По его лицу пробежали оттенки всех шести цветов, он в отчаянии пробормотал что-то вроде: ну да, к-конечно, он ничуть не сердится, надеется, что она тоже не сердита, и что ему тоже жаль, и... ну и так далее, пока ему не пришла в голову мысль, что бабочку эту следовало бы хорошенько отшлепать по мягкому месту, да покрепче.
Положение спас Форд, предложивший покинуть это место и пойти куда-нибудь, где они могли бы поговорить. Вся троица направилась в один из ресторанов, расположенных в старой части города, причем Джойс уже висела на руке Багза. Как ни странно, но его это не раздражало. Когда она устроилась за столиком напротив обоих мужчин, Багз даже заскучал о ее недавнем прикосновении к его бицепсам, ощущении, как ее пальцы нежно и тайно ощупывают его плоть.
Официантка принесла кофе, после чего Форд сразу перешел к теме работы охранника в отеле. Он особо напирал на достоинства Багза, однако при этом не забыл вскользь упомянуть про его знакомство с полицией.
— Крепкий и смелый парень, — заключил он. — И, как сама видишь, вполне дружелюбный. А так уж ли важно, что в прошлом он совершил несколько поступков, которые нельзя посчитать полностью законными?
— В самом деле? — с сомнением глянула на него Джойс. — Я имею в виду... э... да, в самом деле, это не важно. Во всяком случае, меня это отнюдь не будет беспокоить. Но...
Чуть нахмурившись, она посмотрела на Форда, словно пыталась понять доводы, которыми он руководствовался, говоря все это. Заместитель шерифа ответил ей ласковым взглядом.
— Да и мис-теру Хэнлону это тоже покажется не важным, — сказал он. — Все люди похожи друг на друга, во всяком случае, я лично так считаю. Все мы, если разобраться, братья.
— Ну хватит, Лу, болтать ерунду. Я серьезно...
— И я серьезно. Ты еще никогда не встречала более серьезного человека, пусть он даже скрывает свою серьезность под маской смеха. А потому делай, как я говорю: бери Багза — мистера Маккену — и веди его прямо к хозяину, чтобы он не тратил время попусту на заполнение всяких там анкет и заявлений. Уверен, что ты и глазом моргнуть не успеешь, как мис-тер Хэнлон возьмет его к себе.
— Я так не думаю. Уже одного того, что я хочу пристроить его в отеле, будет достаточно, чтобы ему отказали. Багз, я в самом деле хотела бы организовать все это, — с улыбкой и легко назвала она его по имени, — но надо ведь и Майка знать.
Багз кивнул, чувствуя себя чертовски неловко. Он уже хотел было сказать, чтобы они выбросили из головы всю эту затею: ему не хотелось, чтобы его опять откуда-то выставляли.
— Сдается мне, — перебил его Форд, — что ты совсем не знаешь своего супруга, какой он башковитый и дальновидный. Но свою партию никогда не мог разыграть — скорее перехватит чью-то чужую. Вот вы и перехватите у него эту игру. Да, дорогуша, именно такой твой муженек, и я не думаю, что в отношении Багза он поведет себя как-то иначе.
— М-м-да, пожалуй, — кивнула Джойс, — я понимаю, что ты имеешь в виду. — С задумчивым видом отхлебнув кофе, она отставила чашку. — Пожалуй, ты прав, Лу. Как ты считаешь, мне надо сказать Майку, что с Багзом я познакомилась через тебя, или...
— Сама решай, только я лично не вижу в этом большой разницы. Он наверняка сам догадается, даже если ты ему и не скажешь.
— Как будто ты его не знаешь! Да ведь он всегда во всем сомневается!
— Сомнения нынче не в цене, — заметил Форд. — Проку от них немного. — Он встал из-за стола. — Ну ладно, мне пора, коль скоро мы обо всем договорились. Сегодня несколько моих знакомых парней уезжают из города, надо сказать им пару слов на прощанье.
— Желаю хорошо повеселиться, — сказала Джойс, кокетливо помахав ручкой. — Я дам тебе знать, как у нас получится.
— И спасибо вам, — чуть грубовато проговорил Багз. — Большое спасибо.
— За что? — спросил Форд. — Я же ничего не сделал, за что меня следовало бы благодарить. Нет, сэр, благодарить меня не за что. Это я вам точно говорю.
