– Он направился к своей машине. – И ты едешь со мной!
Дверца «кадиллака» захлопнулась. Он сдал назад, объехал меня и еще раз крикнул, чтобы я следовал за ним. Я ответил: «Сейчас», – и «кадиллак» рванулся вперед. Очень быстро.
Я зажег сигару. Я завел двигатель, но он заглох. Я снова включил зажигание, и двигатель опять заглох. Наконец он заработал, и я тронулся с места.
Я проехал по проселочной дороге к дому Джойс и остановился. Во дворе места для моей машины не было – там стояли машины отца и сына Конвеев. Я заглушил мотор и вылез. Я поднялся по ступенькам на террасу.
Дверь в дом была открыта. Конвей из гостиной разговаривал по телефону. Его лицо было таким, будто от него ножом отсекли всю дряблость.
Он не выглядел взволнованным. И не казался печальным. Он был просто деловым, и почему-то это только усугубляло ситуацию.
– Конечно, плохо, – говорил он. – Только не повторяйте мне это в сотый раз. Я и так знаю, как это ужасно. Он мертв, так обстоит дело, а интересует меня она... Так сделайте же! Приезжайте сюда. Я не дам ей умереть, вы поняли меня? Ни под каким видом. Я позабочусь о том, чтобы ее сожгли заживо.
7
Было почти три ночи, когда я закончил давать показания – главным образом отвечать на вопросы – шерифу Мейплзу и окружному прокурору Говарду Хендриксу. Думаю, вы понимаете, что после этой процедуры я чувствовал себя не лучшим образом. Меня тошнило, я был раздражен, вернее, зол. Все должно было пойти по-другому. А сейчас все получилось чертовски глупо. Неправильно.
Я сделал все возможное, чтобы чисто, без свидетелей, избавиться от двух нежелательных граждан. А тут оказывается, что один из них жив, а вокруг второго начинается страшная суета.
Выйдя из здания суда, я поехал в греческий ресторанчик и выпил кофе, которого и пить-то не хотелось. Сын хозяина работал на заправке – он был занят там неполный рабочий день, – и старик не знал, хорошо это или плохо. Я пообещал ему, что заеду взглянуть на парня.
Мне не хотелось ехать домой и снова отвечать на вопросы, теперь уже Эми. Я надеялся, что она сдастся и уйдет, если я еще немного потяну время.
Джонни Папас, сын грека, работал у Слима Мерфи. Когда я подъехал, парень копался в моторе своей старой колымаги. Я вылез из машины, и он, насторожившись, медленно пошел ко мне, вытирая руки тряпкой.
– Услышал о твоей новой работе, Джонни, – сказал я. – Поздравляю.
– Ага. – Он был высоким красивым парнем, совсем не таким, как отец. – Отец послал вас сюда?
– Он сказал мне, что ты устроился сюда работать, – ответил я. – А в чем проблема?
– Ну... Уже ночь, а вы на ногах.
– Да, – рассмеялся я, – и ты тоже. Как насчет того, чтобы залить мне полный бак и проверить масло?
Джонни занялся делом, и к тому моменту, когда он закончил, его подозрения улетучились.
– Извините, если мое поведение показалось вам странным, Лу Отец уже достал меня – он не может понять, что в моем возрасте человек должен иметь собственные деньги. Вот я и решил, что он хочет проверить меня.
– Ты же знаешь меня, Джонни.
– Знаю, конечно, – тепло улыбнулся он. – Очень многие читают мне нотации, но только вы, единственный, пытаетесь помочь мне. Вы мой единственный настоящий друг в этом захудалом городишке. Почему вы это делаете, Лу? Какая польза от возни с парнем, на которого все махнули рукой?
– Ну, не знаю, – ответил я. И я действительно не знал. Я вообще не знал, как могу стоять и разговаривать с ним, когда на мне висит тяжелейшая проблема. – Возможно, потому что я сам не так давно был ребенком. Отцы – забавные люди. Лучшие всегда раздражают.
– Точно.
– В какие часы ты работаешь, Джонни?
– С полуночи до семи по субботам и воскресеньям. Этого достаточно, чтобы иметь карманные деньги. Отец думает, что за эти два дня я слишком устаю, чтобы в понедельник идти в школу, но я не устаю, Лу Я отлично себя чувствую.
– Не сомневаюсь, – сказал я. – Одна вещь, Джонни. У Слима Мерфи не очень хорошая репутация. Нам так и не удалось доказать, что он замешан в разборке угнанных машин на запчасти, однако...
– Я знаю. – Засмущавшись, Джонни наподдал ногой камешек. – Я не буду ввязываться в неприятности, Лу.
– Отлично, – сказал я. – Это обещание, а мне известно, что ты держишь свое слово.
