Пол выложен зелеными керамическими плитками, а разрисовывал их, должно быть, сам президент федерации плавания. Потрогал краны – они из чистейшего золота. Один кран для холодной воды, другой – для горячей. И еще есть кран только для тончайших духов и отдельно – для бороталька.Бедняга Дан, – думаю я, – прогорел, разорился дотла; жил в комнате, где вся мебель сделана из бросового дерева. Ему ничего другого не оставалось, как попортить себе висок, а жена тем временем утопала в роскоши.Немало же она выудила деньжат у своего супруга. Конечно, глаза у нее, как фиалки, и все такое прочее, но позволить обобрать себя дочиста! Неужели он не мог послать ее к чертовой матери?!– Яко, – говорю я себе. – Хоть ты и знал немало женщин, но понять их невозможно. Увы, почти все мужчины при виде красивой женщины становятся полными кретинами. Но что толку рассуждать об этом. Лучше посмотрим, нет ли тут чего интересного?Я потопал в гардероб. Потом опять прошел в спальню и направился прямо к зеркалу. На подставке стояли всевозможные баночки, пузырьки, вазочки, пудреницы, золотые и серебряные безделушки. Попробуй в них разберись.Я огляделся. Кругом сплошные шелка, кружева, парча, бархат, атлас. Вдруг я увидел на ковре возле спинки кровати маленький белый кружочек. Наклонился, поднял его и не поверил своим глазам. Положил его на ладонь левой руки, потом – на ладонь правой. Представляете себе, это оказалась фасолина! Маленькая белая фасолина с черной точечкой!Тосканская фасоль, хоть и не очень я разбираюсь в сортах фасоли, но эта явно из Тоскани. Как же она очутилась в этой роскошной спальне, среди духов, лепестков роз, крыльев бабочек, кружев? Разве ей место в спальне красивой блондинки с фиолетовыми глазами? Нашел бы я ее в кухне или даже в прихожей. Но в спальне? Как и зачем она сюда попала?! Может, она была у блондинки в сумочке или в перчатке. Но где эта красотка могла подобрать сухую фасолину? На центральном рынке?.. В овощном магазине? Непохоже, чтобы блондинка сама ходила на рынок или в магазин за покупками. Ясно, что крохотная фасолина играет очень важную роль во всей этой темной истории.Вдруг я услышал мяуканье. Черт побери! Это мой компаньон подал сигнал тревоги. Кто-то появился поблизости.Я сунул фасолину в карман и подбежал к окну; возле главного входа затормозила полицейская машина. Каучу соскочил на землю и побежал открывать заднюю дверцу. Из машины вышла белокурая вдова и вместе с Каучу направилась к вилле; слышу скрипнула входная дверь. Я уже собрался бежать, как увидел, что Каучу возвращается назад. Проклятый фараон сел в машину и укатил. Отлично.Послушаем, что хорошего расскажет нам вдовушка.Я уселся в кресле с высокой спинкой так, чтобы блондинка не заметила меня, войдя в комнату. Только я устроился поудобнее, как в спальню молнией влетела синьора Паранко. Она промчалась прямо в гардеробную и тут же вернулась с пустым чемоданом. Бросила чемодан на кровать и стала поспешно напихивать в него разные вещи.– Так, – говорю я. – Красавица собирается дать деру. Услышав мой голос, блондинка застыла, словно статуя в парке.– Вы? – говорит.– Как видишь, – отвечаю, а сам встаю и подхожу к ней сзади.-Проходил мимо, и мне пришло в голову потолковать с тобой. Она поворачивается и впивается в меня своими фиолетовыми глазами.– Мне не о чем с вами разговаривать!Она еще не пришла в себя от испуга, и грудь у нее то вздымается, то опускается. Но надо сказать, весьма ритмично. Не сводя с меня взгляда, она хватается за горло.– Не волнуйся, дорогая! Мы можем с тобой побеседовать мирно, спокойно. Ведь до отхода поезда еще есть время. Впрочем, ты, верно, полетишь самолетом?