Глава 3
Большинство служащих Хэнлона работали в соответствии со стандартным распорядком любого отеля: длинная смена чередовалась с короткой. Люди заступали в семь утра, в полдень уходили на перерыв, затем возвращались в шесть вечера и работали до одиннадцати. На следующий день выходили в короткую смену — с двенадцати дня до шести вечера, — тогда как их сменщики отрабатывали длинную смену.
Исключение составляли ночные служащие, к числу которых относились работники некоторых специальностей и административно-хозяйственный персонал, складские рабочие и прачки. Под эту же категорию подпадали Багз Маккена и исполнительный управляющий отелем мистер Олин Вестбрук. В принципе Багза могли вызвать в любое время суток. Днем, правда, работы было немного — за весь месяц вызвали только раз, — так что, по сути дела, он тоже мог считать себя ночным служащим. Мистер Олин Вестбрук же, напротив, не только должен был на протяжении всего дня быть в пределах досягаемости, но и на деле оказывался едва ли не самым востребованным сотрудником.
Разумеется, он мог на час-другой отлучиться в комнату отдыха, принять душ или немного вздремнуть, хотя эти краткие периоды разрядки не столько расслабляли, сколько дразнили, в результате чего он толком никогда не отдыхал. Даже если его никто не вызывал звонком — хотя чаще бывало так, что кто-нибудь все же вызывал, — он пребывал в состоянии ожидания этого звонка. А подобное ожидание в сочетании с беспокойством по поводу того, что может произойти в его отсутствие, постоянно держало в напряженном, нервозном состоянии.
Вестбрук был гостиничным служакой старой закалки, когда остановка в отеле приносила людям истинное удовольствие, а не превращалась в сомнительное приключение, сдобренное заурядной едой и равнодушным, а то и презрительным обслуживанием. Вот и здесь, в «Хэнлоне», он старался изо всех сил, хотя отдача от его усилий часто оказывалась минимальной. Возможно, работа попросту убивала его, но он вынужден был за нее держаться — ему было под шестьдесят, и за последние десять лет его увольняли со всех мест, куда только удавалось устроиться. Так что выбора у него не было — либо эта работа, либо никакой.
В одиннадцать часов вечера он сидел в своем кабинете, располагавшемся в мезонине между первым и вторым этажом, и перепроверял гостиничные книги за последние три месяца. Делал это он уже в третий раз, причем результат неизменно оказывался тем же. На его лице застыла, словно замороженная, широкая улыбка, больше походившая на гримасу. Но в разуме мистера Вестбрука, предусмотрительно защищенном покровом некоторого отупения, царил настоящий кошмар.
Пребывая в состоянии абсолютной трезвости, Вестбрук вел себя порой так, словно был мертвецки пьян. Самая жуткая человеческая катастрофа не оказывала на него абсолютно никакого воздействия. Он мог столкнуться с вполне конкретным фактом и все же чувствовать себя полностью отрешенным от него. И так продолжалось уже много лет — Боже, как много лет! И лишь когда процент алкоголя в его крови достигал определенного уровня, он начинал думать и действовать так, как от него требовалось.
Наконец он отодвинул книги, бумаги и вынул из стола початую, на треть заполненную бутылку. Это была последняя из трех пинт, с которых он начал день. Одним глотком наполовину осушил ее и закурил сигарету. Сделав несколько затяжек, допил оставшееся. По его маленькому, пузатому телу разлилось приятное тепло, а застывшая, дураковатая ухмылка сменилась оскалом сосредоточенности.
«Итак, — подумал он. И потом: — Я не знаю».
«Но ты должен это сделать, и никто, кроме тебя, этого не сделает. Вопреки воле старика ты нанял Дадли, заявив, что он чертовски хороший аудитор, за которого ты готов лично поручиться. И вот этот сукин сын наворочал все это...»
«Я знаю! Знаю все это, черт побери. Но я все равно не знаю... Может, если бы я еще выпил — но прежде я отключу часы, чтобы не вспоминать про эту ночную смену...»
Мистер Вестбрук решительно встал, не обращая внимания на тихий и отчаянный голос внутреннего предостережения. Откатав вниз рукава рубашки, застегнул французские запонки и подтянул бежевый галстук. Надел просторное черное пальто, тщательно поправив белый платочек, торчавший из нагрудного кармана. Затем, бегло осмотрев ногти и смахнув с башмака невидимую пылинку, вышел из комнаты.
