“Красивая? — спросил он себя. — Как сказать.. Наверно, может эта женщина довести до неистовства. Не каждого, не всегда, но может... Впрочем, как сейчас шутят, плохих женщин не бывает, бывает мало водки..."И еще знал Пафнутьев, что в каждом кругу людей складываются свои понятия о красоте, и женщины подстраиваются, подгоняют себя под те или иные требования. Вряд ли та же Лариса, работая, к примеру, в прокуратуре, стала бы делать такие тонкие изогнутые брови... А оказавшись в управлении торговли, сделала, и не ошиблась. Добилась и потрясла. Конечный результат, правда, оказался печальным, но это уже другое сработало... Хотя толчок, самый первый, неслышный, неприметный, возможно, дали именно брови, яркая помада, золотой перстень с розовым камнем или тем, что принято называть камнем — настоящих самоцветов такого размера и цвета в природе не бывает.Полюбовавшись перстнем, Пафнутьев положил его на полку и вздрогнул от резко прозвучавшего телефонного звонка в прихожей — шли длинные с паузами звонки, кто-то пробивался из другого города. Поколебавшись, Пафнутьев взял трубку.— Слушаю, — сказал он негромко, стараясь не разбудить хозяйку.— Ларису мне, — произнес мужской голос с некоторым недовольством.— Она плохо себя чувствует... Передать ей что-нибудь?— Что значит, плохо чувствует? И к телефону подойти не может?— Как вам сказать... Она недавно заснула...— А кто это? С кем я разговариваю?— Родственник, я только сегодня здесь оказался, — сказал Пафнутьев чистую правду. — А вы, простите, кто будете?— Передайте Ларисе, что звонили из Сочи. Он знает. Скажите, что снова буду звонить.— А вы знаете о несчастье? Сегодня случилось... — Пафнутьев хотел подольше послушать этот хрипловатый властный голос.— Какое еще несчастье? — спросил мужчина после заминки. — Что вы имеет в виду?— Дело в том, что убит Коля... Вы знакомы с Колей? Это ее муж... Он работал водителем... Извините, я не знаю вашего имени, как мне вас называть?— Не надо меня никак называть. Передайте, что буду снова звонить. Вот и все.— А как ей о вас сказать-то. — прикинулся Пафнутьев круглым дураком.— Скажите, что был звонок из Сочи. Все. На том конце провода положили трубку и Пафнутьев услышал частые гудки отбоя. Но об был доволен этим кратким и вроде бы бестолковым разговором. Многое в нем звучало странно, во всяком случае озадачивало. Человек звонит в чужой дом, а говорит тоном недовольного хозяина. Ему сообщают о смерти знакомого, а он не высказывает ни малейшего интереса. Значит, знает об убийстве, но что-то заставляет его скрывать свое знание... И довольно забавно прозвучало в конце словечко “все”. Так закончить разговор мог человек, привыкший работать секретарем, который выполняет указания, сидит на телефоне, охраняя от разговоров ненужных, от просителей никчемных. Похоже, большой начальник звонил, — усмехнулся Пафнутьев. — А в Сочи в данное время находится только один начальник, который мог звонить Лариса Пахомовой в этот день — Илья Матвеевич Голдобов.— Ну что ж, Илья Матвеевич, вот мы и познакомились, — подумал Пафнутьев, выходя из квартиры и старательно закрывая дверь. Старушки опять повернули к нему свои вопрошающие лица-подсолнухи и продолжали поворачивать, пока он проходил между скамейками. — “С нетерпением жду вашего возвращения с южных берегов, Илья Матвеевич, — продолжал Пафнутьев свой мысленный разговор с Голдобовым. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули и сможете выкроить часок, чтобы ответить на мои невинные вопросы. Заверяю вас, уважаемый Илья Матвеевич, что постараюсь подготовиться к встрече и сделаю все, чтобы наш разговор не оказался пустым. Водителя вашего “все-таки убили”, как выражается его жена, и мне любопытно, какими словами вы сами расскажете о столь печальном происшествии”.Выйдя из затемненного двора на залитую солнцем улицу, Пафнутьев невольно зажмурился, привыкая к свету и зною, а заметив телефонную будку, направился к ней. Она стояла на самом солнцепеке и была настолько раскалена, что к ней нельзя было притронуться. Но автомат, как ни странно, работал и Пафнутьеву удалось связаться с прокуратурой.— Леонард Леонидович? — почтительно произнес он, узнав голос Анцыферова. — Рад приветствовать вас в столь солнечный день! Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?— Кончай трепаться. Что у тебя?— Первые поиски и находки. Первые просьбы, Леонард..— Слушаю тебя! Говори быстрее, у меня мало времени!— Надо бы срочно установить прослушивание домашнего телефона Пахомовых. Прямо сейчас, Леонард.— А основания? И потом — зачем? Что это даст?— Дело в том, что сегодня, может быть, даже в ближайший час или два, жене Пахомова будет звонить Голдобов.— Выразить соболезнование?— Возможно. Но он, как мне кажется, скажет и нечто существенное.— Павел! Причем здесь Голдобов? Он за тысячи километров, ведь не будешь же ты утверждать, что...— Именно это я и буду утверждать, — твердо сказал Пафнутьев. — Пахомов, расстрелянный сегодня утром в центре города, долгие годы был не просто водителем Голдобова, но и его доверенным лицом, человеком, который знает все его тайные и явные деяния. А жена Пахомова, краса и гордость Управления торговли, была, как многие утверждают, любовницей Голдобова.— И ты этому веришь? — рассмеялся Анцыферов, но как-то напряженно. — Надеюсь, ты не считаешь, что Голдобов стрелял из Сочи, да так метко, что...— Остановись, Леонард. Ты поступишь так, как считаешь нужным. В течение ближайшего часа будет звонок от Голдобова. И я вполне официально прошу тебя установить прослушивание. Ты отказываешь мне, я правильно понимаю?— Нет. Не отказываю. Но мне нужны основания. Откуда тебе известно, что такой звонок последует?— Откуда? — Пафнутьев хихикнул в трубку. — Я только что разговаривал с Голдобовым. И он твердо заверил меня, что позвонит.— Что?! Ты разговаривал с Голдобовым? Зачем?Как?— По телефону, Леонард. По телефону. Междугородному.— И что он сказал? — каким-то смазанным голосом спросил прокурор, и Пафнутьев догадался, — в кабинете еще кто-то есть.— Знаешь, привета он тебе не передавал, пренебрег, хотя, возможно, ты огорчишься. А в остальном все нормально. Чувствует себя неплохо, загорел, посвежел. Скоро собирается вернуться. Очень опечалился, узнав о смерти Пахомова.— Павел, то о чем ты просишь, я не могу решить походя, между прочим. Такие вещи требуют серьезных и обоснованных... Обоснований.— Обоснованных обоснований? — переспросил Пафнутьев. — Леонард, ты выражаешься с каждым днем все изысканнее. — Тебя кто-то смущает в кабинете. Но я заканчиваю. И хочу повторить... Совершено убийство. Через час в телефонном разговоре будут обсуждаться подробности преступления. А ты, прокурор, не желаешь эти подробности знать. По каким-то своим, очевидно, уважительным причинам. Отныне я не очень в тебе уверен, Леонард. Следовательно, отныне и ты не можешь быть вполне уверен во мне. Согласен?— Павел, послушай меня... Голдобов — не тот человек, с которым можно вести себя столь... Бесцеремонно.— Я ничего не говорю о Голдобове. Я говорю о телефоне Пахомова, убитого сегодня утром в двух шагах от прокуратуры, — отчеканил Пафнутьев. И повесил трубку. И подумал: “Анцыферов допустил ошибку, Анцыферов засветился."Из раскаленной будки Пафнутьев вышел с облегчением. У него не возникло ни огорчения, ни досады после разговора с прокурором. Конечно, Голдобов мог сказать нечто существенное, как-то определить свою роль в происшедших событиях, могла раскрыться и Лариса. Но досады не было. Прокурор подтвердил, что надеяться на него не надо, что Пафнутьев в одиночестве. И все, что он подумал плохого о начальстве, — справедливо. Его расчеты верны, а это приятно само по себе.Увидев в тени большого тополя бочку с квасом, Пафнутьев, не раздумывая, стал в очередь. Ему нужно было осмотреться, а очередь подходила для этого, как нельзя лучше. И опять он не ошибся — обладатель желтых туфель стоял у табачного киоска. Теперь Пафнутьев мог рассмотреть его подробнее. Пиджак светло-серый, в легкую клетку. Рубашка голубая, воротничок действительно четкий, поскольку новый. Короткая стрижка.. “В наше время это говорит о том, что парень не чуждается спорта, а поскольку фигура его не отличается атлетическими излишествами, то спортом он увлекается скорее всего бойцовским. Осторожнее с ним надо. Подойти поговорить? Не получится. Он решений не принимает. Откровенничать не станет. Его задание простое, как пареная репа — проследить, знать мой сегодняшний день, чтобы оценить мои успехи, если таковые появятся. Охотиться на меня рано, я не представляю пока никакой опасности. Я управляем, я под контролем, я хмырь поганый... Ладно, пусть так. Но что делать? Не заметить? Это тоже ход, и неплохой. Не заметить, когда замечаешь, не понимать, когда все прекрасно понимаешь, ничего не предпринимать, когда все на изготовке..."