Теперь она вполне успокоилась. Глаза у нее стали ласковыми, зовущими, и, покачиваясь на ходу не хуже океанского лайнера, она подошла к туалетному столику у зеркала. Открыла ящичек, вынула из него два хрустальных бокала и бутылку «Бурбона». Налила бокалы до краев и один протянула мне, а сама села на диванчик, мягкий, как взбитые сливки.– Так мы скорее поладим, – говорю.Красотка одним духом осушила полбокала, и хоть бы хны. Смотрю на нее и поражаюсь. Ничего не скажешь, бабенка первый класс.– Выкладывай свои вопросы, малый, и катись отсюда.Неплохо выражается эта вдовушка, всего лишь несколько часов назад потерявшая мужа. Сажусь рядом с красоткой, выпиваю свой бокал и начинаю задумчиво вертеть его в руке.– Прежде всего позволь выразить глубочайшее соболезнование по поводу смерти твоего обожаемого супруга.Она пожала плечами.– Ближе к делу, – говорит.– Отлично, опустим вежливые фразы, всякие там церемонии и перейдем прямо к делу. Расскажи мне, красотка, что произошло сегодня утром и как ты очутилась в полиции.Она глубоко вздохнула.– Я не знала, что Дан покончил самоубийством. Бедный мой Дан. Мы поженились три года назад и до последней минуты обожали друг друга, как двое новобрачных. Он был человеком смелым, жизнерадостным. Первые два года его дела шли как нельзя лучше, потом…– Да, потом? – спрашиваю.– Потом что-то случилось. У него возникли финансовые затруднения. Постепенно он вконец разорился, но не хотел, чтобы я знала об этом. Он по-прежнему удовлетворял мои малейшие желания, холил меня и нежил. Я до последнего дня думала, что все идет прекрасно. Представь себе мое изумление, когда лейтенант Трам рассказал мне о всех переживаниях бедного Дана. Утром, когда я тебя увидела возле трупа, я решила, что это ты убил Дана с целью грабежа. А часа два тому назад лейтенант прислал за мной машину и там, в полиции, показал мне письмо, написанное Даном в день самоубийства.– Весьма мило, – говорю.Встаю, ставлю стакан и отвешиваю красотке такую пощечину, что она хлопается головой о валик дивана.– Извини, – говорю. – Время от времени мне необходимо потренировать руки, не то мускулы ослабнут.Едва она поднялась, я взял ее за подбородок большим и указательным пальцами.– Поговорим о сигарете, детка. Утром, когда я вошел, она еще дымилась.Вдовушка стала как лепесток маргаритки, вымытый в знаменитом стиральном порошке «деон», и вся кровь у нее внезапно прилила к нижним конечностям. Тогда я ее осторожно усадил на диванчик.– Ты знала, что Дан застрелился, – говорю. – Но хотела представить самоубийство как преднамеренное убийство. Для этого ты сунула покойничку в правую руку горящую сигарету. Лейтенант Трам, понятно, решил, что сигарету сунул тот самый тип, который забрал пистолет. А так как пистолет взял, вернее, насадил на палец я, полиция тебя ни в чем не заподозрила. Впрочем, если они узнают…– Что узнают? – спрашивает она еле слышно.Я улыбаюсь и сажусь с нею рядом на диванчик.– Лейтенант Трам, – говорю, – малый гвоздь и рано или поздно он все раскумекает. Но мне на это наплевать. Я только хочу выяснить кое-какие подробности.Она придвинулась ко мне. Глаза у нее опущены, а вид как у монашки, которая осматривает памятники древности. Правой рукой она обвила меня за талию. Я понял ее тактику и уже приготовился отразить атаку, как вдруг услышал мяуканье. Это мой компаньон подал сигнал. Я вскочил и подбежал к окну. Возле аллеи остановились две полицейские машины. Не успели уехать и уже вернулись! Глава седьмая Я схитрил и снова вышел сухим из воды. В полицейском управлении наблюдается большое оживление