В паре метров от него уборщица Розали Вара протирала тряпкой мебель. Окинув взглядом сзади ее фигуру, он в очередной раз поздравил себя с тем, что именно ее назначил на эту должность. Не сделай он этого, Розали определенно доигралась бы до того, что ее изнасиловали. Любая девушка, которая выглядела так, как она, и которая вполне могла бы сойти за белую, но при этом намеренно подчеркивала, что она негритянка, — была, похоже, слишком глупа, чтобы позаботиться о своей безопасности. Вопрос, таким образом, упирался лишь в удобный случай, а на той работе, которой она занималась, найти такой случай можно было практически на каждом шагу.
Вестбрук ненадолго задержал на ней свой взгляд, тогда как его циничный мозг прорабатывал запасную версию: а вдруг на самом деле девушка эта не только не глупа, но, напротив, чертовски сообразительна? Впрочем, немного подумав, он все же отверг подобную возможность. Нет, на хитрость она явно не способна. Ему были знакомы все уловки и увертки, и если бы был какой-нибудь способ, благодаря которому девушка могла бы завязать короткую интрижку, признав, что она негритянка... Нет, такого способа просто не существовало. Она была просто тупой, вот и все. Слишком тупой, чтобы уметь толково солгать. Вот он и определил ее на такую работу, где ею уж никто не смог бы попользоваться.
Разумеется, время от времени она поднималась наверх. Это было неизбежно, поскольку все дневные уборщицы уходили с работы в одиннадцать часов, но оставались некоторые комнаты вроде той, которую занимал Багз Маккена, в которой тоже надо было прибраться до прихода утренней смены. Однако девяносто пять процентов времени она работала там, где находилась сейчас. Можно сказать, на открытом пространстве. Вдали от опасности частных спален и запертых дверей.
Вестбрук бросил прощальный взгляд на аккуратный округлый зад девушки — взгляд, полный неосознанного томления, — после чего повернулся и вполне осознанно стал спускаться по изогнутой лестнице в направлении вестибюля. При этом он чуть приподнял подбородок, словно принюхивался к неким зловещим запахам. Бледное, припухшее лицо хранило самоуверенное, даже надменное выражение и оттого чем-то слегка походило на мордочку чистопородного пекинеса. При первом взгляде на Вестбрука люди обычно начинали улыбаться, однако уже после самого короткого контакта с ним подобное желание у них начисто пропадало. Свою карьеру в гостинице Вестбрук начинал посыльным, и, постепенно карабкаясь вверх по служебной лестнице, смог зарекомендовать себя не только весьма эффективным, но и довольно крутым парнем, отлично разбирающимся в суматошном мире отеля и умело решающим возникающие при этом проблемы.
Лестница заканчивалась в вестибюле неподалеку от главных трех лифтов. Два из них, как и было положено в данный час, не работали, тогда как третьим управлял рабочий из дневной смены, что конечно же противоречило правилам.
Вестбрук бросил взгляд через вестибюль в сторону центральных стоек и с грозным видом направил туда свои стопы. Молодой ночной клерк Лесли Итон сидел в секции кассира — в ночное время на него возлагалась ответственность за все центральные стойки. Повернувшись спиной к вестибюлю, у кассовой секции стоял ночной портье, беззаботно болтавший с Итоном. Ни один из них не заметил приближающегося Вестбрука — о его приходе им возвестило неожиданное резкое рычание в стиле «Какого черта здесь происходит?!».
Портье чуть подпрыгнул и заерзал на месте.
— Сейчас ваша смена? — вновь рявкнул Вестбрук. — Не слышу ответа! Или вы настолько глупы, что разучились говорить? А вы, Итон? Минуту назад вы трепались как черт знает кто!
— Из-извините, сэр, — пробормотал клерк. — Я х-х-хочу...
— На вас уже поступила масса жалоб! Не отвечаете на телефонные звонки. Болтаетесь по всему зданию вместо того, чтобы находиться на рабочем месте. — Знаю, знаю. — Вестбрук рубанул ладонью по воздуху. — Вам надо произвести кое-какие подсчеты. Сколько за кофе получили, сколько слугам заплатили, и так далее. Но это не причина для того, чтобы на тридцать, а то и сорок минут покидать свое рабочее место.
— Но я его не покидал... — сказал Итон и тут же поправил себя: — Я хочу сказать... мне показалось, что я отсутствовал всего несколько минут.
