Писал, но не отправлял… Мне не хотелось, чтобы это кончилось, как у Алика, — бытом, дрязгами… У меня ведь была идея. Идея! И я не имел права ее загубить на корню.Теперь уже я не удержалась от вопроса, буквально прикипевшего к языку:— Те письма, что я в конце концов получила, они…— Ну да, да, — подхватил Парамонов, — они те самые. Я их писал в Ульяновске, а потом таскал с собой все десять лет и в Россию с собой захватил… Это, конечно, детский сад, но я собирался их тебе продемонстрировать, чтобы доказать, как я в действительности к тебе относился. С этими письмами я притащился на твою старую квартиру, узнал, что ты там больше не живешь… Выяснил твой новый адрес и туда заявился с ними же, но тебя не было дома, и я оставил записку.— Но не пришел, — отозвалась я эхом.— Да я собирался прийти и пришел бы, если бы не стал искать Алика… Я ведь когда из Штатов ехал, у меня план был: встретиться с тобой, Аликом и съездить в Новохатск, ну, туда, где Игорь погиб. А тот день был такой суматошный… Сначала ко мне в гостиницу какой-то тип пришел, толстый такой и лысый. И понес такую чушь, про мое якобы открытие. Я ему говорю: чушь все это, блеф. А он в ответ: и плевать, главное, деньги заработать можно, продать технологию каким-то людям. Помню, он все повторял: пятьдесят на пятьдесят…Боже, так ведь это он про Палтуса! Значит, Сомов был прав, утверждая, что эту кашу заварил старый проходимец.А Парамонов продолжал:— Короче, я его прогнал, конечно, а потом пошел к Алику домой. Но ни Алика, ни его жену не застал, а соседи сказали, что он теперь бомжует, а один подсказал, что он на свалке обретается, ну, и где эта свалка. Короче, я туда и отправился, думал, что до вечера вернусь в Москву, уже с Аликом, а там… Алика я не нашел, зато какие-то камуфлированные обезьяны меня там так отдубасили, что…— Не стоит об этом, — возразила я, — я и так все знаю.Но Парамонов уже не мог остановиться:— А потом у меня в голове все переклинило. Так получилось, что весь американский период жизни как бы отошел на второй план, точнее, он вообще перестал существовать. Ну, после того как они, эти милиционеры, меня выбросили, у меня при себе ничего не осталось, кроме писем. Я помнил только одно: мне нужно съездить в Новохатск, а потом вернуться к тебе. Деньги они у меня отняли, про те, что остались в гостинице, я совершенно забыл, добирался до Новохатска на перекладных, кажется, продал что-то из одежды… Я был как в сумерках, когда эти письма отправлял, но там все правда, правда, как и десять лет назад. Ты мне веришь?— Верю, — кивнула я, прислушалась к себе, и вот что я поняла: его слова были мне приятны, больше того, они мне льстили, но и только. Сердце мое уже не отбивало привычной чечетки, просто исправно качало кровь, как ему и положено.— Сейчас я скажу одну вещь, сейчас… — заволновался Парамонов, а это ему было совершенно противопоказано. — Только прошу тебя, не смейся. Наверное, это прозвучит банально, но, собираясь осчастливить человечество, начинать нужно с себя. Как ты думаешь, у меня это получится?— Конечно, получится, — пообещала я. Если я приврала, то самую малость.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19