Э, черт побери! Дело дрянь. Тут уж не до шуток.Из машины вылезли лейтенант Трам, Каучу и еще несколько фараонов. Трам вместе с Каучу направился к главному входу, остальные окружили дом. Шарики у меня заработали вовсю, и я в десятые доли секунды обдумал простой до гениальности план. Фараоны, конечно, не подозревают, что я здесь. Их интересует вдова. Видно, они что-то пронюхали и помчались ее искать. Ясно, что ее хотят зацапать. Но мне такая перспектива не очень улыбается. Конечно, блондинка это заслужила, но не сейчас. Еще рано. Сначала я кое-что должен выяснить, и притом непременно у самой вдовы.– Пошевеливайся, – говорю. – Исчезни. И чтобы звуку твоего не было слышно.Она смотрит на меня и ничего не соображает.Тогда я без лишних слов запихал ее в шкаф и отволок чемодан в гардероб и все мигом перевернул вверх дном: вытащил ящики буфета, бросил их на пол, сорвал с кровати одеяло и простыни. Не успел я доломать стул, как меня схватили сзади за шиворот. Я оборачиваюсь: в семи с половиной сантиметрах от меня стоит и нахально скалится этот недоносок Каучу.– Лейтенант, – завопил он, – посмотрите, какой я гриб нашел!Тут я ему врезал по левой ноздре. От души врезал, и Каучу, понятно, с копыт. Но брякнулся об пол он не очень сильно и тут же попытался вскочить. Только я уже был у двери. Распахнул ее и… очутился в объятиях Трама и еще двух фараонов.– Вот это мило, – говорит Трам. – Какой приятный сюрпризец! Ну ь теперь давай плюй.– С моим удовольствием, – отвечаю. И как плюну прямо в глаз Каучу: очень уж пристально он меня разглядывал. Только я ему заклеил форточку, как он смазал меня по физиономии. Я притворился, будто умираю от боли, и закрыл лицо руками. В ту же секунду Каучу надел мне наручники.– Плюй – значит выкладывай все начистоту, – говорит Трам. И тебе это отлично известно. Так что хватит прикидываться. Рассказывай, что ты тут делал и куда делась вдова. Но сначала отдай пистолет.Каучу вырывает у меня пистолет и отдает его лейтенанту. Я глубоко вздыхаю.– Только постарайся поменьше врать, – говорит Трам. –Вдова, – начинаю я рассказывать, – смылась. Я хотел с ней побеседовать и решил заглянуть сюда. Только подошел к аллее, вижу, катит ваша машина. Тут я спрятался за изгородь. Гляжу, из машины выходят Каучу и блондиночка. Потом Каучу уехал, а вдовушка скрылась в доме. Она, видно, юркнула в черный ход, и поминай как звали. Сработано все было чисто.– А потом ты надумал пошуровать на вилле? – спрашивает Каучу.– Да нет, – говорю. – Просто в доме никого не было, и мне захотелось взглянуть на новую мебель. Ведь я собираюсь обставить свою квартиру в стиле модерн.– О твоей квартире государство позаботится, – хмыкнул Каучу.Тем временем Трам стал шарить по комнате. Если он вздумает открыть шкаф, я пропал. Он осмотрел кресла, заглянул под кровать, раздвинул занавеси.– Что же ты все-таки искал? – спрашивает Трам.– Сам не знаю. Когда ищешь, чего-нибудь да найдешь.– Мы утром итак все перерыли, – говорит Каучу. – Все уголки обшарили.Трам в сердцах пнул ногой ворох белья на ковре.– Пошли, – сказал он.– Куда? – спрашиваю.– В Центральное управление, – отвечает Трам. – Ты арестован по обвинению в нарушении неприкосновенности жилища. Посиди, милейший, в холодке. Не то снова повезешь в своей машине покойничков на прогулку.И мы потопали. Проходя мимо живой изгороди, за которой прятался Грэг, я стал насвистывать одну модную песенку. Теперь Грэг знает, что ему делать.Наконец мы подъехали к Централке. Трам повел меня прямо в свой кабинет, и Каучу потрусил за нами, словно верная собачонка.– А теперь давай побеседуем, – сказал Трам, когда мы уселись поудобнее. – И выкинь из головы, что ты опять сумеешь удрать.– Не беспокойся, – отвечаю. – Мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться. Ну, спрашивай!Трам вынул мою пачку сигарет и бросил ее на стол. Я взял ее и открыл.– Пустая, – говорю.– Знаю, – отвечает Трам. – Пустая и клочок обертки оторван. Вот он. Что ты об этом скажешь?