Я отдал ему двадцатку, получил сдачу и поехал домой. Я мысленно удивлялся самому себе. Крутил баранку и качал головой. Я не разыгрывал спектакль. Меня действительно беспокоила судьба этого парня. Надо же, меня тревожат его проблемы!
Мой дом был погружен в темноту, но это ни о чем не говорило: Эми все равно не зажгла бы свет. Поэтому я не особенно надеялся на то, что она ушла. Более того, я знал: если я не приду, то она, вероятно, будет еще сильнее упорствовать в своем стремлении остаться. И постарается появляться у меня в тот момент, когда я меньше всего ожидаю ее и меньше всего хочу. Так я оценивал ситуацию, и так все было на самом деле.
Она была в моей спальне. Лежала в кровати. Две пепельницы были забиты окурками. И она была вне себя! Никогда в жизни не видел, чтобы женщина дошла до такого состояния.
Я сел на кровать и снял ботинки. В течение следующих двадцати минут я не сказал ни слова. Мне просто не дали. Наконец она начала сбавлять обороты, и я попытался извиниться.
– Я действительно виноват, малышка, но я ничего не мог поделать. Сегодня у нас куча проблем.
– Еще бы!
– Тебе интересно знать, какие проблемы? Если нет, так и скажи.
– О, рассказывай! Я наслушалась от тебя столько лжи и отговорок, что еще парочка ничего не изменит.
Я рассказал ей о том, что случилось – вернее, о том, что случилось по предположению прокурора. Она едва дотерпела до конца. Едва я произнес последнее слово, как она снова набросилась на меня:
– Ну как можно быть таким тупым, Лу? Как ты мог это сделать? Связаться с драной шлюхой и этим ужасным Элмером Конвеем? Теперь будет большой скандал, и ты, скорее всего, потеряешь работу, и...
– Почему? – удивился я. – Я ничего не сделал.
– Я хочу знать, зачем ты в это ввязался!
– Ну, это была своего рода услуга. Честер Конвей хотел, чтобы я вытащил Элмера из этой передряги, поэтому...
– А почему он пришел к тебе? Почему ты всегда оказываешь услуги другим? А мне?
В течение минуты я молчал. И думал: «Ты ошибаешься, малышка. Я оказываю тебе услугу тем, что не размозжил тебе башку».
– Ответь мне, Лу Форд!
– Ладно, – сказал я. – Зря я в это влез.
– В первую очередь ты зря позволил этой женщине остаться в округе!
– Верно, – согласился я. – Нужно было выгнать ее.
– Ну и?
– Я не само совершенство, – огрызнулся я. – Я совершаю много ошибок. Ты хочешь, чтобы я повторял это до бесконечности?
– Единственное, что я хочу сказать...
Она могла разглагольствовать об этом единственном до конца жизни, однако у меня не было настроения выслушивать ее. И я сунул руку ей между ног.
– Лу! Прекрати!
– Почему? – спросил я.
– П-прекрати! – Она задрожала. – П-прекрати, иначе... ОЛу!
Я лег рядом с ней как был, в одежде. Иначе я поступить не мог, так как это был единственный способ заткнуть Эми.
Итак, я лег, и она тут же прильнула ко мне. Когда она становилась такой, у меня не было к ней никаких претензий – нельзя требовать от женщины большего. Зато у меня к самому себе были претензии. В связи с Джойс Лейкленд.
– Лу... – Эми приостановилась. – В чем дело, дорогой?
– Все те же проблемы, – ответил я. – Они выбили меня из колеи.
– Бедняжечка. Забудь обо всем, а я буду ласкать тебя и нашептывать нежности, а? Я... – Она поцеловала меня и шепотом рассказала, что сейчас будет делать. А потом она все это стала делать. Только, черт подери, преуспела она не больше, чем если бы ласкала бревно. Малышка Джойс отплатила мне сторицей. Эми убрала руку и вытерла ее о свое бедро. Затем она взяла простыню и вытерла ею бедро.
– Сукин сын, – процедила она. – Грязный, мерзкий ублюдок.
– Что-о? – изумился я. У меня было такое ощущение, будто меня ударили в солнечное сплетение. Эми не любит ругаться. Во всяком случае, я никогда этого не слышал.
– Ты грязный. Я чувствую запах. Ее запах. Его нельзя смыть. От него никогда не избавишься. Ты...
– Господи Иисусе! – Я схватил ее за плечи. – Что ты несешь, Эми?
– Ты трахнул ее. Ты трахал ее все это время. А потом грязный входил в меня и пачкал меня ею. Ты заплатишь за это. Я позабочусь об этом, я...
Она вырвалась из моих рук и, всхлипывая, спрыгнула с кровати. Я тоже встал. Она попятилась и встала так, чтобы между нами оказался стул.
