Тогда Джейн выпустила ноги Кирилла из своих объятий. Молча и понуро Кирилл повернулся и пошел к Роберту. Девочки, проливая слезы, поплелись за ним.
Невеселая компания опустилась на песок рядом с Робертом. Сам Роберт рыдал больше всего от оскорбленного самолюбия, конечно. Кирилл сердился на Джейн, Роберт был в ярости на Антею, девочки чувствовали себя несчастными. И никто из всех четверых не был доволен разносчиком из булочной.
Роберт от гнева даже зарылся руками и ногами в песок.
— Ну пусть только подождет, пока я вырасту, — трусливое животное, гад! Я его ненавижу! Но я с ним еще разделаюсь! Счастье его, что он больше меня. Как бы я хотел быть больше этого болвана!
— Ты сам начал, — неосторожно заметила Джейн.
— Знаю, что сам, глупая! Но я с ним только играл, а он меня ударил, вот, полюбуйся-ка!
Роберт спустил чулок и показал на ноге лиловую полосу с красной царапиной. После чего опять зарылся пальцами в песок и вдруг вскочил: его пальцы дотронулись до чего-то мохнатого.
Конечно, это был Чудозавр. «Настороже, чтобы одурачить их по обыкновению», — как потом говорил Кирилл. И, разумеется, в следующий миг желание Роберта оказалось исполненным, и он стал больше разносчика из булочной. О, да еще насколько больше! Смерить его было нечем, но, наверное, он был теперь в вышину за три метра, под стать были и плечи. По счастью, его одежда выросла вместе с ним. И вот он встал, один из его огромных чулков был спущен, и на громадной ноге был виден большущий синяк с красной царапиной, на раскрасневшемся и заплаканном лице великана выразилось такое смущение, и весь он в своей детской по крою курточке имел такой странный вид, что остальные дети не могли удержаться от смеха.
— Чудозавр опять нас подцепил! — сказал Кирилл.
— Не вас, а меня, — уточнил Роберт. — И если бы вы были хорошие, то попросили бы, чтобы он и вас такими же сделал. Представить себе не можете, как глупо я себя чувствую.
— Ну, я вовсе не хочу сделаться таким долговязым; я отлично вижу, как это глупо, — начал было Кирилл. Но Антея остановила его:
— Перестань же! Я не понимаю, что с вами, мальчики, сегодня случилось. Слушай, Кирилл, надо это уладить. Ведь для бедного Роберта ужасно быть одному там вверху, попросим Чудозавра исполнить еще одно желание, и если он согласится, то пусть сделает и нас такими же огромными.
Дети согласились, хотя и не очень охотно. Но когда нашли Чудозавра, он наотрез отказал.
— Нет уж, и не просите, — говорил он сердито, потирая свою мордочку лапами. — Это грубый и жестокий мальчишка, и для него будет очень полезно погулять некоторое время в таком необычайном виде.
С какой стати осмелился он откапывать меня своими противными влажными руками? Ведь он чуть до меня не дотронулся! Это дикарь какой-то. У мальчиков каменного века и то было больше рассудительности. Руки Роберта и в самом деле были влажны от слез.
— Убирайтесь и оставьте меня в покое, — продолжал Чудозавр. — Я, право, не понимаю, почему вы не можете высказать ни одного разумного желания, ну, пожелали бы себе чего-нибудь съедобного, или же хороших манер, хорошего характера. А вы? Нет, уходите, сделайте одолжение!
Он затряс своими баками, почти зарычал на просителей и сердито повернулся к ним спиной. Дети поняли, что дальнейшие переговоры бесполезны и вернулись к великану Роберту.
— Что же нам теперь делать? — спрашивали они друг друга.
— Прежде всего, — заявил Роберт мрачно, — я должен поговорить с этим малым из булочной. Я его живо догоню.
— Нельзя бить того, кто слабее тебя, — напомнил Кирилл.
— Ты думаешь, я стану его бить? — фыркнул Роберт. — Правда, раньше я готов был убить его, но теперь я только скажу ему кое-что на память о себе. Лишь дайте мне чулок натянуть.
Он натянул на ногу свой чулок, в который можно было спрятать всю Джейн, и саженными шагами пошел по дороге. Разумеется, ему нетрудно было догнать булочника. Тот, весело помахивая пустой корзиной, спускался с холма на большую дорогу, где его ждал хозяин, развозивший хлеб по хуторам. Роберт притаился за стогом сена во дворе одного из хуторов и, подождав, пока булочник, беззаботно посвистывая, подошел к стогу, вдруг выпрыгнул и схватил его за шиворот.