Он вынул из ящика клочок бумаги и положил его на стол. Я улыбнулся.– Допер, – говорю. – Я так и думал.– Не у одного тебя черепушка работает. Не нужно большого ума, чтобы понять: раз ты измерил слой пепла, значит, сигарета еще дымилась. А раз она дымилась, то сунуть ее в руку покойничку могла одна вдова. Остается выяснить, зачем вдовушке понадобился этот трюк. Ты сам что-нибудь знаешь?– Ровным счетом ничего. Пока вся эта история – темный лес. Есть у тебя хоть какие-нибудь догадки?– Целых сто и ни одной вполне убедительной, – говорит Трам. – А пока я хотел бы узнать от тебя кое-что о толстяке Доменико.– Кто такой? – спрашиваю.– Тот самый тип, которого ты возил на прогулку в машине. – Впервые слышу, что его звали Доменико.– Значит, ты его хлопнул, даже не познакомившись, – удивился Трам.– Никого я не хлопнул, – говорю и рассказываю, как было дело. Только я умолк, как Трам и Каучу загоготали, словно им пятки щекочут.– Тебе бы надо писать комические пьески для телевидения, – говорит Каучу. – Фантазия у тебя здорово работает, да только здесь твой талант зря пропадает.Я похвал плечами.– Можете гоготать сколько вам влезет. А только все так и было.– Выходит, ты продырявил ему спину, желая посмотреть, что у него внутри? – спрашивает Каучу.– Дырку в спине ему не я проделал, – говорю, – а тот, кто прятался под задним сиденьем моей машины.– Толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро. Ты что, и этого не знал? – спрашивает Трам.При имени Блю Катарро я насторожился.«Черт побери! – говорю я себе. – Кое-что начинает проясняться. Блю Катарро – владелец ночного клуба „Морено“. А вдова с фиолетовыми глазами, по ее словам, именно там провела ночь в то самое время, когда ее муженек отправился к праотцам.Ну а что за тип Блю Катарро; все знают. И полиция тоже знает. В архиве на него имеется солидное досье, но полиции так и не удалось найти свидетелей. Начал он свою карьеру с того, что ограбил автобус туристов и многих из них укокошил, затем изрезал на куски президента одного страхового общества, причем в присутствии всего наблюдательного совета. Но и тут он выкрутился, доказав, что произошла ошибка. Лишь один единственный раз его поймали на месте преступления, упекли в тюрьму и даже судили. Он пощекотал кинжалом владельца обувного магазина. Корреспондент газеты «Курьерский вестник» сфотографировал Блю в тот самый миг, когда он сжимал в руке кинжал, вонзившийся в спину жертвы.Но и тогда Блю Катарро доказал, что он лишь вынимал кинжал из раны. А разве можно осудить человека, вынимающего кинжал из спины ближнего? Всего Блю Катарро укокошил девяносто шесть человек, включая пассажиров автобуса. Полиции все это известно, но она не в силах что-либо предпринять. Со временем Блю Катарро отошел от активной деятельности и открыл ночной клуб «Морено». Там он по-прежнему занимается всякими темными делишками, но уже под прикрытием законности. «Морено» – лучший ночной клуб в городе, его посещают самые уважаемые граждане и первые богачи. На втором этаже играют в азартные игры. Но попасть туда могут лишь очень немногие. Пока дирекция «Морено» не наведет о вас все справки, о втором этаже нечего и мечтать. Полиция не раз пыталась проникнуть наверх, но так и не сумела. Ведь для этого надо иметь большие связи в верхах».Все это я вспомнил буквально за одну минуту и попытался соединить вместе разрозненные куски. Но тут оплеуха Каучу вернула меня к действительности.– Еще рано спать, милейший, – говорит Каучу. – Лейтенант о чем-то спросил тебя, а ты до сих пор не ответил.– Прости, – говорю. – Я забыл о чем ты меня спрашиваешь, Трам. Может, повторишь свой вопрос?– Ты знал, что толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро? – спокойно сказал Трам.