Торчать в проклятом тамбуре по вечерам до морковкина заговенья Людмила не хотела. Мало того, что занятие это нервное и утомительное, так ещё с каждым разом возрастает риск привлечь чьё-нибудь внимание. Да и О'Нейл сразу после похорон Твари может смыться в свою Америку.Она придумала другой план, чуть более рискованный. Подняться на лифте на четвёртый этаж, оставить дверь лифта открытой, позвонить в дверь, застрелить Хахаля, сесть в лифт и уехать. Есть небольшой риск, что кто-нибудь из соседей в самый неподходящий момент решит вынести мусор, но у него не будет времени как следует разглядеть Людмилу. Скорее всего, не успеет он сообразить, что произошло, как она уже будет в лифте. А для страховки можно надеть маску.С осуществления этого замысла и началась полоса невезения. Каким-то торопыгам не хватило терпения дожидаться лифта, и они попёрлись наверх пешком. Из-за них у Людмилы не было времени выстрелить второй раз, пришлось спешно спасаться бегством. Она всю ночь стучала зубами, гадая, отправила ли Хахаля к праотцам, нет ли, и только под утро забылась тревожным сном, подумав, что выяснит все на похоронах Этой Твари. Но на похоронах папаша не позволил ей потереться в толпе, послушать разговоры, а потом отказался ехать на поминки.Домой Людмила приехала на грани истерики. Спасибо, бабушка надоумила, что нужно делать. На поминки Людмила все-таки попала. Но что толку? Никто из сотрудников матери понятия не имел, что стало с Хахалем. Елизавета, соседка Этой Твари, которая уж точно должна была знать, жив О'Нейл или нет, почему-то не явилась ни на похороны, ни на поминки.Все это наводило на самые тревожные мысли. В любом случае — мёртв ли Хахаль, ранен ли — должен был подняться невообразимый шум. Соседка обязана была позвонить сотрудникам матери, рассказать им о покушении на Хахаля. Почему она этого не сделала? Что произошло?Людмила терялась в догадках, нервы не выдерживали напряжения. Ночные кошмары принесли новое осложнение: бабушка буквально извела её заботой, не оставляя ни минуты на размышления, не говоря уже о действиях. На следующую ночь Людмила была вынуждена оглушить себя снотворным.А потом эта поездка к Елизавете, которая ещё больше все запутала. Как объяснить её внезапное исчезновение? Как объяснить исчезновение О'Нейла? Почему его не оказалось ни в одной из больниц и ни в одном из моргов города? А тут бабушка совсем уж некстати начала фантазировать насчёт безумных денег, якобы скоплённых матерью, и злодейского убийства Елизаветы, якобы совершённого сожителем Этой Твари. Когда Светлана Георгиевна додумалась до необходимости срочного похода в милицию, на Людмилу нашло затмение. Как она взорвалась! На секунду ей показалось, что она сейчас прикончит бабку. Людмила сама себя испугалась, оттого и побежала… Навстречу убийце в элегантном пальто.Если нами правит какая-то высшая сила, то у неё на редкость извращённое и неприятное чувство юмора. Только им можно объяснить, что в игру, затеянную Людмилой, впутались два негодяя, которые — подумать только! — тоже охотились за деньгами. За совершенно другими деньгами, но в то же самое время и, главное, примерно на той же территории. И цепочка идиотских совпадений привела к тому, что Людмила попала к ним в лапы.Без разницы, договорились бы они все-таки убить её или оставить в живых. Вполне достаточно того, что её намеревались допросить под наркотиком. Людмила как на духу выложила бы им всю правду про убийство матери и миллионы О'Нейла. Один дьявол знает, к каким последствиям это привело бы, но уж точно не к приятным — во всяком случае, для Людмилы. Она не собиралась становиться игрушкой в чужих руках.