– Н-не подходи ко мне! Не смей прикасаться ко мне!
– Конечно, малышка, – проговорил я. – Как хочешь.
Она еще не понимала значения того, что сказала. Она могла думать только о себе, о своей обиде. Но я знал; дать ей достаточно времени – причем не так уж много, – и она сложит все детали мозаики. Естественно, у нее не будет никаких доказательств. У нее будут одни догадки, то, что ей подскажет интуиция и мое отсутствие. Слава богу, этот факт пока что ускользает от ее внимания. Как бы то ни было, она заговорит. И то, что у нее не будет доказательств ее словам, никак мне не поможет.
Доказательства никому не нужны – вы понимаете, что я имею в виду? Я в этом убедился, видя, как у нас действует закон. Нужно только намекнуть на то, что кто-то виновен. А потом – если он не большая «шишка» – останется только заставить его признать это.
– Эми, – сказал я. – Эми, детка. Взгляни на меня.
– Н-не хочу.
– Взгляни на меня... Это же Лу, детка, Лу Форд, помнишь? Парень, которого ты знаешь всю жизнь. И вот сейчас я тебя спрашиваю: сделал бы я то, о чем ты говоришь?
Она колебалась, покусывая губу.
– Сделал бы. – Неуверенность в ее голосе едва слышалась. – Я знаю, что сделал.
– Ты ничего не знаешь, – напомнил я. – Ты пришла к этому безумному выводу на основе того, что я устал и был расстроен. Зачем, зачем мне волочиться за какой-то дешевкой, когда у меня есть ты? Что она может дать мне такого, ради чего я пойду на риск потерять тебя? А? Послушай, это полная бессмыслица, абсолютно полная, детка.
– Ну... – Ее проняло. Удар пришелся по ее гордости, самому уязвимому ее месту. Но этого было мало для того, чтобы полностью развеять ее подозрения.
Она взяла трусики и, стоя за стулом, стала надевать их.
– Нет смысла, Лу, спорить с тобой, – устало проговорила она. – Наверное, мне стоит поблагодарить мою счастливую звезду за то, что я не подхватила какую-нибудь ужасную болезнь.
– Проклятье! – Я обошел стул и взял ее руки в свои. – Проклятье, прекрати так говорить о девушке, на которой я собираюсь жениться! Обо мне – можешь, но о ней не смей, поняла? Запрещаю тебе говорить, что девушка, на которой я собираюсь жениться, спала с парнем, якшающимся со шлюхами!
– Отпусти меня, Лу! Отпусти... – Она вдруг перестала вырываться. – Что ты?..
– Ты меня слышала, – ответил я.
– Н-но два дня назад...
– И что из этого? – сказал я. – Какому мужчине понравится, когда его силком тянут в семейную жизнь! Он хочет сам сделать предложение, что я сейчас и делаю. Черт, мы, по моему мнению, и так слишком долго тянули. И сегодняшнее безумие только подтверждает это. Если бы мы были женаты, у нас не было бы таких ссор и недопониманий, как в последнее время.
– Ты имеешь в виду, с тех пор как эта женщина приехала в город.
– Ладно, – сказал я, – я сделал все, что мог. Если упорствуешь в том, чтобы верить в эту чушь, я не желаю...
– Подожди, Лу! – Она повисла у меня на шее. – Ты же не можешь винить меня за то, что... – И она сдалась. Она должна была сдаться ради себя самой. – Прости меня, Лу. Конечно, я ошибалась.
– Естественно.
– И когда же мы поженимся, а, Лу?
– Чем скорее, тем лучше, – соврал я. У меня не было ни малейшего желания жениться на ней. Но мне нужно было время, чтобы кое-что спланировать, и я должен был заставить Эми молчать. – Давай поговорим об этом через несколько дней, когда придем в себя.
– Э-э, нет, – покачала она головой. – Раз уж мы приняли решение, давай покончим с этим. Давай поговорим об этом сейчас.
– Уже светает, детка, – напомнил я. – Если ты еще немного задержишься, соседи могут увидеть тебя, когда ты будешь уходить.
– Ну и пусть, дорогой. Меня это ни капельки не волнует. – Она прижалась ко мне. Даже не видя ее лица, я знал, что она ухмыляется. Она поймала меня и теперь торжествовала.
– Я очень устал, – сказал я. – Мне нужно немного поспать, прежде...
– Я сварю тебе кофе, дорогой. Он взбодрит тебя.
– Послушай, детка...
Зазвонил телефон. Она не торопясь отстранилась от меня, и я подошел к письменному столу и взял трубку.
– Лу? – Это был шериф Боб Мейплз.
– Да, Боб, – ответил я. – В чем дело?
Он объяснил мне, я сказал: «Ладно» – и повесил трубку. Эми посмотрела на меня и мгновенно перестала упорствовать в том, чтобы остаться.