– Нет, но сам факт, что тут замешан Блю Катарро, открывает новые пути для расследования.Трам поднялся и стал расхаживать по комнате.– Если только этот путь не окажется в итоге тупиком. – Надо еще доказать, что Блю Катарро замешан в этой истории, – заметил Каучу.Трам остановился, пристально поглядел на меня. В ответ я многозначительно улыбнулся. Вижу, что он растерян и никак не может принять решения. В этот момент вошел фараон и положил на стол пистолет и лист бумаги. Трам взял бумагу, прочел ее и тихонько вздохнул.– Можешь забирать свою игрушку. Пуля, уложившая наповал толстяка Доменико, от пистолета другого калибра. Глава восьмая Один мертвец сверх программы. Родственники бурно протестуют
Я сразу догадался, почему Трам так легко меня выпустил. Он ясно дал понять это своими улыбочками и многозначительными взглядами. Не первый раз я таскаю для полиции каштаны из огня. И каждый раз рискую при этом своей драгоценной шкурой. Трам знает свое дело, и он далеко не дурак. Ну что ж. Раз полиция бессильна, придется потрудиться. Впрочем, такова моя работа: ведь не за красивые глаза мне деньги платят. Скажем, эти пятьсот тысяч лир. Тут я вспомнил о бумажках, которые лежат в холодильнике, и огрел себя кулаком по голове. Проклятые пьянки! Когда я только научусь пить поменьше. Я просто обязан пить меньше. Меньше, но немного-то выпить надо.Я сел в машину и помчался в первый же бар. Там прополоскал горло стаканчиком «Бурбона» и сразу почувствовал себя лучше. Я снова влез в машину и стал обдумывать план действий.Вот если бы удалось отыскать Дуарду! Но она неуловима, как призрак.А пока надо наведаться в «Морено». Да, но клуб открывается в одиннадцать вечера, а сейчас всего половина десятого. Ловко лавируя между машинами, я подкатил к остерии «Жареный и жареная». Там всегда можно подкрепиться жареной рыбой и жареным картофелем.
1 2 3 4 5 6 7 8
Теперь она вполне успокоилась. Глаза у нее стали ласковыми, зовущими, и, покачиваясь на ходу не хуже океанского лайнера, она подошла к туалетному столику у зеркала. Открыла ящичек, вынула из него два хрустальных бокала и бутылку «Бурбона». Налила бокалы до краев и один протянула мне, а сама села на диванчик, мягкий, как взбитые сливки.– Так мы скорее поладим, – говорю.Красотка одним духом осушила полбокала, и хоть бы хны. Смотрю на нее и поражаюсь. Ничего не скажешь, бабенка первый класс.– Выкладывай свои вопросы, малый, и катись отсюда.Неплохо выражается эта вдовушка, всего лишь несколько часов назад потерявшая мужа. Сажусь рядом с красоткой, выпиваю свой бокал и начинаю задумчиво вертеть его в руке.– Прежде всего позволь выразить глубочайшее соболезнование по поводу смерти твоего обожаемого супруга.Она пожала плечами.– Ближе к делу, – говорит.– Отлично, опустим вежливые фразы, всякие там церемонии и перейдем прямо к делу. Расскажи мне, красотка, что произошло сегодня утром и как ты очутилась в полиции.Она глубоко вздохнула.– Я не знала, что Дан покончил самоубийством. Бедный мой Дан. Мы поженились три года назад и до последней минуты обожали друг друга, как двое новобрачных. Он был человеком смелым, жизнерадостным. Первые два года его дела шли как нельзя лучше, потом…– Да, потом? – спрашиваю.– Потом что-то случилось. У него возникли финансовые затруднения. Постепенно он вконец разорился, но не хотел, чтобы я знала об этом. Он по-прежнему удовлетворял мои малейшие желания, холил меня и нежил. Я до последнего дня думала, что все идет прекрасно. Представь себе мое изумление, когда лейтенант Трам рассказал мне о всех переживаниях бедного Дана. Утром, когда я тебя увидела возле трупа, я решила, что это ты убил Дана с целью грабежа. А часа два тому назад лейтенант прислал за мной машину и там, в полиции, показал мне письмо, написанное Даном в день самоубийства.