Ей повезло, она ускользнула от них и даже не покалечилась, прыгнув с четвёртого этажа. Но что теперь? Вернуться домой она не может. Во-первых, негодяи, от которых она удрала, конечно, обнаружили «жучок» и приёмник. Она слышала достаточно, чтобы сильно испортить им жизнь, и они наверняка захотят ликвидировать возможный источник неприятностей. Во-вторых, бабушка, скорее всего, уже побывала в милиции и подкрепила просьбу разыскать пропавшую внучку своими байками о деньгах. В милиции теперь уверены, что у Людмилы был замечательный мотив для убийства, и её исчезновение — лишнее свидетельство в пользу её вины. Они рассмотрят её алиби под микроскопом, и кто знает, что им удастся разглядеть…В-третьих, О'Нейл, по-видимому, все-таки выжил. Не очень понятно, как ему это удалось (Людмила стреляла прямо в сердце с расстояния в двадцать сантиметров), но чем иначе можно объяснить мёртвое молчание относительно его участи? Допустим, это милицейские игры, призванные выманить убийцу. Но милицию-то должен был вызвать кто-то из соседей, а это значит, что весь подъезд в курсе. Не могла же десятилетняя соплюшка, дочь Елизаветы, так мастерски играть роль? Нет, не могла. Логичнее допустить, что пуля попала в какой-нибудь медальон или во что-нибудь этакое. О'Нейл выжил и спрятался, опасаясь повторного покушения.А если он выжил, то теперь расскажет о своих миллионах и опишет внешность стрелявшего. Маска маской, но глаза у Людмилы не были закрыты. Та черноволосая коротышка сказала, что глаза у Людмилы такие же, как у матери. И, судя по траурной фотографии, висевшей в холле, не наврала. Надо же было так опростоволоситься! Явиться к любовнику матери с пистолетом и оставить открытой единственную часть лица, которую он узнает с первого взгляда. Помимо глаз, Людмила не унаследовала от матери ни одной черты. Знала бы — нацепила бы вместо маски тёмные очки.Знала бы… Эх, что теперь причитать. Нужно думать, как выпутаться.
Дверь в комнату открылась, и перед Людмилой предстала Валерия с подносом в руках.— Ну, как ты, Дарья? Жива? Ох! Вижу, не очень. Есть-пить-то сможешь?Людмила печально покачала головой и показала на горло.— Это мы сейчас поправим. Я тебе одну сосалку дам, она живо голос вернёт и глотать позволит. Погоди-ка. — Она стремительно вышла и через минуту-другую вернулась с упаковкой пастилок для горла. — Держи. Дососешь — выпьешь чаю. При ангине нужно много пить.Валерия забрала с подноса чашку кофе и скрылась в глубине дома. Потом появилась с двумя чайниками и чистой чашкой. Налила заварки, разбавила кипятком, положила кружок лимона.— Погоди. Пусть немного остынет.Людмила кивнула, попытавшись выразить взглядом горячую благодарность. Валерия села к ней на постель.— Я хотела с тобой поговорить, Дарья. Не дёргайся, выслушай сначала. Как я понимаю, у тебя серьёзные неприятности. Я не собираюсь выпытывать какие, но помочь могу. Я богата, у меня большие возможности. Хочешь, сделаем тебе новые документы и даже подновим внешность. А если все не так плохо, как я предполагаю, просто поживи пока у меня, разберись в себе, подумай, что будешь делать дальше.— Зачем вам это нужно, Валерия? — От удивления Людмила совсем забыла, что потеряла голос. — Вы же сами назвали себя индивидуалисткой, говорили, что не терпите постороннего присутствия в доме…Валерия ухмыльнулась.— Нравишься ты мне очень.Эта ухмылка и взгляд, которым она окинула Людмилу с головы до пят, не оставляли сомнений насчёт того, что именно подразумевалось под словом «нравишься».— Ну-ну, я же тебя ни к чему не принуждаю, — насмешливо сказала Валерия, глядя на перекошенное лицо девушки. — У тебя полная свобода выбора. Если хочешь, можешь поискать другое убежище. Правда, я не уверена, что тебе попадутся столь же снисходительные покровители, но попытка — не пытка, верно? И, в конце концов, это будут уже не мои проблемы.«Боже, как же я сразу не разглядела в ней первостатейную стерву? — ужаснулась про себя Людмила. — У неё же все на лбу крупными буквами написано».— Но коли решишь остаться, давай договоримся сразу: ты свой выбор сделала, и обратного хода нет. Я тебя покупаю, и плата тебе известна. Попытаешься со мной в игры играть, раздавлю, как вошь. Из-под земли достану, если что. Впрочем, когда ты узнаешь, какая у меня репутация, желание натянуть мне нос пропадёт у тебя само собой. В общем, думай. Торопить не буду, до завтра подожду.Она поднялась, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.Людмила лежала и безуспешно сражалась с паникой. Если она останется… Перед глазами замелькали кадры из фильмов, которые не принято смотреть в компании взрослых. Её затошнило. Нет, невозможно!