У него были розовые щеки, а одеваться он любил по молодежной моде.
Вестбрук неприязненно посмотрел на него и посоветовал впредь внимательнее следить за временем, после чего повернулся к портье.
— Так, где ночной лифтер? — требовательным тоном спросил он. — И что делает в лифте этот парень из дневной смены?
— Мы оба с ним перерабатываем, — угрюмо пожав плечами, проговорил портье. — Ребята из ночной смены еще не подошли.
— Почему?
— Не знаю. Послушайте, мистер Вестбрук, — протестующим хоном заговорил портье. — За что вы на меня-то накинулись? Эти парни не из моей смены!
— А ты уж и рад до смерти, что не из твоей! — язвительно вставил Вестбрук. — Да они тебя просто обдурили. Готов поспорить, что они сейчас сидят в раздевалке, а у тебя смелости не хватает выкинуть их оттуда!
Поток его красноречия прервало появление постояльца. Портье поспешно ретировался, в душе благодаря новоявленного гостя и хватая его багаж. Вестбрук покинул фойе и стал спускаться по черной лестнице. Дверь в раздевалку портье и боев была полуоткрыта. Миновав темный коридор, Вестбрук заглянул внутрь.
Как и большинство боев в гостиничном мире, Тэд и Эд Гусики, соответственно ночной портье и лифтер, являлись «мальчиками» только по должности — Тэду было под сорок, а Эду на год-два больше. У обоих была ранняя седина в волосах и розоватые помятые лица. Братья были хорошо сложены, но особой массивностью не отличались: с узкими талиями, плоскими животами, жилистые и крепкие. Рожденные одной матерью, они, возможно, имели также одного и того же отца, хотя уверенности в этом ни у кого не было. Даже сама мать не могла сказать этого наверняка. Аморальные, злобные, коварные и бесчестные, они прошли суровую школу жизни мужчин, которым то и дело приходилось выкручиваться из всяких затруднительных ситуаций.
В данный момент они дрались, стоя почти вплотную друг к другу и размахивая кулаками. Ветеран бесчисленного количества подобных стычек в раздевалке, Вестбрук с некоторой ностальгией наблюдал за их действиями. Каждый удар был нацелен на то, чтобы нанести противнику какое-нибудь увечье. Допускалось все, кроме ударов по лицу. «Сейчас парни так уже не дерутся», — подумал Вестбрук. Подобных драк между ними не было уже давно: обычно в каждой спорной ситуации они бежали к управленческому персоналу и, скуля, просили, чтобы для них что-нибудь сделали. Неумелые, безразличные, начисто лишенные гордости за свою работу, они, похоже, считали себя «слишком» хорошими, чтобы заниматься тем, за что получали деньги.
Итак...
Вестбрук вздохнул, покачал головой и заставил себя вернуться из счастливых воспоминаний о прошлом. Затем, изобразив на лице звериный оскал, он ворвался в раздевалку, ухитрившись дать каждому из братьев по увесистому пенделю прежде, чем они успели увернуться.
— Наверх! — рявкнул он, выразительным жестом указывая на потолок. — Наверх, черт бы вас побрал! Да что с вами такое? Вы знаете, сколько сейчас времени? Вы зачем часы носите?
— Извините, сэр, — сказал Эд.
— Извините, мистер Вестбрук, — сказал Тэд.
Оба брата опасливо направились к двери. Сжав за спиной маленький жесткий кулак, Вестбрук надвигался на них.
— Из-за чего хоть драка-то была? Ну, отвечайте, а то...
Тэд сказал, что ни из-за чего. Эд добавил, что никакого объяснения у них нет. «В общем-то отвечают как надо», — подумал Вестбрук. В старые времена мальчишки частенько дрались друг с другом — просто так, чтобы выпустить пар, — и, если их ловили, обычно не пытались оправдываться. Тем не менее сейчас, в интересах поддержания дисциплины и потому еще, что они сами явно ждали этого, он врезал каждому по крепкому свингу, после чего братья кинулись к двери и побежали вверх по лестнице, сопровождаемые яростными проклятиями шефа.