– Работа, да, Лу? Тебе нужно ехать на работу?
– Да, – кивнул я. – Шериф Боб заедет за мной через несколько минут.
– Бедняжка! Ты же так устал! Сейчас оденусь и уйду.
Я помог ей одеться и проводил до задней двери. Она страстно поцеловала меня, и я пообещал, что позвоню ей при первой же возможности. После этого она ушла, а через пару минут подъехал шериф Мейплз.
8
Вместе с ним в машине был окружной прокурор Говард Хендрикс. Он сидел на заднем сиденье. Садясь вперед, я окинул его холодным взглядом и кивнул. Прокурор только посмотрел на меня, но не кивнул в ответ. Я не представлял для него интереса. Он принадлежал к тем профессиональным патриотам, которые постоянно рассказывают, какими героями они были во время войны.
Шериф Боб включил передачу и тревожно прокашлялся.
– Сожалею, что потревожил тебя, Лу, – сказал он. – Надеюсь, я не оторвал тебя от важных дел?
– Ни от чего такого, что не могло бы подождать, – ответил я. – Она – я и так заставил ее ждать пять-шесть часов.
– У вас было назначено свидание на сегодняшний вечер? – спросил Хендрикс.
– Верно. – Я не повернул головы.
– На который час?
– На начало одиннадцатого. Я планировал к этому времени закончить с делом Конвея.
Окружной прокурор что-то проворчал. Чувствовалось, что он более чем разочарован.
– А что за девушка?
– Не ваше...
– Подожди минутку, Лу! – Боб убрал ногу с педали газа и повернул на Деррик-Род. – Говард, ты уходишь в сторону. Хоть ты тут у нас новичок, – работаешь всего восемь лет, верно? – все равно ты должен знать, что нельзя задавать мужчине подобные вопросы.
– Какого черта! – возмутился Хендрикс. – Это моя работа. Это важный вопрос. Если у Форда на прошлый вечер было назначено свидание, это... гм, – он заколебался, – это говорит о том, что он планировал быть там, а не... э-э... гм... где-то в другом месте. Вы понимаете, что я имею в виду, Форд?
Я отлично понимал, но не собирался говорить ему об этом. Я был тупицей Лу из Каламазу. Я бы никогда не заготовил себе алиби, потому что никогда бы не сделал то, для чего нужно алиби.
– Нет, – буркнул я, – я не понимаю, что вы имеете в виду. Возвращаясь к расследованию – я не хочу никого обидеть, – я думал, что вы уже наговорились столько, сколько вам положено, когда я отвечал на ваши вопросы час назад или около того.
– И ты крупно ошибся, братишка! – Я увидел его лицо в зеркале заднего вида. Красный как рак, он таращился на меня. – У меня есть еще много вопросов. И я все еще жду ответа на последний. Кто эта?..
– Прекрати, Говард! – Боб резко мотнул головой. – Если ты еще раз спросишь Лу об этом, я потеряю терпение. Я знаю девушку. И ее родителей. Она одна из лучших девушек в городе, и у меня нет ни малейшего сомнения в том, что у Лу было с ней свидание. Хендрикс нахмурился и раздраженно хмыкнул.
– Я что-то недопонимаю. Она не слишком хороша, что сп... ладно, оставим это, однако она слишком хороша для того, чтобы упоминать ее имя в обстановке строгой секретности. Будь я проклят, если что-либо понимаю. Чем дольше я общаюсь с вами, тем меньше понимаю вас.
Я повернулся к нему и улыбнулся, стараясь выглядеть дружелюбным и серьезным одновременно. Нельзя допустить, чтобы кто-то злился на меня. А человек, у которого на совести лежит тяжелый груз, не имеет права злиться на окружающих.
– Думаю, Говард, мы все тут немного высокомерные, – сказал я. – Наверное, это происходит оттого, что плотность населения в округе небольшая, и человек должен быть очень осторожен в своих поступках, иначе его возьмут на заметку. Я имею в виду, что у нас нет толпы, где можно спрятаться, и он всегда на виду.
– И что?
– А то, что если мужчина и женщина занимаются тем – ничем плохим, как вы понимаете, – чем мужчины и женщины занимались всегда, нужно делать вид, будто ничего не знаешь. Потому что рано или поздно тебе тоже понадобится такое же одолжение. Теперь вы поняли? Это единственный для нас способ оставаться человечными и в то же время высоко держать голову.
Хендрикс равнодушно кивнул.
– Очень интересно. Мы на месте, Боб.