Но куда она уйдёт? Искать других покровителей? Эта сука права: можно на такое нарваться!.. Положиться на судьбу и отправиться домой? Трястись и ждать, когда за ней придут с ордером на арест? Или выпустят пулю из-за угла? Ждать нищеты, которая вот-вот обрушится на её семью? Смотреть по ночам кошмары?Людмила провела ладонью по шёлковой простыне, обвела взглядом шёлковые обои, комнату, обставленную, как картинка с обложки дорогого журнала. Здесь она будет защищена и от сумы, и от тюрьмы. Она получит все тряпки и драгоценности, о которых мечтала, но которых не могла себе позволить. Эта Сука сделает ей новые документы и, возможно, оплатит учёбу в университете. Они будут ездить на шикарные курорты, знакомиться с шикарными людьми. Когда-нибудь Людмила присмотрит себе подходящего мужа и тогда сразится с Валерией за свою свободу. Подумаешь, репутация у неё! У Людмилы пока нет никакой репутации, но какие её годы! Вряд ли Эта Сука в её, Людмилином, возрасте могла похвастать особой крутизной. А Людмила, пожалуй, может.«Мы ещё посмотрим, кто кого раздавит!» 26 Пролетая в очередной раз мимо зеркала, Надежда боковым зрением поймала своё отражение, остановилась и засмеялась. Ведьма, ну чистая ведьма! Мокрая, волосы всклокочены, в руках — щётка на длинной палке, в глазах — шальные бесенята. А какой триумфальный вид! Можно подумать, что водоворот событий, круживший Надежду с того самого понедельника, когда она впервые увидела разгадку, — дело рук зазеркальной ведьмочки. Наварила магического зелья, поболтала в котле своей щёткой, и, выкрикивая заклинания, расплескала варево, накликав ураган, подобно злой волшебнице из детской сказки. Только волшебница из зеркала — не злая. Скорее, это Маленькая Баба-Яга из другой сказки. Или вообще добрая фея-крёстная. И буря, которую она наколдовала, — добрая.— Пусть сильнее грянет буря! — провозгласила Надежда, снова принимаясь за уборку.Собственно говоря, новая буря была ей уже ни к чему. Прежняя разметала все тучи и даже мелкие облачка, омрачавшие жизнь Надежды в последние годы. К примеру, скандал, который Надя закатила Вязникову по поводу его беспардонного исчезновения на целых пять лет, принёс ей давно забытое умиротворение. Эдик представил объяснение, и это объяснение мигом зарубцевало рану, так долго язвившую её самолюбие.— Твоё замужество совершенно выбило меня из колеи. Я-то по глупости своей надеялся… впрочем, неважно. Сам виноват. Надо было раньше суетиться. Когда ты вышла замуж, я решил благородно уйти в тень, но не получилось. Видать, благородства не хватило. Как я ни клял себя за назойливость и слабоволие, от тебя отстать не мог. Понимал, что ты терпишь меня только из жалости и былой привязанности, и все равно продолжал крутиться рядом. Потом встретил Инку, и стало полегче. Когда мы поженились, она предъявила мне ультиматум: либо ты, либо она. Ревновала очень. Да я и сам боялся, что сравнение с тобой быстро избавит меня от влюблённости…— А теперь не боишься?— Теперь не боюсь. Инка — моё произведение, мой шедевр, понимаешь? Я в буквальном смысле слова подобрал её в подворотне. Меня сразил контраст между её внешней красотой и внутренним убожеством. Она была невежественным, примитивным подростком со словарным запасом Эллочки-людоедки. Нет, хуже. Эллочка-людоедка на её фоне выглядела бы профессором изящной словесности. Инка все больше изъяснялась посредством жестов, гримас и идиотского «гы-гы». И это при внешности принцессы крови! Ты не представляешь, сколько сил пришлось положить, чтобы исправить эту ошибку природы. Точнее, чтобы эту ошибку захотелось исправить ей самой. Дальше дело пошло куда легче. Нам обоим повезло, что я встретил её, когда она была ещё совсем девчонкой. Ещё год-другой, и было бы поздно. А теперь она работает на престижные европейские дома мод, поражает тамошних журналистов и аристократов эрудицией, интеллектом и великосветским шармом. У меня захватывает дух, когда я думаю, какое чудо сотворил.— Все понятно. Очередной Пигмалион. Точнее, доктор Хиггинс. Страсть к прекрасной Элизе Дулитл одержала победу над холостяцкими привычками и привязанностями, в том числе над старой дружбой с бесцветной и неинтересной Надькой Неман.