– Весьма мило, – говорю.Встаю, ставлю стакан и отвешиваю красотке такую пощечину, что она хлопается головой о валик дивана.– Извини, – говорю. – Время от времени мне необходимо потренировать руки, не то мускулы ослабнут.Едва она поднялась, я взял ее за подбородок большим и указательным пальцами.– Поговорим о сигарете, детка. Утром, когда я вошел, она еще дымилась.Вдовушка стала как лепесток маргаритки, вымытый в знаменитом стиральном порошке «деон», и вся кровь у нее внезапно прилила к нижним конечностям. Тогда я ее осторожно усадил на диванчик.– Ты знала, что Дан застрелился, – говорю. – Но хотела представить самоубийство как преднамеренное убийство. Для этого ты сунула покойничку в правую руку горящую сигарету. Лейтенант Трам, понятно, решил, что сигарету сунул тот самый тип, который забрал пистолет. А так как пистолет взял, вернее, насадил на палец я, полиция тебя ни в чем не заподозрила. Впрочем, если они узнают…– Что узнают? – спрашивает она еле слышно.Я улыбаюсь и сажусь с нею рядом на диванчик.– Лейтенант Трам, – говорю, – малый гвоздь и рано или поздно он все раскумекает. Но мне на это наплевать. Я только хочу выяснить кое-какие подробности.Она придвинулась ко мне. Глаза у нее опущены, а вид как у монашки, которая осматривает памятники древности. Правой рукой она обвила меня за талию. Я понял ее тактику и уже приготовился отразить атаку, как вдруг услышал мяуканье. Это мой компаньон подал сигнал. Я вскочил и подбежал к окну. Возле аллеи остановились две полицейские машины. Не успели уехать и уже вернулись! Глава седьмая Я схитрил и снова вышел сухим из воды. В полицейском управлении наблюдается большое оживление
Э, черт побери! Дело дрянь. Тут уж не до шуток.Из машины вылезли лейтенант Трам, Каучу и еще несколько фараонов. Трам вместе с Каучу направился к главному входу, остальные окружили дом. Шарики у меня заработали вовсю, и я в десятые доли секунды обдумал простой до гениальности план. Фараоны, конечно, не подозревают, что я здесь. Их интересует вдова. Видно, они что-то пронюхали и помчались ее искать. Ясно, что ее хотят зацапать. Но мне такая перспектива не очень улыбается. Конечно, блондинка это заслужила, но не сейчас. Еще рано. Сначала я кое-что должен выяснить, и притом непременно у самой вдовы.– Пошевеливайся, – говорю. – Исчезни. И чтобы звуку твоего не было слышно.Она смотрит на меня и ничего не соображает.Тогда я без лишних слов запихал ее в шкаф и отволок чемодан в гардероб и все мигом перевернул вверх дном: вытащил ящики буфета, бросил их на пол, сорвал с кровати одеяло и простыни. Не успел я доломать стул, как меня схватили сзади за шиворот. Я оборачиваюсь: в семи с половиной сантиметрах от меня стоит и нахально скалится этот недоносок Каучу.– Лейтенант, – завопил он, – посмотрите, какой я гриб нашел!Тут я ему врезал по левой ноздре. От души врезал, и Каучу, понятно, с копыт. Но брякнулся об пол он не очень сильно и тут же попытался вскочить. Только я уже был у двери. Распахнул ее и… очутился в объятиях Трама и еще двух фараонов.– Вот это мило, – говорит Трам. – Какой приятный сюрпризец! Ну ь теперь давай плюй.– С моим удовольствием, – отвечаю. И как плюну прямо в глаз Каучу: очень уж пристально он меня разглядывал. Только я ему заклеил форточку, как он смазал меня по физиономии. Я притворился, будто умираю от боли, и закрыл лицо руками. В ту же секунду Каучу надел мне наручники.– Плюй – значит выкладывай все начистоту, – говорит Трам. И тебе это отлично известно. Так что хватит прикидываться. Рассказывай, что ты тут делал и куда делась вдова. Но сначала отдай пистолет.Каучу вырывает у меня пистолет и отдает его лейтенанту. Я глубоко вздыхаю.