Шериф Мейплз съехал с шоссе и припарковался на обочине. Мы вылезли из машины, и Хендрикс, дернув головой, указал на заросшую сорняками дорогу, ведущую к ферме Бранч, а потом повернулся и посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Дверца «кадиллака» захлопнулась. Он сдал назад, объехал меня и еще раз крикнул, чтобы я следовал за ним. Я ответил: «Сейчас», – и «кадиллак» рванулся вперед. Очень быстро.
Я зажег сигару. Я завел двигатель, но он заглох. Я снова включил зажигание, и двигатель опять заглох. Наконец он заработал, и я тронулся с места.
Я проехал по проселочной дороге к дому Джойс и остановился. Во дворе места для моей машины не было – там стояли машины отца и сына Конвеев. Я заглушил мотор и вылез. Я поднялся по ступенькам на террасу.
Дверь в дом была открыта. Конвей из гостиной разговаривал по телефону. Его лицо было таким, будто от него ножом отсекли всю дряблость.
Он не выглядел взволнованным. И не казался печальным. Он был просто деловым, и почему-то это только усугубляло ситуацию.
– Конечно, плохо, – говорил он. – Только не повторяйте мне это в сотый раз. Я и так знаю, как это ужасно. Он мертв, так обстоит дело, а интересует меня она... Так сделайте же! Приезжайте сюда. Я не дам ей умереть, вы поняли меня? Ни под каким видом. Я позабочусь о том, чтобы ее сожгли заживо.
7
Было почти три ночи, когда я закончил давать показания – главным образом отвечать на вопросы – шерифу Мейплзу и окружному прокурору Говарду Хендриксу. Думаю, вы понимаете, что после этой процедуры я чувствовал себя не лучшим образом. Меня тошнило, я был раздражен, вернее, зол. Все должно было пойти по-другому. А сейчас все получилось чертовски глупо. Неправильно.
Я сделал все возможное, чтобы чисто, без свидетелей, избавиться от двух нежелательных граждан. А тут оказывается, что один из них жив, а вокруг второго начинается страшная суета.
Выйдя из здания суда, я поехал в греческий ресторанчик и выпил кофе, которого и пить-то не хотелось. Сын хозяина работал на заправке – он был занят там неполный рабочий день, – и старик не знал, хорошо это или плохо. Я пообещал ему, что заеду взглянуть на парня.
Мне не хотелось ехать домой и снова отвечать на вопросы, теперь уже Эми. Я надеялся, что она сдастся и уйдет, если я еще немного потяну время.
Джонни Папас, сын грека, работал у Слима Мерфи. Когда я подъехал, парень копался в моторе своей старой колымаги. Я вылез из машины, и он, насторожившись, медленно пошел ко мне, вытирая руки тряпкой.
– Услышал о твоей новой работе, Джонни, – сказал я. – Поздравляю.
– Ага. – Он был высоким красивым парнем, совсем не таким, как отец. – Отец послал вас сюда?
– Он сказал мне, что ты устроился сюда работать, – ответил я. – А в чем проблема?
– Ну... Уже ночь, а вы на ногах.
– Да, – рассмеялся я, – и ты тоже. Как насчет того, чтобы залить мне полный бак и проверить масло?
Джонни занялся делом, и к тому моменту, когда он закончил, его подозрения улетучились.
– Извините, если мое поведение показалось вам странным, Лу Отец уже достал меня – он не может понять, что в моем возрасте человек должен иметь собственные деньги. Вот я и решил, что он хочет проверить меня.
– Ты же знаешь меня, Джонни.
– Знаю, конечно, – тепло улыбнулся он. – Очень многие читают мне нотации, но только вы, единственный, пытаетесь помочь мне. Вы мой единственный настоящий друг в этом захудалом городишке. Почему вы это делаете, Лу? Какая польза от возни с парнем, на которого все махнули рукой?
– Ну, не знаю, – ответил я. И я действительно не знал. Я вообще не знал, как могу стоять и разговаривать с ним, когда на мне висит тяжелейшая проблема. – Возможно, потому что я сам не так давно был ребенком. Отцы – забавные люди. Лучшие всегда раздражают.
– Точно.
– В какие часы ты работаешь, Джонни?
– С полуночи до семи по субботам и воскресеньям. Этого достаточно, чтобы иметь карманные деньги. Отец думает, что за эти два дня я слишком устаю, чтобы в понедельник идти в школу, но я не устаю, Лу Я отлично себя чувствую.
– Не сомневаюсь, – сказал я. – Одна вещь, Джонни. У Слима Мерфи не очень хорошая репутация. Нам так и не удалось доказать, что он замешан в разборке угнанных машин на запчасти, однако...
– Я знаю. – Засмущавшись, Джонни наподдал ногой камешек. – Я не буду ввязываться в неприятности, Лу.
– Отлично, – сказал я. – Это обещание, а мне известно, что ты держишь свое слово.