— Ну, друг милый, теперь я покажу тебе, что значит бить мальчиков, которые меньше тебя, — объявил Роберт грозно. Тут он поднял булочника за плечи, посадил на стог, а сам устроился на крыше коровника и высказал булочнику все, что о нем думал. Вряд ли только булочник слышал эти речи: он просто ошалел от страха. Выложив все, что было у него на сердце и кое-что повторив дважды, Роберт ушел, оставив булочника на стогу и сказав ему на прощание: «Слезай отсюда как знаешь!»
Не ведаю, как булочник спустился на землю, но мне только известно, что своего хозяина с повозкой он на дороге уже не встретил, а когда пришел домой, то получил порядочный нагоняй. Мне жаль его, но ведь в конце концов это было и справедливо: должен же он был знать, что английский мальчик может драться только руками, а ни в коем разе не ногами. Конечно, ему еще больше влетело, когда он попытался рассказать своему хозяину, чтобы был пойман на дороге мальчиком-великаном ростом с колокольню: кто же мог поверить этакой несуразице!
Правда, на другой день ему поверили, но это было уже слишком поздно, и не принесло ему никакой пользы.
Когда Роберт нашел брата и сестер, они уже были в саду. Антея предусмотрительно попросила Марту, чтобы та дала им обедать на воздухе: столовая была слишком мала, и Роберту трудно было бы в нее войти. Ягненок, мирно проспавший все это бурное утро, теперь стал чихать, и Марта унесла его в дом.
— И очень это хорошо, — обрадовался Кирилл. — Я уверен, что он стал бы орать благим матом, если б увидел теперь Роберта.
Марта подала на стол жареную телятину с картофелем, саговый пудинг и компот из слив. Она, конечно, не заметила никакой перемены в Роберте и положила ему телятины и картофеля не больше, чем всегда. Но вы представить себе не можете, какой ничтожной оказывается ваша обычная порция, если вы вдруг сделаетесь великаном. Роберт застонал и просил принести побольше хлеба, однако Марта нашла, что это одни шалости и решительно отказалась опять бегать за хлебом. Она очень торопилась: к ним должен был зайти лесник, шедший на ярмарку в соседнее село, так до его прихода Марта хотела прифрантиться.
— А пойдемте и мы на ярмарку, — предложил Роберт.
— Ну, куда ты пойдешь в таком виде! — отказался Кирилл.
— Почему же нет? — возразил Роберт. — На ярмарках бывают великаны еще больше меня.
— Больше тебя вряд ли, — начал было Кирилл, как вдруг Джейн вскрикнула, да так пронзительно, что все принялись бить ее по спине, спрашивая, не подавилась ли она косточкой от сливы.
— Да нет же, какая там косточка! А только я что-то придумала, и очень хорошее! Знаете что: поведем Роберта на ярмарку и будем его там показывать за деньги.
— Поведете меня? Как бы не так! — отозвался обиженный Роберт. — Скорее, я вас всех поведу.
Так оно и вышло. Мысль, которую подала Джейн, очень понравилась всем, кроме Роберта, но когда Антея сказала, что он получит двойную долю денег, то и он согласился. В сарае стояла старая двуколка, разумеется, желательно было попасть на ярмарку как можно 'скорее, а потому великан Роберт согласился везти всех остальных. Теперь это было для него так же легко, как сегодня утром везти Ягненка в детской колясочке.
Очень странное чувство испытывали дети, когда в оглобли двухколесной тележки, предназначенные для пони, запрягся великан и помчал их в село. Эта поездка доставила большое удовольствие всем, кроме Роберта и немногих встречных, попадавшихся по дороге: с последними делалось что-то вроде столбняка. Не доезжая до села, Роберт спрятался в ригу, а остальные пешком отправились на ярмарку.
Там было все как следует: наскоро построенные лавочки с разными товарами, веселый шум, писк свистулек, карусели с музыкой, тир для стрельбы, уродина с открытой пастью, в которую надо попасть кокосовым орехом, и тому подобное. Удержавшись от искушения выиграть кокосовый орех или, по крайней мере, попытать свое счастье в этом деле, Кирилл направился прямо к тиру, где женщина за деревянной стойкой заряжала ружья, а дальше висели на бечевках пустые бутылки, служившие мишенями.
— Пожалуйте, пожалуйте сюда, молодой господин! По одному пенни за выстрел, — зазывала женщина.
