«Милости прошу к нашему шалашу».Самуил учтиво распахнул передо мной дверцу машины, а затем и низкую, стилизованную под старину дверь терема-шалаша. В просторных сенях , нас встретил добрый молодец в красной поддевке и с мобильником, ощупал коротким взглядом профессионального секьюрити и осведомился:— Желаете отобедать?— Желаем, — ответствовал Самуил, ласково подталкивая меня к гардеробу.— Сегодня в меню расстегаи, поросенок с гречневой кашей… — заунывно затараторил администратор.— Разберемся, — небрежно отозвался Самуил и бросился мне помогать.Честно говоря, эта нарочитая галантность была мне не по вкусу, а потому я вежливо, но твердо его отпихнула. Самуил быстро сориентировался и сделал вид, будто все так и было задумано им с самого начала. Снял свой драгоценный плащ и, тщательно расправив каждую его складочку, возложил на гардеробную стойку. Прежде чем добавить к плащу клетчатую кепку, Самуил внимательно осмотрел подкладку с внутренней стороны, чем поверг в легкий транс пожилого обходительного гардеробщика. А я лишний раз укрепилась во мнении, что этот Самуил Аркадьевич весьма странный тип.— Ну-с, прошу. — Самуил оттопырил короткопалую длань совсем как бронзовый вождь возле сельского клуба. С той лишь разницей, что вождь обычно указывал в направлении светлого будущего, а Самуил приглашал меня отведать расстегаев в придорожном ресторанчике.Немного оглядевшись, я пришла к выводу, что внутреннее убранство теремка до чертиков напоминает Алкину кухню. Боюсь, владелец заведения слегка перестарался с этим самым «а-ля рюс», поскольку за бесчисленными рушниками и декоративными лаптями стен не было видно. Вот только музыкальный фон подгулял: в динамиках разорялся пуэрто-риканский мачо Рикки Мартин. Мне даже показалось, что он из кожи вон лез, чтобы разбавить приторную «русскость» придорожного терема.Нам с Палтусом достался дальний столик в углу. Выбор блюд я целиком и полностью предоставила неистовому детективу и, пока он изучал аляповатую карту меню, глазела по сторонам. Народу в зале было немного, человек восемь от силы, и все они вовсю работали ножами и вилками, не обращая на нас с Самуилом ни малейшего внимания.Вопреки моим ожиданиям расстегаев Самуил не заказал, отдав предпочтение жаркому в горшочках и салату из креветок, в которых русского было не больше, чем в самом Самуиле Аркадьевиче. Еще официант торжественно принес рюмку коньяка, единственную.Я вопросительно посмотрела на Самуила, а тот кротко пояснил:— Это для вас. Вам не мешает взбодриться.Это уж точно. Я не стала жеманиться и корчить из себя невинную девицу дворянских кровей. Кстати, если я что-нибудь в этом понимаю, то коньяк был так себе.Не могу сказать, чтобы от выпитого я почувствовала себя бодрее, но и хуже мне не стало. Мне даже показалось, что недавняя встряска благотворно сказалась на моих мозгах, потому что я наконец поняла, как мне следует общаться со всей этой сворой суперсыщиков: ничего не рассказывать о Парамонове, прежде чем они не выложат на стол свои карты. И теперь я молча поглощала жаркое, дожидаясь, когда Палтус заговорит.А он уже управился со своей порцией и вовсю орудовал зубочисткой.— По-моему, неплохо.— А? — Мне трудно было переключиться на банальный разговор о жареном мясе.— Отличное жаркое! — похвалил Самуил местную кухню.— Пожалуй, — вяло согласилась я. Снова появился официант в красной поддевке и поставил на стол две чашки кофе.Самуил отхлебнул глоток кофе и скривился:— А вот кофе варить они не умеют. У меня не было ни малейшего желания рассуждать о качестве кофе, поэтому я даже пробовать его не стала.— А как быть с этой паршивой овцой? — напомнила я об Ангелочке. — Он ведь хотел меня похитить. Может, стоит в милицию заявить?— Я же вам сказал, что разберусь с ним, — Палтус вытер губы салфеткой, — а милиция тут ни к чему. Всегда лучше держаться от нее подальше и без крайней необходимости не беспокоить.— Странная точка зрения для частного сыщика, — заметила я.— Напротив, — возразил он. И тогда я пошла ва-банк:— Вы и в самом деле хотите найти Парамонова?Видели бы вы, как разгорелись глазки у этого гуся!Он отодвинул в сторону недопитый кофе и покосился на влюбленную парочку, безмятежно ворковавшую за соседним столиком:— Конечно, хочу. В этом не может быть никаких сомнений.