Я отдал ему двадцатку, получил сдачу и поехал домой. Я мысленно удивлялся самому себе. Крутил баранку и качал головой. Я не разыгрывал спектакль. Меня действительно беспокоила судьба этого парня. Надо же, меня тревожат его проблемы!
Мой дом был погружен в темноту, но это ни о чем не говорило: Эми все равно не зажгла бы свет. Поэтому я не особенно надеялся на то, что она ушла. Более того, я знал: если я не приду, то она, вероятно, будет еще сильнее упорствовать в своем стремлении остаться. И постарается появляться у меня в тот момент, когда я меньше всего ожидаю ее и меньше всего хочу. Так я оценивал ситуацию, и так все было на самом деле.
Она была в моей спальне. Лежала в кровати. Две пепельницы были забиты окурками. И она была вне себя! Никогда в жизни не видел, чтобы женщина дошла до такого состояния.
Я сел на кровать и снял ботинки. В течение следующих двадцати минут я не сказал ни слова. Мне просто не дали. Наконец она начала сбавлять обороты, и я попытался извиниться.
– Я действительно виноват, малышка, но я ничего не мог поделать. Сегодня у нас куча проблем.
– Еще бы!
– Тебе интересно знать, какие проблемы? Если нет, так и скажи.
– О, рассказывай! Я наслушалась от тебя столько лжи и отговорок, что еще парочка ничего не изменит.
Я рассказал ей о том, что случилось – вернее, о том, что случилось по предположению прокурора. Она едва дотерпела до конца. Едва я произнес последнее слово, как она снова набросилась на меня:
– Ну как можно быть таким тупым, Лу? Как ты мог это сделать? Связаться с драной шлюхой и этим ужасным Элмером Конвеем? Теперь будет большой скандал, и ты, скорее всего, потеряешь работу, и...
– Почему? – удивился я. – Я ничего не сделал.
– Я хочу знать, зачем ты в это ввязался!
– Ну, это была своего рода услуга. Честер Конвей хотел, чтобы я вытащил Элмера из этой передряги, поэтому...
– А почему он пришел к тебе? Почему ты всегда оказываешь услуги другим? А мне?
В течение минуты я молчал. И думал: «Ты ошибаешься, малышка. Я оказываю тебе услугу тем, что не размозжил тебе башку».
– Ответь мне, Лу Форд!
– Ладно, – сказал я. – Зря я в это влез.
– В первую очередь ты зря позволил этой женщине остаться в округе!
– Верно, – согласился я. – Нужно было выгнать ее.
– Ну и?
– Я не само совершенство, – огрызнулся я. – Я совершаю много ошибок. Ты хочешь, чтобы я повторял это до бесконечности?
– Единственное, что я хочу сказать...
Она могла разглагольствовать об этом единственном до конца жизни, однако у меня не было настроения выслушивать ее. И я сунул руку ей между ног.
– Лу! Прекрати!
– Почему? – спросил я.
– П-прекрати! – Она задрожала. – П-прекрати, иначе... ОЛу!
Я лег рядом с ней как был, в одежде. Иначе я поступить не мог, так как это был единственный способ заткнуть Эми.
Итак, я лег, и она тут же прильнула ко мне. Когда она становилась такой, у меня не было к ней никаких претензий – нельзя требовать от женщины большего. Зато у меня к самому себе были претензии. В связи с Джойс Лейкленд.
– Лу... – Эми приостановилась. – В чем дело, дорогой?
– Все те же проблемы, – ответил я. – Они выбили меня из колеи.
– Бедняжечка. Забудь обо всем, а я буду ласкать тебя и нашептывать нежности, а? Я... – Она поцеловала меня и шепотом рассказала, что сейчас будет делать. А потом она все это стала делать. Только, черт подери, преуспела она не больше, чем если бы ласкала бревно. Малышка Джойс отплатила мне сторицей. Эми убрала руку и вытерла ее о свое бедро. Затем она взяла простыню и вытерла ею бедро.
– Сукин сын, – процедила она. – Грязный, мерзкий ублюдок.
– Что-о? – изумился я. У меня было такое ощущение, будто меня ударили в солнечное сплетение. Эми не любит ругаться. Во всяком случае, я никогда этого не слышал.
– Ты грязный. Я чувствую запах. Ее запах. Его нельзя смыть. От него никогда не избавишься. Ты...
– Господи Иисусе! – Я схватил ее за плечи. – Что ты несешь, Эми?
– Ты трахнул ее. Ты трахал ее все это время. А потом грязный входил в меня и пачкал меня ею. Ты заплатишь за это. Я позабочусь об этом, я...
Она вырвалась из моих рук и, всхлипывая, спрыгнула с кровати. Я тоже встал. Она попятилась и встала так, чтобы между нами оказался стул.
– Н-не подходи ко мне! Не смей прикасаться ко мне!