– Только постарайся поменьше врать, – говорит Трам. –Вдова, – начинаю я рассказывать, – смылась. Я хотел с ней побеседовать и решил заглянуть сюда. Только подошел к аллее, вижу, катит ваша машина. Тут я спрятался за изгородь. Гляжу, из машины выходят Каучу и блондиночка. Потом Каучу уехал, а вдовушка скрылась в доме. Она, видно, юркнула в черный ход, и поминай как звали. Сработано все было чисто.– А потом ты надумал пошуровать на вилле? – спрашивает Каучу.– Да нет, – говорю. – Просто в доме никого не было, и мне захотелось взглянуть на новую мебель. Ведь я собираюсь обставить свою квартиру в стиле модерн.– О твоей квартире государство позаботится, – хмыкнул Каучу.Тем временем Трам стал шарить по комнате. Если он вздумает открыть шкаф, я пропал. Он осмотрел кресла, заглянул под кровать, раздвинул занавеси.– Что же ты все-таки искал? – спрашивает Трам.– Сам не знаю. Когда ищешь, чего-нибудь да найдешь.– Мы утром итак все перерыли, – говорит Каучу. – Все уголки обшарили.Трам в сердцах пнул ногой ворох белья на ковре.– Пошли, – сказал он.– Куда? – спрашиваю.– В Центральное управление, – отвечает Трам. – Ты арестован по обвинению в нарушении неприкосновенности жилища. Посиди, милейший, в холодке. Не то снова повезешь в своей машине покойничков на прогулку.И мы потопали. Проходя мимо живой изгороди, за которой прятался Грэг, я стал насвистывать одну модную песенку. Теперь Грэг знает, что ему делать.Наконец мы подъехали к Централке. Трам повел меня прямо в свой кабинет, и Каучу потрусил за нами, словно верная собачонка.– А теперь давай побеседуем, – сказал Трам, когда мы уселись поудобнее. – И выкинь из головы, что ты опять сумеешь удрать.– Не беспокойся, – отвечаю. – Мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться. Ну, спрашивай!Трам вынул мою пачку сигарет и бросил ее на стол. Я взял ее и открыл.– Пустая, – говорю.– Знаю, – отвечает Трам. – Пустая и клочок обертки оторван. Вот он. Что ты об этом скажешь?Он вынул из ящика клочок бумаги и положил его на стол. Я улыбнулся.– Допер, – говорю. – Я так и думал.– Не у одного тебя черепушка работает. Не нужно большого ума, чтобы понять: раз ты измерил слой пепла, значит, сигарета еще дымилась. А раз она дымилась, то сунуть ее в руку покойничку могла одна вдова. Остается выяснить, зачем вдовушке понадобился этот трюк. Ты сам что-нибудь знаешь?– Ровным счетом ничего. Пока вся эта история – темный лес. Есть у тебя хоть какие-нибудь догадки?– Целых сто и ни одной вполне убедительной, – говорит Трам. – А пока я хотел бы узнать от тебя кое-что о толстяке Доменико.– Кто такой? – спрашиваю.– Тот самый тип, которого ты возил на прогулку в машине. – Впервые слышу, что его звали Доменико.– Значит, ты его хлопнул, даже не познакомившись, – удивился Трам.– Никого я не хлопнул, – говорю и рассказываю, как было дело. Только я умолк, как Трам и Каучу загоготали, словно им пятки щекочут.– Тебе бы надо писать комические пьески для телевидения, – говорит Каучу. – Фантазия у тебя здорово работает, да только здесь твой талант зря пропадает.Я похвал плечами.– Можете гоготать сколько вам влезет. А только все так и было.– Выходит, ты продырявил ему спину, желая посмотреть, что у него внутри? – спрашивает Каучу.– Дырку в спине ему не я проделал, – говорю, – а тот, кто прятался под задним сиденьем моей машины.– Толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро. Ты что, и этого не знал? – спрашивает Трам.При имени Блю Катарро я насторожился.«Черт побери! – говорю я себе. – Кое-что начинает проясняться. Блю Катарро – владелец ночного клуба „Морено“. А вдова с фиолетовыми глазами, по ее словам, именно там провела ночь в то самое время, когда ее муженек отправился к праотцам.