— А можно поинтересоваться, почему?— В каком смысле? — не понял Самуил. Вернее, сделал вид, что не понял. — Ну, вы же частный детектив, так? А потому расследованием занимаетесь не по обязанности. Больше того, вы имеете возможность выбора, за какое дело взяться, а от какого с презрением отказаться. Опять же расходы… Вы возите меня на машине, жжете дорогой бензин, угощаете в ресторане. Извините за любопытство, кто вас нанял? — Я в упор посмотрела на него.— По-моему, у вас превратное мнение о частных детективах. — На пухлой физиономии Самуила отразилась чуть ли не вселенская скорбь. Мол, обидно сознавать, что тебя держат за банального хапугу.— Нет, это у вас превратное мнение обо мне, — заупрямилась я, — возможно, я и произвожу впечатление бедной овечки, и поступки мои не всегда благоразумные, но я не такая идиотка, какой кажусь. И если вы рассчитываете на мою откровенность, то учтите, я потребую от вас того же. А иначе, извините…Самуил заметно занервничал, обвел опасливым взглядом «горницу», насупился, расправил невидимую складку на крахмальной скатерти…— Понимаете, все будет зависеть от некоторых обстоятельств, вернее, от того, что вы…— Торг здесь неуместен, — сурово отрезала я, — или мы сотрудничаем, или расстаемся без обид.Самуил пригорюнился, как Иван-царевич на распутье.— Думаю, этот вопрос нам стоит обсудить в другой обстановке, — наконец изрек он, — даже у стен бывают уши.— Согласна, — кивнула я, — а еще у стен бывают глаза. Так что, выходим по одному с интервалом в пять минут?— Вижу, вы начитанная девушка, — вздохнул Самуил, — но, поверьте мне, в жизни все проще, чем в книжках. И романтики поменьше.С последним замечанием спорить было трудно, и я в очередной раз с сожалением констатировала, что Самуил Аркадьевич Палтус не имеет ничего общего с милыми моему сердцу Ниро Вульфом и Арчи Гудвином. Глава 9ПЯТЬДЕСЯТ НА ПЯТЬДЕСЯТ — А теперь я приглашаю вас к себе, — многозначительно объявил Палтус, когда мы снова оказались в его зеленой «Шкоде».— Может, не стоит? — засомневалась я, памятуя свои недавние приключения.— Вам нечего бояться, — заверил меня Самуил.Я не знала, что и думать. Как показала практика, осторожность в моем положении совсем не помешает, и в то же время много ли я разузнаю, если буду пугаться каждого куста.— Ладно, я согласна, — довела я до его сведения свое решение. Между прочим, очень даже непростое.— Вот и отлично, — обрадовался Палтус и сильнее надавил на газ. Теперь, когда дорога стала получше, я ничего не имела против этого. — Нам нужно вернуться в Москву, прежде чем начнутся пробки, — пояснил он, — я ведь в центре живу.Монотонная дорога меня укачала, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.— Вот-вот, подремите, — одобрил Самуил, — а то нервишки небось того?..Эти его панибратские замашки мне совершенно не понравились, а потому я ничего ему не ответила, только губы сжала. Конечно, он мне здорово помог сегодня, но это не означает, что мы автоматически сделались закадычными друзьями.Дальше мы ехали почти молча: неугомонный сыщик что-то насвистывал. До тех пор, пока мы все-таки не попали в пробку на Садовом кольце. С этого момента он уже чертыхался.До места мы добрались уже в сумерках, в декабре ведь темнеет рано. «Шкода» затормозила возле девятиэтажной башни из белого кирпича, Палтус заглушил двигатель и сообщил мне с улыбочкой:— Ну вот и приехали.Потом мы в лифте поднялись на седьмой этаж и остановились у добротной двери. Здесь Палтус довольно долго возился с замками, прежде чем я наконец услышала долгожданное:— Проходите, пожалуйста. Для того чтобы понять, что отечественные сыщики живут не бедно, мне одного взгляда хватило. И это при том, что Самуил даже не дал мне как следует осмотреться. Я только куртку успела стащить, а он уже заволок меня в какую-то комнату с напутствием:— Милости прошу в мой кабинет. Кабинет оказался очень даже нехилым. С какими-то секретерами орехового дерева, с кожаным диваном и массивным двухтумбовым столом. И все это громоздкое барахло представляло собой антиквариат. Либо очень хорошую подделку.— Ну-с, — он потер руки, — будем заключать договор?