема, над которой он уже долго ломает себе голову.— Наверное, это фальшивые усы и борода, — совершенно серьезно ответил Колльберг.Он взглянул на часы.— Только для того, чтобы нас раздражать, — добавил он.— Нам уже пора возвращаться, — сказал Мартин Бек. — Ты сказал Стенстрёму, чтобы он пришел?Колльберг кивнул. Уходя, они услышали, как мужчина по имени Пер Кронквист подзывает официантку:— Поскорее дорогая! Я умираю от жажды!Несколько человек рассмеялось.
В управлении полиции было тихо, как в кирхе. Стенстрём сидел в кабинете и раскладывал пасьянс.Колльберг окинул его критическим взглядом и сказал:— Что-то ты рано начинаешь. Что будешь делать, когда состаришься?— Сидеть и говорить то же самое, что и сейчас: «Почему я здесь сижу?».— Проверишь несколько алиби, — сказал Мартин Бек. — Леннарт, дай ему список.Стенстрём взял список и бегло просмотрел его.— Сейчас?— Да, еще сегодня вечером.— Молин, Лунд, Кронквист, Гюннарссон, Бенгтфорс, Пиа Больт. Кто это такой, Бенгтфорс?— Это опечатка, — хмуро сказал Колльберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19