— Не кокетничай, Надежда. Вряд ли на свете найдётся человек, считающий тебя бесцветной и неинтересной. А если и найдётся, то, уж точно, не я. Мне страшно тебя не хватало. Не хватало наших пикировок, нашей игры словами, ощущения радости от твоего присутствия. Я вспоминал тебя чуть ли не каждый день. Разве не к тебе я бросился, когда попал в беду?— Ты бросился ко мне только потому, что твоя «Элиза» отбыла в европы. Вернётся, и ты опять забудешь о моем существовании. А не забудешь, так все равно не решишься набрать номер моего телефона — побоишься гнева её высочества.— Не побоюсь. Инка теперь достаточно уверена в себе, чтобы не опасаться конкуренции. Она повзрослела и, похоже, усвоила на собственном опыте, что отношения между мужчиной и женщиной не обязательно определяются притяжением полов. Я намерен познакомить вас поближе, когда она вернётся. Спорим, вы подружитесь?Надежда спорить не стала. Собственно, ей было все равно, подружится она с «Элизой Дулитл» или нет. В любом случае карьера европейской модели не позволит Инне плотно контролировать Эдика, следить, чтобы его отношения с Надеждой ограничивались рамками светских визитов. А Эдику светских визитов недостаточно, он ясно дал понять, что тоскует по их старой дружбе. Словом, это облачко рассеялось без следа.Унесло и тучу, серьёзно пугавшую Надежду. Питер, благодарение Богу, поправился. Сегодня, как раз на католическое Рождество, славный майор медицинской службы Славик выписывает пациента, доставившего ему столько хлопот. Поскольку Мишутка жил у Надежды, забрать Петю из госпиталя и привезти сюда вызвалась Лиска. После работы обещал подъехать Эдик. Они устроят настоящий праздник, благо имеется столько замечательных поводов. Рождество, выздоровление Питера, его решение не возвращаться в Америку…Для Надежды оно значило очень и очень многое. Её не разлучат немедленно с Мишуткой, у неё будет время убедить Питера, что он выбрал неправильный способ борьбы с проклятием О'Нейлов. Сменить фамилию, уехать подальше — не выход. Нужно подорвать проклятие изнутри, лишить его силы. Кто больше всех от него страдает? Очередной маленький О'Нейл, остающийся после смерти родителей в полном одиночестве. Значит, надо сделать так, чтобы он не остался в одиночестве. Например, срочно подарить ему парочку братьев или сестёр. Возможно, Питер, угнетённый смертью любимой жены, не сумеет сразу оценить по достоинству этот революционный замысел, но Надежда не сомневалась — в конце концов она сумеет внушить ему свой взгляд на вещи. До сих пор ей не попадался мужчина, которого она не сумела бы убедить в своей правоте. А кандидатуру на роль матери братьев или сестёр Мишутки Надежда определила ещё в тот понедельник, когда впервые увидела Питера. Или во вторник?.. Да, скорее, во вторник. В понедельник она ещё обдумывала, как склонить его к фиктивному браку, и только на следующий день поняла, что ничего не имеет против брака настоящего. Но, конечно, нужно дать Питеру время…Ничего, Надежда подождёт. Теперь, когда с её плеч сняли груз, много лет придавливавший её к земле, она чувствовала, будто за спиной расправляются крылья. Чудесное избавление мамы от бабки подарило ей ощущение всесилия, сравняло с ангелами. А ангелы, как известно, отличаются неиссякаемым запасом терпения.Телефонный звонок заставил Надежду опрометью броситься в гостиную к аппарату. Не дай бог, проснётся Мишутка, и все её планы по подготовке праздничного обеда накроются медным тазом!— Надя? Привет, это Лиска. Ты чего такая запыхавшаяся? Только не вздумай заикнуться, что у тебя опять нет времени на разговоры! Я специально ждала, когда Микки заснёт.Надежда рассмеялась.— Микки спит, а времени нет. Мне ещё нужно ликвидировать последствия наших с ним весёлых игр, разобрать холодец, настрогать дюжину салатов, нафаршировать рождественского гуся и нарядить ёлку.— Не заморачивайся. Я привезу Петю, Темку и Ритунчика. Детей и мужиков отрядим украшать ёлку, а сами быстренько управимся с кухонными делами. Не спорь! В конце концов, я обижусь. Вы с моим папенькой точно сговорились держать меня в неведении. Меня — автора гениального замысла! Если ты немедленно не расскажешь мне, что у них происходит, я взбешусь.— Все замечательно, Лиска, просто замечательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36