– Конечно, малышка, – проговорил я. – Как хочешь.
Она еще не понимала значения того, что сказала. Она могла думать только о себе, о своей обиде. Но я знал; дать ей достаточно времени – причем не так уж много, – и она сложит все детали мозаики. Естественно, у нее не будет никаких доказательств. У нее будут одни догадки, то, что ей подскажет интуиция и мое отсутствие. Слава богу, этот факт пока что ускользает от ее внимания. Как бы то ни было, она заговорит. И то, что у нее не будет доказательств ее словам, никак мне не поможет.
Доказательства никому не нужны – вы понимаете, что я имею в виду? Я в этом убедился, видя, как у нас действует закон. Нужно только намекнуть на то, что кто-то виновен. А потом – если он не большая «шишка» – останется только заставить его признать это.
– Эми, – сказал я. – Эми, детка. Взгляни на меня.
– Н-не хочу.
– Взгляни на меня... Это же Лу, детка, Лу Форд, помнишь? Парень, которого ты знаешь всю жизнь. И вот сейчас я тебя спрашиваю: сделал бы я то, о чем ты говоришь?
Она колебалась, покусывая губу.
– Сделал бы. – Неуверенность в ее голосе едва слышалась. – Я знаю, что сделал.
– Ты ничего не знаешь, – напомнил я. – Ты пришла к этому безумному выводу на основе того, что я устал и был расстроен. Зачем, зачем мне волочиться за какой-то дешевкой, когда у меня есть ты? Что она может дать мне такого, ради чего я пойду на риск потерять тебя? А? Послушай, это полная бессмыслица, абсолютно полная, детка.
– Ну... – Ее проняло. Удар пришелся по ее гордости, самому уязвимому ее месту. Но этого было мало для того, чтобы полностью развеять ее подозрения.
Она взяла трусики и, стоя за стулом, стала надевать их.
– Нет смысла, Лу, спорить с тобой, – устало проговорила она. – Наверное, мне стоит поблагодарить мою счастливую звезду за то, что я не подхватила какую-нибудь ужасную болезнь.
– Проклятье! – Я обошел стул и взял ее руки в свои. – Проклятье, прекрати так говорить о девушке, на которой я собираюсь жениться! Обо мне – можешь, но о ней не смей, поняла? Запрещаю тебе говорить, что девушка, на которой я собираюсь жениться, спала с парнем, якшающимся со шлюхами!
– Отпусти меня, Лу! Отпусти... – Она вдруг перестала вырываться. – Что ты?..
– Ты меня слышала, – ответил я.
– Н-но два дня назад...
– И что из этого? – сказал я. – Какому мужчине понравится, когда его силком тянут в семейную жизнь! Он хочет сам сделать предложение, что я сейчас и делаю. Черт, мы, по моему мнению, и так слишком долго тянули. И сегодняшнее безумие только подтверждает это. Если бы мы были женаты, у нас не было бы таких ссор и недопониманий, как в последнее время.
– Ты имеешь в виду, с тех пор как эта женщина приехала в город.
– Ладно, – сказал я, – я сделал все, что мог. Если упорствуешь в том, чтобы верить в эту чушь, я не желаю...
– Подожди, Лу! – Она повисла у меня на шее. – Ты же не можешь винить меня за то, что... – И она сдалась. Она должна была сдаться ради себя самой. – Прости меня, Лу. Конечно, я ошибалась.
– Естественно.
– И когда же мы поженимся, а, Лу?
– Чем скорее, тем лучше, – соврал я. У меня не было ни малейшего желания жениться на ней. Но мне нужно было время, чтобы кое-что спланировать, и я должен был заставить Эми молчать. – Давай поговорим об этом через несколько дней, когда придем в себя.
– Э-э, нет, – покачала она головой. – Раз уж мы приняли решение, давай покончим с этим. Давай поговорим об этом сейчас.
– Уже светает, детка, – напомнил я. – Если ты еще немного задержишься, соседи могут увидеть тебя, когда ты будешь уходить.
– Ну и пусть, дорогой. Меня это ни капельки не волнует. – Она прижалась ко мне. Даже не видя ее лица, я знал, что она ухмыляется. Она поймала меня и теперь торжествовала.
– Я очень устал, – сказал я. – Мне нужно немного поспать, прежде...
– Я сварю тебе кофе, дорогой. Он взбодрит тебя.
– Послушай, детка...
Зазвонил телефон. Она не торопясь отстранилась от меня, и я подошел к письменному столу и взял трубку.
– Лу? – Это был шериф Боб Мейплз.
– Да, Боб, – ответил я. – В чем дело?
Он объяснил мне, я сказал: «Ладно» – и повесил трубку. Эми посмотрела на меня и мгновенно перестала упорствовать в том, чтобы остаться.