«Ну вот, хоть эти парни настоящие нашлись, — подумал он, покидая раздевалку. — Такие никогда не станут скулить или жаловаться». Они знали, как надо встретить гостя, как потом с ним обращаться, причем делали это настолько изящно, что тот был искренне рад дать им на чай. За последние двадцать лет они поработали вместе с Вестбруком минимум в дюжине разных отелей. Смекалистые и учтивые, знающие отель от подвала до сада на крыше, они, пожалуй, могли бы управлять им не хуже его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Положение спас Форд, предложивший покинуть это место и пойти куда-нибудь, где они могли бы поговорить. Вся троица направилась в один из ресторанов, расположенных в старой части города, причем Джойс уже висела на руке Багза. Как ни странно, но его это не раздражало. Когда она устроилась за столиком напротив обоих мужчин, Багз даже заскучал о ее недавнем прикосновении к его бицепсам, ощущении, как ее пальцы нежно и тайно ощупывают его плоть.
Официантка принесла кофе, после чего Форд сразу перешел к теме работы охранника в отеле. Он особо напирал на достоинства Багза, однако при этом не забыл вскользь упомянуть про его знакомство с полицией.
— Крепкий и смелый парень, — заключил он. — И, как сама видишь, вполне дружелюбный. А так уж ли важно, что в прошлом он совершил несколько поступков, которые нельзя посчитать полностью законными?
— В самом деле? — с сомнением глянула на него Джойс. — Я имею в виду... э... да, в самом деле, это не важно. Во всяком случае, меня это отнюдь не будет беспокоить. Но...
Чуть нахмурившись, она посмотрела на Форда, словно пыталась понять доводы, которыми он руководствовался, говоря все это. Заместитель шерифа ответил ей ласковым взглядом.
— Да и мис-теру Хэнлону это тоже покажется не важным, — сказал он. — Все люди похожи друг на друга, во всяком случае, я лично так считаю. Все мы, если разобраться, братья.
— Ну хватит, Лу, болтать ерунду. Я серьезно...
— И я серьезно. Ты еще никогда не встречала более серьезного человека, пусть он даже скрывает свою серьезность под маской смеха. А потому делай, как я говорю: бери Багза — мистера Маккену — и веди его прямо к хозяину, чтобы он не тратил время попусту на заполнение всяких там анкет и заявлений. Уверен, что ты и глазом моргнуть не успеешь, как мис-тер Хэнлон возьмет его к себе.
— Я так не думаю. Уже одного того, что я хочу пристроить его в отеле, будет достаточно, чтобы ему отказали. Багз, я в самом деле хотела бы организовать все это, — с улыбкой и легко назвала она его по имени, — но надо ведь и Майка знать.
Багз кивнул, чувствуя себя чертовски неловко. Он уже хотел было сказать, чтобы они выбросили из головы всю эту затею: ему не хотелось, чтобы его опять откуда-то выставляли.
— Сдается мне, — перебил его Форд, — что ты совсем не знаешь своего супруга, какой он башковитый и дальновидный. Но свою партию никогда не мог разыграть — скорее перехватит чью-то чужую. Вот вы и перехватите у него эту игру. Да, дорогуша, именно такой твой муженек, и я не думаю, что в отношении Багза он поведет себя как-то иначе.
— М-м-да, пожалуй, — кивнула Джойс, — я понимаю, что ты имеешь в виду. — С задумчивым видом отхлебнув кофе, она отставила чашку. — Пожалуй, ты прав, Лу. Как ты считаешь, мне надо сказать Майку, что с Багзом я познакомилась через тебя, или...
— Сама решай, только я лично не вижу в этом большой разницы. Он наверняка сам догадается, даже если ты ему и не скажешь.
— Как будто ты его не знаешь! Да ведь он всегда во всем сомневается!
— Сомнения нынче не в цене, — заметил Форд. — Проку от них немного. — Он встал из-за стола. — Ну ладно, мне пора, коль скоро мы обо всем договорились. Сегодня несколько моих знакомых парней уезжают из города, надо сказать им пару слов на прощанье.
— Желаю хорошо повеселиться, — сказала Джойс, кокетливо помахав ручкой. — Я дам тебе знать, как у нас получится.
— И спасибо вам, — чуть грубовато проговорил Багз. — Большое спасибо.
— За что? — спросил Форд. — Я же ничего не сделал, за что меня следовало бы благодарить. Нет, сэр, благодарить меня не за что. Это я вам точно говорю.
Глава 3
Большинство служащих Хэнлона работали в соответствии со стандартным распорядком любого отеля: длинная смена чередовалась с короткой. Люди заступали в семь утра, в полдень уходили на перерыв, затем возвращались в шесть вечера и работали до одиннадцати. На следующий день выходили в короткую смену — с двенадцати дня до шести вечера, — тогда как их сменщики отрабатывали длинную смену.