Пафнутьев, не торопясь, пил квас, поглядывая поверх кружки на парня — тот беззаботно скучал на скамейке, поигрывал только что купленной пачкой сигарет. А сигареты купил дорогие. Далеко не каждый вот так запросто подойдет к киоску и возьмет курево за двести рублей. Значит, не опер. Ни одна зарплата не позволит курить сигареты по десятке за штуку... Задержать? И что дальше? Смех, конфуз и позор.Ну, ничего, разберемся.И Пафнутьев с преувеличенной решительностью снова направился к телефонной будке, не без содрогания вошел в ее раскаленное нутро, пошарил в карманах, сделал вид, что набрал номер, склонился словно бы в каком-то важном и срочном разговоре, но тут же в сердцах бросил трубку на рычаги и спешно зашагал в сторону от проспекта. Когда-то эта несложная игра ему крепко помогла. Звонок из будки должен был убедить кретина в желтых туфлях, что произошло нечто чрезвычайное и сейчас важно не упустить объект. Пафнутьев сознательно не делал ничего отвлекающего — не оглядывался по сторонам, не наклонялся, чтобы завязать шнурок, не смотрел сквозь витрины киосков, он вел себя с легкомысленной простотой, как это и положено человеку самоуверенному и туповатому.Свернув в переулок, Пафнутьев прошел вдоль длинного дома, потом в глубину двора и через несколько минут оказался в безлюдном месте. Когда-то здесь располагалась автобаза, но несколько лет назад ее разогнали, перевели куда-то на окраину города, а неспешные городские архитекторы никак не могли сообразить, что делать с освободившейся площадью. С тех пор и стояли эти покосившиеся железные ворота, осталась и рассохшаяся деревянна будка, в которой когда-то коротал бесконечные и бессмысленные часы вахтер. Убедившись, что парень след не потерял, Пафнутьев вошел в будку. Сквозь ее немытое стекло заглянуть внутрь было невозможно, зато изнутри все прекрасно просматривалось, а дверь распахивалась от одного удара ноги. Ждать пришлось недолго.Сначала Пафнутьев увидел, как на солнечную щель между половинками ворот легла тень — кто-то осторожно заглядывал во двор автобазы. Убедившись, что все спокойно, парень протиснулся в ворота, стараясь не запачкать пиджак. Он отряхнул следы ржавчины, оставшиеся на рукаве, и лишь потом осмотрелся. “Пижон”, — подумал Пафнутьев. Через просторный пустырь тянулась протоптанная местными жителями тропинка. Все говорило о том, что именно по ней и удалился следователь. Еще раз оглянувшись, парень торопливо направился вглубь пустыря. Но не успел сделать и нескольких шагов, как сзади раздался грохот распахиваемой двери. Тяжелый Пафнутьев одним прыжком настиг его, свалил на залитую мазутом землю и, не давая подняться, всем телом вдавил в грязь.— Лежать, подонок! Лежать, а то придушу! Однако, следователь не знал, с кем имеет дело, и это его подвело. Парень лежал покорно и с недоуменным лицом смотрел на красное от натуги лицо Пафнутьева. Но стоило тому чуть разжать хватку, чуть приподняться, как он тут же спружинил, откатился в сторону и вскочил на ноги. Через секунду в его руке блеснул нож.— Спокойно, дядя, — проговорил он, — Спокойно. Не надо горячиться. Не советую...— Брось нож! — приказал Пафнутьев, даже не надеясь, что тот послушает, но ему важно было вступить в разговор.— Уйди с дороги, дядя, — сказал парень. — Дя-дя!Ты меня слышишь? Уйди с дороги, — он, видимо, хотел снова нырнуть между половинками ворот, не зная, какая неожиданность подстерегает его в глубине заброшенного гаража. Возможно, там у Пафнутьева назначена встреча и его ждут сообщники... А за воротами уже знакомое пространство.