— Какой еще договор? — Я немного растерялась.— Обоюдовыгодный, естественно, — хохотнул Палтус, — на самых замечательных условиях. Пятьдесят на пятьдесят вас устроит?— Это что, шутка такая? — Я не знала, что и сказать.— Почему же шутка? Я вполне серьезно, — не сдавался Палтус. — У нас ведь есть взаимный интерес, а потому мы вполне можем договориться.— Под интересом вы, конечно, подразумеваете Парамонова?— Вы очень догадливы, — похвалил меня Самуил.— Ага, я такая, — я изобразила самую идиотскую улыбочку, на какую только способна, — я очень догадливая, а еще очень строптивая. А потому, если вы рассчитываете на мою откровенность, извольте изъясняться конкретнее. И зарубите себе на носу: я не скажу о Парамонове ни слова, прежде чем вы не расскажете, почему его скромная персона пользуется повышенным интересом.— Я и так с вайи предельно откровенен, мне нечего скрывать, — Самуил Аркадьевич Палтус был прирожденным вруном. — Начнем с того… Вы вот сказали о Парамонове, что он скромная персона, а это не так. Сегодня, уж поверьте мне, Парамонов очень дорогой товар, очень…— Можно подумать, что вы собираетесь его продать, — вмешалась я.— Я собираюсь его найти, — возразил Самуил, — с вашей помощью. И мы его найдем, вы и я. Это будет наша общая победа. Каждый внесет свой вклад: я — свой профессионализм, вы — знание Парамонова.— Стойте, стойте! — сорвалась я. — Хватит слов. Скажите мне одно: что такого сделал Парамонов и почему он «дорогой товар».— Не перебивайте, я как раз это вам и пытаюсь объяснить, — замахал руками Палтус. — То, что я знаю о Парамонове на сегодняшний день, а это все, к сожалению, разрозненные сведения, заставляет меня думать, что он весьма неординарный человек. И его поступки, с точки зрения формальной логики, не совсем понятны. Посудите сами. Казалось бы, человек адаптировался в Штатах, у него прекрасная высокооплачиваемая работа, собственный дом… Короче, он там устроился с максимальным комфортом, гораздо лучше, чем многие, даже гражданство получил. А потом взял и отказался от него под совершенно идиотским предлогом. Заявил, что он не согласен с американской политикой на Балканах. У него, видите ли, патриотические чувства взыграли.Я слушала Самуила с открытым ртом. У меня было такое ощущение, словно он рассказывал о каком-то другом Парамонове. Тот, которого знала я, был откровенно аполитичным оболтусом, не имел гроша за душой и плевал на все (включая и меня, как это ни прискорбно), кроме геофизики, а этот, о котором с пеной у рта разглагольствовал Самуил, послал на три буквы целую Америку. Чудно!— Вы… это… гм-м… серьезно? — Я не смогла скрыть своего удивления.— Ну вас-то эти милые странности вроде не должны удивлять, — фыркнул Самуил. — Вы же его хорошо знаете.— Да как вам сказать, — задумчиво произнесла я, — ведь прошло столько лет, а люди меняются.— И все равно, — стал меня убеждать Самуил, — вы — единственный человек, понимающий Парамонова хотя бы сколько-нибудь. И последний из близких ему людей.— Как это? — Мое сердце бухало, как набат, извещающий о вселенском потопе.Самуил пожал плечами:— Вам ли не знать, что Парамонов — одинокий волк по всем показателям. Родственников у него нет, бабка и тетка, которые его воспитывали, умерли, бабка — когда он еще на первом курсе университета учился, тетка — три года назад, я специально в Калугу ездил, чтобы проверить. Жены и детей он не завел, — перечисляя тех, кого Парамонов потерял и кем не удосужился обзавестись, Самуил загибал короткие смуглые пальцы с ухоженными овальными ногтями, и я смотрела на это как завороженная. Можете мне не верить, но факт полного парамоновского сиротства потряс меня до глубины души.А Самуил тем временем бесстрастно свел дебет с кредитом:— Так что из близких у него только вы.— А если он думает иначе? — хрипло поинтересовалась я. У меня были серьезные основания сомневаться в словах сыщика. Сами посудите, почему же Парамонов меня бросил, если я такая единственная и неповторимая?— А письма, а фотографии? — напомнил мне Самуил. Я прямо взвилась:— Черт подери, разве мои письма уже опубликовали в, широкой печати?Самуил поспешил затушить разгорающийся скандал:— Честное благородное слово, я ваших писем не читал, клянусь вам!