Исключение составляли ночные служащие, к числу которых относились работники некоторых специальностей и административно-хозяйственный персонал, складские рабочие и прачки. Под эту же категорию подпадали Багз Маккена и исполнительный управляющий отелем мистер Олин Вестбрук. В принципе Багза могли вызвать в любое время суток. Днем, правда, работы было немного — за весь месяц вызвали только раз, — так что, по сути дела, он тоже мог считать себя ночным служащим. Мистер Олин Вестбрук же, напротив, не только должен был на протяжении всего дня быть в пределах досягаемости, но и на деле оказывался едва ли не самым востребованным сотрудником.
Разумеется, он мог на час-другой отлучиться в комнату отдыха, принять душ или немного вздремнуть, хотя эти краткие периоды разрядки не столько расслабляли, сколько дразнили, в результате чего он толком никогда не отдыхал. Даже если его никто не вызывал звонком — хотя чаще бывало так, что кто-нибудь все же вызывал, — он пребывал в состоянии ожидания этого звонка. А подобное ожидание в сочетании с беспокойством по поводу того, что может произойти в его отсутствие, постоянно держало в напряженном, нервозном состоянии.
Вестбрук был гостиничным служакой старой закалки, когда остановка в отеле приносила людям истинное удовольствие, а не превращалась в сомнительное приключение, сдобренное заурядной едой и равнодушным, а то и презрительным обслуживанием. Вот и здесь, в «Хэнлоне», он старался изо всех сил, хотя отдача от его усилий часто оказывалась минимальной. Возможно, работа попросту убивала его, но он вынужден был за нее держаться — ему было под шестьдесят, и за последние десять лет его увольняли со всех мест, куда только удавалось устроиться. Так что выбора у него не было — либо эта работа, либо никакой.
В одиннадцать часов вечера он сидел в своем кабинете, располагавшемся в мезонине между первым и вторым этажом, и перепроверял гостиничные книги за последние три месяца. Делал это он уже в третий раз, причем результат неизменно оказывался тем же. На его лице застыла, словно замороженная, широкая улыбка, больше походившая на гримасу. Но в разуме мистера Вестбрука, предусмотрительно защищенном покровом некоторого отупения, царил настоящий кошмар.
Пребывая в состоянии абсолютной трезвости, Вестбрук вел себя порой так, словно был мертвецки пьян. Самая жуткая человеческая катастрофа не оказывала на него абсолютно никакого воздействия. Он мог столкнуться с вполне конкретным фактом и все же чувствовать себя полностью отрешенным от него. И так продолжалось уже много лет — Боже, как много лет! И лишь когда процент алкоголя в его крови достигал определенного уровня, он начинал думать и действовать так, как от него требовалось.
Наконец он отодвинул книги, бумаги и вынул из стола початую, на треть заполненную бутылку. Это была последняя из трех пинт, с которых он начал день. Одним глотком наполовину осушил ее и закурил сигарету. Сделав несколько затяжек, допил оставшееся. По его маленькому, пузатому телу разлилось приятное тепло, а застывшая, дураковатая ухмылка сменилась оскалом сосредоточенности.
«Итак, — подумал он. И потом: — Я не знаю».
«Но ты должен это сделать, и никто, кроме тебя, этого не сделает. Вопреки воле старика ты нанял Дадли, заявив, что он чертовски хороший аудитор, за которого ты готов лично поручиться. И вот этот сукин сын наворочал все это...»
«Я знаю! Знаю все это, черт побери. Но я все равно не знаю... Может, если бы я еще выпил — но прежде я отключу часы, чтобы не вспоминать про эту ночную смену...»
Мистер Вестбрук решительно встал, не обращая внимания на тихий и отчаянный голос внутреннего предостережения. Откатав вниз рукава рубашки, застегнул французские запонки и подтянул бежевый галстук. Надел просторное черное пальто, тщательно поправив белый платочек, торчавший из нагрудного кармана. Затем, бегло осмотрев ногти и смахнув с башмака невидимую пылинку, вышел из комнаты.