— Нет, благодарю вас, — поклонился Кирилл. — Мы пришли сюда не для развлечения, а по делу. Кто здесь хозяин?
— Чего?
— Кто здесь хозяин, ну, кто владелец этой палатки?
— Вон он, — ответила женщина, указывая на толстого человека в грязном парусиновом пиджаке, спавшего на солнце. — Только не советую вам будить его сейчас: он страсть какой сердитый, особенно в жару. Вы лучше подождите, когда он проснется, а пока постреляйте.
— У нас очень важное дело, и оно будет для него выгодно, — продолжал Кирилл. — Я думаю, он очень пожалеет, если мы уйдем.
— А! Коли деньги к нему в карман… — начала было женщина и усомнилась: — Да вы, может, зря болтаете? В чем дело-то?
— Великан!
— Ой, врете!
— Пойдите с нами и убедитесь, — сказала Антея.
Женщина недоверчиво посмотрела на детей, потом позвала обтрепанную девочку в полосатых чулках и грязной юбке и, вверив ей «стрельбу в цель», повернулась к Антее и сказала:
— Ну, идем живо! Только коли вы дурака валяете, так уж лучше говорите теперь. Сама-то я смирная, а вот мой Билл — у-ух, сердитый!
Антея вела ее к риге.
— Нет, в самом деле великан, — говорила она. — Он еще мальчик, в такой же курточке, как и мой брат, а все-таки великан. Мы не привели его прямо на ярмарку, потому что на него все с удивлением смотрят и даже пугаются. И мы думали, что вы, быть может, захотите показывать его и собирать деньги. И если вы захотите нам что-нибудь заплатить, то можете, только это будет стоить вам довольно дорого, потому что мы обещали ему двойную долю.
Женщина, пробормотав что-то невнятное, уцепилась за руку Антеи и держала ее очень крепко, и Антея невольно подумала, что же выйдет, если Роберт куда-нибудь ушел или опять вдруг стал маленьким. Но она знала, что чары Псаммиада обязательно сохраняют свои силу до вечера, хотя бы это было и вовсе некстати. А что Роберт при его нынешнем росте вздумает куда-нибудь уйти — этого тоже нельзя было ожидать. Когда они подошли к риге и Кирилл крикнул: «Роберт!», послышался шелест старой соломы, и Роберт начал понемногу вылезать на свет Божий. Сперва показались пальцы и рука, потом башмак и нога. При появлении руки женщина сказала: «Ой, батюшки-святы!». А когда мало-помалу все огромное туловище Роберта вылезло из соломы, посыпались такие восклицания, в которых дети уж ничего разобрать не могли. Однако немного спустя женщина заговорила более понятным языком.
— Сколько вы за него возьмете, — спрашивала она, сильно волнуясь. — Только просите по совести. Ведь для него нужно особую палатку ставить; еще ладно, что я знаю, где можно купить подержанную, она как раз подойдет: в ней слоненка показывали, да он сдох. Сколько же возьмете? А он ведь простоватый? Великаны всегда такие бывают… Только такого долговязого мне еще видать не доводилось. Ну, по рукам! Говорите, сколько? Он у нас будет жить что твой царь, и кормить его будем, сколько влезет. Не иначе как он слабоумный, а то чего позволил бы он вам, малышам, себя водить. Сколько ж берете-то?
— Ничего они не берут, — вмешался Роберт. — И я не больше слабоумный, чем вы, а может быть и меньше. Я приду сам и буду показываться сегодня весь день, если вы мне дадите… — он поколебался перед огромной ценой, которую хотел запросить, — если вы мне дадите пятнадцать шиллингов.
— Идет! — тотчас воскликнула женщина. Роберт почувствовал, что дешево он себя оценил и пожалел, что не запросил вдвое больше.
— Пойдем скорее, — продолжала женщина. — Увидишь моего Билла и договоримся о цене на год. Думается мне, что тебе можно положить постоянное жалование даже фунта два в неделю. Ну, идем живей: а пока скрой ты как-нибудь свою длинную натуру, ради Бога.
Но при всем желании сократиться Роберту это плохо удалось. Вокруг него быстро собралась толпа. Во главе шумной процессии он вступил на истоптанный луг, где была ярмарка. Подвели его к самой большой палатке, в которую он едва протиснулся. Женщина побежала за своим мужем; тот все еще спал, и, кажется, был совсем не доволен, когда его растолкали. Следя за ним сквозь дыру в палатке, Кирилл видел, как он хмурился, качал сонной головой и махал увесистыми кулачищами. Женщина что-то скороговоркой ему рассказывала. До Кирилла долетали слова: «диковина», «деньги только огребай», «вот хоть провалиться!» И он начал разделять чувство Роберта, что пятнадцать шиллингов слишком дешево.