— Откуда же вы знаете? Хитрый Самуил замялся и скромно потупил глазки:— Это всего лишь агентурные данные. Какой бы я был частный детектив, если бы не) мог кое-что разузнать…Я взяла паузу и погрузилась в глубокую задумчивость. То, что я узнала о Парамонове от нелепого толстяка, претендующего на гордое звание частного детектива, требовало длительного и подробного осмысления, но вряд ли я располагала такой возможностью в обозримом будущем, учитывая форс-мажорные условия, заданные таинственным исчезновением моего экс-любовника. А тут еще новая напасть — смертная тоска по нему, которая обуяла меня со вчерашнего вечера. Похоже, парамонозависимость — хроническая и совершенно неизлечимая болезнь. И подтвердить или опровергнуть этот диагноз можно, только заглянув Парамонову в глаза. Все будет зависеть от того, что я при этом почувствую и что пойму. А потому я должна молить бога о том, чтобы Парамонов был цел и невредим, иначе мне никогда не избавиться от его власти надо мной.— Эй, — Палтус тронул меня за плечо. — Вы что-то вспомнили?— Нет-нет, не обращайте внимания, — пробормотала я, — продолжайте, продолжайте дальше…— Так вот, — Самуил провел пальцем по Лаковой поверхности одного из ореховых секретеров и недовольно поморщился, обнаружив тонкий слой пыли, — так вот, для того, чтобы найти вашего геофизика, мне нужно хорошо его знать, понимать логику его поступков. И здесь мне не обойтись без вас. Мне мало его биографии, мне нужны его привычки, его детские страхи, эротические фантазии, короче, все-все-все…— Допустим, — я мало-помалу приходила в себя, — а мне-то с этого какой навар?— То есть? — скользкий Самуил сделал вид, что не понял.— Ну не морального же удовлетворения вы добиваетесь, разыскивая Парамонова?— А честь фирмы?— Да ладно вам, — фыркнула я, — этой вашей честью вы мне глаза не замажете. Вы не хотите мне все рассказать, да, не хотите, — предупредила я его возражения, — но в одном вы правы, нас с вами действительно связывает общий интерес. Я тоже хочу найти Парамонова, хотя у меня совсем другая причина желать этого. А потому я подпишу этот ваш обоюдовыгодный договор, но не ради вас и даже не ради Парамонова, а ради себя.— Как пожелаете, — Палтус расплылся от счастья, — я всегда знал, что мы найдем общий язык.— Тогда так, — я сразу выставила ему встречное условие, — я расскажу вам о Парамонове все, что помню, а вы за это пообещаете мне… Вы мне пообещаете, что, как только его найдете, немедленно поставите меня в известность, чтобы я первой узнала об этом. А еще вы организуете нашу с ним встречу, как бы случайную, чтобы он ничего не знал заранее.— Ну конечно же, я вам это обещаю, — маленькие глазки Палтуса заблестели. — Как только я узнаю о Парамонове что-либо новенькое, сразу же сообщу вам. Только, видите ли, раз уж мы заключаем наш договор, давайте условимся еще кое о чем: майор Сомов ничего не должен знать об этом.— Ого! — присвистнула я. — Так вы меня толкаете на конфликт с законом?Палтусу мое замечание явно не понравилось:— Какой там закон, не смешите меня. Сразу видно, что вы прежде не имели дел с нашей милицией. И слава богу, кстати говоря. Там же в принципе не умеют работать, уж поверьте мне. Что они раскрывают? Банальную бытовуху с поножовщиной, когда убивец мирно засыпает рядом с жертвой. Да еще иногда для плана гоняют бабок, торгующих семечками возле метро. Это все, на что они способны. Дела чуть посложнее, где нужно извилиной пошевелить, это уже не для них, потому что шевелить, извините, нечем. Я немножко знаю майора Сомова и могу вас заверить, он в этом смысле не исключение. Он не Парамонова ищет, он следственные действия проводит. А тут нужны фантазия, интуиция, страсть, наконец…Я прекрасно понимала, куда клонит этот хитрый златоуст, но вместе с тем не могла с ним не согласиться. Официальное следствие не вызывало у меня особенного доверия хотя бы потому, что для майора Сомова Парамонов был всего лишь статистической единицей, и не более того.— Хорошо, все останется между нами, — пообещала я Палтусу.— Вот и чудненько, вот и ладненько, — Самуил довольно потер руки, — а теперь приступим к самому главному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19