– Работа, да, Лу? Тебе нужно ехать на работу?
– Да, – кивнул я. – Шериф Боб заедет за мной через несколько минут.
– Бедняжка! Ты же так устал! Сейчас оденусь и уйду.
Я помог ей одеться и проводил до задней двери. Она страстно поцеловала меня, и я пообещал, что позвоню ей при первой же возможности. После этого она ушла, а через пару минут подъехал шериф Мейплз.
8
Вместе с ним в машине был окружной прокурор Говард Хендрикс. Он сидел на заднем сиденье. Садясь вперед, я окинул его холодным взглядом и кивнул. Прокурор только посмотрел на меня, но не кивнул в ответ. Я не представлял для него интереса. Он принадлежал к тем профессиональным патриотам, которые постоянно рассказывают, какими героями они были во время войны.
Шериф Боб включил передачу и тревожно прокашлялся.
– Сожалею, что потревожил тебя, Лу, – сказал он. – Надеюсь, я не оторвал тебя от важных дел?
– Ни от чего такого, что не могло бы подождать, – ответил я. – Она – я и так заставил ее ждать пять-шесть часов.
– У вас было назначено свидание на сегодняшний вечер? – спросил Хендрикс.
– Верно. – Я не повернул головы.
– На который час?
– На начало одиннадцатого. Я планировал к этому времени закончить с делом Конвея.
Окружной прокурор что-то проворчал. Чувствовалось, что он более чем разочарован.
– А что за девушка?
– Не ваше...
– Подожди минутку, Лу! – Боб убрал ногу с педали газа и повернул на Деррик-Род. – Говард, ты уходишь в сторону. Хоть ты тут у нас новичок, – работаешь всего восемь лет, верно? – все равно ты должен знать, что нельзя задавать мужчине подобные вопросы.
– Какого черта! – возмутился Хендрикс. – Это моя работа. Это важный вопрос. Если у Форда на прошлый вечер было назначено свидание, это... гм, – он заколебался, – это говорит о том, что он планировал быть там, а не... э-э... гм... где-то в другом месте. Вы понимаете, что я имею в виду, Форд?
Я отлично понимал, но не собирался говорить ему об этом. Я был тупицей Лу из Каламазу. Я бы никогда не заготовил себе алиби, потому что никогда бы не сделал то, для чего нужно алиби.
– Нет, – буркнул я, – я не понимаю, что вы имеете в виду. Возвращаясь к расследованию – я не хочу никого обидеть, – я думал, что вы уже наговорились столько, сколько вам положено, когда я отвечал на ваши вопросы час назад или около того.
– И ты крупно ошибся, братишка! – Я увидел его лицо в зеркале заднего вида. Красный как рак, он таращился на меня. – У меня есть еще много вопросов. И я все еще жду ответа на последний. Кто эта?..
– Прекрати, Говард! – Боб резко мотнул головой. – Если ты еще раз спросишь Лу об этом, я потеряю терпение. Я знаю девушку. И ее родителей. Она одна из лучших девушек в городе, и у меня нет ни малейшего сомнения в том, что у Лу было с ней свидание. Хендрикс нахмурился и раздраженно хмыкнул.
– Я что-то недопонимаю. Она не слишком хороша, что сп... ладно, оставим это, однако она слишком хороша для того, чтобы упоминать ее имя в обстановке строгой секретности. Будь я проклят, если что-либо понимаю. Чем дольше я общаюсь с вами, тем меньше понимаю вас.
Я повернулся к нему и улыбнулся, стараясь выглядеть дружелюбным и серьезным одновременно. Нельзя допустить, чтобы кто-то злился на меня. А человек, у которого на совести лежит тяжелый груз, не имеет права злиться на окружающих.
– Думаю, Говард, мы все тут немного высокомерные, – сказал я. – Наверное, это происходит оттого, что плотность населения в округе небольшая, и человек должен быть очень осторожен в своих поступках, иначе его возьмут на заметку. Я имею в виду, что у нас нет толпы, где можно спрятаться, и он всегда на виду.
– И что?
– А то, что если мужчина и женщина занимаются тем – ничем плохим, как вы понимаете, – чем мужчины и женщины занимались всегда, нужно делать вид, будто ничего не знаешь. Потому что рано или поздно тебе тоже понадобится такое же одолжение. Теперь вы поняли? Это единственный для нас способ оставаться человечными и в то же время высоко держать голову.
Хендрикс равнодушно кивнул.
– Очень интересно. Мы на месте, Боб.
Шериф Мейплз съехал с шоссе и припарковался на обочине. Мы вылезли из машины, и Хендрикс, дернув головой, указал на заросшую сорняками дорогу, ведущую к ферме Бранч, а потом повернулся и посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19