В паре метров от него уборщица Розали Вара протирала тряпкой мебель. Окинув взглядом сзади ее фигуру, он в очередной раз поздравил себя с тем, что именно ее назначил на эту должность. Не сделай он этого, Розали определенно доигралась бы до того, что ее изнасиловали. Любая девушка, которая выглядела так, как она, и которая вполне могла бы сойти за белую, но при этом намеренно подчеркивала, что она негритянка, — была, похоже, слишком глупа, чтобы позаботиться о своей безопасности. Вопрос, таким образом, упирался лишь в удобный случай, а на той работе, которой она занималась, найти такой случай можно было практически на каждом шагу.
Вестбрук ненадолго задержал на ней свой взгляд, тогда как его циничный мозг прорабатывал запасную версию: а вдруг на самом деле девушка эта не только не глупа, но, напротив, чертовски сообразительна? Впрочем, немного подумав, он все же отверг подобную возможность. Нет, на хитрость она явно не способна. Ему были знакомы все уловки и увертки, и если бы был какой-нибудь способ, благодаря которому девушка могла бы завязать короткую интрижку, признав, что она негритянка... Нет, такого способа просто не существовало. Она была просто тупой, вот и все. Слишком тупой, чтобы уметь толково солгать. Вот он и определил ее на такую работу, где ею уж никто не смог бы попользоваться.
Разумеется, время от времени она поднималась наверх. Это было неизбежно, поскольку все дневные уборщицы уходили с работы в одиннадцать часов, но оставались некоторые комнаты вроде той, которую занимал Багз Маккена, в которой тоже надо было прибраться до прихода утренней смены. Однако девяносто пять процентов времени она работала там, где находилась сейчас. Можно сказать, на открытом пространстве. Вдали от опасности частных спален и запертых дверей.
Вестбрук бросил прощальный взгляд на аккуратный округлый зад девушки — взгляд, полный неосознанного томления, — после чего повернулся и вполне осознанно стал спускаться по изогнутой лестнице в направлении вестибюля. При этом он чуть приподнял подбородок, словно принюхивался к неким зловещим запахам. Бледное, припухшее лицо хранило самоуверенное, даже надменное выражение и оттого чем-то слегка походило на мордочку чистопородного пекинеса. При первом взгляде на Вестбрука люди обычно начинали улыбаться, однако уже после самого короткого контакта с ним подобное желание у них начисто пропадало. Свою карьеру в гостинице Вестбрук начинал посыльным, и, постепенно карабкаясь вверх по служебной лестнице, смог зарекомендовать себя не только весьма эффективным, но и довольно крутым парнем, отлично разбирающимся в суматошном мире отеля и умело решающим возникающие при этом проблемы.
Лестница заканчивалась в вестибюле неподалеку от главных трех лифтов. Два из них, как и было положено в данный час, не работали, тогда как третьим управлял рабочий из дневной смены, что конечно же противоречило правилам.
Вестбрук бросил взгляд через вестибюль в сторону центральных стоек и с грозным видом направил туда свои стопы. Молодой ночной клерк Лесли Итон сидел в секции кассира — в ночное время на него возлагалась ответственность за все центральные стойки. Повернувшись спиной к вестибюлю, у кассовой секции стоял ночной портье, беззаботно болтавший с Итоном. Ни один из них не заметил приближающегося Вестбрука — о его приходе им возвестило неожиданное резкое рычание в стиле «Какого черта здесь происходит?!».
Портье чуть подпрыгнул и заерзал на месте.
— Сейчас ваша смена? — вновь рявкнул Вестбрук. — Не слышу ответа! Или вы настолько глупы, что разучились говорить? А вы, Итон? Минуту назад вы трепались как черт знает кто!
— Из-извините, сэр, — пробормотал клерк. — Я х-х-хочу...
— На вас уже поступила масса жалоб! Не отвечаете на телефонные звонки. Болтаетесь по всему зданию вместо того, чтобы находиться на рабочем месте. — Знаю, знаю. — Вестбрук рубанул ладонью по воздуху. — Вам надо произвести кое-какие подсчеты. Сколько за кофе получили, сколько слугам заплатили, и так далее. Но это не причина для того, чтобы на тридцать, а то и сорок минут покидать свое рабочее место.
— Но я его не покидал... — сказал Итон и тут же поправил себя: — Я хочу сказать... мне показалось, что я отсутствовал всего несколько минут.
У него были розовые щеки, а одеваться он любил по молодежной моде.
Вестбрук неприязненно посмотрел на него и посоветовал впредь внимательнее следить за временем, после чего повернулся к портье.