Наконец Билл встал и лениво побрел в палатку. Увидав необычайный рост Роберта, он почти ничего не сказал. «Эх, чтоб тебе пусто…» были единственные его слова, которые дети могли потом припомнить. Зато он тотчас же отсчитал 15 шиллингов, все больше медяками, и передал их Роберту.
— Вечером, после представления, мы с тобой договоримся, сколько ты будешь потом получать, — сказал он, смягчив свой грубый голос. — Люби тебя Бог! Ты у нас так заживешь, что никогда с нами не расстанешься. Ты какую-нибудь песню знаешь? А может, плясать умеешь?
— Только не сегодня, — ответил Роберт, испугавшись мысли, что ему придется петь «То было раннею весной» — любимую песню его матери и единственную, о которой он сейчас мог вспомнить.
— Позови Леви: пусть сейчас же уберет все из палатки. Повесь тут занавес или что-нибудь такое, — распоряжался хозяин. — Эка жалость, нигде не достать штанов подходящего размера! Ну, мы их закажем на будущей неделе. Так-то, молодой человек! Нашел ты свое счастье. Повезло тебе, что ты попал ко мне, а не к другому. Много я знавал таких из нашего брата, что своих великанов били и голодом морили. Говорю тебе прямо, что если ты раньше был неудачлив, так уж сегодня тебе повезло. Я, брат, кроток, как агнец.
— Я не боюсь, что меня кто-нибудь посмеет бить, — отвечал Роберт, поглядывая сверху вниз на этого «агнца» с пудовыми кулачищами. Роберт сидел, поджавши ноги, потому что палатка была недостаточно высока и он не мог выпрямиться в ней во весь рост, но даже и в этом положении он мог смотреть на многих сверху вниз.
— Только я очень голоден и попросил бы вас дать мне чего-нибудь поесть.
— Эй, Бекки! — скомандовал Билл, — дай ему пообедать да смотри: тащи все самое лучшее, что у тебя есть.
Дальше последовал шепот, из которого дети уловили только: «Завтра первым делом условие, черным по белому…»
Женщина пошла за едой. Принесла она только хлеба и сыра, но для голодного Роберта и то, и другое показалось необыкновенно вкусным.
Хозяин тем временем расставлял караул вокруг палатки на случай, если бы Роберт вздумал удрать с его пятнадцатью шиллингами. «Как будто мы бесчестные люди», — обиженно сказала Антея, когда поняла, для чего расставляется эта стража.
Билл хорошо знал свое дело: через полчаса все лишнее из палатки было убрано; занавес, или точнее говоря старый ковер с черными узорами по красному полю, был повешен поперек палатки. Роберт был спрятан за ковром, а сам Билл влез на стол перед палаткой и обратился к почтеннейшей публике с речью. Эта речь была совсем недурна: начиналась она с того, что великан, которого Билл будет иметь честь сегодня в первый раз представить английской публике, есть никто иной как старший сын императора страны Сан-Франциско, вынужденный благодаря несчастной любви к принцессе островов Фиджи покинуть свою родину и искать убежища в Англии — стране, управляемой мудрыми законами, где свобода есть священное право всякого человека, какого бы большого роста он ни был. Кончалась речь объявлением, что первые двадцать человек, которые войдут посмотреть великана, платят только по три пенса. «После же этого, — говорил Билл, — цена будет повышена, и я не могу заранее сказать, до какого размера она дойдет. Так не теряйте времени, господа!»
Первым выступил молодой парень со своей невестой. Сегодня он привел ее веселиться на ярмарке и чувствовал себя счастливейшим человеком в мире. Расходов считать нечего, деньги нипочем! Девушка хочет увидеть великана? Чудесно! Она его сейчас увидит, хоть тут и надо заплатить с головы по три пенса, а все другие развлечения стоят втрое дешевле.
Пола палатки приподнялась и пропустила счастливую парочку. В следующий миг громкий визг девушки разнесся по лугу и заставил вздрогнуть всех присутствующих. Билл похлопал себя по ногам.
— Дело в шляпе! — шепнул он Бекки. И правда, этот визг был отличной рекламой для великана.
Выйдя из палатки, девушка была бледна и дрожала, ее тотчас же окружила толпа.
— Что там такое? На кого он похож? — посыпались расспросы.
— Ах, ужас! Вы просто не поверите! — отвечала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18