Отскочив к воротам, Пафнутьев поднял с земли обрубок трубы. Это уже было оружие. Держа нож перед собой, парень начал осторожно заходить сбоку, стараясь повернуться так, чтобы щель в воротах осталась у него за спиной. Он добился своего, но просвет был слишком узок, чтобы можно было с ходу проскочить в него. Сейчас последует отвлекающий прием, подумал Пафнутьев. Ему важно выиграть время, две-три секунды, а за воротами его уже не поймать. И в самом деле, парень вдруг, попятившись, с искаженным от ужаса лицом уставился Пафнутьеву за спину. Следователь с трудом подавил инстинктивное желание повернуться, и когда парень выбросил вперед руку с ножом, успел ударить по ней трубой.Нож выпал, но в тот самый момент Пафнутьев ощутил сильный удар под дых. Это у него получилось, подумал он, заваливаясь набок. Согнувшись в поясе, парень в прыжке нанес удар головой в солнечное сплетение и, проскочив вперед, поднял нож. Единственное, что давало Пафнутьеву надежду на спасение — это кусок трубы. Падая, он не выпустил ее и, пытаясь отдышаться, лишь успевал поворачиваться, грозя подсечкой опрокинуть противника наземь.— Хитер ты, дядя, — проговорил парень, заходя то с одной стороны, то с другой. — Но староват... Для таких дел уже не годишься... Придется тебя кончать... Извини, дядя, но ты сам захотел...— Слушай, — Пафнутьев смог наконец продыхнуть, — а ведь это в твое задание не входит... Остановись. А то, глядишь, свои же и накажут...Парень на мгновение отступил, озадаченно прикидывая, как поступить, и Пафнутьев, изловчившись, что есть силы ударил его трубой по коленке. Тот сел, взвыв от боли, а едва оперся рукой о землю, Пафнутьев нанес удар по ладони. И, не теряя времени, зашел сзади, захватив парня трубой под горло. Тот захрипел, попытался освободиться, но Пафнутьев сжимал все сильнее.— Так... Продолжим наши игры, дорогой, — почувствовав, что противник теряет сознание, он немного отпустил трубу. — Как? Говорить будешь?— Сука... Отпусти, задыхаюсь...— Кто послал? Ну? — и труба снова впилась в горло. — Отвечай, а то ведь знаешь... Тебя здесь нескоро найдут... Да и найдут ли... Когда завоняешься, а в такую жару ты наверняка завоняешься... Тогда и найдут... Говорить будешь? Кто послал?— Дай продыхнуть...— Кто послал?— Колов.— Зачем?— Следить... Только следить.— Кому докладывать?— Ему.— Когда?— Вечером... Сегодня вечером... Отпусти, — просипел парень, и Пафнутьев почувствовал, что тот вот-вот потеряет сознание.— Творя фамилия? Имя? Ну?!— Дышать...— Оттащу в отделение... Там заговоришь...— Тащи...— А, не возражаешь... Тогда еще поиграемся...Фамилия?— Жехов...— Зовут?— Олег... Олег Жехов.Воспользовавшись тем, что Жехов был почти в бессознательном состоянии, Пафнутьев быстро очистил его карманы и лишь убедившись, что у того не осталось ни одной бумажки ни в пиджаке, ни в брюках, отпустил его. Последнее, что он нашел — тонкий кожаный бумажник в потайном кармане пиджака. Всю добычу он, не глядя, рассовал по своим карманам.— Грабишь, дядя? — прохрипел Жехов.— Деньги верну... С остальным разобраться надо. Не сейчас... — но в паспорт, найденный в пиджаке, Пафнутьев все-таки заглянул, убедился, что Жехов не соврал, назвав свою фамилию. — А теперь, все-таки в отделение, — Пафнутьев подобрал на земле нож, спрятал лезвие, сунул в карман. — Поднимайся. Вздумаешь бежать — пеняй на себя. Буду бить трубой по темечку. Понял? Трубой по темечку.— Ладно, дядя... Пошли.Жехов с трудом поднялся, попытался было отряхнуться, но понял, что занятие это бесполезное. Он постоял, пошатываясь, оглянулся по сторонам и, прихрамывая, зашагал к воротам.— В обратную сторону, — приказал Пафнутьев. — Вот так. По тропинке, медленно, не торопясь... Давай-давай, дорогой...Это глухое место отличалось еще и тем, что совсем рядом, за двумя домами, находилось отделение милиции Когда здесь располагалась автобаза, кипела жизнь, когда едва ли не каждый день возникали недоразумения между водителями, заказчиками, между механиками г слесарями, милиция была весьма кстати. Но база убрались жизнь установилась спокойная и размеренная. В это отделение и доставил Пафнутьев своего пленника. Помог подняться по ступенькам, поддержал сзади, когда тот пошатнулся, втолкнул в дежурную часть.— Привет, ребята! — поздоровался Пафнутьев. А увидев полноватого капитана, даже развеселился. — А, Шаланда... Рад тебя видеть... Доставил вот клиента, а то совсем вы тут разленились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47