Ну а что за тип Блю Катарро; все знают. И полиция тоже знает. В архиве на него имеется солидное досье, но полиции так и не удалось найти свидетелей. Начал он свою карьеру с того, что ограбил автобус туристов и многих из них укокошил, затем изрезал на куски президента одного страхового общества, причем в присутствии всего наблюдательного совета. Но и тут он выкрутился, доказав, что произошла ошибка. Лишь один единственный раз его поймали на месте преступления, упекли в тюрьму и даже судили. Он пощекотал кинжалом владельца обувного магазина. Корреспондент газеты «Курьерский вестник» сфотографировал Блю в тот самый миг, когда он сжимал в руке кинжал, вонзившийся в спину жертвы.Но и тогда Блю Катарро доказал, что он лишь вынимал кинжал из раны. А разве можно осудить человека, вынимающего кинжал из спины ближнего? Всего Блю Катарро укокошил девяносто шесть человек, включая пассажиров автобуса. Полиции все это известно, но она не в силах что-либо предпринять. Со временем Блю Катарро отошел от активной деятельности и открыл ночной клуб «Морено». Там он по-прежнему занимается всякими темными делишками, но уже под прикрытием законности. «Морено» – лучший ночной клуб в городе, его посещают самые уважаемые граждане и первые богачи. На втором этаже играют в азартные игры. Но попасть туда могут лишь очень немногие. Пока дирекция «Морено» не наведет о вас все справки, о втором этаже нечего и мечтать. Полиция не раз пыталась проникнуть наверх, но так и не сумела. Ведь для этого надо иметь большие связи в верхах».Все это я вспомнил буквально за одну минуту и попытался соединить вместе разрозненные куски. Но тут оплеуха Каучу вернула меня к действительности.– Еще рано спать, милейший, – говорит Каучу. – Лейтенант о чем-то спросил тебя, а ты до сих пор не ответил.– Прости, – говорю. – Я забыл о чем ты меня спрашиваешь, Трам. Может, повторишь свой вопрос?– Ты знал, что толстяк Доменико был одним из шоферов Блю Катарро? – спокойно сказал Трам.– Нет, но сам факт, что тут замешан Блю Катарро, открывает новые пути для расследования.Трам поднялся и стал расхаживать по комнате.– Если только этот путь не окажется в итоге тупиком. – Надо еще доказать, что Блю Катарро замешан в этой истории, – заметил Каучу.Трам остановился, пристально поглядел на меня. В ответ я многозначительно улыбнулся. Вижу, что он растерян и никак не может принять решения. В этот момент вошел фараон и положил на стол пистолет и лист бумаги. Трам взял бумагу, прочел ее и тихонько вздохнул.– Можешь забирать свою игрушку. Пуля, уложившая наповал толстяка Доменико, от пистолета другого калибра. Глава восьмая Один мертвец сверх программы. Родственники бурно протестуют
Я сразу догадался, почему Трам так легко меня выпустил. Он ясно дал понять это своими улыбочками и многозначительными взглядами. Не первый раз я таскаю для полиции каштаны из огня. И каждый раз рискую при этом своей драгоценной шкурой. Трам знает свое дело, и он далеко не дурак. Ну что ж. Раз полиция бессильна, придется потрудиться. Впрочем, такова моя работа: ведь не за красивые глаза мне деньги платят. Скажем, эти пятьсот тысяч лир. Тут я вспомнил о бумажках, которые лежат в холодильнике, и огрел себя кулаком по голове. Проклятые пьянки! Когда я только научусь пить поменьше. Я просто обязан пить меньше. Меньше, но немного-то выпить надо.Я сел в машину и помчался в первый же бар. Там прополоскал горло стаканчиком «Бурбона» и сразу почувствовал себя лучше. Я снова влез в машину и стал обдумывать план действий.Вот если бы удалось отыскать Дуарду! Но она неуловима, как призрак.А пока надо наведаться в «Морено». Да, но клуб открывается в одиннадцать вечера, а сейчас всего половина десятого. Ловко лавируя между машинами, я подкатил к остерии «Жареный и жареная». Там всегда можно подкрепиться жареной рыбой и жареным картофелем.
1 2 3 4 5 6 7 8