— Так, где ночной лифтер? — требовательным тоном спросил он. — И что делает в лифте этот парень из дневной смены?
— Мы оба с ним перерабатываем, — угрюмо пожав плечами, проговорил портье. — Ребята из ночной смены еще не подошли.
— Почему?
— Не знаю. Послушайте, мистер Вестбрук, — протестующим хоном заговорил портье. — За что вы на меня-то накинулись? Эти парни не из моей смены!
— А ты уж и рад до смерти, что не из твоей! — язвительно вставил Вестбрук. — Да они тебя просто обдурили. Готов поспорить, что они сейчас сидят в раздевалке, а у тебя смелости не хватает выкинуть их оттуда!
Поток его красноречия прервало появление постояльца. Портье поспешно ретировался, в душе благодаря новоявленного гостя и хватая его багаж. Вестбрук покинул фойе и стал спускаться по черной лестнице. Дверь в раздевалку портье и боев была полуоткрыта. Миновав темный коридор, Вестбрук заглянул внутрь.
Как и большинство боев в гостиничном мире, Тэд и Эд Гусики, соответственно ночной портье и лифтер, являлись «мальчиками» только по должности — Тэду было под сорок, а Эду на год-два больше. У обоих была ранняя седина в волосах и розоватые помятые лица. Братья были хорошо сложены, но особой массивностью не отличались: с узкими талиями, плоскими животами, жилистые и крепкие. Рожденные одной матерью, они, возможно, имели также одного и того же отца, хотя уверенности в этом ни у кого не было. Даже сама мать не могла сказать этого наверняка. Аморальные, злобные, коварные и бесчестные, они прошли суровую школу жизни мужчин, которым то и дело приходилось выкручиваться из всяких затруднительных ситуаций.
В данный момент они дрались, стоя почти вплотную друг к другу и размахивая кулаками. Ветеран бесчисленного количества подобных стычек в раздевалке, Вестбрук с некоторой ностальгией наблюдал за их действиями. Каждый удар был нацелен на то, чтобы нанести противнику какое-нибудь увечье. Допускалось все, кроме ударов по лицу. «Сейчас парни так уже не дерутся», — подумал Вестбрук. Подобных драк между ними не было уже давно: обычно в каждой спорной ситуации они бежали к управленческому персоналу и, скуля, просили, чтобы для них что-нибудь сделали. Неумелые, безразличные, начисто лишенные гордости за свою работу, они, похоже, считали себя «слишком» хорошими, чтобы заниматься тем, за что получали деньги.
Итак...
Вестбрук вздохнул, покачал головой и заставил себя вернуться из счастливых воспоминаний о прошлом. Затем, изобразив на лице звериный оскал, он ворвался в раздевалку, ухитрившись дать каждому из братьев по увесистому пенделю прежде, чем они успели увернуться.
— Наверх! — рявкнул он, выразительным жестом указывая на потолок. — Наверх, черт бы вас побрал! Да что с вами такое? Вы знаете, сколько сейчас времени? Вы зачем часы носите?
— Извините, сэр, — сказал Эд.
— Извините, мистер Вестбрук, — сказал Тэд.
Оба брата опасливо направились к двери. Сжав за спиной маленький жесткий кулак, Вестбрук надвигался на них.
— Из-за чего хоть драка-то была? Ну, отвечайте, а то...
Тэд сказал, что ни из-за чего. Эд добавил, что никакого объяснения у них нет. «В общем-то отвечают как надо», — подумал Вестбрук. В старые времена мальчишки частенько дрались друг с другом — просто так, чтобы выпустить пар, — и, если их ловили, обычно не пытались оправдываться. Тем не менее сейчас, в интересах поддержания дисциплины и потому еще, что они сами явно ждали этого, он врезал каждому по крепкому свингу, после чего братья кинулись к двери и побежали вверх по лестнице, сопровождаемые яростными проклятиями шефа.
«Ну вот, хоть эти парни настоящие нашлись, — подумал он, покидая раздевалку. — Такие никогда не станут скулить или жаловаться». Они знали, как надо встретить гостя, как потом с ним обращаться, причем делали это настолько изящно, что тот был искренне рад дать им на чай. За последние двадцать лет они поработали вместе с Вестбруком минимум в дюжине разных отелей. Смекалистые и учтивые, знающие отель от подвала до сада на крыше, они, пожалуй, могли бы управлять им не хуже его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23